Яркие краски

«Стараюсь не думать о Лене. Стоило полагать, что я буду скучать только сильнее. Четыре дня прошло. А я уже чувствую себя так, будто это путешествие мне приснилось. Всё было слишком хорошо. Будто я побывал в раю. Наверное, я начал ценить её куда сильнее. Мысли о любви не дают покоя. Я не думал о ней так серьёзно, пока она не уехала. Меня это бесит, ведь я чувствую себя придурком. Пожалуй, стоит прекращать это безумие.»

На улице установился штиль. Лёгкий пуховой покров лёг на землю, небо заволокло бледно-красными облаками. Только просыпалось утро, и люди сонными толпами курсировали по улицам, направляясь на работу и учёбу. Покидали свои дома и как перья подушку — наверняка, много кто сейчас думал о подушках, — набивали своими усталыми лицами общественный транспорт. Вагон метро с рёвом летел по рельсам от станции к станции, и за окнами мелькали тёмные стены тоннеля с длинными полосами светильников. В наушниках на полной громкости играл старый американский рок, в глазах не было ни намёка на сонливость. Стас дремал на плече у Славы, а тот сидел, раскинув ноги, между которых уместилась бита. Слава сегодняшней ночью не спал. Он провёл её в клубе Содды и вышел только под утро, немного захмелевший, но не особенно уставший. У Стаса он позавтракал яичницей и выпил крепкий кофе, в котором уместилось не больше нескольких глотков молока, поэтому оттенок дорогостоящих коктейлей практически окончательно выветрился из его головы к нынешнему моменту. За минуту до того, как поезд остановился и объявил нужную им станцию, Слава растормошил Стаса, и тот лениво зевнул, потирая глаза. Как он вообще умудрился уснуть за четыре станции? Им ещё нужно было перейти с зелёной ветки на синюю и проехать всего одну станцию. Погода была спокойная, но холодная. Стас укутался в свой блеклый зелёный пуховик с меховым капюшоном и ещё на эскалаторе завязал шарф поплотнее, чтобы прикрыть нос. Слава был с головы до ног облачён в чёрное, в его шоппере лежала маска Крика. Он действительно собирался это сделать. — Твоя бита выглядит так неподозрительно, — окинув названную сонным взглядом, Островский зевнул так, что щёлкнула челюсть, и расправил плечи. — Поверить не могу, что тебе удалось убедить охрану на пункте досмотра в том, что мы едем на студенческий матч по бейсболу. — Я могу убедить кого угодно в чём угодно, — самодовольно хмыкнул Третьяков, любовно потерев деревянный кончик биты. — У меня могла бы быть отличная карьера продавца-консультанта. Не могу отделаться от мысли, что постоянно что-то упускаю. — Вот теперь думай, на что ты жизнь свою тратишь, — иронически упрекнул Стас, натянув шарф повыше. — И я всё ещё не верю, что согласился на это. Дорога от метро до университета не была такой уж долгой. Требовалось всего-то десять-пятнадцать минут времени — пятнадцать при самом худшем раскладе. Они выбрали более долгую дорогу, потому что Стас слишком сильно переживал о подозрительности их союза, прошли вдоль улицы, пересекли мост и остановились на углу. — Значит, я сейчас заворачиваю и иду в шарагу, — капитанским тоном планировал Стас. — А ты… Постой здесь, посчитай окна в доме напротив. — Не переживай, я не увяжусь за тобой как беспризорная собака и не буду кричать твоё имя перед зданием университета, — усмехнулся Слава, расстегнув карман чёрной дутой куртки. — Покурю пока что, полюбуюсь видом. — Запомнил марку, цвет, номер машины? Особенно номер, — ощущая лёгкое волнение покалыванием в груди, донимал Стас. — У препода по латыни такая же, но если ты случайно разобьёшь его машину, я тебе потом эту биту в очко засуну. — Всё запомнил, — кратко кивнул Слава, зажав в губах сигаретку, наполненную шоколадным табаком. — Не переживай, солнышко. В лучшем виде сделаем. — Дай сигарету, — выдохнув так тяжело, будто именно ему сейчас предстоит пойти на это дело, потребовал Стас. — Чувствую себя соучастником. — Ты скорее подстрекатель, — весело хмыкнул Слава, но столкнувшись с недовольным взглядом друга и его обречённым вздохом, без лишних предисловий протянул раскрытую пачку. — Успокойся. Мы вообще с тобой с этой минуты не знакомы. Держи сигарету, приятель, и хорошего тебе учебного дня. — Он точно будет хорошим, — сыто улыбнулся Стас, уже предвкушая это зрелище вопреки всем своим волнениям. — И стой, как ты меня назвал? Приятель?.. Мы что, в американском сериале про подростков? Так, и будь аккуратнее, пожалуйста. Я не хочу таскаться с тобой по судам и смотреть, как ты платишь уроду пятьсот кусков за разбитые стёкла. Всё, я пошёл. Вытянув из пачки сигарету, Стас примерил её к губам и торопливо зашагал прочь. Его силуэт отдалялся по прямой до конца дома и скрылся за углом, а Слава, подкурившись, устремился взглядом к противоположному берегу, с которого они пришли. Он старался не торопиться. Слава обычно курил довольно быстро, сам он этого не ощущал, но, когда курил с кем-то в компании, всегда выкидывал окурки быстрее, чем другие докуривали до половины. Когда сигаретный пепел спустился к фильтру, Слава лениво нащупал взглядом мусорный бак, выбросил окурок, старательно его затушив, и очень развалистым шагом потёк в сторону университета. Слава преодолел расстояние до университета за несколько минут. Перед тем, как завернуть за угол, он достал из шоппера маску Призрачного Лица. Давно ему не приходилось носить её. Тем более, в целях порчи чужого имущества. Минутами ранее Стас оказался у входа в университет и пересёкся там со старостой своей группы. Девушка держала под мышкой свёрнутый ватман с какой-то студенческой газетой, в свободной руке у неё была едва начатая сигарета. Поздоровавшись, Стас присоединился к ней и воспользовался сигаретой, которую взял у Славы. Они зацепились языками на тему предстоящего занятия по аналитике, вскоре подоспела подружка старосты. Она не курила, но решила составить компанию и присоединиться к обсуждению пары, до начала которой оставалось не так уж много времени. Никто особенно не боялся опоздать, стоило сказать спасибо, что кто-то вообще проснулся и приехал к первой паре. С начала второго курса посещаемость группы заметно ухудшилась, кого-то уже даже заявили на отчисление. Возле крыльца также собралось несколько студентов из других групп и пара преподавателей. По улице шёл человек в чёрных джинсах, чёрной куртке и в мощных берцах. И в маске маньяка из всем известной франшизы ужастиков. И с битой в руке, одетой в перчатки без пальцев. Стас обеспокоенно глянул на приближающийся силуэт Славы, которого теперь было не узнать. Он отвёл глаза и украдкой прикусил губу, нервно потирая уже потухший бычок о края мусорного бака. — Стас, смотри! — ошарашено крикнула Алина вместе с тем, как раздался громкий стук и треск. Маша, её подруга, широко распахнула глаза и прикрыла рот ладонью — вроде как в ужасе, но взгляд у неё был скорее восхищённый. Алина дёрнула Стаса за плечо, и он инертно обернулся как раз в тот момент, когда Слава с размахом вписался битой в лобовое стекло чёрного Мерседеса. Стас не смог сдержать широкой улыбки, наблюдая за тем, как осколки стекла летят во все стороны. Нет, не так — он смотрел за этим как в замедленной съёмке. Сначала на стекле появилось несколько паутинок, затем, после особенно страстного удара, стекло вылетело напрочь. Все замерли в шоке, зрелище привлекло даже внимание случайных прохожих. Кто-то из студентов поторопился вытащить телефон и заснять всё на камеру, из окон на звук высунулись другие учащиеся, кто-то умудрился скандировать в поддержку того, что Слава делал. Преподаватели даже не сдвинулись с места по первой волне растерянности. Потом, конечно, тучная деканша торопливо скрылась в дверях университета, собираясь позвать охрану, но к тому времени Слава уже исчез с места преступления. В общей сложности у него ушло на это не больше минуты. Он с истинным упоением разнёс лобовое стекло, хорошо треснул по лакированному чёрному капоту, снёс зеркало заднего вида, выбил фару и напоследок припас особый сюрприз для Стаса. В его шоппере отыскался баллончик с ядерно-зелёной краской, которая осталась на дверях машины яркой вызывающей надписью. Стас этого не ожидал, он как зачарованный наблюдал за тем, как Третьяков выводит буквы, повернувшись ко всем спиной. Стас отчаянно пытался угадать надпись, которая очень скоро засияла на обозрение всем — «RIP!». Островский внутренне содрогнулся и выронил на лицо глупую улыбку, хотя и переживал о том, что это не слишком осторожный шаг с его стороны. Слава всегда напоминал, что его псевдоним ни при каких обстоятельствах не сокращается до аббревиатуры, нельзя называть его «рип» или «эрайпи», только «рестинпис» и никак больше. А сами по себе эти три буквы имели вполне себе понятное значение. Наверняка, все, кто увидит надпись, подумают, что это, своего рода, пожелание. И тем не менее, Стас боялся, что это можно будет притянуть за уши. Для него это было слишком очевидным знаком, потому что он знал, кто именно прячется под маской Крика. — Ахуеть, — протянула Алина, помотав головой, и даже обронила на ступени ватман с газетой, который не сразу догадалась поднять. — Не знаю, кто это, но он должен стать героем уника посмертно. — Солидарна, — поддержала Маша, положив руку на сердце. — Я готова дать этому человеку, кем бы он ни был. — Я тоже… — сглотнув своё оцепенение, произнёс Стас. — Это было так эпично. — Существует же в мире справедливость, — гордо расправив плечи, Маша торжественно улыбнулась. — Так этому старому утырку и нужно. Самое красивое представление из всех, что я видела. — Только жалко, что нашего героя найдут и отчислят, — поникла Алина и на тяжком вздохе выпятила губы. — И засудят так, что за всю жизнь не насобирает на штраф. Это же административка, как никак… — Может, и не найдут, — понадеялась Маша. — Если он достаточно умный, чтобы не прийти в тех же самых вещах, то кто узнает? — Вдруг он у нас даже не учится? — раздался голос одной из наблюдавших за этим студенток. — Кто-то элементарно мог заплатить, чтобы это сделали. Можно подумать, у старого маразматика мало врагов. Будь у меня лишние деньги, я бы тоже заплатила, чтобы увидеть, как разобьют его машину. — А может, это вообще девушка… Зима ведь на улице, так и не разберёшься в этих пуховиках, кто какого пола. — вклинился ещё кто-то уже со своей теорией. — Да-да! Тем более, в Крике не единожды под маской женщина пряталась. — поддержал третий студент, сославшись на серию фильмов. — Кто знает, — загадочно выдал Стас, пожимая плечами. — С одной стороны, интересно, кто это, с другой стороны, надеюсь, этому человеку удастся сохранить свою личность втайне. Ладно, девочки, пойдёмте. А то я замёрз уже пиздец, и до пары пять минут осталось. В последний раз удовлетворённо взглянув на разбитую машину, Стас распахнул деревянную дверь и протиснулся в фойе университета. Услышав, как все вокруг бесновато купаются в теориях, — одна страшнее другой, — он немного успокоился. Уже во время пары ему на телефон пришло сообщение от старосты. Алина Гротова, 09:17 Передай ему от нас всех большое человеческое спасибо

Стас Островский, 09:21 ?

Алина Гротова, 09:21 Надо отдать должное Слава умеет делать красивое шоу

Стас Островский, 09:21 Слава не имеет к этому отношения

Алина Гротова, 09:22 Ну конечно))) У него очень узнаваемый почерк Я бы не подумала на него Но РИП

Стас Островский, 09:24 Бля Клянусь, я не знал, что он ЭТО сделает

Алина Гротова, 09:24 Ахаха Тебе повезло иметь такого друга Ну или в данном случае ему повезло ИМЕТЬ тебя)

Стас Островский, 09:27 Не смешно Ты же никому не расскажешь?

Алина Гротова, 09:27 Конечно нет Своих не сдаём Никто не узнает, что это был он Слово старосты!!!

Стас Островский, 09:28 Ага Только если остальные не догадаются также, как ты Я люблю его, но он ебанат натрия, это общеизвестный факт Надо же было расписаться на машине Художник блять херов

Алина Гротова, 09:29 Не догадаются Это не так очевидно Просто я самая умная Ну и ещё вроде неплохо тебя знаю Про Славу половина универа знает точно Но Никто не шарит особо, что вы лучшие подружки

Стас Островский, 09:30 Хочется в это верить Но у меня бывает спрашивают про него вообще левые люди Если бы каждый раз, когда незнакомцы подходят ко мне с вопросом «как дела у Славы?)))» мне платили по рублю, я бы не жаловался на стипендию

Алина Гротова, 09:31 Ахахахах Ну в любом случае тогда просто всё отрицай, если будут спрашивать) За меня не переживай, я не скажу никому Не хочу, чтобы у него были проблемы

* * *

Слава едва не потерялся. В этой маске он видел не очень хорошо. Впрочем, не хуже, чем в тёмных очках или в очень плотных линзах, поэтому критичной потери зрения не случилось. Однако, в этом районе он в целом ориентировался очень плохо. Оказавшись в одном из проходных дворов, Слава спрятал свою маску в шоппер, вышел с другой стороны и сел в такси, которое подлетело буквально за минуту. Он планировал вернуться домой и поспать хотя бы пару часов. На часах было девять двадцать, время не слишком удачное, чтобы отойти ко сну, но выбирать не приходится. По крайней мере, к тому времени, когда все нормальные люди ложатся спать, Слава всегда находит себе какие-нибудь дела.

«Это утро отличное. Разрушение и вандализм поднимают мне настроение. Это было очень просто. Никто даже не попытался меня остановить. Я же мог и во вкус войти. Адреналин в крови подскочил. И это почти как хороший приход, только очень кратковременный. Еду в такси, успел успокоиться. Меня греет мысль о том, что я могу приехать домой и лечь в кровать. Будь сейчас лето, я бы так не сделал. Летом я вообще не помню, где живу. Все круглосуточно веселятся. Тепло, светло, белые ночи. А сейчас темно и холодно. Я не чувствую, что хочу спать. Но чувствую, что хочу лечь.»

Добравшись до тёплой постели, Слава вырубился. Это произошло практически сразу, стоило ему коснуться щекой подушки и прикрыть глаза. В реальность его вернул телефонный звонок. Спросонья Слава выложил на язык горсть отборных матершинных выражений. Телефон почему-то оказался на полу, на уровень ниже его постели, где расположился гардероб. Вместо того, чтобы стоять на зарядке. Очень странно. С заклеенными глазами, переполохом на голове и жгучей ненавистью в сердце, Третьяков сполз с постели и как слепой котёнок потёк на неугомонный звук мобильника. Как вообще так вышло, что звук включён? Почему? — Алло, блять, — сонно пробормотал Слава, приложившись ухом к трубке и даже не подумав, что ему могла бы и мама позвонить, а уж начинать с ней разговор с матов — идея не самая благородная. Но Слава, очевидно, не успел осознать происходящего и продолжил гневиться. — Если никто не умер, то я желаю этого тебе и в аду гореть за то, что ты звонишь мне, сука. — Мы всё равно там с тобой пересечёмся, котёнок, — усмехнулся Ефим с той стороны. — Ты спишь, серьёзно? Уже два часа дня, Третьяков. — Да хоть тридцать два, — процедил он агрессивно и с нечеловеческим усилием раскрыл глаза. — Хули ты хочешь от меня? Даю тебе десять секунд и бросаю трубку. — У меня проблемы с предками. Мне нужна твоя помощь. — максимально лаконично изложил Ефим. Надо отдать должное, Нестеров всегда говорил чётко и по делу. — А теперь за оставшиеся пять секунд аргументируй, почему твои проблемы должны меня хоть как-то волновать. — таким же холодным сквозняком потребовал Слава. — …Ну ты и ублюдина, Третьяков, — фыркнул Ефим вдруг не менее раздражённо. — Потому что мне нужна компания для похода в клуб. Более идеальную кандидатуру, чем ты, и придумать сложно. Тяжело вздохнув, Слава сбросил вызов и поплёлся в ванную, чтобы привести себя в порядок. Два часа дня. Неплохо так он поспал пару часов. Может, даже и хорошо, что Ефим его разбудил, потому что Славе не хотелось бы проснуться затемно.

«Я пытаюсь вспомнить, что мне снилось. Вроде бы там была палата, в которой я лежал. И какой-то лес. Я шёл по лесу. Встретил какого-то странного бородатого мужика, и мы пошли собирать ягоды. В лесу уже лежал снег. И мы собирали ягоды. А потом пришла санитарка из того сна, который я видел в ночь перед выпиской. Схватила меня за руку и сказала, что мне нельзя покидать территорию больницы. Я снова оказался в палате. Со мной сидел Адам. Он сказал, что устроился санитаром, чтобы мне не было скучно лежать там всю жизнь. Всю жизнь. Да, помню. Он сказал, что меня не собираются выпускать. Мда. Ну и сон. Когда-нибудь меня уже отпустит эта ересь?»

По бесцветной кухне разлетелся писк кофеварки. За окном уже стемнело, шторы были плотно задёрнуты, а комнату освещала белая потолочная лампа. Слава ждал свой кофе, чуть качаясь на стуле под звуки чужого возмущения. Ефим поставил перед ним белую кружку с горячим латте и вновь рассыпался в недовольствах. Слава слушал его вполуха и делал заметки в дневнике, старательно вспоминая подробности своего сна. — …Меня так бесит, что он просто появился и вообразил себя моим продюсером, — ядовито выплёвывал Ефим. — Но ещё больше меня бесит, что он прав. — В чём он прав? — небрежно вскинув бровь, спросил Слава, и исподлобья взглянул на старшего всего на пару секунд. — Ты меня довести решил? — психованно взмахнув ладонями, Ефим опрокинулся на стул и рваной хваткой взялся за початую бутылку коньяка. — Ты вообще меня слушаешь или мемуары свои блядские пишешь? — Я совмещаю, не переживай, — ответил Слава спокойно, чем только больше взбесил Нестерова. — Я слышал, что ты сказал. Расслабься, малышка. — Шлюху с Думской будешь звать малышкой, — зарычал Ефим. — Как можно быть настолько дерьмовым слушателем? — У меня хороший учитель, — невзначай уколол его Слава, припомнив старое. — Ещё раз повторю для глухих и тупых: я тебя прекрасно слышал. И это не мешает мне не понимать, в чём прав твой отец. В том, что ты гей? — Я не гей! — требовательно поправил Ефим, громко стукнув дном бутылки об стол. — Я бисексуал. Сколько можно повторять? Я не хочу, чтобы все вокруг считали меня пидорасом. Нестеров клейко уставился на темноволосого в ожидании покаяния, но дождался только того, что Слава вяло посмотрел на него, с шумом выдохнув через нос. Он без всяких комментариев сунул ладонь в шоппер и отыскал там голубенькое карманное зеркальце с Хэллоу Китти из стразов. Раскрыв зеркальце, Слава на вытянутой руке поднёс его к Ефиму, дабы продемонстрировать тому его же отражение. — Пидорас и есть. — объяснился Слава, звонко захлопнув зеркальце перед чужим лицом и спрятав вещицу обратно в сумку. — Ты не ахуел? — Ефим смерил его взглядом, что воспалился от раздражения. — Ещё в день своего появления на свет, — дерзко ухмыльнулся Третьяков. — А тебе бы проработать эту херню. Пора уже смириться с тем, что делает тебя тобой. — Это мне ты будешь говорить? — попытавшись защититься, Ефим ненароком бросился упрекать Славу. — Про проработку психологических проблем, про принятие себя. Достань опять своё зеркало правды и сам в него посмотрись, ебанутый придурок. Будешь наводить в моей жизни порядок, когда твоя блестеть начнёт. — Иди передёрни на гетеро-порно, чтобы успокоить своё эго, и вернись сюда, когда будешь в адеквате, — выцедил Слава, сменив спокойный тон на пугающе спокойный, такой, какой у него, как знал Ефим, был тогда, когда внутри начинала просыпаться злость. — Не выводи меня, уёбок. Я не собираюсь говорить с тобой, пока ты не проявишь ко мне хоть немного уважения. Я не психолог. И мне глубоко похуй на твои сексуальные предпочтения. Тебе нужно было, чтобы я приехал и послушал твоё нытьё, мне оно в хуй не упало, своих проблем достаточно. Так что веди себя прилично, не надо со мной говорить в таком тоне. — Хорошо, — медитативно вдохнув носом, Ефим на пару секунд прикрыл глаза и выдохнул. — И ты тоже успокойся. Я на взводе, потому что… — Давай ещё раз, — слабо тряхнув ладонями, Слава сложил их в замок и сфокусировал взгляд на чужом лице, будто сейчас и не было его микро-истерики. — Он появляется в твоей жизни спустя семь лет и начинает указывать, что тебе делать, а ты берёшь и слушаешь? Ты придурок, Ефим? — Ты не понимаешь, — убеждённо начал парень. — Я просто не могу проиграть ему и доказать, что я слабее. — Но ты это ему и доказываешь, подчиняясь. — внимательно отметил Слава. — Тебе легко говорить. Пиздеть — не мешки ворочать, — обиженно защищался Ефим, наполняя стакан новой порцией коньяка. — А я с этим человеком вырос. И думал, что избавился от сраного поводка. Но это не так. Вот он снова… Нет, хуже всего то, что он прав. — Мы снова вернулись туда, откуда начали, — закатив глаза, Третьяков звучно цокнул языком. — Давай я скажу это, чтобы ты со стороны понял, насколько всё здесь тупо. Твой отец как червяк в спелое яблоко влезает в твою карьеру. Сорит своим авторитетным, — нет, — мнением на всё, что ты делаешь. Решает что-то за тебя. — Он ничего за меня не решает, — упёрся Ефим, вновь наполнившись возмущением. — Да, меня бесит, что он лезет в мою работу. Лазает по моим соцсетям, что-то высматривает и вываливает свои непрошенные вердикты. Но ещё раз, услышь меня, он сказал то, над чем я задумался. Последние три года никто не видел меня с женщинами. — Потому что ты, блять, с парнем встречаешься, — невзначай напомнил Слава. — Начнём с того, что твоя личная жизнь фанатов не касается… — Именно поэтому за твоими романами весь интернет как за реалити-шоу следит, — едко ухмыльнулся Ефим, оскорбившись тем, что всех собак на него спустили. — В чужом глазу соринку видим, а в своём и бревна… — Мы сейчас не про меня говорим, — сначала сказал Третьяков, но уколовшись саркастическим взором Ефима, вздохнул и зашёл с другой стороны. — Во-первых, перестань бросаться в меня сраными пословицами. Сформулирую иначе для придурков. Это только твоё дело — говорить о своей личной жизни или нет. Если я выставляю в Инстаграм фото со своей девушкой, если я говорю на публике, что я с кем-то сошёлся или расстался, то я готов, что это будут обсуждать. Если бы мне было не плевать на то, что обо мне говорят, я бы вовсе не стал музыкантом или как Яша закрыл бы свой профиль и не выставлял бы туда фотографии, где видно хотя бы часть моего лица. Выступал бы на концертах в балаклаве. Давно тебе-то не плевать, кто и что думает? Уверен, твоим фанаткам только в радость считать, что у тебя никого нет, и представлять в своих влажных фантазиях, как ты выебешь их после концерта и влюбишься без памяти. — Слушай, я не спрашивал, что мне делать, — безжалостно оборвав ненужную нить разговора, Ефим попытался увести диалог в другую стезю. — Я тебе сказал о том, что уже решено. — Прекрасно. Надеюсь, Лере ты тоже об этом сказал. — ловко подцепил его Слава, глотнув своего кофе. — Ему пока что необязательно об этом знать, — уязвлённо заявил Нестеров и неловко почесал затылок. — Прекрати находить всё новые и новые поводы, чтобы упрекнуть меня. — Что-то у нас разговор вообще не строится, — утомлённо выдал Слава, бестактно озвучив свои мысли. — Ты спрашиваешь меня, почему мы не можем просто быть друзьями. Потому что меня не устраивает твоё видение дружбы. Ты говоришь, что тебе нужен друг. А на деле тебе нужен эскорт, свита — кто-то, кто будет ходить за тобой для количества и соглашаться со всей ебошью, которую ты с уверенным видом толкаешь. — Мне нужен человек, который с пониманием отнесётся к моим проблемам, — поправил Ефим, не удовлетворившись тем, как Слава умудрился всё извернуть. — Может, я прошу тебя сейчас поменьше пиздеть и просто поддержать меня в моём решении. Может, я прошу тебя пойти «для количества». Чтобы я не был там один. Чтобы я знал, что ты рядом со мной. Что именно тебя так выводит? То, что не ты сегодня в центре внимания? На тебе свет клином не сошёлся, а ты продолжаешь надрачивать меня своими старыми обидками. Не одному тебе бывает херово, чёрт подери. — Никто из моих близких друзей ещё не жаловался на мою эгоцентричность, — с тяжёлой усмешкой оповестил его Слава. — Потому что я далеко не эгоист, Ефим. Хотя откуда тебе знать, какой я на самом деле? Мы с тобой не так близки, как тебе хочется считать. И то, что меня не трогают конкретно твои проблемы, не значит, что я самовлюблённый мудак, который думает только о себе. — Ты заявился сюда позлорадствовать и напомнить, что мы друг другу никто? — у Ефима голос на мгновение дрогнул, услышанное его явно задело, но он постарался не потерять лица. — Знаешь, в таком случае, я могу выставить тебя за порог Кристалайз. — Ну давай, — самодовольно ухмыльнулся Слава, дав ему вольность распорядиться своим заявлением. — Хоть сегодня. Скажи мне ещё раз, что я без тебя ничего бы не добился. Повтори снова, что я никто и должен быть послушной шлюхой, благодарной папочке за миску с водой. Или что ты там ещё мне говорил? У тебя случайно не записано? А-то неблагодарный щенок что-то забыл, у чьей ноги его место. — Да сколько ты будешь это вспоминать, — рыкнул Ефим, вцепившись в свой стакан от бессилия. — Я же сказал, мне жаль. Я перед тобой извинился и… — Засунь подальше свои извинения, — перебил Слава, повысив голос. — Ты уже ничего не исправишь. — Ты даже не даёшь попытаться! — воскликнул Ефим, не выдержав бесчисленных нападок в свою сторону. — Ты просто пытаешься извести меня и ещё говоришь, что не являешься самовлюблённым кретином. Может, мне не стоило просить тебя о помощи. Давай тогда я скажу иначе: пойдём со мной в клуб, я куплю тебе выпить, а ты закроешь рот и будешь наслаждаться вечером. Такая формулировка тебя устроит? — Да будь ты проклят. — выронил Слава, поднявшись из-за стола и направившись в коридор. Ефим оперативно последовал за ним, грязно проматерившись себе под нос. Он рассчитывал на иной диалог и вовсе не желал столкнуться с беспричинной агрессией со стороны Третьякова. Быть проклятым, конечно, весело, но Ефим поклялся себе, что не сунется в этот чёртов клуб без Славы. У самой двери он схватил его за плечо и развернул к себе. — Далеко ты собрался? Умерь свою гордость, — потребовал Ефим и пресёк попытку вырваться, обхватив тонкие запястья крупными ладонями хваткой такой, какая бывает у железных кандалов. — Я не идеал, но и ты не подарок. Ты скорее свою руку по локоть сожрёшь, чем дашь кому-то повлиять на твою точку зрения. Дай мне хоть раз нормально высказаться. — Отпусти меня, Ефим. — враждебно процедил Слава, дёргая руками в попытке высвободиться. — Ты знаешь, как мне тяжело признавать свою неправоту, но ты заставляешь меня делать это снова и снова. С тех пор очень многое изменилось, мне в январе будет двадцать пять. — игнорируя его просьбу, продолжил Нестеров, и лишь крепче сжал чужие руки, когда парень дёрнулся особенно сильно. — Я на намерен слушать твоих исповедей, — категорично изъяснился Слава. — Отпусти. Или я въебу тебе коленом по яйцам. — Да выслушай ты меня! Я не считаю, что ты никто и не считаю, что ты мне должен, — Ефим заговорил чуть быстрее и напористее, понимая, что угроза Славы не окажется пустой. — Ты дорог мне. Я мог бы выгнать тебя из Кристалайз в любой день, но я не сделал этого и не собираюсь, потому что ты заслужил своё место, что бы между нами ни происходило. — Неужто, — утомлённо фыркнул Слава, расслабившись в хватке старшего и со всем высокомерием позволив ему продолжать свои сладкие речи. — И что ещё интересного расскажешь? — Я злился, потому что не получил того, чего хотел. Может, я был неосторожен в своих действиях или высказываниях… — Зато сейчас ты крайне осторожен и очень хорошо обходишь все углы, — вновь упрекнул Слава, сославшись на то, что Ефим ни разу не сказал о своих деяниях прямым текстом, а как-то оскорбительно аккуратно закидал это дело цензурной мишурой красивых обходительных слов. — Завладей хоть каплей достоинства. Из-за того, что я тебе не дал, ты с ума чуть не сошёл. Конечно, бедный ты! Переживал только о том, что задето твоё самолюбие и вообще не думал о том, что мне может что-то не нравиться. Разве я виноват в том, что мне не хочется дать кому-нибудь в жопу за место в коллективе? — Ты в коллективе, блять, и так, — старательно пытаясь достучаться, выплюнул Ефим. — Ты получил то, что тебе было нужно без особых потерь. Уже это можно считать извинениями, которые ты принял. И для чего? Чтобы теперь ты при любой возможности выливал на меня ушат дерьма? Слава затяжно промолчал, бесполезно перебирая мысли в голове. Ему происходящее совершенно не нравилось. Ефим подождал от него какого-то ответа, внимательно рассмотрел его непроницаемое лицо, и догадавшись, что никакой реакции не последует, продолжил. Его прежде всего окружила правильная мысль — снова его дрянной характер даёт знать о себе, снова рвутся на волю колкие слова и грубости, которые стоит замять, чтобы окончательно успокоить Славу, а не вновь всполошить его злость. — Попроси у меня что угодно, только прими мои извинения. Мне правда важно, чтобы ты просто пошёл со мной и поддержал меня своим присутствием, — жалобно произнёс Ефим, опустив свои ладони в качестве добровольной сдачи в плен чужого справедливо задетого самолюбия. — Настя была права, когда сказала, что я люблю судить по внешности. Знаешь, я… Бля, я был о тебе немного иного мнения, когда просто посмотрел на твои фото и встретил тебя семнадцатилетнего. Такого наивного, немного потерянного от огромного количества резко подвернувшихся возможностей. Я могу иметь право на ошибку? На несколько ошибок. Я тебя недооценивал, не воспринимал, как следовало. Мне казалось, из тебя послушная групи получится. Не сразу. Признаю. Но я увидел твои способности. Твой характер. Твой личностный рост. Мне дерьмово от того, что прошлое мешает жить в настоящем. Кристалайз — моя семья, которая заменила мне кровных родственников. Я не хочу, чтобы где-то под благоухающей почвой нашего объединения… Где вроде как пышными бутонами прорастают к солнцу ароматные цветы, были закопаны какие-то гниющие трупы. Позволь мне хотя бы попробовать побороться за твоё доверие. — Я… Тебе правда так важно? — Слава потеряно взмахнул ресницами, не ожидав увидеть Ефима таким измождённым и пристыженным. Он не думал, что его издёвки в самом деле залетят так далеко в это холодное сердце. — Я похож на человека, который любит унижаться? У меня кровь в венах стынет от мысли о том, что я должен явиться туда без никого. — честно поделился Ефим. — Почему бы тебе просто… Ты никому ничего не должен, — в который раз вторил себе Слава, внимательно изучая чужое лицо, едва задетое эмоциями. — Я так разозлился, потому что Лера заслуживает лучшего к себе отношения. Ты ведь понимаешь, что я не заткнусь. — Ебись всё конём, — устало пробормотал Ефим, опустившись на обтянутый белой кожей диванчик и прокатившись ладонью по усталому лицу. — Я поговорю с ним, когда настанет время. Он сейчас даже не в Питере, зачем ему лишние нервы? В модельном бизнесе своей мозгоёбки хватает. — Допустим, — исчерпывающе произнёс Слава, прислонившись спиной к входной двери, словно что-то всё же тянуло его ринуться прочь отсюда. — Но будет здорово, если на полпути мы завернём в Кресты. — По народной пойдёшь? — пошутил Ефим и с усилием улыбнулся. «Три Креста Майами» — довольно модное ночное заведение с роскошным интерьером и безукоризненным обслуживанием. Небезызвестный клуб. В народе его принято кратко звать Крестами, что также является именем места не столь отдалённого, где петербургские преступники коротают свои сроки. Поэтому Ефим не мог упустить возможности выкинуть шуточку на эту тему. — Обязательно. — поддержал его Слава. — Но только не сегодня, — Ефим улыбнулся чуть шире. — Выбери другой день, чтобы сесть в тюрьму. — Ну, так и быть. — сдался Третьяков неохотно и тоже заставил себя улыбнуться. Не слишком сильно, едва заметно, но Ефима эта улыбка обезболила.

«Я утомлён. Ефим чужое мнение слушает чуть менее внимательно, чем местные власти пожелания граждан. Он спрашивает совета, чтобы услышать, что во всём прав. Вроде позвал меня в клуб, потом начал выносить мозги своим нытьём. Требует пойти на диалог и никогда не слушает. Рядом с ним чувствую себя очень странно. Немногие могут до него достучаться. У меня иногда получается. Потому что я умею быть убедительным. Иногда. В основном попытки вразумить он расценивает как личное оскорбление. Зачем мне вообще ему что-то доказывать? Слова больше не скажу. Он ведёт себя так, будто его заставляют что-то делать. Ещё и услышал о себе много нового. Я и без него справляюсь с тем, чтобы унижать себя.»

Слава неторопливо обошёл кухню, украдкой заглянул за шторы — на улице темнеет. В дневник ему пока что больше нечего записать. Задёрнув шторы, как и было, Третьяков остановился возле бледных столешниц и увлёкся щёлканьем спрятанной под кухонными шкафчиками белой подсветки. За этим он задумался. Мысли были хаотичными и нестройными. Славу выводили из себя постоянные перемены в настроении: сейчас он был раздражён всем, чем только можно было. И знал, что через пять минут это пройдёт. По воле случая, ему либо станет очень радостно, либо очень пусто и грустно до нестерпимого желания плакать. Было очень странно ощущать это в себе. Огибая взглядом совмещённую с залом кухню, Слава думал о том, что ему нужен маленький, — крошечный! — мир метр на метр, в котором он сможет прятаться от всех невзгод. Поэтому сейчас он не смотрел на эту огромную комнату, а завис взглядом на мигающей лампочке и старался опустошить голову. Что это? Ефим посеял в нём беспокойство своими гадостями, и уйти от услышанных от него реплик, которые теперь на повторе вертелись в мозгах, было невозможно. Распахнув шоппер с цитатой из стихотворения Маяковского, Слава отыскал среди немногочисленных вещей блистер с Ксанаксом и сжал его в ладони так, что на коже от рёбер блистера остались следы, а сам он немного помялся. Стоит ли принять успокоительное? Слава не успел решить, так как дверь спальни распахнулась. Третьяков быстро спрятал свою позорную слабость обратно в сумку и поднял глаза на Ефима, что вынырнул из комнаты уже приодетый. На нём была чёрная водолазка с коротким воротником, элегантный приталенный пиджак из крокодильей кожи и завершала образ тонкая золотая цепь. Слава мысленно оценил его внешний вид, но говорить ничего не стал — эта лохудра явно обойдётся без его комплиментов. Сам Слава сегодня был одет так, как он не слишком часто предпочитал одеваться. Однотонный блекло-зелёный вязаный свитер поверх белой рубашки, бежевые брюки свободного кроя, да белые кроссовки. Прямо как мальчик из тамблера, которого не стыдно даже с родителями познакомить. Даже в ушах у него были обыкновенные гвоздики без тяжёлых фигурок и излишнего блеска — просто серебро, для Славы как бижутерия. И чего он вырядился как в библиотеку, зная, что они поедут в клуб? — Собирайся, — кинул Ефим пресно, оглядев Славу нечитаемым взглядом с головы до ног. — Сейчас найду ключи от машины и пойдём. — Не рановато мы собрались? Какой клуб работает в пять часов вечера? — сославшись на время, Третьяков задумчиво поморщился. — Ты вообще беседу не читаешь? — укоризненно спросил Ефим и глянул на него с явным осуждением. — Нам надо заехать на студию сначала. — Нахера? — уточнил Слава бессовестно, даже и не подумав узнать ответ на свой вопрос в беседе, которую Ефим упомянул только что. — По поводу весеннего тура. — лаконично известил Нестеров и ушёл в прихожую. Слава закинул шоппер на плечо и молча последовал за ним, вполне удовлетворившись таким ответом. Обувшись и застегнув куртку, Третьяков облокотился о косяк входной двери и упёрся взглядом в телефон, чтобы наискосок прочитать содержание беседы Кристалайз. Ефим, оказывается, ещё с утра написал, чтобы все отложили планы на вторую половину дня и подъехали на студию. Лера расстраивался из-за того, что не может поприсутствовать на собрании и попросил кого-нибудь из ребят набрать его по видеосвязи, если время совпадёт с его рабочим перерывом. Руслан возмущался из-за того, что никто не предупреждает заранее — хотя бы за пару дней, в ответ на что Ефим с точкой переслал Настино сообщение трёхдневной давности. Там она упоминала, что в ближайшее время свяжется с концертными площадками. Затем же включился Данила, который также был тронут чужой невнимательностью. Яша попросил кого-нибудь скинуть ему пятьдесят рублей на проезд, и они с Федей тут же безо всякой причины начали ссориться. Всё как всегда. К тому времени, как Слава долистал переписку до конца, они уже садились в машину Ефима. Дорога предстояла долгая. Фактически, на другой конец города. — Включи что-нибудь своё, — выворачивая руль, Ефим обернулся назад, чтобы вырулить с неудобной парковки. — Умеешь же блютузом пользоваться. Слава пожал плечами, подключился и поставил свой плейлист на перемешку. Ему было в целом плевать, что играет. Он весь утёк в свои мысли и засмотрелся в окно. Машина, набирая скорость, поплыла вниз по съезду и вырулила на дорогу. Ефим за рулём был всегда сосредоточен. Ехал быстро, выписывал крутые повороты, но делал это поистине филигранно и никогда не натыкался на неприятности. Под его властной рукой автомобиль всегда беспрекословно слушался. Славе даже удалось немного отвлечься на то, как хорошо и счастливо он себя чувствует, когда находится в машине, движущейся на высокой скорости. — Я что-то голодный пиздец, — замечая вдали броскую вывеску, Ефим хмурился и стучал пальцами по рулю в ожидании зелёного света. — Давай в Мак заедем. На это Третьяков тоже ответил не слишком активно — снова пожал плечами и промычал что-то вроде того, что ему плевать, пусть заезжает, если хочет. Они остановились возле МакАвто и встали в автомобильную очередь. — Взять тебе что-нибудь? — спросил Нестеров, изучая глазами меню. — Нет. — ответил Слава и приткнулся взглядом в телефон. — Я возьму тебе бургер и картошку, — тем не менее известил Ефим. — Не захочешь — Яше отдашь, он всё съест, хоть на пол брось и в говне изваляй. — Возьми тогда ещё большую колу, — резко вспомнив о том, что существуют ещё и напитки, добавил Слава. — И картошку по-деревенски, я фри не очень люблю. — Не поверишь, я знаю. Странно, что ты не уточнил, что берёшь обычно Биг Мак и кисло-сладкий соус. — усмехнулся Ефим экспертно, дав понять, что всё же имеет представление о вкусах Славы после стольких лет. — Сегодня я хочу какой-нибудь другой соус. — вдруг заявил Слава, в действительности осознав желание поменять что-нибудь в стандартном наборе, который он обычно заказывает. — Какой? — в последнюю секунду перед тем, как настала их очередь, осведомился Ефим. — Не ебу. Какой-нибудь кроме кисло-сладкого. И не кетчуп. Прояви фантазию. — сказал Слава капризно и, надо отметить, за всё это время ни взглядом Ефима не удостоил, весь был в пустом листании ленты Инстаграма. «Прямо как баба выёбывается» — мысленно усмехнулся Ефим и опустил оконное стекло, чтобы продиктовать заказ. Они сидели в тишине, пока ждали, и шум в салоне поднялся только тогда, когда зашуршали бумажные пакеты с едой. Поэтому они немного задержались и приехали на студию позже, чем ожидалось. Ещё в дороге Слава наткнулся среди прочих на сообщение от Кати. Она предлагала встретиться, и Третьяков позвал её присоединиться к ним в клубе сегодня вечером. — Что там у тебя? Что интересного пишут? — взял смелость поинтересоваться Ефим, пока старательно парковался между двумя машинами. Осторожность в его глазах была ювелирная, поскольку в данных обстоятельствах не задеть чужой автомобиль было волшебством. — Девушка очень тонко намекает, чтобы я ей подарил цветы. — тихо усмехнулся Слава, отправив Кате короткое сообщение. — Это как? — тоже усмехнулся Нестеров. — Говорит, её подруге кавалер букет роз притащил, — сославшись на экспрессивный рассказ от Кати, пересказал Слава. — Пишет мне, мол, красивый такой, пышный. — Ой, не люблю, когда вот так напрашиваются, — цокнув языком, сказал Ефим. — С другой стороны, говорить о таком прямо — странно, а иначе как? Лера пиздец цветы любит, а я об этом узнал чуть ли не когда мы встречаться начали и вообще чисто случайно. Ты мне, кстати, напомнил. Подарю ему букетик, когда вернётся. — Девчонки постоянно намёками общаются, а мы потом ещё и идиоты, если не понимаем. Так что нормально всё, плавали уже. Хочет цветы — получит их, — подытожил Слава, отстегнув ремень безопасности и пихнув телефон в карман брюк. — А когда Лера возвращается? Что-то он задержался. — На днях, — кратко известил Ефим, заглушив мотор. — Я соскучился уже пиздец. Когда он тут, мне постоянно хочется личного пространства, а как только уезжает — по десять раз пересматриваю его сторис и жутко хочу, чтобы он оказался рядом. — Понимаю. — косо усмехнулся Слава и вылез из машины. Внизу их уже все дожидались. Прочистив горло, чтобы утолить шум, Ефим с широко раскинутыми плечами проследовал в центр комнаты и дождался, пока все взгляды обратятся на него. Слава приземлился на один из диванов, вклинившись между сонным Яшей, вставшим с постели час назад и проспавшим в метро свою остановку, и Адамом, который как всегда был бодр и как раз рассказывал присутствующим невероятно смешной анекдот, когда его прервал Ефим. — Парни, «CROSBREED» имел невероятный успех, — торжественно начал День Смерти, осмотрев публику, что оживилась при упоминании их общего трека. — Я вами всеми жутко горжусь. Раньше мы такого не делали, но весной у нас будет небольшой семейный тур, и я нацелен на успех. — Насколько большой тур? — тут же поинтересовался Федя, устав от одного только упоминания гастролей. — И насколько обязательно мне участвовать? — Очень обязательно, — утвердила Настя без суда и следствия. — Едут все. Пока что в списке Питер, Москва, Киев и Минск. Возможно, чуть позже добавятся новые города. Тур будет недолгим, судя по всему, займёт около двух недель. — Пиздец. — истомлённо вздохнул Федя и с недовольством дёрнул губами. — Он ещё даже не слышал про концепт… — хитро хохотнул Адам. — Какой ещё концепт? — испуганно уточнил Семёнов, и фигура Ефима тут же собрала несколько недоумённых взглядов, поскольку не только Федя об этом не слышал. — Шоу должно быть зрелищным, мы, мать его, Кристалайз Крю, — пояснил Ефим неоднозначно. — Добавим лёгкую хореографию. Каждый выложится в силу своих возможностей, я никого не прошу ебануть сальто и сесть на шпагат. — Я бы хотел, — потерев подбородок, улыбнулся Адам. — В латексных штанах. Мне кажется, это будет фурор. — Нам нужна не такая сильная зрелищность… — осадил его Ефим. — Бабки в это въебём сказочные, конечно. Но и гонорары будут приятные, если кассовые сборы оправдают ожидания. — Что насчёт стартовой цены билетов? — поспешил осведомиться Бажен. — Пока обсуждается, — заговорил Данила как ответственный помощник Ночи. — Настя связывалась с площадками. Ясное дело, везде по-разному выйдет. Но пока рассматриваем варианты от трёх до четырёх тысяч на первую волну билетов. — Так дохуя? — удивился Яша и аж дёрнулся на месте. — Кто вообще купит билеты за такую цену? — Вполне нормальная цена за намеченную программу, — уверенно возразила Настя. — У каждого из нас будет свой блок — двадцать-тридцать минут на выступление, и такими темпами концерт будет длиться около четырёх часов. Извините меня, я, конечно, люблю своих фэнов, но ниже цена никак не выйдет. Они за раз побывают на полноценном выступлении десяти любимых артистов, заплатить за это тысячи четыре или пять будет куда выгоднее, чем купить по билету на сольный концерт каждого из нас. Даже если условный Вася фанатеет не от всех разом, а от пяти из нас, к примеру. Видели, какие ценники только Слава там заряжает? — Что поделать? Моё время дорого стоит, — оправдался Слава с крайне самоуверенным лицом. — Хотите рэп про наркотики и шмотки? Дайте мне на это денег. — Никто не спорит, — померив шагами подиум, Ефим махнул рукой. — Цена будет оправдана, но и нам надо хорошо выложиться, а не просто походить по сцене под кокаином и поорать, что мы токсичные. — Я когда-то хуёво выкладывался? — приняв это замечание на свой счёт по очевидной причине, Слава взмахнул бровями. — Нет, я не к этому… — по лицу Ефима стало видно, что он весь загружен планированием. — Тур запланирован на начало апреля. У нас тут вроде не многим принципиально выкатить сольники именно в это время. — Так, всем завязать ебальнички, — Федя резко поднялся с насиженного кресла, превысив этим порывом все нормы своей физической активности за месяц. — Вы ёбнулись? Какая хореография? Где я и где, блять, танцы? Мне четвёртый десяток уже пошёл. — Я умею только вальс и лезгинку, но и то в прошлом, — обеспокоенно осведомил Руслан и задачливо потёр бороду. — Ребята, правда. Мне в грядущем году стукнет тридцать четыре, я не против зажечь, но давайте не так, чтобы на сцене у меня треснула поясница. — Ещё раз говорю: ни у кого ничего не треснет, — железно убедил Ефим. — Я сам не думал, что когда-то спутаюсь с танцами. Это идея Насти, и она хорошая. Главное, грамотно реализовать. Время у нас есть, подыщем хорошего хореографа, организуем групповые и индивидуальные занятия. — Что насчёт Серёжи Шефера? — участливо предложила Ночь. — Он работает с Хаос Гэнгом, ставит им танцы для клипов. Человек, конечно, занятой, но и мы не из помойки вылезли. — Свяжись с ним. — распорядился Ефим и одобрительно кивнул. — Насколько крупные площадки мы собираемся арендовать? — спросил Слава у Насти. — Сколько людей в идеале купит билеты? — В Москве хорошая площадка на Павелецкой, там хоть двадцать тысяч вместится, но мы прицелились на четыре или пять тысяч человек, — защебетала Ночь воодушевлённо. — Здесь, скорее всего, Гигант Холл. Не больше трёх тысяч. — Это зря, — заметил Ефим задумчиво. — В Питере у нас очень большая аудитория. Хотя… Ладно, пока что оставим так. Если вдруг будет солд-аут и останется много желающих, то своевременно разберёмся и поменяем площадку на более вместительную. — В Киеве… Я думала над «Caribbean», — продолжила Настя, решив как можно подробнее ответить Славе на его вопрос. — Вроде неплохой концертный зал. — Нет, — сразу отрезал Третьяков на правах знатока. — Настя, ты видела его вообще? Там не то помещение, слишком много сидячих мест. Лучше посмотри Центр культуры и искусств, «Атлас», «Фридом» или «Сентрум». — Как скажешь. — учтиво кивнула девушка, решив не спорить с человеком, который про Киев явно побольше знает. — Ещё кое-что, — резко вспомнил Ефим. — Не обижайтесь, но часть вырученных денег пойдёт на капремонт нашей студии. — Нахера нам капремонт-то блять? — не унимался Федя с претензиями, что из него сыпались наперебой. — Что же вам на месте не сидится, уродцы. — Я не против обновить обстановку. — Бажен лишь пожал плечами и сделал небольшой глоток остывшего кофе из большого бумажного стаканчика. — Мне плевать, — высказался Слава. — Идею обновить интерьер я плохой не назову. — Такие вещи, конечно, надо обсуждать заранее, — недовольно прозвучал Руслан. — Вряд ли кто-то проголосовал бы против. Но, Ефим, ты ставишь перед фактом, а должен предлагать и спрашивать. — Вот именно, — поддержал Федя, в который раз ощутив практически идентичное с Русланом мнение. Тот не был против высказанных идей, но всё же осаждал Ефима, что было кстати. — У нас на студию права такие же, как у тебя. — Ты против ремонта? — удивилась Настя и сложила руки на груди. — У нас тут мило, но слишком самобытно. Когда мы оборудовали студию, у нас был очень скромный бюджет. — Тут не помешало бы привести всё в порядок, — сказал Адам неоднозначно, и на его лице отразилась задумчивость. — Улучшить проводку, поменять дверь, — а то заедает, — да и потолок бы побелить, а то после сезона дождей он умирает. Но капитальный ремонт делать незачем. — Поверьте, — влез и Данила. — Капитальный ремонт куда проще, чем точечно что-то поправлять. Если средства позволяют, разумеется. Можно, конечно, что-то заменить, но… Как это сказать… — Но это как укол перфекционизма, — продолжил за него Бажен, ощутив полное понимание мысли, которую Громов никак не мог сформулировать. — Вы когда-нибудь чувствовали, что проще что-то сделать заново, чем поправить? — Конечно, — согласился Слава и тоже овладел очень внимательным настроением. — Купить, к примеру, новый стол, так он к стульям не подойдёт. Докупить стулья — всё это не будет гармонировать с диванами. — Там надо что-то сделать, — продолжил за ним Данила. — Здесь надо что-то сделать. А в итоге хочется всё к херам снести и поменять подчистую. — Всё равно, чтобы побелить потолок, надо мебель выносить… — тут уже и Адам поймал эту мысль. — Да, вы правы. — Вот и решили. Коллективно, — выдохнул Ефим. — Если всё действительно хорошо пойдёт, гонорары не пострадают. Я так прикинул немного, каждый заберёт приблизительно по два с половиной миллиона с учётом вычета на ремонт. — Это рил чистая прибыль? — узкие глаза Яши стали вдвое крупнее. — С учётом там того, что площадка забирает за проведение? — Да, — терпеливо ответил Ефим, утолив его любопытство. — Это при очень хорошем раскладе. Если всё действительно пойдёт как по маслу. Но я не вижу причин, чтобы кассовые сборы были херовыми. — За такие деньги и на шпагат сесть можно. — под сильным впечатлением заявил Чертополох. — На вашем месте я ему бы деньги не давал, — предусмотрительно влез Федя, ткнув в Яшу пальцем. — Он же опять всё за два дня пропьёт с промщицами, а потом будет сидеть с голой попой и выпрашивать в беседе пятьдесят рублей на проезд. — Отвали уже, а, — цокнув языком, Яша размашисто закатил глаза. — Не твоё дело, куда я потрачу деньги. — Оно моё, раз уж ты пытаешься к моему кошельку присосаться, — возразил Федя твёрдо. — Ты позорище, Чертополох. Зашибаешь хорошие деньги, молниеносно тратишь их на хуйню, а потом попрошайничаешь. Твой украинский акцент даже жалости не прибавляет. — Хули ты доебался? — возмущённо прищурив глаза сквозь квадратные очки, прошипел Яша. — Вообще-то… — Так, заткнитесь оба, — приказным тоном выкинул Ефим. — У меня ваши постоянные разборки на пустом месте в горле уже сидят. Ещё подеритесь здесь для полноты картины. Когда бурные обсуждения тура немного поумерились, Слава подошёл к Адаму и спросил у него про бит, который они обсуждали ещё до поездки Третьякова в Штаты. Адам опрокинулся на ненадёжно дёрнувшийся стул на колёсиках и полез в ноутбук. Они подождали, пока подгрузится операционная система, и Русских безошибочно проложил путь к нужному файлу сквозь многообразие папок — была у Адама страсть всё безукоризненно сортировать, рабочий стол у него был чистенький, и ничего не мешало любоваться фотографией Альберта Юрисовича на заставке. — Хочешь записать сейчас? — учтиво спросил Адам и ещё раз пробежался глазами по тексту, пока на фоне уже второй раз играл сделанный им бит. — Да, — лаконично кивнул парень. — Пока время есть. Я хотел бы дропнуть до нового года. — Ну, это же эпишка, — Адам только пожал плечами и вернул Славе телефон. — Если тексты у тебя уже есть, то париться не о чем. Кстати, мощный лирикс. — Спасибо. Под транквилизаторами написал. — гордо поделился Слава. — До того как подействовали или после? — неровно усмехнулся Адам. — До. — в ответ хмыкнул Третьяков. — Оно и видно. Давай, пиздуй к микрофону. — Адам с озорным видом шлёпнул Славу по заднице и игриво подмигнул ему. — Тут и там домогаются. — хохотнул Слава, прежде притворно взвизгнув. Он остановился возле микрофона, махнул рукой на разминку, заявив, что сходу готов писать, и накинул на голову наушники. Запись пошла. Это зрелище привлекло Ефима, как только он отделался от обсуждения рабочих вопросов с Настей и Данилой. Поэтому он остановился у Адама за спиной и вдумчиво уставился на Славу, потирая подбородок. — Я не вижу дней, тех, что впереди. Вижу лишь туман и горечь позади. Не хочу один, — голос Славы под запись сделался низким и текучим как мёд, слушать его было также приятно, как треск дров в камине. И на следующей строчке он резко повысил его на несколько тонов, что было неожиданно, но очень эффектно. — Я не хочу! Быть один! — Умница! — крикнул Адам, остановив запись. — Теперь припев. Один на весь трек или будешь каждый отдельно записывать? — Да уж не лопну от напряжения, — немного сдвинув с ушей наушники, ответил Слава, и вернул их на место, как только Адам понятливо кивнул и махнул ему рукой. Слава справился довольно хорошо. У него было достаточно времени, чтобы заучить текст, который он написал одной тёмной ночью в палате психиатрической лечебницы, когда ему было очень одиноко и паршиво до слёз.

RESTINPEACE — CAN'T BE BETTER [Куплет 1] Хочешь мне помочь И слышишь «отойди» Это раны, что не стоит бередить Ведь я знаю, ты хочешь навредить И заснул мой крик в тоннах DVD Я не вижу дней тех, что впереди Вижу лишь туман и горечь позади По пятам бежит Не хочу один Я не хочу Быть один [Припев] Я держу клинок (За своей спиной) Ты можешь быть лучше (Поговорите со мной!) Ты можешь быть лучше (Можешь быть лучше!) Ты можешь быть лучше (Но лучше не будешь) [Куплет 2] Эти вещества отравляют кровь Этот страшный сон вижу вновь и вновь Скупо лью бензин вдоль своих мостов И глядя на себя, выгибаю бровь Что останется от моих стихов? Несу на плечах семь смертных грехов Этот мир ослеп Или я ослеп Я сложил шесть строк На один листок Вроде я на дне, дышу в потолок Я схожу с ума, все тетради сжёг Удержать себя — знай, что я не смог Я сложил свой крест в этот некролог [Припев] Я держу клинок (За своей спиной) Ты можешь быть лучше (Поговорите со мной!) Ты можешь быть лучше (Можешь быть лучше!) Ты можешь быть лучше (Но лучше не будешь) [Куплет 3] За моим окном вороны кружат вальс К чему это фарс? Я себя не спас Я опять кричу, потерял баланс Снова ночь не сплю, жую диссонанс Развалился мир, будто я взял спайс Если есть ещё вокруг здравый смысл Если есть ещё хоть какой-то смысл То плюнь на могилу, куда я зарылся Мой последний день не сгорит в огне Только пепел есть, нечему гореть Пью бензин, я мёртв Мой стакан всегда отравлен до краёв Я плыву в туман, не видно берегов Потерял маяк, я всегда готов Болен как маньяк, и мой взгляд суров Столько городов, столько адресов [Аутро] Я возьму топор, спрячу в антресоль Пусть и мёртв весь мир, зато я король Жру себя как моль, потерял контроль В этом театре я мёртвый режиссёр

* * *

Время пролетело быстро, и вот они уже направлялись в клуб. Ефим ругался с навигатором, а Слава тяжко вздыхал, отвернувшись к окну. То, что Ефим всё ещё был за рулём, совсем не значило, что он не напьётся и не свалит на Славу ответственность за сохранность своей охмелевшей туши. Они выехали на Лиговский проспект и завернули в один из дворов, где запрятались заведения самого разного толка. Ефим провёл автомобиль вдоль рядов малоэтажных красных зданий. Здесь было довольно тихо и безлюдно, он внимательно вчитывался в вывески, пока не нашёл нужную. К тому времени, как они подъехали, Катя уже ждала их. Одну её в клуб не впустили, поскольку здесь проводилось частное мероприятие. Она уже успела пожаловаться Славе на охранника, который грубо выпихнул её на улицу. Прежде чем выйти, Третьяков зацепил с заднего сидения пышный букет красных роз. Катя, укутавшись в белую дутую куртку, стояла возле поцарапанной железной двери и дрожала от холода. Она выглядела безумно хрупко и красиво в розовом цвете неоновой вывески клуба, под которой кружили крупные снежные хлопья. — Привет. Извини, что заставили тебя ждать на морозе, — поздоровавшись, Слава кратко коснулся губами её щеки и почти сразу протянул ей букет. — Это тебе. Чтобы не грустила. — Ой, спасибо! — Катя тут же оживилась, и перехватив букет, зацепилась свободной рукой за шею Славы. — Он такой огромный… Спасибо! На её лице заиграла улыбка, она поцеловала Славу в уголок скулы и обняла чуть крепче, после чего принялась рассматривать пышный букет, в котором собралась пятьдесят одна роза. В это время Ефим заглушил автомобиль и вышел к ним. Знакомство вышло краткое и немного скомканное, Ефим постарался быть приветливым, но его охватило неприятное волнение, которое вылилось полным безразличием к хорошенькой подружке Славы. Букет они условились пока что оставить в машине Ефима. Кате очень не хотелось с ним расставаться, но весь вечер сидеть с огромной охапкой цветов было бы тоже не особо удобно. Охранник оказался действительно жутко вредным человеком. Ефим назвал свою фамилию на входе, и обозначив ладонью Славу с Катей, сообщил, что они с ним. Видно, охранник был не особо доволен, но всё-таки впустил их внутрь. Поднявшись по чёрной лестнице, они вывернули в просторный пустующий зал. Самый обычный клуб: длинная барная стойка, чёрный керамогранит, обсыпанный бликами диско-шара, неоновые надписи и картинки на чёрных стенах. Люди в основном сидели за столиками, сбившись в крупные компании, ещё несколько человек прилипли к барным стульям, танцпол же пустовал. Слава окинул помещение оценивающим взглядом и подытожил, что на трезвую голову выглядит не особенно эффектно. Ефим сразу материализовался возле барной стойки, Катя со Славой немного задержались возле раздевалки. — Я смотрю, ты часто бываешь в клубах. — отметила девушка, пока Слава снимал с её плеч куртку. — Сам не знаю, как так получается, — Слава лишь пожал плечами и повесил её куртку на вешалку. — Каждый раз так совпадает, что мы видимся в клубе. — Слушай, пока мы вдвоём… — неловко начала Катя, переминаясь с ноги на ногу. — Могу спросить у тебя кое-что? — Спрашивай. — ответил Слава коротко. — Помнишь… Я тебе отвечала на историю, где ты был со своей знакомой… Ну, точнее, ты сказал, что это твоя знакомая, — немного сбивчиво рассказывала Лебедева. — Я в интернете случайно узнала, что это твоя бывшая. Зачем ты к ней ездил? — Какая разница? — Слава слегка приподнял бровь и продолжительно взглянул на Катю. — Мне просто интересно, есть ли у вас с ней что-то, — растерявшись от его тяжёлого взгляда, Катя похлопала глазами. — Ну или… Есть ли что-то у нас с тобой. — Постарайся не усложнять, тогда у нас обязательно что-то будет, — неоднозначно ответил Слава, намекнув на то, что не стоит задавать подобные вопросы. — Идём. — Нет, подожди… — Катя немного замялась, думая, стоит ли дать Славе свою руку. — На твоём месте я бы не начинал капать мне на мозги, — раздражённо вздохнув, он постарался не звучать слишком недовольно. — Я сейчас свободен. У меня нет никаких отношений, и я никому ничего не должен. Ни ей, ни тебе. Если ты это хотела услышать. — Ну да. Наверное, — Лебедева взмахнула плечами и скосила взгляд на руку, которую Слава убрал. — Ладно, извини. Я не хотела на тебя давить, но должна была уточнить, не влезаю ли я в чьи-нибудь отношения. — Не влезаешь, — пояснил Слава на кратком выдохе. — Не переживай по этому поводу. Катя кивнула, и они, взявшись за руки, вышли в зал. Ефим уже растягивал свой виски с колой, и приземлившись рядом, Слава заказал два коктейля для себя и Кати. Похоже, что та была занята какими-то размышлениями, и Слава не собирался их прерывать. Её понять было можно, но вопрос про Лену Третьякову не очень понравился. Хотя бы потому, что он старался о ней не думать, чтобы не начинать скучать. Едва они получили свои коктейли, на барную стойку грохнулось донышко четвёртого стакана. Вслед за ним показалась симпатичная круглолицая девушка с пышным пепельным каре. Её большие карие глаза украшали лисьи стрелки, а на пухлом кончике носика блестел хайлатер. Возможно, брови были нарисованы не очень удачно, но она показалась Славе довольно милой на лицо. Она сказала что-то, но Третьяков не расслышал, несмотря на то, что она стояла практически впритык, вклинившись между ним и Ефимом. Музыка играла очень громко, колонка находилась прямо над ними, потому все разговоры растворялись в басах. Ефим дёрнул девушку за оголённое плечо, дабы развернуть к себе, и не растрачивая времени на любезности, заголосил, в попытках перекричать музыку. — Ты Яна? Вслед за этим последовал кивок. Слава догадался, что назвавшаяся Яной девушка подошла к ним не просто так. Ефим вытянулся через стойку и крикнул, что не может общаться в таком шуме. Он предложил выйти на перекур. Славе не особо хотелось составлять компанию, но Катя, мучая губами трубочку коктейля, поддержала идею покурить, поэтому пришлось выходить вместе со всеми. Спускаться им не пришлось, Яна сообщила, что выход на балкон открыт, и курить можно там. Слава оказался единственным, кто догадался взять с собой куртку, но её он практически сразу накинул на оголённые плечи Кати. На ней было красивое белое боди с открытыми плечами и светлые джинсы — совсем не уличная одежда в данную погоду. Яна так вообще была в коротеньком розовом платье. Глядя на неё, Слава готов был снять свой свитер, лишь бы она как-то согрелась и перестала дрожать, зябко обнимая себя тонкими ладонями. Ефиму, похоже, было плевать на холод. Он распечатал новую пачку Парламента и зажал меж губ сигарету, зашарив по карманам в поисках зажигалки. — Можно мне сигарету? — робко спросила блондинка. — Я сюда не сигареты раздавать пришёл, — грубо отрезал Ефим и чиркнул зажигалкой, вслед за чем туго затянулся. — Давай сразу к делу. — Ну… — Яна немного потерялась и обеспокоенно посмотрела на Славу, будто ждала от него какой-то помощи. — Возьми, — одной рукой Третьяков сгрёб в объятия Катю, которая сама к нему за этим потянулась, второй протянул Яне раскрытую пачку Чапмана. — Хочешь, отдам тебе свой свитер? У тебя очень красивое платье, но на улице минус. — Спасибо, — смущённо протянула Яна, поджигая сигарету. — Нет, не нужно. Но это очень мило. И благодарю за комплимент. Я просто немного не знаю, с чего мне начать. А так всё хорошо. — Может, вам лучше вдвоём поговорить? — предположил Слава вполне логично и взял у Кати свою сигарету, чтобы сделать одну короткую затяжку и вернуть её обратно. — Я вообще не очень понимаю, что здесь происходит, — Катя обняла Славу покрепче и примерила к губам сигарету. — Тебя Яна зовут, да? Я просто не очень расслышала. Приятно. Я Катя. — Ну… Наши с Ефимом родители договорились, чтобы мы познакомились, — начала Яна тихо. — В непринуждённой обстановке. Но она не кажется мне непринуждённой. — Для чего вам это? — непонятливо переспросила Катя, похоже, пожелав найти контакт с новой знакомой. — Типа… Для отношений, — робко произнесла девушка и кинула взгляд на Ефима, который забросил локти на перила и старательно игнорировал её. — Не для настоящих. Для рекламы. «Шапито» — пронеслось в голове у Славы. Катя широко распахнула глаза и ответила Яне какой-то бессмыслицей. Ефим в это время посмотрел вниз, на проезжающую мимо чёрную машину, и вдохнул в лёгкие дым. — Я не особо понимаю, в чём смысл их задумки познакомить нас, — впервые за всё это время он подал голос, и остальные аж дёрнулись, будто вовсе забыли о его присутствии. — Мы будем появляться вместе на каких-то мероприятиях, но это же не брак для гражданства. Нам необязательно узнавать друг друга. — Наоборот, — потянула Яна недовольно. — Может, мы подружимся? — Да зачем? — никак не мог понять Ефим. — Я так понимаю, наша сегодняшняя цель: сделать пару совместных фотографий. Ни больше, ни меньше. Я уверен, закадычными друзьями нам не стать. — Пойдём, — шепнул Слава Кате на ухо, как только она выкинула сигарету. — Оставим их. — Вообще ничего не понимаю. — призналась Катя, когда дверь отрезала их от Яны с Ефимом. — Я тоже, — поддержал её Слава, направляясь в раздевалку. — Давай просто выпьем и хорошо проведём время, они сами разберутся. Не маленькие уже. — Отношения для рекламы — такая распространённая вещь? — поинтересовалась Лебедева между делом. — Нет, просто тут, видишь, два гения собрались, — думая о Лере, которого никто не удосужился предупредить, Слава даже не смотрел на Катю. — Я так понимаю, девочка хочет пробиться в массы и набрать аудиторию, и её богатые родители нашли способ это сделать за счёт Ефима. Ефим долго не общался с отцом, но сейчас, готов поспорить, он везде кичится тем, что его сын успешный музыкант. Отсюда и такие идеи потрясающие. Взрослое поколение думает, что знает лучше, а дети слушаются авторитетов вместо того, чтобы головой своей подумать. — Ну… А Ефиму эти отношения зачем? — непонимающе спросила Катя. — Я сам не понимаю, — уклончиво ответил Слава, решив не рассыпаться в подробностях его личной жизни. — Лучше тебе этим голову не забивать. — Наверное, деньги, — подытожила Лебедева исчерпывающе. — Как я поняла, тут собрались дети каких-то влиятельных людей. А ты бы согласился на такие отношения? — Попробуй предложи мне что-нибудь настолько заманчивое, чтобы я согласился терпеть человека, к которому у меня нет никакой симпатии, и играл какие-то спектакли перед журналистами. Нахер надо. — открестился Слава живо и взялся за свой стакан, который всё также стоял на барной стойке нетронутым. — Я бы тоже не согласилась, — убеждённо крикнула Катя, недобрым взглядом проводив колонку, из которой всё также рвались популярные композиции на полную громкость. — Тут вообще есть где-то места потише? — Можем за стол пересесть. — предложил Слава, кивнув головой в сторону пустующего столика в углу. Катя эту идею поддержала. Славе подумалось, что здесь вообще нечем заняться. За столами сидело несколько компаний, все они не слишком активно контактировали между собой. Кто-то слегка подтанцовывал плечами или головой под музыку, кто-то между глотками подпевал, кто-то записывал истории. Зачем снимать целый клуб, чтобы просто сидеть? Ерунда какая-то. Влиться в шумную компанию не сложно, но влезать в какие-то не особо дружелюбные междусобойчики казалось Славе совершенно бессмысленным. Особенно, учитывая собравшийся контингент. Детки депутатов и крупных предпринимателей — не самая интересная публика. Семья Славы никогда в деньгах не нуждалась, но ему явно было далеко до всех этих людей, потому что сегодня на нём был свитер из шоу рума всего-то за пару тысяч рублей. Катя допила свой коктейль очень быстро, к тому времени вернулись Яна с Ефимом, и было решено взять шоты на всех. Славе обстоятельства совершенно не нравились. Катя старалась от него не отходить, видимо, переживала, что он может здесь кем-то заинтересоваться. Такая прилипчивость немного настораживала. Яна с Ефимом сидели на одном диване, но максимально далеко друг от друга — даже стопками не чокнулись. Опрокинув в себя шот, Слава известил присутствующих о том, что отойдёт в туалет. В туалет ему не хотелось, но обстановка была крайне напряжённой, а музыка набатом била по ушам, буквально выгоняя его из зала. Скрывшись за дверью уборной, Слава смог выдохнуть. Здесь было тихо и прохладно. Он остановился напротив зеркала и раскрыл кран с холодной водой, чтобы умыть лицо. Умывшись, Слава поймал свой взгляд в зеркале и терпеливо выдохнул. Ему очень хотелось потянуть время и побыть здесь подольше, лишь бы не выходить на сцену цирка уродов. Не видеть недовольное рыло Ефима, смущённую Яну, которая выглядела как ребёнок, потерявший родителей в торговом центре, Катю, которая резко пришилась к нему. «В дурдоме спокойнее» — мысленно усмехнулся Слава. Его уединение прервала распахнувшаяся дверь. В помещение влетел низкорослый парень с жёлтыми патлами. Слава особо его не разглядел, увидел только белую распахнутую рубашку, накинутую поверх чёрной футболки с изображением какой-то метал-группы, да крупный под в кулаке. — Блять… — сделав тугую затяжку, он закашлялся фруктовым паром и недовольно обернулся на дверь, которая впустила черноволосую девушку с красными прядями в чёлке. — И чё ты ходишь за мной? Забери свою шайтан-машину и иди отсюда. Фу, блять. Никогда не брошу курить сиги, пошли нахуй эти ваши электронки. — Ты можешь успокоиться? — шумно влепила девушка, выдернул из рук парня свой Чарон. — Я попросила тебя вести себя адекватно перед моими друзьями! — Я спокоен! — громко перервал парень и прижался спиной к кафельной стене. — Схуяли это мы загуляли, Ася? Чё я должен вести себя адекватно, если они все конченые? — Ты можешь нормально сказать, что не так?! — ещё громче воскликнула Ася, и Слава аж к раковине прижался, почувствовав себя лишним. Наверняка, они сейчас даже не замечали его присутствия. — Всё не так! — бранился парень, активно жестикулируя. — Это самая тухлая туса, на которой я был. В доме престарелых и то веселее. Все сидят с такими лицами, будто им в кокс нассали. Хоть бы что-нибудь интересное за весь вечер произошло! — Да потому что для тебя «что-нибудь интересное произошло» — это когда кого-то с тусовки вперёд ногами выносят, — шумливо спорила девушка и тоже размахивала руками. — Ещё и Вову конченым назвал! — Да потому что он и есть конченый, твой Вова! — оправдывался парень. — Сидит гордый как обезьяна с семью хуями, на деле вообще чел ни о чём. Я не одобряю ваши отношения, короче. Нет, знаешь, что, сестрёнка? Лучше бы пусть кого-нибудь и вынесли вперёд ногами, хоть какое развлечение. Хер ли я должен весь вечер сидеть и слушать, как твои подружки хуи своих ёбырей обсуждают? — Я думала, вы с Вовой подружитесь, — немного утихомирившись, она заговорила уже как-то немного грустно. — Вы же оба по машинам угараете. — Во-первых, он нихуя в тачках не соображает. У него не машина, а гоночный тампон. Пусть садится в неё и колесом съёбывает в закат с глаз моих долой, позорище, — недоброжелательно высказался он и кинул взгляд на Славу. Притом такой, будто реально не замечал его присутствия до этого момента. — Пацан, сигаретки не найдётся? — Найдётся. Но только в куртке. — кивнул Слава, заинтересованно разглядывая незнакомца. — Твою мать, я ж тебя знаю. Ты же этот, рэпер… — прищурив серые глаза, парень подошёл поближе и протянул крепкую ладонь в золотых кольцах. — Я тебя ещё точно видел летом на яхте, ди-джеем там был, а ты на столе танцевал с Палеттом. Я Вадим. А ты вроде… — Слава, — представился Третьяков и прочно пожал чужую руку, опрокинув взгляд на мясистое лицо с усталой улыбкой на пухлых губах. — Приятно познакомиться с человеком, который крутил пиздатые миксы. — От души, бро. Вот ты… Скажи же, полная хуйня, а не тусовка? — понадеявшись найти хоть одну родственную душу в этом омуте скуки и разочарования, спросил Вадим. — Солидарен полностью, — Слава отпустил его ладонь только сейчас и кратко улыбнулся. — Я здесь случайно оказался и сильно жалею потраченного времени. В библиотеке и то движа больше. — Я уж думал, тут все поголовно ёбнулись. Слава богу, хоть один нормальный человек! — облегчённо выдохнул Вадим. — Предлагаю пойти покурить и показать этим ебланам, кто здесь шарит. — Я думала, мне показалось, — встряла Ася, что выскочила из-за разделявшей их перегородки. — А можно… Можно автограф попросить? Я была на всех твоих концертах в Питере. — Можно, — доброжелательно улыбнувшись, Слава пихнул руки в карманы. — У меня маркер в сумке с вещами. — Можно ещё сфотографироваться? — не дождавшись согласия, она уже достала из кармана джинсов айфон и включила камеру. — Не обращай внимания, это сеструха моя, она ёбнутая немного. — прошептал Вадим шумно, чтобы Ася точно его услышала. — Завали ебало, ой, — закатив глаза, вычинила девушка. — Просто не каждый день встречаешь своих кумиров. Слава приобнял её за плечо и улыбнулся в объектив камеры, чем очень сильно Асю порадовал. Она состроила модельное личико и сделала пару снимков, когда в кадр влез Вадим с попыткой непременно испортить красивые фотографии. Ася пихнула его в щёку, постаравшись вытеснить брата из кадра. — А чё ты это самое? Я, может, тоже его преданная фанатка. — недовольно пробурчал Вадим и посилился выхватить у Аси телефон, что сделать не вышло. Шумной гурьбой, будто их не трое, а с десяток, они вывалились из туалета и проскользнули в гардероб. Слава отыскал пачку сигарет и перманентный чёрный маркер. Сигарету он дал Вадиму, а с маркером застыл сам, спросив, что нужно подписать. Ася изъявила желание завладеть его росписью на груди, для чего немного оттянула чёрную ткань полупрозрачной кофточки. Слава перехватил воротник кофты длинными пальцами, и потянув его вниз, послушно расписался под ключицей. Ася была довольна, но быстро вспомнила, что такой автограф слишком скоро сотрётся, поэтому Славе пришлось написать свой псевдоним на прозрачном чехле телефона и подошве фирменных Vans девушки. — Этот день становится всё лучше. — удовлетворённо улыбалась Ася, разглядывая подписанный чехол. — Смотри не описайся от радости, — подкинув в руке красную зажигалку, хохотнул Вадим. — Славон, будет заёбывать — кричи. Мы ей прививку от бешенства ещё не делали. Ася послала его на три весёлых буквы. Слава косо усмехнулся и спрятал маркер обратно в сумку. Покурив, они вернулись обратно в клуб, и Вадим сразу же припустил к барной стойке. Математику Слава знал отлично, много и прилежно учил её в школе. Правда пригождалась эта наука ему пока что только для того, чтобы посчитать количество шотов на барной стойке. Число было двухзначным. Пока Третьяков разглядывал блестящие в неоне рюмки с разноцветными жидкостями, на его плечо приземлилась крупная ладонь. — Если выпьешь десять шотов подряд, то я плачу за всё. Если проебёшь — то сам проставляешься. — подмигнул Вадим, окинув свободной рукой многообразие наполненных стопок. — Я могу выбрать, какие шоты выпить? — спросил Слава, занимая место за баром, и заинтересованно уставился на Вадима. — Ёбу дал, что ли? Конечно нет. Так же неинтересно, — ухмыльнулся Жеглов, поставив руки в боки. — Здесь тридцать шотов. Они расставлены в порядке повышения градусов. Ты, получается, пьёшь каждый третий. В иллюстрацию своим словам Вадим начал выдвигать из общего ряда каждую третью стопку, притом весьма профессионально оглашая название содержимого в каждой из них. Слава закинул локоть на стойку и облокотился щекой о ладонь, внимательно слушая. Среди озвученного списка он обнаружил несколько названий, которые были ему очень хорошо знакомы. Шоты на кофейных ликёрах отличались хорошей крепостью, которая почти не показывалась на языке. Если не упоминать, что именно кофейные ликёры Слава любил больше всего. Также ему повезло наткнуться на два безалкогольных шота — в стопках был обычный сок. Этот сет назывался «поезд», и расчёт был на то, чтобы один человек выпил все тридцать шотов за раз, потому-то там и был сок, но на такие свершения пока никто готов не был. Слава не знал, насколько сложно ему будет залить в себя десять шотов одним махом, но это только послужило поводом согласиться. Собравшись с силами, Слава опрокинул в себя первую рюмку. Алкоголь почти не чувствовался, в отличие от сладкого сиропа. Вторая и третья стопки тоже прошли довольно легко. Четвёртый ушёл с крепко зажмуренными глазами и надеждой на пятый, где оказался персиковый сок. Каждая последующая рюмка уже казалась единой цепью чего-то очень странного — градус неусмиримо поднимался, и вот он уже пил абсент, который был очень слабо разбавлен сиропом. Слава делал глоток за глотком, отчётливо ощущая, как горячая жидкость проходит путь от губ до желудка. Вадим подбадривающе скандировал, Ася весело смеялась и снимала всё в истории, дабы похвастаться, что она отдыхает в компании известного рэпера. Всё это длилось не больше минуты, но Слава, опрокидывая в себя заключительную рюмку, в которой был вишнёвый сок, чувствовал себя так, будто прошёл афганскую войну. Оглядевшись, он ощутил, что его уже неплохо повело. За такой короткий срок он ещё не напивался. Вадим уважительно пожал ему руку, Ася снова снимала историю, стараясь взять в объектив многообразие алкоголя и лица своих спутников. Слава уже не особо понимал, чего от него хотят, но постарался как можно ровнее посмотреть в камеру. Ася похлопала его по щеке и посмеялась. — Как самочувствие? Живой? — улыбалась она, пытаясь перекричать музыку. Слава кивнул, а Ася, убрав телефон, наклонилась поближе. — Я тебя отметила в историях. Ты подпишешься? — Попозже. — не задумываясь кивнул Слава, решив, что потом подумает, нужно ли ему это. — Куда ты уже влез, блять? — послышался знакомый голос сзади. Ефим схватил его за воротник и наклонился к его уху. — Кто все эти люди, блять? Ты же в туалет уходил. — Да я ебу… — Слава инертно накренился назад, едва не повалившись со стула, но Ефим удержал его. — Ты нажрался, что ли? — удивлённо спросил Ефим и подхватил Славу за подбородок, подозрительно заглянув в его лицо. — Когда успел? — Я не нажрался. — твёрдо и убедительно произнёс Слава, хотя чувствовал, что с каждой секундой становится немного пьянее по мере того, как весь выпитый залпом алкоголь усваивается в желудке. — Малой, тебе спать пора, — заворчал Ефим как недовольная мамочка. — Как вообще можно ужраться за такой короткий срок? Ты водку по вене пустил? — Иди ты нахер, — рыкнул Слава и подвинул к другу рюмку с абсентом. — Попей и успокойся. — Понятно. — вздохнул Нестеров, бросив взгляд на бармена, собравшего башенку из пустых рюмок. Со стороны Ефима было странно пытаться оторвать Славу от развлечения, которое он себе выдумал. Нестеров об этом догадался довольно скоро, поэтому просто выпил шот, который ему предложили. Удивительно, что на лице Ефима в этот момент отразилась крепость алкоголя. Уж если Слава не пил, то Ефим это занятие очень любил. Называл он себя, конечно, тонким ценителем, но качество и цена любимого им алкоголя не оправдывала страсти. Он себя только тем и тешил, что это не одно и то же. От рюмки Ефим не отказался, но и желания вписываться в происходящее у него не прибавилось. — День Смерти тоже здесь! — восхищённо воскликнула Ася, вклинившись между ними двумя. — А кто ещё тут? Слава косо усмехнулся, заметив поистине курьёзное лицо Ефима. Его реакцию на это нужно было видеть — на его лице замешались и растерянность, и отвращение, и полное непонимание ситуации. — Ты где её подцепил? — шёпотом спросил Ефим. — Подцепил я как-то гонорею, когда без гандона трахался. Слова подбирай. — цыкнул ему Слава пьяно. — Ясно. — снисходительно вздохнул Ефим, нехило содрогнувшись от раздражения. Было видно, что Ефим чувствовал себя дискомфортно. Дело было и в Яне, и в том, что Слава сбежал и напился с какими-то странными людьми в рекордно короткие сроки. На Асю он никак не реагировал — она быстро поняла, что Нестеров не согласится на роспись также радушно, как Слава, и оставила эту идею. Сам Слава огляделся в поисках Вадима, подумав о том, что этот человек удивительным образом притягивает к себе. Вадим в это время каким-то образом столкнулся с Яной, чем она была не очень довольна. Слава не слышал, о чём они говорили и вообще поймал себя на том, что пропустил момент, когда девушка тоже оказалась у барной стойки. В этот же миг они столкнулись взглядами, и Яна ухватилась за него как за спасательный круг, предложив Славе обменяться социальными сетями. Затем подтянулась и Катя, которая увидела, что о ней почему-то все забыли — она всё это время так и сидела за столиком, ждала возвращения Славы, не подозревая, что все собрались возле бара. Славу и Вадима потянуло на пустой танцпол — они единогласно решили показать всем незнающим, для чего в клубах обычно оставляют немного пространства. Потому что, похоже, никто здесь не знал, что такое танцы. Девочки сразу потянулись за ними, а вот Ефим остался в стороне и завязал разговор с барменом, видимо, решив пожаловаться на своего распутного дружка и ещё немного накатить. — Тебя и на секунду нельзя оставить! — Катя обхватила шею Славы руками и наклонилась к его уху. — Напился и без меня! — Не надо было ждать, надо было действовать, — пьяно усмехнулся Слава, обняв её за талию. — Можно мне поцеловать тебя? Ты пиздец какая красивая. Слава не был уверен, целовались ли они до этого. В прошлую их встречу, на поздней вечеринке по случаю Хэллоуина, Слава тоже неплохо выпил и не мог сказать наверняка. Но уточнить не было лишним, потому что, скорее всего, раз он этого не помнил, то этого и не было. Катя с радостью согласилась и прижалась к нему поближе, позволив поцеловать себя. Заиграла песня, которая Славе очень нравилась. Он сперва прижался к губам девушки своими, затем, сквозь улыбку, начал подпевать. — Poppin bottles in the ice, like a blizzard. When we drink, we do it right gettin slizzard, — радостно выкрикивал Слава, двигаясь в такт песне и чувствуя себя очень хорошо. — Sippin sizzurp in my ride, in my ride, like Three-Six. Now I'm feelin so fly, like a G6! Широко улыбнувшись, он поцеловал Катю снова, на этот раз длиннее и упорнее, чем до этого. На танцпол стали стягиваться люди, которые до этого сидели за столами как пенсионеры. Вадим подпевал громче всех, взмывая вверх в активном танце. Он неплохо справлялся с тем, чтобы разгорячить толпу, поскольку многие входили в кураж именно с его подачи. Песни сменялись одна за другой, но танцевать никому не надоедало. Только минут через пятнадцать Вадим потянул Славу покурить, и они оказались в туалете. На двери висела табличка «No smoking», но на неё никто даже не посмотрел, когда в полутьме чиркнула зажигалка. — Благодарствую за сижку, — пошатываясь от алкоголя, Вадим криво примерился губами к фильтру сигареты. — Ты пиздатый чел, Слава. Колесо хочешь? — Какое? — Слава, до того залипавший на свои руки, поднял взгляд на Вадима. Тот запустил руку в карман чёрных мешковатых джинсов и достал оттуда зиплок с синими таблетками, который начал рассматривать с прищуром. — Иксы, — ответил он, неуклюже раскрыв пакетик, и пихнул одну себе на язык. — Открой кран по-братски. Слава без лишних слов раскрыл кран, чтобы Вадим смог запить горькую таблетку. Их было принято жевать, но вкус оставлял желать лучшего. Вадим закашлялся и заткнулся сигаретой. — Так будешь, нет? — переспросил он секунд через двадцать. — Давай. — Слава даже не успел подумать пьяной головой, просто вытянул руку и забрал таблетку, которую очень скоро проглотил.