Яркие краски

«Доброе утро. Я протрезвел. Буду честен, не думал, что это сомнительное мероприятие могло пройти хорошо. Я, Ефим и Катя приехали в тухлый клубец, который арендовали детишки богатых отцов, чтобы Ефим договорился о фейковых отношениях. Звучит как остросоциальный анекдот. Но всё вышло неплохо. Я познакомился с классным пацаном, его зовут Вадим. Кажется, у нас совпали вайбы. Ему тоже не нравилась тусовка и хотелось что-то с этим сделать. Вместе мы отлично справились. Правда есть один момент. Я съел экстази. Похоже, моя завязка сорвалась. Я был пьяный и даже не подумал. Но, наверное, не страшно. Чувствую себя хорошо и не тороплюсь сметать полки всех барыг в Питере.»

Проснулся Слава в полдень и чувствовал себя выспавшимся. Первое сообщение, на которое он наткнулся — предложение Мирона увидеться. Настроение у Третьякова было ленивое, но ему улыбалась мысль увидеть парня, поэтому он пригласил его к себе. Мирон ответил, что будет в течение часа, и это время Слава использовал, чтобы привести себя в порядок, сварить кофе и ответить Стасу, который писал, что помирает от скуки на парах. Затем всплыло сообщение от Арины, которая спросила, могут ли они созвониться по видеосвязи. Завалившись на кровать и устроившись в подушках поудобнее, с влажной головой и без футболки, Слава нажал на вызов. Арина встретила его с тональником и спонжем в руках — она собиралась на пары. — Я так рада, что у моей соседки учёба начинается раньше. Хоть немного могу одна побыть, — бодро щебетала Третьякова, пока проходилась спонжиком по лицу, чтобы разгладить тональный крем. — Я узнавала по поводу перевода. Можно со следующего семестра, то есть после зимней сессии. — Ты уже точно решила? — поинтересовался Слава, обнимая розового зайца, и дождавшись согласного ответа, продолжил. — Ну тогда я жду тебя в северной столице, принцесса. — Я тоже с нетерпением жду. Ты вроде недавно приезжал, а я уже так скучаю, — призналась девушка, взявшись за консилер. — Вот мы с тобой вдвоём зажжём. — Это точно, — усмехнулся Слава, чуть прищурившись. Его взгляд внимательно следил за тем, как Арина красится. — Что мама тебе сказала? — Она взволнована, — неоднозначно усмехнувшись, Арина отвлеклась от своего занятия и перевела взгляд с зеркальца на изображение брата в телефоне. — Говорит, я тебе здесь буду мешать. Мол, ты уже взрослый, у тебя тут девчонки, тусовки и всякое такое. Боится, видимо, что ты меня плохому научишь. — Обязательно. Только этим я и буду заниматься, — тихо хохотнул Слава. — Тётя Марина себе не изменяет. — Это точно. Всегда ставит тебя в пример, но говорит не делать, как ты, — улыбнулась Арина, возвращаясь к своему занятию. — На самом деле, они с папой просто хотели, чтобы я осталась в Украине. Твои полегче к этому относятся, а мои… Папа боится, что мы тут вместе с тобой с ума сойдём, сделаем себе гражданство и будем каждое утро флаг поднимать. — Как заебала эта политика, им проще надо быть, — утомлённо протянул Слава. — Здесь просто классно, вот и всё. Я уже устал им доказывать, что не собираюсь менять свой паспорт и ударяться в патриотизм чужой отчизне. Питер вообще будто отдельное государство. — Вот и я хочу посмотреть его, как следует, — кивнула Арина, и поглядев на себя в зеркале, вооружилась подводкой. — Какие планы на день? — Друг в гости придёт, — Слава лишь пожал плечами и вновь закрутился на постели. — Может, вечером пойду с девочкой гулять. Ещё не решил. — Что за девочка? — с любопытством поинтересовалась Арина. — Да ничего особенного. Просто приятная, — безразлично ответил он. — Всё пытаюсь отвлечься от этой херни с Леной. Она у меня из головы не выходит. — Любишь, значит, — вполне логично подытожила Третьякова. — И хорошо, что она нормальная. Держался бы за неё, а то с женщинами тебе не везёт. Их вроде много, а толку ноль. — Я не хочу серьёзных отношений, Ри, — вздохнул Слава тяжело, зарывшись ладонью в мокрые волосы. — Конечно, люблю. Но мне от этого не по себе. — Пора уже забывать Владу и всю эту херню, которую она тебе устроила, — как бы между прочим заявила Арина. — Но, возможно, сейчас не время, раз ты не готов. Просто надо разобраться, действительно ты не хочешь отношений или просто боишься. — Давай только без психологии, мне её хватает, — улыбчиво возмутился Слава. — От того, что я решу, не будет зависеть судьба мира. Мне всего двадцать, я не обязан определиться со всем на свете сегодня. Просто поживём и посмотрим, что будет. — Золотые слова. Я вот тоже решила пока побыть без отношений, — она сосредоточенно смотрела в зеркало, вырисовывая на больших миндалевидных глазах стрелки. — Ну его. Найдётся ли вообще тот, кто меня достоин? — Все будут проходить мою проверку, — хохотнул Третьяков, хотя и был в какой-то степени серьёзен. — Я уехал, и мудаки всякие распоясались. Здесь я никому не дам тебя обижать, каждому уроду так заряжу, что печень высрет. — Наконец-то, — сыто улыбнулась Арина и повернулась в кадр. — Как я нарисовала стрелки? — Отменно. Ты красавица. — искренне полюбовавшись ей, ответил Слава. Они ещё немного поболтали о всяких бесполезных вещах, Арина закончила с макияжем, и они попрощались, потому что ей пора было в университет, а Слава уже ждал Мирона. В ожидании он перебирал клавиши на синтезаторе, подбирая мелодию для родившегося в голове трека, который наскоро успел переписать себе в заметки. Мирон написал, что немного задержится, потому что сел не в тот автобус и уехал в совершенно другую сторону. Слава кратко посмеялся и оставил сообщение прочитанным, а сам решил воспользоваться появившимся временем, чтобы приготовить что-нибудь вкусное. Слава давненько нормально ничего готовил на своей кухне, поэтому пришлось по-быстрому сходить в магазин и докупить продукты. В его планах было приготовить пасту болоньезе — не слишком сложно и довольно вкусно. Он даже не знал, с чего вдруг напало такое вдохновение. Для себя Слава никогда не готовил, но его радовала идея накормить Мирона или Стаса, который только и писал о том, что у него скоро желудок провалится. Когда Мирон позвонился в домофон, Слава быстро метнулся к двери, чтобы открыть, и вернулся обратно к плите. К счастью, с момента их прошлой встречи, Вишневский научился пользоваться курткой, но под ней всё также была олимпийка «Казахстан». Учуяв запах еды, Мирон побрёл в кухню и застал Славу за плитой, что ему показалось очаровательным. — Привет. Что готовишь? — весьма оригинально поздоровался Мирон, заставив Славу обернуться и оглядеть его заинтересованным взглядом. — Привет. Пасту, — ответил Слава лаконично. — Будешь? — Да, я с удовольствием. Пахнет аппетитно, — Мирон немного косолапо грохнулся на стул и закинул руки на столешницу. — Как тебе Америка? — Увлекательно, — не слишком многословно отозвался Слава, задумавшись над вопросом. — Там другая энергетика и люди другие. И много разных городов. В этот раз я был в Сиэтле, как ты мог заметить. — А ты до этого ещё где-то был? — удивлённо спросил Мирон. — А где? — Да не особо много где. В Джорджии, в Калифорнии, в Нью-Йорке, в Альбукерке — туда меня вообще чисто случайно занесло. Наверное, хотел встретить Хайзенберга, — усмехнулся Слава, трепетно помешивая пасту. — А ты как время проводил? — Очень весело, — ответил Мирон иронически. — Ярик периодически немного странно себя ведёт, но приходится терпеть. Он водил меня город смотреть, но мы замёрзли через десять минут, сели обратно в метро и уехали домой пиво пить. — Не могу сказать, что осуждаю вас, — издав очередной смешок, ответил Третьяков. — Я бы поступил точно также. Паста как раз была готова, Слава разложил её по тарелкам, — даже сам поесть решил, — и выставил на стол. Мирон задал ещё с сотню вопросов о штатах. Оказалось, что он мечтает путешествовать, и что эта поездка в Питер пока что самая большая в его жизни. Он с любопытством спрашивал, где Слава бывал ещё и какая страна самая лучшая — Слава рассказывал, делился впечатлениями и очень увлекал Мирона, который, впрочем, тоже имел что сказать, пусть и не за путешествия по свету. — Я всё утро простоял в очереди на почту, — жаловался Мирон, чавкая макаронами. — Пиздец, они где-то потеряли мою посылку, которую я отправлял Ярику ещё несколько месяцев назад. Ты представляешь? Я сам быстрее приехал. — Ценная посылка? — решил уточнить Слава, зацепив на вилку кусочек фарша в соусе. — Да там безделушки всякие, по мелочи. Но я в неё душу вложил, старался, — разочарованно вещал Мирон и с грустным видом жевал хлеб. — Всё утро в очереди без толку, а они ещё и отделение перенесли, что мне с утра пораньше по морозу пришлось ещё полкилометра херачить после того, как я отхерачил полкилометра в противоположную сторону и прочитал на двери, что отделение теперь находится по другому адресу. — Что-то они совсем, — удивился Слава. — Я клянусь, они когда вывешивают резюме для поиска сотрудников, у них главные пункты: безответственность и похуистичность. Ещё и переехать умудрились. — Точно. Но посылка, сказали, придёт. Мол, часто так теряется, потом находится. Как носки мои прямо, — саркастично выплюнул Мирон. — Ты-то как провёл утро? — Да ничего особенного, — Слава слез со стула и загрузил свою тарелку в раковину. — Я поспал сегодня очень хорошо после тусовки. С утра только в порядок себя привёл, поболтал немного с сестрой, поиграл на синтезаторе. Потом ты пришёл. — А можно… Ой, — Мирон запнулся, измазав щёку в соусе, вытер рот тыльной стороной ладони и продолжил. — Извини. Можно будет поиграть? Или посмотреть, как ты играешь? — Почему бы и нет, — свободно ответил Третьяков, не обнаружив причин отказывать. — Ты в прошлый раз его не заметил? — Не-а, — Мирон покачал головой и отставил тарелку в сторону. — Пойдём, покажешь? И спасибо огромное, это очень вкусно. Слава убрал тарелку, Мирон пообещал попозже её обязательно помыть, и они переместились в комнату, где возле стены, завешенной плакатами и фотографиями, — совсем интересно в сочетании с его серьёзным ремонтом, — гордо стоял синтезатор. — Сыграешь что-нибудь? — попросил Мирон, неловко разглядывая инструмент и пока не решаясь им воспользоваться. — Конечно. — Слава коротко улыбнулся и сел за синтезатор, задумчиво скосив взгляд на клавиши в попытке выбрать композицию. Слава начал хаотично перебирать клавиши, складывая это в не очень ровную, но симпатичную мелодию. Он сначала решил сыграть то, чем занимался до прихода Мирона — набросок для будущего бита на трек, который он в заметках подписал названием «haunted», но пальцы как-то не пошли по нужным нотам и сами заиграли мелодию, на которой лежал его текст «AMNESIA» с альбома «Небеса дьяволов». Мирон тихонько опустился на пол и положил голову на чужие колени, погрузившись в прослушивание. Слава играл, иногда сбивался, иногда привносил нечто новое в уже сложившуюся мелодию, а Вишневский гладил его по худым коленкам и пытался догадаться, что эта мелодия должна означать — откуда Слава её взял или почему выдумал, но вопросы были не такие уж и важные, чтобы прерывать его. — It's hard, you're anymore not mine, — тихо, себе под нос, Третьяков невольно начал подпевать. — But I have some cigarettes and wine. Everything will be fine. You'll see, I'll shine, you'll see, I'll shine… — Я не слышу слов, — пожаловался Мирон, вредно ущипнув Славу за бедро. — Давай погромче, красиво. — Я лежу на земле, подо мной кровавый плед, — чуть улыбнувшись от того, как забавно Мирон безобразничает, Слава всё-таки начал петь громче. — Моих сил больше нет, моих сил больше нет…

RESTINPEACE — AMNESIA [Интро] It's hard, you're anymore not mine But I have some cigarettes and wine Everything will be fine You'll see, I'll shine You'll see, I'll shine You'll see, I'll shine [Куплет 1] Я лежу на земле Подо мной кровавый плед Моих сил больше нет Моих сил больше нет Наркотический эффект Я хочу поймать момент Дай мне дочитать куплет Выкинь в бездну столько лет [Предприпев] Что опять не так, скажи? Похорони под толщей лжи Я так этого хотел Знаю, это не предел Разлетелся с треском нимб Прямо в сердце как иголки Мне не сосчитать осколки Что разрушили мой мир [Припев] Покраснел как дурак Это всё от аллергии Потерял много крови У меня анемия Думал сердце разорвётся Мне сказали — аритмия Больше нечем дышать Цепи душат — асфиксия Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию [Куплет 2] Я испортил много крови Потерял её где-то Обернулись темнотой Ночи, дни и вечера Она пишет: «как дела?» «Всё нормально, как сама?» Мало смысла вижу в лицах Все слова тоже пустые Хочу вызвать амнезию Чтобы этого не помнить [Предприпев] Что опять не так, скажи? Похорони под толщей лжи Я так этого хотел Знаю, это не предел Разлетелся с треском нимб Прямо в сердце как иголки Мне не сосчитать осколки Что разрушили мой мир [Припев] Покраснел как дурак Это всё от аллергии Потерял много крови У меня анемия Думал сердце разорвётся Мне сказали — аритмия Больше нечем дышать Цепи душат — асфиксия Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию Я мечтаю забыть Хочу вызвать амнезию [Аутро] Я даже не знаю, где могу спрятаться Я чувствую себя уязвимым Когда нахожусь среди людей Мне страшно Будто на моём лице совсем нет кожи Меня ночами так морозит Память рушит мою голову Я мечтаю разбиться в аварии Неужели это всё никогда не кончится? Я сильно напьюсь и сяду за руль От меня совсем ничего не останется Пусть меня по частям вытащат из кучи железа Какая мне уже будет разница?

Слава спел всё, кроме заключения, потому что ему исполнять сейчас аутро показалось совершенно бессмысленным. Он немного отодвинулся и чётко взглянул на Мирона, который как щенок к нему ластился. Слава протянул к нему руку и нежно погладил по бритой макушке, Вишневский же в ответ на это толкнулся носом в его руку и расслабленно прикрыл глаза. Слава наблюдал с явным интересом, думая о том, что в голове этого человека сейчас находится. По его лицу можно было предположить, что ничего — абсолютно ничего, Мирон просто разгрузился и наслаждался моментом. — Мне нравится, как ты поёшь, — пробормотал Мирон в его руку. — Звучит как колыбельная. Это твоя песня? — Да, — Слава чуть заметно улыбнулся и бессмысленно нажал одну клавишу. — Ей уже пару лет. — Это… Так здорово, — серьёзно заговорил Мирон, хотя голос у него был немного сонный. — То, что ты делаешь. Это круто. Я бы слушал это вечно. — Не надоест? — кратко усмехнулся Слава. — Разве может? — Мирон улыбнулся ему в ответ, некрепко сжав ладонью его колено. — Попробуй проверить, — с вызовом произнёс Слава и со скрипом посмеялся. — Может, теперь и ты мне что-нибудь сыграешь? — Э-э-э… «В траве сидел кузнечик»? — немного растеряно предложил Вишневский, закопошившись, чтобы подняться с пола. — Не знаю… Я не особо умею играть на этой штуке. Ну не так, как ты. Я просто хотел… — Почему бы и нет, — сияюще ответил Слава, уступая ему своё место. — Давай. Теперь я на полу посижу. Хотя мы могли бы и стул из-за рабочего стола взять. Он опустился на пол, прижавшись спиной к стене, и кивнул в сторону стоящего против них, у противоположной стены, стола. Мирон коротко на него покосился через плечо и нахмурился, усаживаясь за синтезатор. — Это для слабаков, — с потрясающей серьёзностью ответил он и только потом улыбнулся, примеряясь узловатыми пальцами к клавишам. — В траве сидел кузнечик… Совсем как огуречик… Зелёненький он был… Слав, а какая у тебя фамилия? — Хочешь на себя примерить? — игриво поинтересовался Слава, немного удивившись тому, как резко Мирон перестал музицировать ради этого неожиданного вопроса. — Просто стало интересно… — немного растеряно объяснился он, почесав затылок, и вид у него был такой, будто именно поэтому он и спрашивал, а теперь его раскусили. — Третьяков, — ответил ему Слава. — Вячеслав Валерьевич. — Вячеслав Валерьевич, — попробовал Мирон, почему-то одобрительно кивнув. — Третьяков… У тебя нет влиятельных родственников в Москве? — Это не моя галерея там стоит. — Слава с серьёзным видом покачал головой. — Я бы не удивился… — кратко хохотнул Вишневский. — Увы, — Слава досадливо пожал плечами. — Может, когда-нибудь я её куплю, чтобы быть готовым к таким вопросам, но пока что нет. Слава будто собирался ещё что-то сказать, но отвлекся на вибрацию телефона. Кратко осведомившись о том, что там происходит, Третьяков энергично поднялся, бросил Мирону «погоди секунду» и вышел в гостиную. Буквально через минуту раздался звонок в дверь, Мирон аккуратно выглянул из-за приоткрытой двери спальни и увидел, как Слава впускает в квартиру бледного рыжеволосого парня в смешной вязаной шапке, запачканной снегом. — Пиздец, там метелище и минус сорок походу. Будто по Якутии прогулялся, — запыхавшись, Стас скидывал с себя шапку, шарф, расстёгивал куртку, да и в целом он выглядел так, будто за ним стая волков бежала. — Ну и как ты поживаешь, придурок? Весь универ на ушах стоит, разыскивают урода, который машину препода разбил. — Кто-то разбил машину препода? — невозмутимо поинтересовался Слава, заботливо разматывая оранжевый шарф, в котором Стас сам чуть не запутался. — Прикинь, — в аналогичной манере ответил Островский. — Лобовуха вдребезги, ещё и баллончиком расписали. Прям у меня на глазах хуйня случилась. — Ситуация патовая, — Слава изумлённо покачал головой и включил сушилку, закинув туда шарф и шапку. — И за что его так… — Сам бы хотел знать. Препод — человек заебись, весь универ его на руках носит, — расшнуровывая коричневые замшевые ботинки, продолжал Стас. — Знал бы, кто это сделал, в лицо бы этому придурку плюнул. — Может, лучше в рот? — гадко улыбнулся Слава, поймал на себе взгляд Островского, который он кинул исподлобья. — Может, лучше и в рот. Смотря о чём мы говорим, — загадочно произнёс Стас и выпрямился, тяжко выдыхая. — Кто у тебя тут? Опять какую-то шмару притащил, гетеросек несчастный? — Единственная шмара, которая у меня здесь бывает — это ты, солнце. — дерзко заявил Слава, защищая своего гостя, который спрятался за дверью с таким пуганым видом, будто в квартиру вломились трое бандитов с автоматом и сходу разнесли сервант с хрусталём. — Да неужто. У тебя здесь прямо храм православный, в кровати только спят и дрочат, и на столешнице никого не ебали, — недовольно фыркнул Стас, проходя вглубь квартиры. — День ото дня не меняешься, Третьяков. — И не дождётесь. Я сука Слава Рестинпис, — ухмыльнулся он гордо и последнее сказал прямо Стасу в ухо, настигнув его сзади. — Ты мальчик большой, разберёшься, как покормить себя. Я всё-таки мужчина, а не кухарка. С этими словами он хлопнул Стаса по плечу и собрался вернуться к Мирону. Тот, подглядывавший за всем происходящим, единственное, что понял — нельзя себя выдавать. Поэтому он намеревался поскорее вернуться за синтезатор, но ненароком запнулся и прищемил себе палец об дверь. Увесистое «блять» заставило и Стаса, и Славу синхронно обернуться на источник шума. — Ляль, ты чего там балуешься? Выходи. — сказал ему Слава, наблюдая за тем, как из дверей неловко высовывается лысая макушка. — Извините, пожалуйста. Я не хотел мешать. — раскаялся Мирон, почему-то сильно расстроившись тому, что его засекли. Стас особо внимания на гостя Славы не обратил. Он зашёл в ванную, чтобы помыть руки, и только тогда Вишневский явил себя полностью, неловко покосившись на дверь ванной. — Прости… Это… — Мирон немного потеряно почесал макушку, оглядываясь. — Мой лучший друг, он покушать забежал, — объяснился Слава, мягко коснувшись плеча Мирона. — Извини, что не спросил у тебя. Спонтанно вышло. — Да нет, это же твоя квартира. Всё нормально. Я просто не ожидал немного, — торопливо тараторил Вишневский. — Я был бы рад с ним познакомиться, если он не против. — Он только с виду такой страшный. И то только потому, что голодный, — улыбнулся Слава, и поймав взглядом выходящий из ванной силуэт Стаса, в дополнение влепил: — И недотраханный. Да, зай? — У тебя есть какие-то предложения? — безразлично спросил Стас и устало прошёл мимо них, прямиком на кухню, желая поскорее съесть что-нибудь. Он открыл крышку сковородки и удовлетворённо взглянул на пасту. — Сегодня итальянская кухня? Превосходно. — Ой… А ты по-украински готовить умеешь? — тихо поинтересовался Мирон, зацепившись пальцами за тонкую ладонь Славы. — «Готовить по-украински»? — переспросил он со смешком, переплетая их пальцы между собой. — Это как? С куском сала во рту и под гимн? Я не пробовал, но уверен, что у меня получится. Я бы даже сказал, что это звучит безумно привлекательно. — Нет… Я выбрал не ту формулировку, — Мирон тут же постарался исправиться. — Я имел в виду… — Борщ, галушки, голубцы, биточки, зразы, печеня, цыбульники и всё такое? — перечислил Третьяков наскоро. — Это ты имел в виду? — Ого… — только и выронил Мирон, почесав затылок. — Я половину слов не понял, но… Похоже, что именно это я и имел в виду. — Но от одних только слов кончить можно, да? — по-своему завершил Стас, в предвкушении усевшись перед полной тарелкой пасты. — Боже… Весь день об этом мечтал. Слав, ты такой замечательный, когда на полу без сознания не валяешься. — Мне почему-то казалось, что наоборот. — отшутился Слава и тоже сел за стол, заглянув в мобильник, куда прилетело несколько сообщений от Кати. — А это натуральный цвет? — не удержавшись, выронил Мирон, что всё это время заинтересованным взглядом обрисовывал Стаса, особенно его волосы. Стас поначалу был несколько напряжён таким обильным вниманием, но старался этого не замечать. Вопрос в свою сторону он услышал не сразу, однако, через пару секунд всё же поднял голову и неуклюже всосал в рот спагетти, которые едва по носу ему не попали. — Да. — лаконично ответил Островский, прожевав, и в ту же секунду продолжил трапезу. — Интересный факт: это единственное, что в нём есть натурального. — подколол Слава между делом. — А что… Типа губы не свои? Или нос? — начал спрашивать Мирон, сперва не разобрав юмора из-за критически серьёзной рожи Третьякова. Тот едва на атомы от смеха не развалился. Мирон на секунду залюбовался тем, как Слава, ярко хохоча, запрокидывает назад свою изящную шею, отчего невероятно красиво колыхаются его волосы, но вот сама ситуация ввела Вишневского в глубокий ступор. — Что? Слав, что ты ржёшь? А ты?.. Не знаю твоего имени, но… Стас, не сумев совладать с приступом хохота, даже подавился макаронами. У Славы в стакане были сливки, — странный он человек, любит просто хлебнуть молока или сливок, а то и вообще съесть ложкой полпачки сметаны, но уж какой есть, — которые Островский ни за что не стал бы пить при любых других обстоятельствах, но тут он просто выхватил у Третьякова стакан и осушил его практически наполовину. До Мирона постепенно дошло, и он постеснялся ещё что-либо сказать. Тем временем, пока в комнате воцарилось молчание, Слава активно чатился со всеми жаждущими его внимания. @valerypatronov (lera dream) Привет, совёнок Какие планы? Заглянешь к нам на съёмки сегодня?

@restinpeaceslava (Слава) Привет Ты уже вернулся?

@valerypatronov (lera dream) Только с трапа самолёта сошёл ;) И сразу щёлкаться для Блаберри Мы хотели бы увидеть тебя Демьян всё мечтает перетянуть тебя на тёмную сторону ахахаха

@restinpeaceslava (Слава) Понял, красотка, заеду Ты только скажи во сколько и куда

@valerypatronov (lera dream) Ближе к 16 часам Адрес чуть позже скину У меня тут технические шоколадки с багажом) Но это в районе Чкаловской

@restinpeaceslava (Слава) Окей До встречи

Не успел Слава выбраться из виртуального мира и вернуться в реальность, где Мирон старательно налаживал контакт со Стасом, который, похоже, был не слишком доволен тем, что должен проявлять какую-то социальную активность, Третьяков налетел взглядом на ещё одно сообщение, которое не хотелось игнорировать. @prettysswan (Кэти) Как ты? Так и не ответил

@restinpeaceslava (Слава) Нормально

@prettysswan (Кэти) Ты уезжал из клуба очень пьяный Ну, я рада, что ты в порядке Может, увидимся? Если ты не занят

@restinpeaceslava (Слава) Занят Возможно, буду свободен вечером

@prettysswan (Кэти) В клуб пойдёшь?))

@restinpeaceslava (Слава) Не сегодня, ахаха Дай подумать Безумно хочу сводить тебя на нормальное свидание Что насчёт катка?

@prettysswan (Кэти) Я с радостью

@restinpeaceslava (Слава) Чудесно Не засыпай, часам к восьми напишу

@prettysswan (Кэти) Хорошо!!! Буду ждать

«Иногда я не понимаю, как количество людей в моём кругу общения так разрослось. Всегда найдётся кто-нибудь, кому я не успел уделить времени. К этому несложно привыкнуть. Я просто живу в потоке. Стараюсь не строить долгосрочных планов, люблю спонтанности. Держать всё в голове сложно. Я пишу сюда и многократно перечитываю что-то. Заметки на полях стараюсь не делать, они мне не нравятся. Но заметки на телефоне… Это ещё ужаснее. Пожалуй, я влюблён в хаос, который заставляет меня быть частью урагана, а не гнить где-то в одиночку.»

Попрощавшись сначала со Стасом, который получил самое желанное сообщение от Лёни о том, что тот на время освободил квартиру, Слава остался с Мироном. Они немного поиграли в приставку и поболтали о всяких мелочах. Вишневский расположился на диване, а Слава сел на полу, отодвинув подальше журнальный столик, и положил голову на колено Мирона. Пару раундов подряд Третьякову удавалось выиграть, поскольку Мирон был не самым уверенным пользователем игровой консоли, и в конце концов ему надоело со свистом проигрывать. — Ну всё, — буркнул он, откинув в сторону джойстик. — Давай что-нибудь другое поделаем. — Что, например? — учтиво спросил Слава и отложил джойстик на столик, обернувшись к Мирону. — Поедим ещё, — он лишь взмахнул плечами и совсем безразлично. — Хотя я не голодный. Но ты очень вкусно готовишь. — Я знаю. Ты можешь даже поблагодарить меня минетом. — дерзко ухмыльнулся Третьяков. — Ты предлагаешь отсосать тебе за макароны? Ахуеть, как стать таким же наглым? — брови Мирона удивлённо взмахнули вверх, а Слава мальчишески расхохотался. — Не говоря уже о том, что это сейчас твоё лицо между моих ног, а не наоборот. — Никак. Это просто невозможно, — блистательно улыбнувшись, сказал он. — Эх, вот Стас бы не отказался… — Ну вот Стаса и проси. — изобразив себя обиженным, Мирон сложил руки на груди, в ответ на что Слава взгромоздился на него и завалил его спиной на диван. — Обязательно, ему тоже придётся свой ланч отработать. Просто ты пока что ближе, — издевательски произнёс Слава, и если бы он не сделал этого смеясь, Вишневский бы поверил, что ему придётся расплачиваться натурой за тарелку макарон с фаршем. — Чего мы такие испуганные, Ляля? — Я просто с тебя ахуеваю, — сквозь смех отозвался Мирон и переплёл пальцы Славы со своими, потянувшись к нему, чтобы чмокнуть в нос. — Ты пиздец какой красивый. Прямо… Вообще. Я не знаю, может… Когда ты будешь готов, ну?.. Я это, чтобы не смущать тебя и не доставлять неприятностей… — Готов к чему? — изобразив безнадёжную глупость, Слава с любопытством наклонил голову, по-прежнему нависая над младшим. — Ну типа… — Мирон запнулся и нервно сглотнул, окончательно сломавшись под его пристальным взглядом. — Ладно, неважно. — Что ты хотел сказать? — испытующе спросил Третьяков, и освободив одну из ладоней, использовал её, чтобы прихватить Мирона за подбородок и заставить посмотреть на себя. — Я тебя внимательно слушаю, малыш. — Блять, бесишь, бессовестный. — фыркнул Мирон, беспомощно отведя взгляд вопреки тому, что голова оказалась в зафиксированном положении. — Ещё слова на букву «б»? — самодовольно усмехнулся Слава, искренне наслаждаясь потерянностью младшего. — …Бсволочь, — самобытно выразился Мирон. — Трахаться я хочу, заебал. Совсем обнаглевший. — Не слишком романтично, но сойдёт, — удовлетворённо произнёс Третьяков и склонился к его шее, проложив поцелуями путь к уху, за которое зацепился зубами, прежде, чем шепнуть: — Мог бы сразу сказать, что хочешь меня. — Я… Я очень хочу, но немного волнуюсь, что всё испорчу, — признался Мирон сокровенно, зацепившись ладонями за его худые плечи. — Я просто… Не думаю, что у меня достаточно опыта, чтобы тебе понравилось. — Из-за чего ты волнуешься? У тебя ведь были парни. — непонимающе спросил Слава, скользнув ладонью по щеке Мирона. — Ну… Были, но до этого с ними не доходило. Я так только с девушками спал, — быстро объяснился Мирон, покраснев то ли от такой близости, то ли оттого, что пришлось произнести свою реплику. — Давай не будем об этом. Просто… Ты не такой как они, но ты мне очень нравишься, и я не хочу всё испортить. — Тише, — шепнул Слава, постаравшись его успокоить. — Ты ничего испортишь. Я тебя всему научу. Мирон рвано выдохнул, и Третьяков мягко опустил ладонь на его шею. Заметив, как неоднозначно младший при этом дёрнулся, Слава слабо надавил и угадал — Мирону безумно это понравилось, о чём сказал тихий стон, слетевший с его губ, к которым Слава прилип своими. Мирон скользнул крупными ладонями под чёрную домашнюю футболку Славы и самозабвенно очертил пальцами выпирающие рёбра. Руки Мирона тряслись, и Третьяков это чувствовал, поэтому постарался привлечь всё его внимание к их поцелую. Вишневскому было не очень понятно, почему Слава так затягивал — тот не то что бы переживал, скорее делал всё с расстановкой по выученной привычке, стараясь насладиться каждым поцелуем и прикосновением. Мирон судорожно трогал его рёбра, плечи, спину, кое-как стащил с Третьякова футболку — вышло очень неловко, поскольку его движения были слишком размашистыми, и воротник зацепился за серёжку в ухе Славы. Мирон ляпнул ему в шею пару извиняющихся поцелуев и задрожал ещё сильнее, испугавшись, что это заставит Славу подумать о нём что-нибудь плохое. — Подожди минуту. Я сейчас… Сейчас я… — прилепил Мирон, чуть отстранившись, и попытался снять с себя одежду, умудрившись запутаться в футболке. — Так… Убрал руки от себя, — твёрдо произнёс Слава, заставив Вишневского мгновенно замереть. — Скажи мне, кто здесь главный? — Ты… — брякнул Мирон, сглотнув. — Ляг, — рука Славы властно примкнула к его шее, заставив вновь прижаться спиной к дивану. — Я сам тебя раздену. Вишневский понятливо кивнул и наконец дошёл до мысли о том, что Слава совсем на него не ругается, скорее просто обозначает свою позицию и его позицию. Потому Мирон послушно замер и позволил Третьякову руководить процессом. Слава вместе со всем своим напором был нежен, медленно стаскивал с него одежду, отбрасывая её сторону, а сам оставался одетым и продолжал его целовать, ползать губами по губам, по шее, по ключицам. Это заставляло Мирона гореть всем телом и желать большего. Наверняка, этот придурок отлично знал, что делал с ним. Вишневский не позволил себе уронить ни единого слова против. Время пролетело совершенно незаметно, чему сложно было удивиться, и когда Лера скинул адрес, Третьяков вспомнил о том, что им уже пора закругляться. Напоследок схватив Мирона за щёки и мокро поцеловав, Слава отпустил его и закрыл за ним дверь, а сам стал собираться. На плечи упала чёрная хлопковая футболка Diesel с крупными аппликациями с логотипом бренда, будто бы частично сорванными с футболки. На ноги он надел красные хлопковые джоггеры — их цвет подчёркивал красные метки на футболке. Из обуви к этому идеально подошли классические конверсы из линейки «PLAY COMME DES GARCONS» с красными глазастыми сердцами. Сверху Слава накинул на себя пару тонких цепочек и подметил, что выглядит довольно спокойно. Одежду он сегодня выбирал без фанатизма, будто рассчитывал поскорее вернуться домой. Зато на укладку волос ушло практически полчаса. Затем Слава поехал по указанному адресу, где его встретили резные деревянные двери. Внутреннее убранство одного из старинных петербургских домов, требующих реставрации фасада, однако, было вполне приличным. Пышная лестница привела его в светлый зал фотостудии. За ресепшеном стояли две девушки, что тихо переговаривались между собой, будто боясь спугнуть нужную атмосферу. Здесь обстановка была довольно типичная для помещения в старом доме — деревянный лакированный пол, высокие побеленные стены, длинные тонкие деревянные окна, за которыми стремительно темнело. Слава вежливо поздоровался с девушками, но не успел даже начать свой вопрос, как его направили пройти по коридору до самого конца. Здесь располагалось несколько фотостудий под аренду, каждая отдельно, и Третьяков отправился на поиски нужной ему. Найти её оказалось несложно. Приоткрыв дверь, Слава вместился в окружённое серыми стенами помещение, частично разграниченное занавеской — гримировочная зона, где, кстати, и выискался Лера, была отделена от общего пространства, которое было заставлено съёмочными декорациями. Лера сидел за столиком, сосредоточенно поправляя свой макияж. Затемнённый угол комнаты потонул в тусклом свете, исходящем от светодиодной рамки зеркала. Похоже, что Лера даже не заметил появления Славы, поскольку и взглядом не повёл. Решив испытать собственное терпение, Слава не стал выдавать своего присутствия и аккуратно присел на маленький кожаный диван, на котором заметил знакомый рюкзак с брелоком пушистого белого кролика. Только закончив пудрить щёки и зачем-то обернувшись, Лера пугано дёрнулся и характерно вскрикнул, после чего торопливо вытащил из ушей белые наушники-капельки и с рукой на сердце выдохнул. — Господи Боже… — шепнул он на том самом выдохе, отведя взгляд глаз, обрамлённых чёрными тенями. — Он самый, детка, — весьма скромно усмехнулся Слава, что вальяжно закинул голень на колено и свободно разбросал ладони по спинке дивана. — Хочешь мне помолиться? — Только если снимешь футболку. Тогда даже на колени перед тобой встану, — игриво подмигнул Патронов. — Давно ты здесь сидишь? — Уже… Часа полтора, — внимательно взглянув на несуществующие наручные часы, заявил Слава. — Я могу хоть целиком раздеться, бэби. Раз уж мы здесь одни в такой интимной обстановке. — Кажется, нам обоим катастрофически не хватает секса. — задорно подытожил Лера, развернувшись на крутящемся стуле. — Только если друг с другом. — растянув на лице чертовскую улыбку, подцепил его Слава. — Ефим был бы счастлив посмотреть на это. — сдержанно хихикнул Лера. — Ещё чего ему? Только за деньги и только записи с камер, — продолжил Третьяков в той же манере, но в одну секунду переключился. — О чём ты так задумался и где все на свете? Сейчас реально начну думать, что твоё приглашение на съёмки — просто предлог. — Увы, чертёнок. Мы тут уже чуть больше часа и успели отснять кое-что. У нас перерыв, и мы проголодались, поэтому Вика с Демьяном ушли искать какую-нибудь пекарню. А я остался, чтобы тебя встретить, — быстренько разъяснил Лера и с недовольством вытянул из волос выпадающую невидимку. — Ты представляешь? Нам сняли фотостудию, в которой нет своего буфета. И обед нам не привёз никто. Такая низкобюджетная съёмка. Есть ощущение, что всё ушло на мой гонорар. — Блаберри вроде нормальный журнал, — задумчиво сведя губы, припомнил Слава. — Странные обстоятельства. В контракте было что-нибудь про питание? — Вероятно, что оно не предусмотрено, — Лера лишь пожал плечами. — Наверное, я был очень уставший, когда подписывал документы, и не заметил такую мелочь. Но я весь день практически ничего не ел, и теперь мне это не кажется мелочью. — Это не дело. Ты бы предупредил заранее, я бы сразу взял чего-нибудь по дороге сюда, — с долей упущения в голосе проговорил Слава. — То-то я думаю, сидишь такой отягощённый. По-моему, даже если бы я начал выносить отсюда диван, ты бы не заметил. — Администрация бы заметила! — ловко вырулил Лера и усмехнулся, чуть стекая по стулу в более расслабленное положение. — Да, думаю, им было бы презабавно понаблюдать за придурком, который решил стащить диван, — представил Слава смехотворно. — Так и что, вы с Демьяном и Викой втроём? — Ага. Это полный бардак, — пожаловался Лера голосом, тем не менее, не переполненным возмущением. — С нами была Мила, стилист от бренда, честно, знали её пять минут, ей стало плохо. Она каждые несколько минут бегала в туалет с тошнотой. Мы так думаем, что она либо беременна, либо отравилась роллами. Отпустили её домой и обещали прикрыть перед начальством, потому что я испугался, что в один момент её может вырвать на один из костюмов, который в этот момент уже будет находиться прямо на мне. А мне такого счастья не надо. Сами справимся, не первый день работаем. — Высококлассная съёмка, ничего не скажешь, — двойственно усмехнулся Слава, осторожно почесав затылок. — Что ты рекламируешь? — Небольшая линейка мужской одежды, — Лера пожал плечами и указал в сторону вешалки, где висело несколько готовых аутфитов. — Я даже догадываюсь, почему из всего нашего агентства они пригласили на съёмки именно меня. Ребята-то неплохие, ты только глянь, какая на мне прелесть, — Лера распахнул руки, что до этого были сложены на коленях, демонстрируя серый пиджак, украшенный крупными нашитыми буквами с, видимо, названием бренда. — Но большинство моделей не станет терпеть такого отношения. Не хочу говорить ничего плохого про своих очаровательных коллег, однако, многие из них так ценят своё время, что сбежали бы в первые десять минут и накапали на телефон Альберту Игоревичу о том, насколько безобразные съёмки им организовали. Потому что это ещё не всё. Здесь проблемы со светом, и в какой-то момент у нас резко вырубилось электричество. — Дилетанты. Но шмотки классные, — справедливо подытожил Слава. — Мне кажется, стоит дать им шанс. Тем более, если они выкупили рекламу у Блаберри и решили обратиться к вашему агентству. Видимо, немного просчитались и сэкономили на другом. Ценник на желаемые бренды всегда один, а фотостудии и мастера имеют разный прайс, из-за чего повышается риск купиться на то, что подешевле. — Тут ты прав. Но касательно журнала, Блаберри почти не сотрудничает с другими агентствами, так что выбор у них был не велик, — между тем сообщил Лера. — Они постепенно выходят на международный формат, а наша компания одна из самых сильных, поскольку больше всего наших моделей работают с зарубежными брендами. Слава понятливо кивнул. Как он знал, отечественный модный журнал BLVBERRY не так давно работал с агентством Adam&Eve, но сотрудничество у них, по-видимому, сложилось очень плодотворное. Слышать о их успехах было приятно. Но не успел Слава толком высказаться по этому поводу, как дверь впустила в себя две шумных фигуры. Первой зашла высокая остроскулая девушка с резким скатом бровей и горяченными глазами. Броский макияж, высокие шпильки, латексные штаны и корсетный топ, подчеркнувший выпуклую грудь — всё это идеально легло к её чуть полноватой, но тем лишь более привлекательной фигурой. Салатовые волосы были собраны в конский хвост. Когда Слава впервые увидел Вику Климову, самая быстрая мысль была: «она и мокрого места от меня не оставит, если я как-то не так взгляну на неё», но в общении она оказалась невероятно милой и нежной девушкой. Следом за ней в комнате очутилось разноцветное пятно. Розовая футболка, зелёные штаны на подтяжках, лиловый переполох на макушке — это любимый фотограф Леры, Демьян Вольков. В его руках был целлофановый пакет, источающий яркий аромат шавермы, а на плечах болталась голографическая куртка, которую он небрежно скинул на пол в костюмерной зоне. Первой на него налетела Вика, моментально воспалившись от счастья наконец-то лицезреть своего давнего знакомого. Затем в крепкие объятия его заключил Демьян, который еле-еле отбил эту возможность у Вики. — Мы принесли вредную еду! — торжественно заявил Демьян, уронив на столик пакет с шавермой. — Не знаю, кто ставит шаурмичные рядом с кофейнями, но нас случайно ветром надуло не в ту дверь, и вот, пожалуйста — с двойной курицей в сырном лаваше вместо кофе и тыквенного крем-супа. — Я так обычно и оправдываюсь перед Вадимом, когда он узнаёт, что я нарушал диету, — хихикнул Лера, охотно пихнув нос в пакет с горячей едой. — А как пахнет… Восхитительно. — Ну рассказывай давай, как ты поживаешь, передозник, — обратилась Вика к Славе, развернув спинку кресла с сидящим в нём Лерой к зеркалу, чтобы поправить ему причёску, которую он умудрился растрепать. — Не звонишь, не пишешь. — Красотка, я пишу первым только тогда, когда мне что-то нужно, — усмехнулся Слава, забираясь на диван с ногами. — Всё у меня прекрасно. Скоро новый релиз, на днях закину сниппет в Инсту. — Уже не терпится, — упав рядом с ним, Демьян распечатал бумажный кулёк и жадно вгрызся в горячий лаваш. — Когда заглянешь к нам? Подыщем тебе контрактик. У меня прямо руки чешутся тебя пощелкать. — С Леной ещё встречаешься? Я смотрю, ты недавно ездил к ней. — закинула Вика новый вопрос, не успел Слава и на прежний ответить. — Когда-нибудь заеду, Демьян. Напиши мне в директ, — ответил Третьяков сперва парню, что пристально смотрел на него в ожидании, разжёвывая курицу, а затем уже обернулся к Вике, которая терпеливо вытаскивала из тёмных локонов Патронова невидимки. — Нет, не встречаюсь. С какой целью интересуешься? Хочешь на свидание позвать? — Догадался наконец-то, — с совершенно серьёзным лицом произнесла Климова. — Лера, не дёргайся! — В таком случае, становись в очередь, малышка, — хмыкнул Слава, поймав взгляд Вики своим через зеркало, поскольку она стояла к нему практически спиной. — У меня сегодня уже запланировано свидание. — Вечно я не успеваю… — тоскливо протянула Климова, тяжко вздохнув при виде Леры, который отчаянно пытался не изляпаться в соусе. — Не расстраивайся. Обещаю позвонить тебе, когда расстанусь с ней. — ответственно условился Третьяков. — А мне позвонишь? — кокетливо облизнув испачканные в белом соусе губы, спросил Лера. — Всему Питеру позвоню, — задорно улыбнувшись, запланировал Слава. — И будете драться за меня, а я посмотрю. — Несколько забавно, что первыми занимают очередь те, у кого уже есть парни, — внимательно отметил Демьян, окинув пристальным взглядом серых глаз сперва Вику, а затем и Леру. — Не жирно вам будет? — Не думаю. — однозначно выкинула Вика, вооружившись расчёской. — Ефим не будет против, — в свою очередь оправдался Лера. — Я уверен, что он спит и видит Славу третьим в наших отношениях. — Ну видишь ли, Демьян, — начал Слава, потирая подбородок. — Какие парни, такие и меры. Они же оба ни о чём, что Ефим, что Кирилл. — Да нормальный мой Кирилл! — возразила Вика и грозно обернулась, тут же пугано дёрнувшись, поскольку она упустила момент, когда Слава встал с дивана и оказался за её спиной. — Конечно-конечно, — Слава поцеловал её в лоб и насмешливо дёрнул губами. — С каждым разом твои каблуки всё выше и выше. — Это не каблуки, это самооценка, — уверенно заявила Вика. — Так что пошёл нахуй. Слава рвано хохотнул и грохнулся обратно на диван, заставив Демьяна несколько потесниться. За этим действием Вика уже уследила, поэтому не упустила возможности обернуться и наругать Славу. — Нет, ну это не человек, это ужас! — возмутилась она. — Сколько раз говорить тебе: задница на диване, а ноги на полу. Так мы твои кеды модные будто не заметили. — Только не надо делать мне замечаний. Не беси меня, красотка, — попросил Слава беззлобно, и от её нарекания только свободнее развалился на диване вместе с ногами. — Не доросла ещё. — Я старше тебя на четыре года, — напомнила Вика вредно и, впрочем, только безразлично вздохнула, решив сконцентрироваться на причёске, которую уже стоило бы нормально доделать. — Вредный чёрт. Закончив поправлять причёску и макияж, который Лера успел испортить, пока ел шаверму, они приступили к съёмкам. На задний фон поставили музыку, потому с колонок бесконечно рвались известные строчки популярных исполнителей. Возле раскинувшегося во всю стену окна стояла ванна из серого мрамора, в которую Леру и поместили. Он свободно вытянул ногу, упёршись в бортик подошвой массивного красного ботинка, одну руку прижал к груди, а вторую также закинул на бортик. Настроив приглушённый свет и роняющую красные длинные блики подсветку, Демьян скрючился возле Патронова с камерой и сделал пару кадров. — Покажи мне свою рабочую сторону, дорогой, — призвал его Вольков, побудительно взмахнув рукой, и Лера развернул голову градусов на тридцать. — Вот так. Смотри прямо в верхний угол. Да-да! Замри! Взгляд Леры был полон печальной задумчивости. Может быть, он очень хорошо входил в образ, когда на него был нацелен объектив, может, его действительно что-то волновало, но кадры выходили очень томными и насыщенными. Лера вытянул изящную шею, и согнув руки в локтях, зарылся пальцами в волосы, отчего укладка приобрела более небрежный вид, и надо сказать, это смотрелось даже более выигрышно. Из-под пиджака выглядывал его торс, в полутьме на худом теле особенно выделялись рёбра. Опустив ноги в ванну, Лера вытянул одну руку и придержал её за локоть ладонью другой руки. Демьян активно хвалил его, рассыпаясь в благодарениях за то, что он создаёт такие «вкусные» кадры без лишних просьб и замечаний. Затем к антуражу прибавился самодельный диско-шар, который Лере всучили в руки, и всё заиграло уже третьим оттенком. Слава всё это время просто внимательно наблюдал за процессом и получал эстетическое наслаждение от изящности обстановки и того, как картинное лицо Леры грамотно в неё вписывается. Когда все нужные кадры были отсняты, Вика вышла с вешалкой, на которой болтался очередной костюм в пылезащитном чехле, и подозвала Леру, чтобы он переоделся. В это время Демьян предложил Славе неофициально поучаствовать в фотосессии, «чтобы не пропадала такая красота за зря». Слава коротко усмехнулся и влез на подоконник, раскинувшись в непринуждённой позе. Вольков подвинул освещение, отрегулировал его чуть более подходящим образом и прицелил фотоаппарат на Славу. — Такие сочные фотки будут, — неустанно восхищался Демьян, бегая вокруг Третьякова с камерой. — Я готов немного отретушировать их, и сможешь закинуть в своё портфолио. Посмотри в камеру. Огонь! Слава растянул на лице улыбку и небрежно зачесал пальцами чёлку назад. Демьяну этот жест очень понравился, и он потребовал Славу замереть в таком положении. — Знаешь… Ляг-ка на пол, — увидев в своей голове мимолётный кадр, попросил Демьян. — Смотри, он тут белый и глянцевый, это всегда хороший контраст. Вот эти фотки, которые мы сейчас сделали, хорошо будут смотреться с тёплым немного смазанным фильтром, но к твоему внешнему виду безумно подойдут яркие чёткие кадры. Слава сопротивляться не стал и быстро переместился на пол. Сперва Демьян пощёлкал его с расстояния, затем расставил ноги по обоим сторонам его бёдер, чтобы сделать фото поближе. Задумчиво глядя в объектив спустя пару щелчков, Демьян наклонился к Славе и немного задрал его футболку, за чем заявил, что «вот это идеально!». Третьяков такому жесту усмехнулся, и это попало на фото. — Одну руку за голову вытяни, вторую на живот положи. Ага, — Демьян был весь погружён в процесс и искренне восхищался своей моделью. — Как же камера тебя любит, Славка… Вольков был фотографом с природным даром. Такая преданность своему делу искренно восхищала, хотя и была присуща многим специалистам творческих областей. Демьян умел найти подход к любой модели и выгодно выставить ракурс даже при наличии большого количества несовершенств. Многое, конечно, ложилось и на плечи ретуши, но и этим Демьян занимался самозабвенно. — Что у вас здесь происходит? — показавшись в новом образе, Лера вышел к ним и заинтересованно уставился на то, как Демьян склоняется над лежащим на полу Славой с камерой. — Искусство! — воскликнул Демьян живо. Заиграл трек, который Лера со Славой написали вместе ещё пару лет назад. Он отлично вписывался в обстановку, и текст все присутствующие знали наизусть. В нём не было особенного смысла, да и написали они его буквально за полчаса в сопли пьяные от текилы, но в этом и крылись все приятные воспоминания.

LERA DREAM feat RESTINPEACE — RICH BITCH FREESTYLE [Интро, RESTINPEACE] Ха, сейчас они опять скажут, что кто-то здесь зазнался Они такие типа: «бро, тебе корона там потолок не царапает?» Конечно нет, я во дворце живу, блять, у меня потолок выше, чем моя самооценка А будет царапать, так мы потолок проломим, в чём проблема? [Куплет 1, LERA DREAM] У-у, неприятности в аду Есть проблема Значит где-то выход Я его найду У-у, звёзды обвалились С неба там, где я иду Бро, побойся Бога Да, я постоянно на виду У-у, она не влезает в Size Baby, вывезешь мой price? Не я подхожу параметрам Параметры подходят под меня Мне не нужно твоих женщин Мне не нужно твоих денег Если честно, Ты полный отстой Мне не задают вопросы Типа «ты откуда» и «Ты кто вообще такой?» Ведь все следуют за мной На неделе моды Я напился и порвал пиджак (Fuck) Посреди ковровой ленты Я опять в полный хлам (Бу-э) Мне так плевать (Плева-ать) Я не получаю замечаний И не слежу за вещами Prada, Gucci и Armani Я делаю бренды А не бренды делают меня Я создаю тренды А не тренды создают меня Распахнулись двери лимузина И я вылез в Gucci-линзах Папарацци узнают моё лицо Я ушёл [Куплет 2, RESTINPEACE] Я просто в сопли пьяный (Хахах) Со мной Кайли, Эмили, Рианна Я могу себе позволить эту роскошь Со мной девочка из Moscow Её папа депутат И со мной две кореянки Кстати они лесбиянки Я не трахаю девчонок Но сливаю кучу бабок Ведь мужчина одевает леди Прежде чем её раздеть Я купил ей Париж, бро Я купил ей бутик, воу Пусть делает бабки Для своего папы Я очень богатый Снова лечу в Штаты Дал ей свою карту И не считаю Сколько она тратит Еду на Ferrari Проливая Sauvignon Я спустил все свои бабки Сделал новый миллион Мой ебальник в объективе И я пью PornStar Martini Столько левых лиц в квартире Пару line'ов начертили И взлетели так, Что треснул потолок Я сломал систему Но решил свои проблемы Парень, моя baby ведьма Да, ты очень крут, я верю Но постой пока за дверью Ты не последний и не первый Слышишь, как смеётся Лера? Ты нежный как алоэ вера А мы соберём наркокартель У тебя есть только сказки А мы попадаем прямо в цель [Куплет 3, LERA DREAM] Флексил в северной столице Я богатый как царица Бабушка связала свитер Пахну как Коко Шанель Это панч про кокаин? Нет, ведь ты под первым Потому что ты второй На фуршетах и приёмах Я всегда желанный гость Ты не слышал про манеры Так покушай с пола кость Всё, что было в прошлом Остаётся только в прошлом Я стараюсь быть хорошим Но вопрос не очень прост Я снимаю влоги Про дедлайны и дороги (А вот это уже панч Про кокаин) Этот принц свалился в ноги Ведь не вывез мои вайбы Знаю, детка, я шикарнее Чем все те женщины Которых ты ебал Да, и снова полный зал Ты выступаешь на вокзале Пожелаю вам удачи Или выплюни хотя бы свою зависть И сейчас я жутко пьяный Но фристайлю лучше Чем все тексты Что вы покупали на заказ [Аутро, LERA DREAM, RESTINPEACE] LERA DREAM Налейте мне ещё текилы. Нет, вот этот трек я буду слушать только в сопли пьяный. Мы снова всех обогнали. Бля, помогите, фристайл уже кончился, а я продолжаю говорить рифмами. RESTINPEACE Ты говоришь рифмами, потому что пьёшь текилу литрами LERA DREAM (Смех) Разъё-о-об

Слава поприсутствовал на съёмках ещё какое-то время, успел примерить на себя другую одежду и пофотографироваться вместе с Лерой — времени у них было достаточно, необходимость торопиться отсутствовала. Засобирался уезжать Третьяков раньше, чем закончились съёмки. Ему нужно было заехать домой и переодеться перед встречей с Катей. Уходя, Слава напоследок бросил им жест телефонного звонка, сообщив, что они могут беспокоить его в любое время, если захотят увидеться.

«Люблю бывать на всяких съёмках. Давно не видел ребят, с которыми работает Лера. Успел пощёлкаться, в течение недели Демьян скинет фотки. Собираюсь на свидание с Катей. Даже не знаю, какие у меня мысли по этому поводу. Мне кажется, что все наши прошлые встречи проходили практически впустую. Я знаю, что она очень любит колу и розы. Знаю, что учится на третьем курсе на факультете рекламы. Что ей нравятся всякие там видеоигры, и она очень удивилась, что я в них не играю. «Столько разбиралась в доте, чтобы понимать парней, а в итоге ни одного поклонника доты не встретила» — вот эту фразу я отлично запомнил. Не знаю, зачем ей дотеры. Но мне так кажется, что я ещё похуже буду, потому что собрал в себе в себе признаки парня, от которого надо бежать. Рэпер, наркоман и скейтер. После таких к психотерапевту ходить начинают. Благодаря мне у них есть работа. Хочу покататься на скейте. Надо бы списаться с ребятами с района и сходить вместе в закрытый скейтпарк. На улице уже не покатаешься, а жаль.»

Слава подобрал замечательный открытый каток с видом на финский залив. Он был обвешан маленькими жёлтыми фонариками, и атмосфера под вечер здесь была прекрасная. Катя немного задерживалась, хотя ей ехать было ближе, чем Славе. Он особенного значения этому не придавал — девушки часто опаздывают, причём, как он понял, делают это специально, согласно какой-то традиции о том, что девушка должна всегда немного задерживаться. Третьяков не понимал, с чего это вдруг такое счастье, но постарался не беситься. Опоздала она не сильно. При встрече Слава поцеловал её в щёку и протянул в подарок коробочку Рафаэлло, решив в этот раз обойтись без цветов. Катя выглядела радостной, а это главное. Прежде, чем идти на каток, она предложила немного прогуляться, поскольку погода была отличная. Крупными комьями валил снег, не было ветра, за счёт чего казалось, что на улице тепло. — …И он берёт и выходит из аудитории просто, — рассказывала она увлечённо о своих университетских буднях. — Ну, конечно, получил он от куратора. Но его в тот момент, наверное, вся группа поддержала. Вот почему ты нигде не учишься? — Чтобы мозги слишком тяжёлыми не стали. — с усмешкой ответил Слава. — Если бы ты всё-таки решил получить образование, то какое? — поспешила поинтересоваться Катя, хихикнув с его странного ответа. — Раковое. — в аналогичной манере отозвался Третьяков. — Нет, ну серьёзно… — Катя чуть надула губы, оставшись недовольной столь увиливающими ответами. — Я стал бы преподом по английскому. Практически всё, что я хорошо делаю, связано у меня с языком, — двусмысленно заявил Слава, заставив Катю невнятно посмотреть на него из-под белого капюшона. — С иностранным. — А… — этот звук, который она издала, Славу сильно насмешил. — Ну что ты безобразничаешь? Ты реально стал бы преподом или это у тебя шутки такие мерзкие? — Они не мерзкие, а на любителя, — поправил её Слава. — Я правда стал бы преподом. Либо ментом. Работал бы в отделе по борьбе с наркотиками, хотя я и так с ними борюсь, даже высшее образование не нужно. — Борешься? Как? — заинтересованно спросила Катя, не поняв юмора. — Уничтожаю их. — напрямую ответил Слава, но она и здесь умудрилась не догадаться. — Это какое-то движение добровольцев? — уточнила она, что заставило Славу с огромным трудом проглотить свой смех. — Типа того, малышка, — кивнул он, решив, что хватит развивать эту тему. — Ты занимаешься чем-то помимо видеоигр в свободное время? — Я ходила в художественную школу раньше. А относительно недавно закончила курсы вырезания по дереву, — поделилась она неожиданно. — Знаю, не самое рядовое хобби. Но мне довольно интересно. К тому же, получается неплохо зарабатывать в интернете. Я выставляю свои работы на продажу, и моя рабочая страничка, на самом деле, чего я вообще не ожидала, разрывается от клиентов. — Это замечательно. Надеюсь, как-нибудь покажешь что-то из своих работ? — произнёс Слава с живым любопытством. — Вживую. — Я могу даже что-нибудь подарить. Если действительно понравится. — пообещала Катя. — Было бы очень мило, — Слава коротко улыбнулся и обвёл взглядом каток, к которому они постепенно приближались. — Я даже не спросил, умеешь ли ты кататься. — Немного, — ответила она и проследила за его взглядом, направив свой в ту же сторону. — А ты? — Я тоже. Зимой хожу на залитый каток иногда, но без фанатизма, — поделился Третьяков. — Я думал, куда можно сводить тебя, чтобы было не совсем банально, но и не крайне ебануто. В зимний сезон идей сходить куда-нибудь гораздо меньше. По крайней мере, многое из того, что мне нравится, актуально только летом. — Ну да… Аквапарки, парки развлечений, всякие фестивали, да и банально погулять по городу — всё это в такую погоду только в мыслях, — не могла не согласиться Катя. — Но я всё равно люблю зиму. Волшебное время. — Я не очень, — поморщив нос, сообщил Слава. — Холодно, скучно и грустно. Мой малой разрыдался, когда впервые увидел снег. И я его безумно понимаю. Мне вроде уже не два года, но тоже хочется плакать, когда снег выпадает. — Ну ты совсем пессимистично настроен, — легонько пихнув его в плечо, сказала Лебедева. — Может, и холодно, и темно. Но зато сколько праздников: новый год, рождество, день всех влюблённых, двадцать третье февраля, твой день рождения… — Последнее меня вообще не веселит. Это скорее трагедия, чем праздник, — мрачно изрёк Слава. — Столько праздников зимой сделали точно только для того, чтобы можно было спокойно закрыться дома и уйти в запой, в надежде на то, что время до весны пролетит побыстрее. — Сейчас тебе разве плохо? Снежок, не холодно, мы идём на каток, — старательно подбадривала Катя. — Да и как всегда бывает, время пролетит незаметно. Слава кивнул. Они подошли совсем вплотную к катку, сперва встали в очередь на прокат коньков. Он не выходил на лёд с прошлой зимы. Каждый раз в начале декабря, собираясь на каток, Слава был уверен, что будет выглядеть на льду как корова, но это было как научиться кататься на велосипеде. Всего пять минут возле бортика, и он привыкал. Ступив на каток, Слава взял руку Кати в свою, чтобы помочь ей переступить через бортик в непривычно модернизированной обуви, и они посмотрели друг на друга с одинаковым волнением. Она сказала, что вовсе была на катке не меньше трёх лет назад, потому вообще не была уверена, что у неё есть хоть маленькая вероятность не сломать себе что-то. Третьяков пропустил её к бортику, сам встал с другой стороны, и они аккуратно поехали вдоль ограждения, держась за ладони друг друга. Как и ожидалось, ноги вспомнили нужную тактику движения сами, хватило одного неполного объезда вдоль ограды, чтобы осмелиться направиться к центру катка. Он представлял из себя просторный квадрат, в центре которого находился небольшой островок с деревьями, от них же по всему катку тянулись освещающие каток гирлянды. С края открывался вид на подмёрзший финский залив, и сделав пару кругов, они остановились возле бортика, чтобы полюбоваться видом ночного города, что был оторван от них водной гладью. Катя оглядывала пейзаж с умиротворённым удовольствием, прижав одетые в варежки ладони к деревянным бортикам. Слава обнял её со спины и тоже засмотрелся куда-то вдаль, аккуратно задев губами висок. Вокруг было достаточно шумно, но рядом с ними поселилась какая-то спокойная тишина, которую никто по первой не решался разрушить разговором. Только спустя пару минут Катя завела какую-то непринуждённую беседу, на которую Слава отозвался. И не меньше, чем ещё минут через десять, они решили сделать ещё пару кругов — в конце концов, на залив можно было полюбоваться не только с катка. За те полтора часа, что они катались на льду, Слава успел пару раз феерично навернуться. У него выходили какие-то элементарные пируэты, которые он выучил ещё в детстве, глядя на то, как поблизости занимаются профессиональные фигуристы — когда-то он даже общался с девочкой, которую показывали на украинском телевидении, и она его чему-то научила. Но от падений было не спастись. По крайней мере, не ему. Катя старалась лишних движений не делать, хотя и попросила Славу научить её кружиться вокруг своей оси. Избежать падения ей несколько раз удавалось за счёт того, что Третьяков вовремя успевал поймать. Сам же Слава вряд ли мог надеяться на то, что упадёт в её крепкие женские объятия, поэтому спокойно принимал то, что должен приложиться щекой об лёд. У них даже получилось изобразить что-то вроде вальса. Это больше получилось потому, что Катя крепко вцепилась в плечи Славы, когда случайно потеряла равновесие, но он решил превратить это в нечто, напоминающее медленный танец. Когда время закончилось, они были порядком уставшими и с большим удовольствием сдали коньки обратно в прокат. Приятных впечатлений было достаточно, неприятных — тоже, и после активного отдыха захотелось перекусить. Севкабель Порт полнился различными кафешками и даже барами, поэтому выбор был приличный. — Я бы попробовала эту пасту, — Катя уже минут десять старалась над выбором еды. — Но я не люблю помидоры. — Ой, знаешь, не пиши мне больше, — делано заявил Слава. — Я жить без помидоров не могу. Кстати, маленький интересный факт: от большого количества помидоров у меня начинается аллергия, но меня это не останавливает, и я продолжаю их есть. — Какой ужас, — возмутилась Катя. — Никаких помидоров… — Я сейчас нарочно возьму всё, что содержит помидоры и ещё попрошу их побольше добавить. — начал угрожать Слава, но в итоге остановил свой выбор на пасте с креветками. Дождавшись свою лапшу в коробочках и газировку, они заняли маленький высокий столик в самом углу возле окна. Время уже близилось к ночи, поэтому кроме них в зале практически не было народу и за тихой музыкой не было никакого раздражающего шума. — Вот если бы тебя никак не звали, какое имя ты бы себе выбрал? — наматывая спагетти на вилку, поинтересовалась Катя. — Я не знаю… — задумчиво ответил Слава и немного нахмурился, продолжив размышлять вслух только секунд через десять. — Наверное… Логично полагать, что я бы назвал себя также, как назвал бы своего сына. Потому что я считаю это имя красивым и дал его другому человеку. Боже… Надеюсь, он не будет меня за это ненавидеть, когда вырастет. — Это ты выбирал Глебу имя? — переспросила Катя почему-то удивлённо. — Да. Юля хотела назвать его Максимом. Когда я узнал, что у меня родился сын, я истерил так, что она не знала, как меня заткнуть, — рассказывал Слава весело и непринуждённо, хотя в тот момент в ситуации он видел мало забавного. — Во-первых, она пихнула этот кулёк мне в руки, и я моментально завалил ебальник, начав переосмыслять всю свою грёбаную жизнь. Во-вторых, она сказала, что я могу выбрать, как назвать его, если Максим меня не устроит. А имя Максим я по личным причинам не переношу. Ну, не уверен, что ей нравилось имя, которое выбрал я. Но она даже не попыталась возразить, согласилась сразу же. — Ты выбрал неплохое имя, — оценивающе произнесла Катя. — А твоё имя тебе нравится? — Да. Люблю, когда меня зовут по имени, — кивнул он, пихнув в рот кусочек помидора, который всё-таки велел добавить в пасту. — У меня был маленький период, когда мне не нравилось моё имя, но мне было тогда лет пять или шесть. Старший брат называл меня Славка-малявка, и меня это дико бесило. Сейчас я выше него на пятнадцать сантиметров и чувствую себя превосходно, потому что справедливость существует. Хотя ему это не мешает называть меня малявкой, но мы уже взрослые люди, и хотеть менять из-за этого имя было бы странно. — Как это мило, — Катя тихо хихикнула и изящно утёрла губы салфеткой. — Но у тебя тоже хорошее имя. Оно не такое частое как, к примеру, Лёша, Дима или Даня. Мне вот моё не нравится, потому что оно вроде бы нормальное, но кругом одни Кати, да Насти, и это уже не смешно. — Да и что, господи? — беспечно усмехнулся Слава. — Покажи, что ты из всех Кать самая лучшая. — Слабый аргумент, — чуть прищурившись, ответила Катя. — У тебя и друзья с необычными именами. Бажен, Ефим, Адам… — Знаю, — кивнул Третьяков. — Адам латыш, Бажен родился в Чехии, а у Ефима просто родители ёбнутые, их старшего сына вообще Филипп зовут. Даже не знаю, как им кошмары по ночам не снятся. — Ну у всех разные вкусы, — она сдержанно посмеялась и опустила взгляд в коробочку с лапшой, пытаясь вытащить оттуда грибы. — Они хотя бы старались. А мне, такое ощущение, как будто на отвали имя выбирали… — Почему ты не берёшь в расчёт то, что имя Екатерина может нравиться твоим родителям? — Слава скептично выгнул бровь, подумав о том, что её первая реплика противоречит второй. — Распространённое — далеко не всегда значит плохое. Ты же не будешь отказываться от хлеба из-за того, что он лежит почти в каждом доме? — Ну всё, давай о чём-нибудь другом поговорим! — буркнула девушка недовольно. — Вот например… Почему ты такой серьёзный и несерьёзный одновременно? — Это… Как мне понимать такие вопросы? — удивлённо спросил Слава, распахнув глаза. — Я не знаю, как объяснить… — исчерпывающе бросила Катя, почесав висок, отчего из небрежного пучка выпала прядь тёмных волос. — Ну, смотри… Ты постоянно прикалываешься, и складывается ощущение, как будто с тобой вообще невозможно серьёзно поговорить, но в какой-то момент ты резко становишься таким суровым, что аж страшно. — Это потому что я ебанутый, не обращай внимания, — так и не поняв суть вопроса, он лишь незначительно махнул рукой. — Тебя слишком легко вывести из равновесия. Или ты серьёзно поговорить со мной хочешь? — Может быть, — неловко выронила Лебедева и нарочно посмотрела в сторону. — Я тебя не понимаю. — И не нужно меня понимать, проще будь, — убедительно сказал Слава. — О чём нам серьёзно говорить? Мы знакомы пару недель, если не меньше. Я даже не помню. — Ты мне нравишься. А я тебе нравлюсь? — в лоб спросила Катя, даже оторвавшись от еды, пока Слава продолжил спокойно есть, будто ему задали вопрос не более серьёзный, чем «сколько времени?». — Нравишься, когда не несёшь хуйню. — также прямо ответил он, не ощущая особенного удовольствия от маршрута, по которому теперь выстраивался их диалог. — По-твоему, я несу хуйню? — повторила она оскорблённо. — Я могу, конечно, тебе соврать, но ты и сама понимаешь, что я думаю по этому поводу, — язвительно изрёк Третьяков. — Нам не стоит тратить друг на друга время, если наши позиции слишком сильно расходятся. Я не вижу проблем там, где они у тебя находятся. — Я же не говорю… Нет, просто… — Катя внезапно умолкла, потеряв формулировку мысли, и продолжила только секунд через десять, в которые Слава искренне старался не нервничать и не злиться. — Ты сможешь ответить мне на один вопрос без сарказма и грубостей? — Я постараюсь. — честно пообещал Слава и терпеливо выдохнул. — Есть ли у тебя сейчас в окружении девушки, с которыми ты общаешься также, как и со мной? — Лебедева волнительно сложила руки в замок и постаралась не отводить взгляда от Славы, чтобы не только услышать, но и увидеть его ответ. — Сейчас нет. Мне тебя достаточно, — лаконично отрезал Слава и сразу же увидел, что этот ответ немного сбил её с толку. — Я просто попросил тебя мне нервы не мотать. На дух не переношу истерическое поведение и сцены ревности на пустом месте. — Прости. Я помню, что ты просил меня не торопиться, — искренне раскаялась девушка. — Но я не могу находиться в полном непонимании ситуации. Я успокоюсь, если ты сразу скажешь… Ну… Будем мы вместе или нет? — Будешь моей девушкой? — устало спросил Слава, в очередной раз напомнив себе проявить терпение. — Ты предлагаешь? — невнятно откликнулась Катя, резко побледнев и замёрзнув. — Я предлагаю, — подтвердил Третьяков, и только она распахнула свои красивые губы, чтобы что-то ответить, схватил её за руку и продолжил. — Сейчас убери розовый шум в ушах и внимательно меня послушай. Я предлагаю тебе быть моей девушкой при условии, что мы просто определим характер нашего общения как романтический, а не дружеский, раз уж тебе так спокойнее. Я обещаю тебе, что пока мы вместе, я не буду ухаживать за другими девушками, но я не обещаю тебе, что мы будем вместе долго. Мы слишком мало знакомы сейчас, чтобы потом я был виноватым в том, что у нас что-то не сложилось. — Хорошо, — кивнула она на выдохе. — Меня всё устраивает, и я согласна быть твоей девушкой. — Ты меня точно услышала? — переспросил Слава на всякий случай. — Да, я поняла. Это разумно, — согласилась Катя и снова закивала. — Мы действительно знакомы не так долго и не очень хорошо знаем друг друга, чтобы что-то загадывать наперёд. И я отлично поняла, что это типа… Испытательного срока? — Как-то потребительски звучит, не находишь? — усмехнулся Третьяков, погладив её ладонь пальцами. — Да в смысле что… Ты пока не готов к серьёзным отношениям, совместному планированию будущего и всего такого, но ты как бы говоришь, что у тебя не будет других девушек, пока у нас всё получается. — по-своему перефразировала Катя, но в целом оказалась права, поэтому Слава утвердительно кивнул.

«Время практически час ночи. Еду к Адаму на студию. Мы договорились поработать над битом, который всё крутится у меня в голове. Теперь встречаюсь с Катей. Особенно ничего не могу сказать по этому поводу. Я уверен, что это ненадолго, но, может, у меня получится отвлечься от Лены. Блять, что я только для этого не делаю, и нихуя не помогает. Мне неспокойно. Но я вроде как в порядке. Я думаю, Катя может воспринять это с большей серьёзностью, чем надо. Но она вроде нормальная девочка и неглупая. Надеюсь, ей хватит мозгов этого не делать. Или я пожалею о том, что возлагаю на неё такие надежды. Посмотрим.»

Таксист притормозил возле засыпанного снегом тротуара. Слава вылез из машины и окинул утомлённым взглядом одноэтажное кирпичное здание с громоздкой вывеской «Шашлычная «У Алима», уместившейся на покатой крыше с тёмной черепицей. Уже закрыто. Слава плотнее укутался в чёрное утеплённое зип-худи с иероглифами на рукавах и поправил шарф, в который был замотан до самого носа. Он направился мимо главного входа в сторону торца, где аккуратные многостворчатые окошки и декоративные растения, засыпанные снегом, превращались в сплошную обитую деревом стену. Минув мусорные контейнеры, резво поднялся по бетонным ступеням на крыльцо заднего входа, обтянутое габионом. Хорошо хоть, что калитку на замок не заперли — а то любили. Однако, тяжёлая дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН» оказалась заперта, что Слава понял, пару раз натужно дёрнув её. Он вслух заматерился, пнув ногой основание двери, приподнял края худи и достал с пояса связку ключей. С горем пополам отперев замок, он с нажимом потянул ручку двери ещё раз, и та нехотя поддалась. Третьяков почувствовал себя взломщиком. Подсобка заведения пустовала, один настенный светильник одиноко отбрасывал жёлтый лучик на заваленный бумагами стол. На кухне и в зале свет был выключен, не было гула голосов и запаха жареного мяса. Слава раздражённым хлопком закрыл за собой дверь и завернул в крутой лестничный пролёт, бодро сбежав вниз по ступеням и на ходу пытаясь развязать шарф, который тоже жутко раздражал его. Именно там, за тяжёлой дверью с тремя замками и самодельной табличкой «Вход воспрещён ВООБЩЕ ВСЕМ!!!!!!» находилась студия творческого объединения KristallaezCrew. Настенная лампочка, как обычно, перегорела, и Слава всё больше ощущал себя взломщиком-неудачником, пытаясь в темноте впихнуть случайные ключи хотя бы в одну из трёх замочных скважин. С каждой секундой он начинал злиться всё сильнее и готов уже был с ноги дверь вышибить. Выдохнув сквозь зубы, Слава ударил по стене рукой, чтобы немного успокоиться, и вернулся к попыткам пересчитать пальцами многочисленные ключи. Его мучения кончились только тогда, когда дверь распахнули с той стороны. Слава от неожиданности завалился на Адама, и тот только успел поймать его в свои крепкие объятия. — Ёб твою мать, Слава, ты когда-нибудь бываешь трезвым? — прищурился Русских, выровняв его как декоративную фигурку. — Чё ты балуешься? Я думал, бухой батя домой вернулся. — Я-то трезвый, это вы забаррикадировались, как будто от конца света здесь прячетесь, — в ответ упрекнул его Слава, неряшливо скидывая с себя кеды и промокший от растаявшего снега шарф вместе худи, за которым прятался обыкновенный белый лонгслив, стянутый портупеей. — Придурки ёбаные. — Да не закрывал эту дверь никто, — оправдался Адам быстро, последовав за Славой, который летел по коридору как истребитель. — Ты же знаешь, что она заедает. Надо было с утра больше каши съесть и чутка посильнее толкнуть её. — Я щас тебя толкну чутка посильнее, — бросил Слава раздражённо. — Аж сходу скажешь, сколько каши я съел, если зубы не вылетят. — Бажен, сделай человеку чай ромашковый и валерьянки туда накапай. — уже не удивляясь такому настрою Славы, попросил Адам и вырулил в общий зал, где Бажен с Лерой вдумчиво играли партию в дурака. — Привет, солнышко, — Бажен тут же вскочил и заключил Славу в объятия, а Лера сдержанно помахал ему, поскольку они уже сегодня виделись. — Ты чего такой нервный? — Ничего, — буркнул Слава, отведя глаза, и попытался отыскать в голове ответ на этот вопрос хотя бы для себя. — Заебало всё. Ещё двери эти блядские. Ненавижу. В объятиях Бэби его немного отпустило, и он просто уткнулся носом в чужое плечо секунд на пять, чтобы прийти в себя. Бажен ушёл на кухню и наполнил личную чашку Славы заварным ромашковым чаем. Третьяков уже успел рассказать Адаму немного про бит, который ему нужен, а Адам, в свою очередь, внимательно слушал, умело избегая нервов при виде экспрессивного поведения Славы. — Ребят, завтра я иду на день рождения своей одногруппницы, — неловко начал Бажен, потрепав Славу по волосам, когда тот брякнул ему страдальческое «спасибо» в ответ на кружку с чаем. — И там будут почти все, с кем я учился. Это прозвучит глупо… Но мне кажется, меня там будут обижать. Может, кто-то из вас пойдёт со мной? — Обижать? — удивлённо переспросил Лера. — Сколько лет твоим одногруппникам? Двадцать пять по частям на пятерых? — Нет. Но это из-за того, что я занимаюсь музыкой и весьма успешно, — неловко продолжил Образцов. — День рождения у очень хорошей девочки, я не могу не пойти. Но… Почти вся моя группа — конченные кретины. Я подумал, что если со мной будет кто-то из моих друзей, с которыми я занимаюсь музыкой, то они будут смущены и не осмелятся творить всякую херню по отношению ко мне. — Давай я пойду с тобой, Бэби, — вызвался Слава уверенно, и поднявшись с кресла, закинул Бажену руку на плечо. — Ни одна мразота не подойдёт. — О, это было бы очень здорово, — обрадованно улыбнулся Бажен. — Спасибо, солнышко. — Это было бы не просто здорово, но и стратегически правильно, — поддержал их Адам. — Все знают, что Слава за лишний пиздёж может и череп проломить. Никто вякать не станет. — Ну… Я надеялся, что обойдётся без травм, несовместимых с жизнью… — беспокойно сказал Бажен, покосившись на Славу, который совершенно невинно хлопал ресницами. — Бодигардом я ещё не работал, — усмехнулся он, грохнувшись обратно в кресло. — Не переживай, всё будет хорошо. А если не будет, то похуй, переживём. — Ты прямо внушаешь доверие. — хохотнул Лера, хаотично тасуя карты, в которые они с Баженом так и не доиграли. — А ты почему здесь? — поинтересовался вдруг Слава. — Я думал, ты всю ночь будешь с Ефимом ебаться, вы же столько не виделись. — Я тоже так думал. Но он что-то проморозился, и я сказал ему, чтобы больше мне не писал. — беспечно ответил Лера, пожав плечами. — Великолепно. — саркастично отозвался Третьяков. — Ну и к чёрту его, — отмахнулся Адам. — Слав, смотри, чё покажу…