«Я чувствую странную пустоту и неправильность. Будто я чернильное пятно на белом полотне. Весь мир — произведение искусства эпохи Возрождения, а я томатный суп, который на него вылили. Не знаю, с чего такое настроение. Я очень скучаю по моей девочке. Если я могу звать её моей девочкой. Мучаюсь от бессонницы. Всю ночь спал урывками. И в одном из них мне приснилась Лена. Мы почти не общаемся с того времени, как я приехал в Россию. Редко вижу сообщения от неё и стараюсь не писать сам. Успокойся, придурок. Успокойся и выкинь прочь это дерьмо. Мне нужно ещё немного времени. Такими темпами будет очень сложно оставаться трезвым. Я говорю о том, что опять ел ксанакс, чтобы нормально поспать. Проснулся к обеду. Режим к чёрту. Всё хорошо. И я в порядке. Но меня рушит этот чёртов бардак. Даже не знаю, могу ли сделать что-то с собой. Если только смириться.»
— Как тебе вот эта? — Катя потянула за рукав шёлковую рубашку, чтобы она показалась из ряда прочих на вешалке. — Сексуально. Но я не в бордель пойду на ночёвку, — усмехнулся Слава, глянув на предложенную ему вещь. — Тем более, шёлковая пижама у меня уже есть. Только чёрная, а не красная. Сегодня Слава проснулся поздно и чувствовал, будто упустил половину жизни. Они бродили по торговому центру не очень долго, но за окнами в это время стемнело. Перед встречей с Катей он успел забрать Глеба из детского садика, и картина эта была эпической. Глеб был в истерике, дёргал Славу за джоггеры и умолял забрать его у мамы, чтобы больше не ходить в садик. Отказывался слезать с его рук, когда Слава пытался вернуть его матери, и катался по полу в слезах, узнав, что папа не заберёт его с собой. У Юли практически дёргался глаз, а Слава вовсе провалиться в преисподнюю был готов, понимая, что у него много дел, но и ребёнок должен получить заслуженное к себе внимание. Как решать эту проблему он не знал. Пока Третьяков-младший пытался адаптироваться к коллективу, где нет родителей, Юля написывала Славе так яростно, что его телефон мог проработать как вибратор не меньше получаса. Потому сейчас он только-только получил возможность выкинуть это из головы и отвлечься. Демьян решил организовать на днях дружеские посиделки с ночёвкой и потребовал Славу соблюсти дресс-код: милую пижаму и мягкие тапочки. Именно поэтому они с Катей ходили по магазинам и выбирали ему наряд для чёртовой пижамной вечеринки. — А это? — спросила Катя, сняв с вешалки комплект голубой махровой пижамы с фигурками белых плюшевых мишек. — Супер, — Слава взял комплект из её рук и одобрительно кивнул. — Эту и возьмём. Ты будешь брать здесь себе что-нибудь или пойдём? — Ты не будешь мерить вещи? — ответила она вопросом на вопрос. — У тебя вся рука в шмотках. Что-то может не подойти. — Да похуй, — отмахнулся Слава утомлённо. — Я устал ходить туда-сюда. Размер вроде мой, значит должно подойти. А не подойдёт — сожгу к ебени матери и буду жить долго и счастливо без кожаных джинсов с ремнями. — Резонно… — ответила Катя, постаравшись поспеть за летящим к кассе Славой. Разумеется, поход за пижамой превратился в типичную увертюру «это мне надо, и это я хочу, а вот это хз зачем, но тоже куплю, потому что могу», посему в руках у него уже было несколько пакетов из разных магазинов. Он успел и Кате прикупить несколько нарядов, чтобы она не скучала, пока таскается за ним из павильона в павильон. В этом сразу крылись и прелесть, и коварство рядовых торговых центров. В отличие от Дома Ленинградской Торговли, ценники здесь не так сильно кусались. Это приятно, но создавалось желание взять побольше всякой всячины — ведь почему нет, если это стоит всего пару тысяч? В общей сумме на все купленные вещи он потратил здесь меньше половины от условного чека из ДЛТ, в котором был бы всего один предмет одежды. Уж дублёнка за миллион рублей до сих пор ему в страшных снах являлась, а Ефиму, который, не давая на то согласия, за неё заплатил, наверное, и подавно.«Странно, но поход за покупками мне настроения не прибавил. Едва ли вышло порадоваться новым вещам. Надеюсь, что хотя бы сегодняшняя вечеринка, на которую меня позвал Бажен, улучшит настрой.»
Слава хотел написать ещё пару строчек, понадеявшись, что освобождение мыслей из головы всё-таки облегчит необъяснимую тяжесть на душе. Но сделать этого он не успел, поскольку в его щёку прилетела картошка фри, упавшая прямо на страницу дневника. Слава резко поднял взгляд, увидев перед собой гадко хихикающую Катю. В его глазах отразился явный укор. — Ты там поэму пишешь? — спросила она, окунув картофелину в соус. — Может, это подождёт до момента, когда мы попрощаемся? Со вздохом Третьяков захлопнул тетрадь и показательно отодвинул её от себя. Катя чуть подтолкнула к нему поднос с едой, и Слава нехотя взял с него запечатанный чизбургер. Из всего многообразия еды только его он взял для себя, не рассчитывая до отвала наедаться. — О чём думаешь? — поинтересовалась Катя, желая нарушить молчание. — О личном росте. — оторвал Слава коротко и заткнул рот бургером, чтобы больше ничего не говорить. — Думаешь поменять что-то? — она чуть наклонила голову, очаровательно заправив за ухо прядку волос. — Нет, наверное, — мрачно отозвался Рестинпис. — Просто не понимаю, какой смысл постоянно покупать себе новые шмотки, будто мне нечего носить. Меня почему-то никогда не волновал этот вопрос. Он будто собирался ещё что-то добавить, но замкнулся, осознав, что из его рта вывалилась мысль, которую он хотел записать в дневник. Обсуждать это ему не очень-то хотелось. Обычно Славе нравилось подбирать себе яркие нестандартные образы, но сейчас хотелось подавиться при мысли о том, что придётся заботиться о своём внешнем виде.«Лучше бы я один за вещами сходил. С самой ночи всё не так. И я думал, что встреча с Катей поможет расслабиться. Но в итоге я просто сижу с недовольным ебалом, будто это она что-то не так сделала. Ничего не хочу. Лечь и лежать. Можно в гроб. Всё должно пройти само, но на это я надеюсь весь ёбаный день. Поэтому я подумал над тем, чтобы поискать другое решение.»
Катя выглядела хорошо. Ей очень шла белая юбка в складку. Мило выглядели заколки с бусинами в волосах. Слава смотрел на неё с толикой эстетического удовлетворения и понимал, что с ней находиться действительно приятно. Периодически она немного раздражала, но в основном слушать её нравилось. Она не болтала без умолку, но и не была молчаливой — ненавязчиво что-то рассказывала своим нежным голосом как радио, звучащее на заднем плане, чтобы не было скучно. И пока она разговаривала, повествуя о том, как они с Наташей однажды грандиозно напились в её день рождения, Слава слушал вполуха и продолжал водить ручкой по бумаге.«Она сказала, что мне стоит обсудить с психологом всё, что меня беспокоит. Нет, не нужно. Всё прекрасно. Наркотическая сказка мне заменит самый лучший сон. И наркотики решают все мои проблемы, когда греют вены. Не сказал бы, что влюблён, но я уже зависим. Я тебя не слышу.»
— …Я её искала по всей улице с её туфлей в руке. Когда нашла, чуть по голове не треснула, — экспрессивно вспоминала Лебедева. — Сказала, что если ещё раз она решит надеть каблуки перед тем, как выпить, то я её искать не стану. Слава коротко взглянул на дисплей лежащего на столе мобильника, проводив взглядом сообщение из Телеграма и поднял глаза на Катю, так как осознал, что её умопомрачительный рассказ подошёл к концу. — Малышка, я отойду в туалет и вернусь, окей? — он поднялся на вздохе, дождавшись от неё согласного кивка, и направился в сторону уборных. Просторный туалет Галереи вмещал в себя, наверняка, не меньше пары десятков кабинок. Слава двинулся вдоль них, выискивая нужную. Обошёл весь туалет несколько раз и только тогда дверь одной из кабинок распахнулась. Оттуда высунулась мужская рука, резво затащившая Славу внутрь. — Ну привет, — улыбнулся Хмурый, сверкнув гриллзами. — Я думал, три года ждать тебя буду. — Привет, — он опустил голову, заглянув в чёрные как ночь глаза, скрытые плотными линзами. — Если понадобилось бы, то и четыре бы подождал. Слава пихнул руку в карман и вытащил оттуда несколько купюр, торопливо сунув их в смуглую ладонь Хмурого. Тот небрежно втиснул деньги в задний карман чёрных скинни-джинсов и вытащил из-за пояса крупный зип, щедро наполненный порошком. У Славы в грудной клетке что-то дёрнулось при виде такого количества кокаина. На вскидку там было не меньше десяти граммов, и это вызвало вопросы, потому что он брал себе ровно в пять раз меньше. — Погоди… — следом он раскрыл поясную сумку, достал оттуда карманные весы и пустой зиплок. — Ты ещё не пересыпал, что ли? — раздражённо фыркнул Слава. — Так долго ждал меня, что нихуя не сделал, молодец. Давай побыстрее, сучка. С этими словами, вытащенными сквозь зубы, Слава раскрыл дверь кабинки и выскочил из неё. Он остановился возле зеркала, весь на нервах, раскрыл шоппер и начал торопливо искать упаковку с линзами, которую всегда носил с собой на всякий случай. Вопрос зачем ему нужны линзы с цветом его же глаз был излишним. Быстро распечатав упаковку мелко трясущимися руками, Слава постарался вспомнить привычку вставлять в глаза линзы, поскольку давно не делал этого. В тот момент, когда он, с горем пополам, закончил, Хмурый вытащился из кабинки, остановился возле соседней раковины и непринуждённо пихнул Третьякову в шоппер пачку сигарет. — Я хотел, чтобы ты лично убедился, что там ровно два. — пояснил он свою нерасторопность. — Когда у меня всё закончится, я пойму, сколько там было, — мрачно сообщил Слава, споласкивая руки. — Сам понимаешь, что из-под земли тебя достану, если наебёшь. Но надо доверять друг другу. — В каком мире ты живёшь… — развесело заскрипел Хмурый, и дождавшись, пока их общество покинет незнакомый мужчина, наклонился поближе. — Ксанакс ещё нужен? — Пока нет, — отказался Слава, разыскав в шоппере рукой инородную пачку из-под сигарет. — И надеюсь, что больше не нужен будет. — Познакомишь с девушкой своей? — косо усмехнулся Хмурый, приняв его ответ с некоторым сожалением. — Мечтай, чудовище. — фыркнул Слава и скрылся от него в пустующей кабинке, откуда почти в ту же секунду послышалось шуршание полиэтилена. — Ну, до скорого. — услышал Третьяков, когда высыпал на экран телефона белые камушки, перемешанные с порошком. Он постарался не быть шумным и сделать всё быстро, наскоро раздробил и раскидал в дороги, которые снюхал последней валютой, что оставалась у него в наличных. Отряхнув телефон от белых крошек и смачно шмыгнув носом, Третьяков вынырнул из кабинки и стремительно покинул уборную. Возможно, это был самый дерьмовый способ поднять себе настроение из всех существующих, но после недавнего приключения с экстази он уже не относился к своей завязке так трепетно. Брать на себя любимого два грамма и тайком их нюхать тоже не было потрясающей идеей, но Третьяков будет корить себя за это потом. Написав Хмурому с просьбой подъехать в Галерею с товаром, он головой не думал. Эмоции сами вцепились в его пальцы и сделали это, потому что подсознание знало, что мерзкое расположение духа после белой дорожки сразу испарится. Слава резко вспомнил, что у него дома всё ещё лежали остатки кокаина, который нюхала Настя, и ударил себя по лбу на пути к фудкорту. Он даже забыл, куда дел его, но точно знал, что он где-то в пределах квартиры. Впрочем, сейчас это было не так уж важно. Единственное, что Славе не понравилось — если его персональная тусовка затянется настолько, что все запасы опустеют, отхода будут поистине эпическими, и ему жутко захочется ещё. Сдерживать себя он умеет, но это будет сложнее, если, вернувшись домой, он будет знать, что где-то поблизости припрятана заначка. Только он успел приземлиться на стул, как ощутил прилив свежих морских волн в своих венах. Нечто подобное. Его сильно расслабило, унялась дрожь в руках и утихло желание проявлять агрессию на всё подряд. По глазам прошлась небольшая рябь, и Слава слабо улыбнулся. — Долго тебя не было, — констатировала Катя, скучающе собирая картофелиной соус по краям опустевшей упаковки. — Ты будешь доедать? — Нет, — ответил Слава, взглянув на еду с абсолютным отсутствием аппетита. — Не хочу есть.«Я будто не в себе совсем, И лёгкие уже в пыли Держу осколки её нимба Мы ночью побывали в Лимбе Слышал, дальше только ад И мне не жаль её страданий Катастрофа в Амстердаме Слышал эти сплетни»
Голова переполнилась мыслями. Слава писал и зачёркивал, затем снова писал. В конце концов, на его напряжённую руку легла мягкая ладонь Кати, которая заставила его резко окунуться в реальность. Он однозначно выпал куда-то в мир своих мыслей, но сознание фонтанировало идеями, которые в голову словно холодным ветром надувало, отчего мёрзло лицо. Эффект кокаина ударил по нему очень мощно после такого долгого перерыва, и Слава чувствовал, что может от этого разорваться. Беспокойства, однако, он не ощущал. Это было скорее вдохновение. Искусственное и некрасивое, в которое он был по уши влюблён. Даже разговор с Катей начал строиться гораздо лучше. По вине Славы им практически не о чем было поговорить последние часа полтора, но сейчас он был готов участвовать, слушать и, конечно, говорить. — Так куда ты собираешься? — спросила Катя, лениво потягиваясь. Они сидели здесь уже довольно долго, и Слава трижды предлагал прогуляться, но Лебедеву тяготило количество еды, оставшееся на подносе. — У Бажена день рождения… Тьфу ты, блять. У какой-то там подруги Бажена день рождения, — быстро исправился Слава, в очередной раз поймав себя на том, что мысли с языка слетают быстрее, чем он успевает их грамотно формулировать. — И мы едем за город в коттедж отмечать. — Ты не знаком с этой подругой? — аккуратно уточнила Лебедева. — Нет, — Слава отрицательно покачал головой. — Понятия не имею, что за девчонка. Говорит, что учились вместе. Он позвал меня составить компанию, потому что его одногруппники гандоны. — Можно поехать с вами? — тут же попросилась Катя, сложив ладони в замочек и прелестно закинув на них подбородок. — Сейчас спрошу у Бажена. — Слава пожал плечами и полез в телефон. В любой другой ситуации он бы, скорее всего, сразу отказал, но кокаин посчитал, что взять Катю с собой будет блестящей идеей. Он не возражал её компании, скорее опасался лишнего контроля со стороны Кати, но сейчас эта мысль его не посетила. Бажен, конечно же, не отказал, поэтому Лебедева теперь составляла им обоим компанию на предстоящий праздник. Они договорились о встрече, и примерно через час Слава с Катей, предварительно купив подарочный конверт и сняв с карты немного наличных в качестве подарка для именинницы, поехали к нему домой. Катя очень радовалась, что они купили для неё новые вещи, потому что она могла переодеться во что-то более нарядное, не заезжая к себе домой. Пока она была в душе с разрешением трогать и брать там вообще что угодно, Слава повнимательнее рассмотрел пакет и пришёл к выводу, что снюхал практически полграмма. Ему очень хотелось начертить себе ещё дорожку, но он не стал этого делать. Его начинало брать всё менее ощутимо, а сильно увеличивать дозу не хотелось.«Я догонялся четыре раза. Нужно бы прийти в себя. Тем более, на дне рождения будет алкоголь, а это тоже отличный способ поддерживать хорошее настроение. Главное не перебрать. Но это я умею. Я не думаю, что сейчас мне будет плохо. Как раз наоборот. Исходя из опыта, могу сказать, что сейчас самое время, чтобы закончить. Ещё пару дорог, и у меня будет отходняк, следственно, с желанием пропылесосить этот зип полностью. Да и не хочется быть в таком состоянии рядом с Баженом. Он явно будет расстроен. Разгон у меня уже есть, надеюсь, что не свалюсь в депрессняк, как только окончательно отрезвею.»
Отложив дневник, он ещё раз косо взглянул на зиплок, лежащий возле него. Немного поразмыслив, Слава решил спрятать его в рамке с внутренней стороны картины, висящей у него в спальне. По иронии судьбы, буквально в этот же момент в дверях появилась вышедшая из душа Катя, глаза которой наполнились вопросами при виде Третьякова, неожиданно решившего потрогать картину. — Что ты делаешь?.. — спросила она, выгнув брови. — Висит криво, — на ходу объяснился Третьяков, прижав картину к стене и сразу же обернувшись. — Тебе так не кажется? «Какого хера я вообще оправдываюсь?» — подумалось Славе вдруг. Если у него дома был вес, то он старался убрать его подальше и исключить вариант развития событий, в котором кто-то случайно сможет на него наткнуться. Не то что бы такие ситуации часто происходили, но перестраховаться не было лишним. Особенно учитывая то, что периодически у него дома появлялся двухлетний ребёнок, которому было интересно залезть во все существующие углы и ящики. — Да нет… — Катя вдумчиво посмотрела на картину с абстрактным изображением девушки и лишь пожала плечами. — Нормально висит. Как я тебе? Она подошла поближе и покрутилась. Стройное тело девушки украшала белая блузка с полупрозрачными рукавами, а на талии сидела пышная васильковая юбка чуть выше колена. Слава осмотрел её с головы до ног и одобрительно кивнул, после чего подошёл вплотную и с улыбкой провёл пальцами по мягкой розовой щеке. — Обворожительна, — он наклонился чуть ближе и оставил короткий поцелуй в области виска. — Тебе очень идёт. — Я так рада, что у тебя поднялось настроение. — Катя приобняла его за шею и с улыбкой заглянула в спрятанные под линзами глаза. — Я тоже, — отозвался Слава неоднозначно. — Теперь я в душ схожу, окей? Ещё примерно через час они отправились к метро, куда должен был подъехать Бажен. От метро они с Образцовым напополам вызвали такси. Навигатор показывал, что дорога займёт, при самом лучшем раскладе, полчаса. Захлопнув за собой дверь и пристегнувшись, Слава сразу же спросил о том, можно ли подключиться к колонке. Он ощущал себя полностью трезвым и из душа, разумеется, вышел уже без линз. Настроение, однако, у него было приличное. Куда лучше, чем на протяжении всего дня. — Мы едем в Гатчина. — всячески насилуя пальцами электронную карту, объяснял Бажен. — Ты решил вернуть меня в дурку? — приложив руку к сердцу, спросил Слава. — Да, именно там мы празднуем день рождения моей подруги, — утвердил Бэби с иронией. — При таком раскладе, это мне стоит лечь полечиться. Знаешь, на самом деле никакого дня рождения вообще нет, это я его себе придумал. Приедем сейчас, а там пустырь какой-то возле леса, я просто хожу с воздухом разговариваю… — начал надумывать он под смех Кати и Славы. — Типа, о, Ксюша, привет, с днём рождения! И пожимаю руку ветке рябины. Обнимаю её, что-то лезу, лицо себе царапаю. — Ага, и Кащенко рядом, в ста метрах, — хохотнул Третьяков сдержанно. — Будем играть в догонялки с санитарами. Причём, учитывая, как счастливы те были, когда меня выписывали, водить я буду, а не они. Не, вообще я думал, что ты день рождения выдумал, чтобы отвезти меня в психушку. Но твоя версия мне даже больше нравится. — Ну ещё бы, кто не хочет посмотреть, как Бажен с ума сходит? — выдерживая всю ту же шуточную манеру, произнёс Бэби. Доехали они довольно быстро, увлечённые всякой бессмысленной болтовнёй, но на месте их ждал неприятный сюрприз. Таксист притормозил возле какого-то заброшенного здания и благополучно уехал, оставив их в полном непонимании. Слава сразу припомнил шутку, которую они развивали в самом начале поездки, а Бажен моментально покраснел, то ли от мороза, взявшего щёки, то ли от смущения. На деле всё оказалось чуть прозаичнее, чем внезапное сумасшествие Образцова: он всего лишь неправильно поставил точку на карте, и до нужного адреса им ещё нужно было добраться пешком. Погода к этому не располагала. Вокруг царила темнота, в полуметровых сугробах стояли почерневшие от ночи голые деревья, между которых гулял морозный ветер вперемешку со снегом, а пешеходную тропу замело по голени. Ландшафт здесь был совершенно бешеный: сплошные кочки, спуски и подъёмы. Катя сразу же умудрилась споткнуться об какую-то ветку, и Слава еле её поймал. Её рост наверняка был не больше ста шестидесяти сантиметров, поэтому ей пробираться сквозь сугробы было ещё сложнее. — Как ты мне дорог, Бэби, — сквозь стучащие от холода зубы процедил Слава, крепче сжав руку Кати в своей, когда она снова чуть не упала. — Чтоб ты был счастлив, и дети твои были счастливы, и внуки твои были счастливы… И дай бог благополучия всем твоим потомкам до самого скончания веков, если мы идём не в ту сторону. — Телефон тупит… — нервно сообщил Бэби, сжимая покрасневшими от холода пальцами мобильник. — Экран весь в снегу и мокрый. Но вроде нам туда… Бажен упорно смотрел в карты и больше собственной смерти боялся обнаружить, что они на самом деле пошли не в ту сторону. Пока в его голове развивались сложные вычислительные процессы, сзади послышался отборный мат. Обернувшись, Бажен увидел, что Катя упала в сугроб и потянула Третьякова за собой. На этот раз его рука помощи сработала против него же. Бажен пугано охнул и как сайгак через снежные заставы подскочил к ним, протянув Славе руку, чтобы тот встал. Он, в свою очередь, помог подняться Кате, опустился перед ней на корточки и заботливо отряхнул её капроновые колготки от снега. — Бедная малышка, — бросил Слава, поглаживая девушку по обтянутым колготками бёдрам. — У тебя все ноги красные. — Всё нормально, я их не чувствую, — Катя мягко улыбнулась и стряхнула снег с волос парня, уже собираясь продолжить путь, когда изо рта вырвалось шумное «Ай!». — Хотя нет… Лодыжку ломит. Наверное, неудачно упала. Слава без лишних слов подхватил Катю на руки, и от спонтанности его решения она испуганно вскрикнула, крепко вцепившись в его шею. «Класс, всё как я хотел» — подумал про себя Третьяков, ощутив, как усложнился его путь, когда пришлось нести в своих руках девушку. Благо, через несколько минут, — показавшихся вечностью, — среди прочих домов показался нужный. На порог они завалились критически уставшими, и только Бажен успел позвонить имениннице, как его телефон вырубился. Она спустилась к ним по лестнице, приветственно обняла Бажена и получила от него подарочный пакет. Бэби представил её как Ксюшу, и Слава, поздравив девушку с днём рождения, торжественно вручил конверт с деньгами. Вторым лицом, которое им представилось, оказался парень по имени Артём. Его смазливая внешность увенчивалась прилизанным зачёсом. Довольно типичная причёска, которую носят все псевдокрутые парни: выбритые под единичку виски, осветлённая в жёлтый чёлка, уложенная на затылок. Впрочем, отсутствие вкуса компенсировалось приветливостью и радушием. — На втором и третьем этаже ничего интересного нет, весь движ здесь, — ответственно посвящал он, очерчивая раскинутыми ладонями просторный зал, будто экскурсовод на музейной выставке. — Но там остались свободные спальни, а народ всё прибывает, поэтому советую поскорее занять комнаты! Только не вытаскивайте ключи из замков, арендодатель запретил. — Бэби, привет! — на Бажена налетела рыжеволосая девушка с проколотым крылом носа. — Как давно мы не виделись… Что будешь пить? — Привет, Ника! — обрадованно воскликнул Бажен и раскинул руки, чтобы обнять свою давнюю знакомую. — Пить сок. Буду. Ты так похорошела… Точнее… Ты всегда выглядела хорошо, но… Но сейчас… Твоё платье… С цветами… — Вопрос с бухлом я сейчас решу! — к счастью, его попытки вылепить что-то складное из букв прервал Артём, который резво улетел за бар. — И никакого сока, Бажен! Хоть раз напейся как мужик! — Какие все тут активные, — шепнул Слава Кате с усмешкой, легонько погладив её по бедру. — Как нога? — Получше. Но сегодня без танцев, — мягко улыбнулась Лебедева. — займём комнату? Бажен! Бажен уже активно рассказывал что-то Нике, позабыв, с кем пришёл, и Славе даже пришлось дёрнуть его за плечо, чтобы привлечь к себе внимание. Похоже, он уже снова чувствовал себя студентом, окружённый теми, с кем столько времени учился. Хотя сейчас все они уже были совершенно другими людьми. Кто-то до неузнаваемости поменялся внешне, кто-то не изменился совсем, но все, так или иначе, понемногу как-то устраивались в жизни, и Образцову было безумно интересно послушать, как нынче дела у этих людей. — Родила, серьёзно?! Она же… А… Да, — брякнул Образцов потеряно, резко отвлёкшись на позвавшего его в десятый юбилейный раз Славу. — Мы сейчас оставим свои вещи наверху и вернёмся. — В моей комнате есть свободная кровать, — добродушно сообщила Ника. — Вторая дверь слева по коридору на втором этаже. — Спасибо! — благодарно кинул ей Бажен, покуда Слава уже утаскивал его в сторону лестницы. — Поверить не могу, что вижу всех этих людей! Некоторых, конечно, я лучше бы не видел… Но тот же Артём так вырос в моральном плане. — Откуда ты знаешь… — себе под нос буркнула Катя, рассчитывая именно на то, что Бажен её не услышит. — Он ведь всего пару слов сказал… — Каким же он раньше был, боюсь спросить, — тихо подколол Третьяков, сославшись на его около брутальный видок. — Он случайно мотоциклами не увлекается? — Увлекается… А как ты узнал? — удивлённо спросил Бэби и тут же сердито посмотрел на Славу. — Ой, да брось! Три года прошло. Мне даже кажется, что я напрасно волновался. Все выглядят довольно дружелюбными. — Это логично, — поддержала его Катя. — Вы уже выросли из того, что было раньше. У всех своя жизнь. Не думаю, что старые интриги ещё актуальны. По крайней мере, большинство из них. Не став тратить время на бессмысленное открывание бесчисленного количества дверей, Бажен сразу заглянул в упомянутую Никой комнату и обосновался там. Хотя кровать там была всего одна, его это почему-то не смутило. Возможно, он даже этого не заметил. Славе с Катей повезло меньше, им пришлось-таки позаглядывать в каждую из дверей, чтобы наконец наткнуться на никем не занятую спальню с двухместной кроватью. Воссоединились они в коридоре и спустились обратно также вместе. На барной стойке стояла большая пузатая колонка, из которой звучала ненавязчивая музыка, а к бару их как раз-таки подозвал Артём, поставив на стойку три стакана. Содержимое двух из них было насыщенно оранжевым, третий же напиток был практически прозрачным и лишь слегка отдавал красным. — Вам, парни, апельсиновый сок с водкой, — быстро снавигировал Артём, подвинув стаканы ближе к ним. — А для дамы дайкири с вишнёвым сиропом! — он игриво подмигнул Кате, протянув третий стакан ей. Слава недоверчиво осмотрел свой стакан и сделал маленький глоток на пробу. Пропорции были довольно щадящими, водка почти не чувствовалась. По странному закону природы, кстати, чем меньше чувствуется алкоголь, тем быстрее нагревается голова. Бажен без тени сомнений глотнул и сразу же подавился. — Парни, вы чего… Кх-х-ха! Ликёроводочный завод мне… Кх-ха! Туда вылили? Кх-х-х… — возмутился Бажен, отставив стакан в сторону и прикрыв рот пышным рукавом белой рубашки. — Мы помним, что ты не пьёшь, Бэби, — улыбнулся парень рядом с Артёмом. — Поэтому тебе налили в соотношении капля водки к литру сока. А тебе и это слишком крепко? — Ну ты не наглей, уж совсем не выпить за нашу именинницу будет кощунством! — броско заявил Артём. — Так что терпи и пей! — Это так вкусно, — взмахнув бровями, воскликнула Катя. — Как будто коктейль из клуба. Ты случайно не работаешь барменом? — Нет, но для тебя могу и барменом побыть. Да и вообще кем угодно. — Артём закинул локоть на стойку, другой рукой «зачесав» назад волосы, и кокетливо улыбнулся. — Тогда побудь невидимкой, бро. Это моя девушка. — между делом сообщил Слава, показательно приобняв Катю за талию. — Ой, бля, жалко… — сконфуженно произнёс Артём, хотя его лицо не выразило особенного разочарования. — Значит, я жду Соню… — У тебя ещё и дама есть? — удивлённо спросил Бажен, слабо глотнув из своего стакана. В его глазах отчётливо пронеслась просьба к самому себе: «переживи это, Бажен, просто переживи это». — Вот это ты в него поверил, — издевательски усмехнулся Дима, тот самый парень, стоявший за барной стойкой вместе с Артёмом, и хлопнул вышеупомянутого по плечу. — Он ухлёстывает за сестрёнкой Ксюхи, но совершенно безрезультатно. — Ну а что, — возмутился Артём, скинув с себя руку друга. — Со старшей не сложилось, может, хоть с младшей получится… — Подождите, вы про ту Соню?! Которая Софа-катастрофа?! — у Бажена аж коктейль изо рта полился. — Ей же тринадцать лет, парни… Слава с Катей удивлённо переглянулись, а Артём с Димой за барной стойкой звонко рассмеялись, вызвав у Бажена невероятное смущение. На его плечо сзади опустилась тонкая рука Ники, и сквозь хохот раздался её звонкий голос. — Ребят, всё нормально, Жеку просто не предупредили, — шумно воскликнула она. — Что люди со временем становятся старше. — Ой, подождите… — неловко промямлил Бэби. — Ну ты насмешил, — отойдя от хохота, Дима смахнул с щёк невидимые слёзы. — Это когда было-то? Реально думаешь, что ей всё ещё тринадцать как в мультике про Питера Пэна? Возраст согласия-то есть уже. Жалко только, что она всё равно не соглашается, да, Тёмка? — Отъебись, Димас. Вот сейчас Сонечка приедет, и ты ахуеешь, Жек, — торжественно пообещал Артём и тут же заговорил тише. — Не хочу обижать именинницу, но Соня выросла даже чуть симпатичнее. Хотя казалось бы!.. Разговоры полились рекой вместе с алкоголем. Стаканы не были пустыми. Только уровень алкоголя близился ко дну, как Артём или Дима подливали ещё. Большая часть гостей собралась в зале за большим столом, подняли тост с бокалами шампанского и разрезали несколько тортов. Затем Ксюша торжественно распаковала свои подарки, которые нарочно сложили в большую кучу. Это зрелище Третьякова не очень интересовало — он и Ксюшу-то толком не знал, почему его вдруг должно волновать, что ей подарили? В это же время и по той же причине часть гостей начала общаться между собой и рассыпаться по дому в поисках приключений. Слава чувствовал себя выпившим после пары коктейлей и нескольких бокалов игристого. Некоторые всё также сидели за столом, налегая на напитки и угощения, но подавляющая часть гостей всё же рассеялась. Музыка стала играть громче. Бажена он из виду потерял, но не стал особенно его искать, поскольку заметил, как увлечённо тот весь вечер общался с Никой. И «увлечённо» — это ещё мягко сказано. Слава был подшофе, но точно мог сказать, что в какой-то момент вечера язык Образцова был у неё во рту. Мешать не хотелось. Катя держалась рядом, но при этом очень хорошо сошлась с девчонками, имён которых Слава не запомнил. Поэтому, когда ему захотелось немного передохнуть от шума и выкурить сигаретку, он спокойно оставил Катю в компании её новых подруг и направился на второй этаж за пачкой сигарет, которую совершенно глупо забыл переложить из шоппера в брюки. Поднимаясь по лестнице, Третьяков запнулся на последней ступени. Экстренно быстро схватившись за перила и едва удержав во второй руке стакан с расплескавшейся жидкостью, он резко уронил взгляд вниз. Под ногами всё плыло. Слава инстинктивно подался вперёд, преодолев-таки последнюю ступень, но пол под ногами по-прежнему шёл прибрежными волнами. — Чё за хуйня… Ебучий Хмурый. — Слава закрыл глаза ладонью, крепко сощурившись. Второй рукой он попытался поставить стакан на стоящую рядом тумбу, но уже через секунду послышался глухой стук. Третьяков резко раскрыл глаза, пол затанцевал сильнее прежнего, и на этот раз вместе со стенами, что, кажется, показали ему узор, которого раньше не было. Сердце застучало. Ещё полминуты назад Слава чувствовал себя отлично, а сейчас его дико перекрыло на ровном месте. Он задумался, может ли кокаин в доле с алкоголем дать такой эффект — может быть, но он снюхал не так много, и было это за несколько часов до того, как в кровь попал алкоголь, которого тоже была не цистерна. Несколько бокалов не могли дать ему такой сюрреализм в голову. Если только кокаин не был с чем-то смешан, но Слава, как человек опытный, точно мог сказать, что употреблял чистое вещество. Да и будь он разбавлен, это проявилось бы раньше. Однако, это было единственное объяснение происходящему, которое, пусть и притянутое, но пришло ему на ум. На крайний случай: у Славы элементарно съехала крыша, а кокаин и алкоголь — просто повод. Думая об этом и превозмогая собственное помешательство, Слава наклонился, чтобы поднять стакан. Коктейль пролился на пол оранжевой лужей и смешался с рыжим паркетом. Третьяков кое-как нащупал сосуд и поднял его, зацепившись взглядом за что-то. Он не сразу понял, что именно заставило его сфокусировать зрение, но постепенно дошло. На дне стакана он увидел маленький квадратик с мультяшным рисунком. Стакан вновь выскользнул из рук и на этот раз вдребезги разбился о пол. Слава прибился спиной к стене и ощутил, как сердце пропустило удар. — Ебаные ублюдки… — прошептал он невнятно и скатился вниз по стене, закрыв голову руками. Выглянув из-за своих коленей, Слава увидел, как из противоположной стены вылезает несколько пар зелёных, — в цвет обоев, — рук, и окончательно понял, что с ним происходит. Эти руки потянулись к нему, заставив Третьякова испуганно вскрикнуть. — Нет! Не трогайте меня! — он вжался сильнее в стену и всхлипнул забитым носом, перескочив на шёпот. — Руки ватные, ты чё, придурок… Ватные… Прямо как ебучая сахарная вата. Слава не думал о том, каким живописным психом выглядит со стороны. За ним медленно и терпеливо следовала истерика. Перевернувшись, он прижался плечом к стене и пополз к концу коридора, понадеявшись спрятаться от собственных кошмаров. Или от людей, которые могут застать его здесь, в слезах кричащим на стену. — Стой… Стой… Стой… — Заткнитесь! Третьяков начал давиться слезами и попытался встать на ноги, которые тоже превратились в куски ваты. Поднявшись по дверному косяку, он бросился прочь. Его ошибкой было обернуться. Он увидел, как руки, опираясь о стены, вылезают в коридор, становясь не просто частями тела, а полноценными слизистыми тенями человеческих фигур. — Ты не уйдёшь… Знаешь откуда мы… Из… Тебя… Тварь… Слава несколько раз хватался за ручку двери, истерично глядя за тем, как она перемещается в другую её часть, и когда его пальцам удалось схватить действительно существующую ручку, он занырнул в ванную и заперся на замок. Он обессиленно упал на пол и подполз к углу, спрятавшись за стиральной машинкой. Похоже, лампочка здесь была перегоревшая, потому что её света едва хватало, чтобы съесть и половину кромешной темноты. Третьяков почувствовал, что в каждом из противоположных ему углов, в чёрной дымке, против него что-то замышляется. Он по-прежнему слышал какой-то шёпот в ушах, но он не собирается в отдельные слова. Только десяток шепчущих голосов, сложившихся в уродливую какофонию и вальсом закружившихся вокруг его разломленного сознания. Слава чувствовал себя прибитым к полу. Он знал, что мощное притяжение заковало его в этот угол как в кандалы. Тёмное замкнутое пространство — сочное удобрение для бэд трипа. Но вместе с тем, как Третьяков не мог побороть свои страхи и уничтожить червяков в своём сознании, он отлично понимал, что всё это с ним происходит не по-настоящему. Понимал, что никто из остальных гостей не увидит того же, что видит он. И никто из остальных гостей не должен увидеть его в таком состоянии. Он мог бы дождаться кого-то и обратиться за помощью, мог бы выйти на свет, на свежий воздух, отыскать Катю или Бажена, чтобы почувствовать себя спокойнее рядом с существующим знакомым человеком. Но Слава выбрал перетерпеть это в одиночестве, позволить страхам сожрать себя — он знал, что это не продлится вечно. «Меня отпустит. Меня отпустит. Меня отпустит. Меня отпустит» — судорожно повторял Слава в своих мыслях, закрывая лицо руками и беспомощно рыдая от переизбытка эмоций. Он также понимал, что трип будет длиться долго: если ему подмешали Н-Бом, слабые марки, — хоть бы ему подмешали их! — то около трёх-четырёх часов, а если ЛСД, мощно пропитанные марки, то эта война сознания может продлиться больше десяти часов, и тогда главное переждать пик. Понимал, что для него каждая минута будет проходить как десять. С закрытыми глазами Третьякову было ещё хуже — он оказывался в тёмном лабиринте, начинал слышать угрожающий свист ледяного ветра и буквально чувствовать, как он прилипает к коже. Нет, это не Н-Бом. Они не дают такого яркого эффекта. Слава заставил себя открыть глаза и снова увидел ванную, на этот раз она показалась ему гораздо более тесной, чем была до этого. Тьма подбиралась к нему, и из неё доносилось скрипучее хихиканье. Тень вылезла на стену и нависла над всей комнатой, распахнув огромную пасть. — Когда же ты сдохнешь… Несчастный… — Оставь меня в покое! — Вот чего ты стоишь, трус! — Заткнись! — Скажи мне, зачем ты живёшь? Всем вокруг доставляешь неприятности. Все твои друзья оставят тебя. Все твои девушки уйдут к другим. К нормальным. А ты… О-с-т-а-н-е-ш-ь-с-я о-д-и-н и с-д-о-х-н-е-ш-ь о-д-и-н. — Заткнись-заткнись-заткнись! Слава снова разрыдался в голос и отчаянно закрыл руками уши, но голос продолжал звучать изнутри, разрывая своим гнилым баритоном рёбра и мясо на куски. — Этот трип никогда не закончится. Никогда. Я найду тебя везде, где бы ты не прятался. И уничтожу тебя. — Я тебя уничтожу! — набравшись смелости, Третьяков посмотрел прямо на теневое чудовище, чтобы показать, что ему не страшно. — Ты уничтожишь меня. Уничтожишь. Уничтожишь. Потому что я — это ты. Ты. Ты. Ты. — Ты не можешь быть мной! Ты чёртова… Чёртова игра. Наркотики. Не больше! — отчаянно оправдывался Слава перед самим собой. — И это тоже правда. Ты видишь меня каждый раз, когда жрёшь марки, тупорылая тварь. Потому что ты такой. Потому что я — это часть тебя. Иначе откуда мне взяться? Слава перестал отвечать. Его собственное сознание уничтожало его же самого — какая красивая метафора в действии. Когда он был трезвый, он даже не замечал, как его мысли пожирали его, но сейчас, когда мозг получил вольность как угодно искажать реальность и дорисовывать в неё любую прихоть воображения, он видел не бабочек и не радугу, про которых писали позитивные трип-репорты об опытах употребления психоделиков. Он видел самую тёмную версию себя, которая выбиралась в этот мир и делала всё, чтобы растоптать его как мошку. Это была единственная и очень веская причина, почему Третьяков не увлекался марками. Сама концепция изменённой реальности вызывала у него настоящий восторг. Видеть то, чего нет, слышать, как пахнут цвета и ощущать звуки на вкус. Он много чего пробовал. ЛСД, грибы, мескалин, ДМТ, — самый сильный психоделический наркотик, который невероятно сложно достать, — он всё это пробовал и практически каждый раз оказывался в своём самом страшном кошмаре, невзирая на то, насколько комфортной была обстановка. Слава был сам виноват в том, что встречался со своими страхами лицом к лицу, когда осознанно закидывался препаратами, но сейчас втройне хотелось рыдать от несправедливости. Он не хотел этого. Он не соглашался употреблять что-то. Не кидал марку на дно своего стакана. Но всё равно оказался здесь, окружённый голосом своей сломанной психики, которая, будто в карточной игре, один за одним выдавала все козыри — все его глубоко зарытые комплексы и переживания. Время совсем стёрлось, смешалось, слиплось. Он даже приблизительно не мог сказать, сколько сидел так, пока запертая, — как он думал, — дверь не распахнулась и не выронила на пол ванной крупный луч света. — Эй, парень, ты в порядке? Тебе плохо? Сука, когда же вы закончитесь, любители приключений… Слава даже толком не разглядел лицо. Только руки, которые его подняли. Всё сплошной полосой и будто бы в тумане. Когда потолок перестал волноваться как морская буря, он нашёл себя лежащим по горло в холодной воде. Третьяков мог поклясться, что какое-то время просто смотрел в потолок и не ощущал вообще ничего вокруг. Только разглядывал волны и неотчётливые фигуры, в которые превратились все его кошмары. В какой-то момент Славу будто включили, и он резко возвратился в реальность. В своей руке парень обнаружил женскую ладонь, и проследив за ней до самого плеча, Слава наткнулся на аккуратное лицо незнакомой девушки. — Ну как? Они ещё здесь? — спросила она практически бесшумно. — Кто? — нахмурив брови, переспросил Третьяков и следом прокашлялся, услышав, как осип его голос. — Тени… Монстры… Не знаю, — она взмахнула плечами и отвела светлые глаза в сторону. — Эти уроды, которые тебя доставали. — Нет… — неловко бросил Слава, расставшись с её ладонью и приподнявшись. — Сколько времени? — Около двух часов ночи, — прикинула девушка неотчётливо и освободившейся рукой подняла с пола мобильник. — Почти половина третьего. Не знаю, сколько ты здесь сидел один, но я почти два часа назад зашла сюда губы подкрасить. — Бля, прости, пожалуйста… — Слава запнулся, ощутив, как его накрывает стыд и поморщившись, чтобы избавиться от ряби в глазах. — Я просто… — Да не рассказывай, — перебила она подчёркнуто безразлично. — Все оправдания наркоманов, которые существуют, я уже слышала. — Ты типа… Скорая помощь? — найдя в себе силы улыбнуться, пошутил Слава. — Можешь и так меня называть. До этого ты сказал мне «отъебись, сука», так что прогресс налицо, — буднично проговорила незнакомка, и заправив за ухо тёмный влажный локон, поднялась на ноги. — Я рада, что ты пришёл в себя. — Чёрт… Я мог такое сказать. Но не думаю, что ты заслужила. Прости, — уязвлённый острым уколом стыда, Слава виновато улыбнулся, а она лишь дёрнула плечами и вздохнула. — И… Спасибо огромное за то, что… За вот это. Слава окинул её аккуратную фигуру внимательным взглядом, невольно закусив губу. Он не хотел натыкаться на неправильные мысли, но не мог не заметить, что она стояла перед ним в одном нижнем белье бледно-розового цвета. Оно очень выгодно подчёркивало нежные изгибы, и Третьяков всю эту картину заметил не сразу, но когда она всё же долетела до его медленно приходящего в себя мозга, он уже не смог это проигнорировать. — Бельишко отпад, принцесса, но раздеваться передо мной было необязательно, — смело прокомментировал Слава. — Или ты уже так сюда приехала? — Я смотрю, у тебя силы язвить появились, — она склонилась над ним, зачерпнула в ладонь немного воды и хулиганисто плеснула её Славе в лицо. — Вся моя одежда из-за тебя промокла, чёрт клыкастый. Разрешаю пошло пошутить, но на опережение скажу, что это случилось не потому, что ты такой пиздатый горячий парень, а потому что ты раз сорок облил меня, пока кричал на своих демонов. Слава не удержался от смешка, хотя и оказался критически растерян. Он ударился плечом о бортик ванны, но в нынешних обстоятельствах это вообще нисколько не волновало. Затем он только заметил женскую одежду — блузку и юбку, которые сушились на батарее. Несмотря на то, что с лица Третьякова не сползала улыбка, пустота внутри стремительно заполнялась обжигающим стыдом за то количество проблем, которое он подарил совершенно незнакомому человеку. — Меня ты тоже раздела, — констатировал он без лишних подтекстов. — Где моя одежда? — Вот она, — девушка указала на небрежную стопку вещей, лежащую на стиральной машине. — Тебе больше повезло. Твои вещи сухие. Ты будто специально это сделал, честное слово. Слава неуклюже выбрался из ванной на трясущихся ногах, моментально оставив за собой лужу, и замёрзший пошлёпал по холодному кафелю к стиральной машине. Его чёрные брюки-карго, горячо любимая жёлтая футболка Palm Angels с обезглавленным медведем и даже носки, в самом деле, были совершенно сухими. Его бросало в крупную дрожь от холода. При свалившем его недуге холодная ванна — обязательный ингредиент для того, чтобы прийти в себя, но факт оставался фактом. Слава продрог до косточек. К тому же, бельё неприятно липло к коже, но он был счастлив, что оно осталось на нём. Если бы он пришёл в себя голым перед незнакомой девушкой, это травмировало бы его сильнее, чем всё случившееся вместе взятое. Слава всё думал о ней так, будто её уже нет рядом, поэтому рвано дёрнулся, когда чья-то рука коснулась его плеча. Третьяков резко обернулся и увидел, что девушка протянула ему махровое полотенце. Брякнув слабую благодарность, Слава взял его в руки, но что делать, как жить дальше, он совершенно не знал. — Мне, вероятно, стоит выйти. — вздохнула она, будто собираясь с силами, чтобы покинуть ванную в полуголом виде. — Не думаю, что тебя поймут, если… — Слава снова запнулся и тут же возненавидел себя за то, что он совершенно беспомощен в данных обстоятельствах. — Блять, умоляю, ничего не подумай. Я не хотел как-то задеть тебя, и спасибо тебе огромное, так что… Вот. С этими словами Третьяков протянул ей свою любимую футболку. Точнее, наверное, теперь это была её футболка. Вполне вероятно, что в ближайшие полчаса Слава уедет домой на такси, и, само собой, не станет отбирать у бедной девочки вещи. Он был морально готов попрощаться с обожаемой футболкой, потому что это меньшее, что он мог для неё сделать после всего случившегося. И всё же напоследок Слава с тоской взглянул на нарисованного на ткани плюшевого медведя с оторванной башкой. — Она и мне великовата, а тебе почти как платье будет, — нескладно слепил Слава. — Лучше, чем сидеть в мокрых шмотках или вообще без них. Пожалуйста, возьми, иначе я вскроюсь, и все твои старания будут напрасными. — Возражать я не стану, — сказала она и взяла из рук Славы футболку, показательно отвернувшись, чтобы он мог переодеться. — А ты без футболки тусить будешь или у тебя тут личный слуга с вещичками где-то бегает? — Не бегает. Но переживу как-нибудь. — холодно выдохнул Слава, и убедившись, что она не смотрит, стянул с себя до последней нитки промокшее бельё. Перед этим он криво прикрылся полотенцем — один чёрт, бесполезные старания. Затягивая ремень брюк, Слава чувствовал себя гораздо увереннее даже с учётом того, что помимо носков это был единственный его элемент одежды. Особенно дискомфортно ощущалось отсутствие нижнего белья под брюками — жутко непривычно и как-то глупо. Да уж, Катя будет в восторге, когда узнает, что он где-то на ходу потерял футболку и трусы. Катя. Слава даже не подумал сперва. Его тут же взволновало как она, не уснула ли пьяная и не решил ли этим кто-нибудь воспользоваться, а то, как он понял, люди здесь не все до зубов честные и порядочные. И в конце концов, не потеряла ли она его, что наиболее вероятно. Слава чувствовал себя крайне паршиво. Некоторые предметы в поле его бокового зрения продолжали жить своей жизнью, что было совершенно нормально — действие наркотика ещё нескоро с концами отпустит его. Это если не считать всех остальных отягощающих обстоятельств, на фоне которых искривлённое зеркало казалось мелочью. Итак, что он имел в общей сумме: он несколько часов проторчал в ванной под психоделиками, наедаясь призраками своих психологических травм, большую часть этого времени его пыталась привести в чувства совершенно случайная девушка, которая просто зашла подправить макияж, его же девушка, наверняка, уже всей душой ненавидела его, если не спала где-то (или с кем-то) пьяная, впереди была ещё целая ночь плато-приключений, и в конце концов, на нём не было трусов, а штаны были. Спасибо и на этом, как говорится. Тяжко выдохнув, Слава обернулся. Его спасительница уже затягивала на талии чёрный ремешок, отчего футболка и правда начала выглядеть как платье на её хрупком теле. Может, и не совсем, но по крайней мере, присутствовал эффект того, что так и задумано. Сморщив острый носик, она задумчиво оглядела получившийся образ, и явно им не очень довольная, начала причёсывать пальцами влажные волосы, чтобы собрать их в пучок. — Всё нормально, — заговорила она, заметив на себе чужой взгляд. — Для меня это обычная среда. Когда-нибудь это закончится. — Ещё раз спасибо. В следующий раз просто крась губы и проходи мимо, — Слава медленно подошёл к раковине и взглянул на девушку, чьё имя так и не узнал. — Наверное, родители, подарившие тебе такую роскошную красоту, подарили к ней не менее очаровательное имя? Как тебя зовут? — Вот только мокрый полуголый чёрт, обожравшийся марок, ко мне сегодня ещё не подкатывал. — она недовольно нахмурила брови и развернулась к нему так резко, что из её неудачного пучка сразу же вывалилось несколько локонов. — Я не собирался к тебе подкатывать. У меня девушка есть, — поспешил заверить Слава, желая рассеять всё, что она успела о нём подумать. — Но ты действительно красивая. Я не хотел показаться грубым и не рассчитывал ничего от тебя получить, кто научил тебя так на комплименты реагировать? — Жизнь научила, — на усталом выдохе ответила девушка и зачем-то заглянула в его зелёные глаза с совершенно непонятной смесью эмоций. — И ты меня прости, если я показалась грубой. Мне хорошенько потрепали нервы. Расстояние между ними было ничтожно крошечным, и они секунд так двадцать просто рассматривали лица друг друга, каждый думая о своём. Слава готов был клясться, что внутри него что-то замкнулось. Слишком много стресса, и вот он уже совершенно не понимал, что с ним происходит. Он взял её за руку и аккуратно, без какого-либо подтекста, просто в знак благодарности поцеловал тыльную сторону ладони. — Можешь не отвечать. И не пугайся, прошу. Я не хотел тебя обидеть. Просто спасибо, что помогла. — Меня зовут… — Соня, блять! Вслед за криком, раздавшимся из коридора, запертая дверь распахнулась — с той стороны выломали замок. Они оба тут же уронили глаза на ударившуюся о пол щеколду, пропустив появление Артёма. — Какого хуя?! Нет, ты серьёзно?! — воскликнул он, застыв на пороге. — Ты написала, что чуваку плохо! Значит, вот так у нас называется «плохо»? А если бы я на пять минут позже зашёл, вы бы здесь уже трахались? — Ты уебался, что ли, сука? — повысив голос так, что у Славы от неожиданности сердце ёкнуло, Соня схватила с раковины первую попавшуюся вещь, — кусок мыла, — и швырнула ею в Артёма, который едва успел увернуться. — Ты мой папаша, Артём? Хлеб купил?! Какого дьявола ты выламываешь двери и орёшь на меня? Не твоё собачье дело, что я здесь делаю, особенно, если бы я с кем-то трахалась. На этой доброжелательной ноте она выпихнула его из ванной и вышла следом, захлопнув дверь. Слава остался наедине со своим шоком. «Ну пиздец теперь» — подумал он только, полностью осознав, что сейчас произошло. Видимо, это была та самая Соня, про которую он слышал в начале вечера. Действительно, на маленькую девочку она не была похожа, но Славу сильно дёрнуло от мысли, что ей, вероятно, даже восемнадцати нет. И как же досадно, что такая крошка знает, как вытаскивать людей из бэд-трипов, и пугается любого проявления внимания в свою сторону. Третьяков чувствовал себя браузером с тридцатью открытыми вкладками. Он думал сразу обо всём, но при этом не мог думать ни о чём. Прежде всего, его волновали судьбы Кати и Бажена. Вдруг и им что-нибудь подмешали? Как только его посетила эта мысль, он буквально сорвался из ванной и поспешил сначала проверить первый этаж. Ругающихся Соню с Артёмом он даже на своём пути не заметил, просто проскочил мимо и полетел вниз по ступеням. О своём состоянии Слава подавно не думал, искренне старался игнорировать все рисунки воображения. Можно было порадоваться, что теперь их возможно игнорировать. Катю он нашёл на кухне, возле окна, с сигаретой в зубах. Увидев его, она испытала в несколько секунд целую смесь эмоций, главными из которых были недовольство и облегчение. Славе хватило секунды, чтобы понять, что с ней всё в порядке помимо того, в чём виноват конкретно он. Объясняться сейчас хотелось меньше всего. — Ну и где ты был? — спросила она укоризненно, но расплылась в удивлении, внимательно осмотрев его. — Слава, почему ты… Полуголый и с мокрой головой? Мы встречаемся один день, а ты уже успел мне с кем-то… — Помолчи, пожалуйста, — Слава перехватил её запястья и притянул к себе, крепко обняв. — Я не изменял тебе. Я же пообещал, помнишь? — Откуда мне знать, чего стоят твои обещания, — дёргающимся от подступающего к горлу плача голосом проговорила Катя, но не стала отстраняться. — Как ты мне это объяснишь? Тебя три часа нигде не было! Разве что запертые двери я не проверяла, но даже долбоёбу понятно, почему они были заперты. Скажи, ты был за одной из закрытых дверей с какой-то бабой? — Да, — ответил Третьяков и вздохнул, схватив Катю за щёки, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Посмотри на мои зрачки, блять. Мне подмешали кислоту в стакан, и я эти три часа лежал в ванной перекрытый, пока какая-то левая девчонка привести меня в чувства пыталась. Поверь, чтобы изменить тебе, мне понадобилось бы гораздо меньше времени, и я бы тогда не вышел, блять, к тебе без футболки и трусов в полном ахуе. — …Без трусов? Что? — растерянно переспросила Катя, с глупым видом хлопая глазами. Несколько секунд она, очевидно, размышляла над тем, стоит ли верить в эти слабые аргументы, и всё же крепко обняла Славу, прижавшись к его холодному торсу. — Я очень переживала. Ты… Напугал меня. С тобой всё в порядке? — Как и всегда: нет, — пусто ответил Слава. — Забей, не в первый раз, но обычно я хотя бы в курсе, что это должно случиться. — Ты употребляешь что-то? Правда употребляешь наркотики, и это всё не выдумки? — с упрёком изрекла Лебедева, подняв на него голову. — Слава, ты… — Человек, с которым ты захотела встречаться после трёх встреч. Давай потом это обсудим, ладно? Ты видела Бажена? — быстро оборвал её Слава. — Я переживаю, что с ним могли такой же трюк провернуть. — Нет, всё это время… Я не знаю, где он… — призналась Катя, и испуганная таким взвинченным состоянием Славы, не решилась настоять на своих недовольствах. Первым делом они пошли искать его в их с Никой спальню и сразу же нашли. Картина перед ними предстала умопомрачительная. Ника сидела в телефоне, расположившись на постели, а рядом с ней спал храпящий Бажен в полураздетом виде. — Вы нормальные? Вы чё сюда припёрлись? Пиздуйте нахуй. — возмущённо заговорила Ника, не желавшая видеть гостей. — Ебало завали, — не размениваясь на любезности, бросил ей Слава и нарочно прошёл вглубь комнаты, остановившись рядом с Баженом. — Бэби! Бэби, проснись! — Чё тебе надо? — хамовато произнесла Ника, и Слава отметил, что общалась она совсем не так вежливо, как тогда щебетала с Образцовым. Однако, голос её пьяным не был. — Уйди и не трогай нас! — Да ты же трезвая, — присвистнул Слава и наклонился к ней через постель. — Прикольно спаивать пацанов и трахать их, пока они нихуя не понимают? А потом спрашиваете, откуда у нас внебрачные дети, блять. — Ебанутый! — она швырнула в Славу подушкой, которую тот умудрился поймать и отбросить на пол, к помятому пиджаку Бажена. — Мы не ебались! И вообще, это тебя не… — Поэтому у него ширинка расстёгнута и хер из штанов торчит? — внимательно спросил Слава, поспешив прикрыть это безобразие, вместе с порванными на рубашке пуговицами, одеялом. — Милая, не делай мне мозги. Я тебе песни петь не буду, на раз-два встала и съебала в панике искать себе ночлег на трассе, чтобы рядом с ним я тебя больше не видел. — Я и не поду… — не успела Ника закончить свою полную вопиющего недовольства фразу, как их стычку прервал Бажен. Неосознанный и пьяный в труху, он подскочил на постели и перевернулся к краю. Его едва ли не фонтаном вырвало на ковёр, и этого Нике хватило, чтобы подняться и засобираться покинуть комнату, пока Слава взволнованно кинулся проверять Бажена. — Блять-блять-блять! — взвинчено выцедил Третьяков, придержав друга за спину. — Хуёво я за тобой присмотрел, да, братан? Малышка, подай мне водичку, пожалуйста. Катя, до того неловко стоявшая в проходе, стащила с комода литровую бутылку воды и бросила её Славе, а тот заставил Бажена принять сидячее положение, вытер его заляпанные рвотой губы и приставил к ним горлышко бутылки, постаравшись сделать это как можно аккуратнее. — И чтобы ты знал, у него даже не встал! — напоследок выкинула Ника, с гордостью махнув рыжими локонами. Слава непонимающе перевёл на неё взгляд, искренне не понимая, для чего ему нужна эта информация. — Наверное, в тебе, страхоёбина, дело. У меня на тебя даже под тройной дозой Виагры бы не встал. — огрызнулся Слава, чем заставил Нику поскорее уйти, сделав вид, что эта дерзость до её ушей просто не долетела. — Мне кажется, ты немного перегнул… — смущённо начала Катя, взглянув в сторону двери. — Может, она не знала… — Четыре года с ним училась и не знала? — усмехнулся Слава. — Малышка, ты наивная. Они марки в стаканы подкладывают, посчитай мне, сколько раз Бажена подстрекали выпить побольше, зная, что он пьянеет от запаха пива. Не знаю, что этим ублюдкам нужно от него, но он этого точно не заслужил. — Это Нка… Я влюблблён в неё тыщ… Тыщ… — заговорил Бажен, чем заставил обоих резко на него обернуться. — Тыщ лет с первого крса… — Молчи уже, «тыщ», — измученно вздохнул Слава, пихнув в немного ожившие руки Бажена бутылку с водой. — Удержать сможешь? Солнце, тебе совсем плохо? — Намана, — протянул он еле различимо и взглядом инопланетного котёнка осмотрел Славу, хмельно фыркнув от смеха. — А ты чё голый, Слалва… — Да жарко пиздец, аж вспотел, — усмехнулся он, потрепав Бэби по шоколадным кудрям. — Бро, раз ты тут отдыхаешь, я возьму у тебя пиджачок? Вы хоть с ней предохранялись? — Да, бери. Наверное, да… — Бажен потеряно огляделся, приподнявшись на кровати и будто немного отрезвел от таких вопросов. — Ебать, а я что с ней… — Ну теперь одному только Богу известно, друг, — вздохнул Третьяков, накидывая на плечи пиджак. — Говорят, что ты провалил миссию. Но не знаю, насколько этому можно верить. Я так тоже один раз наутро подумал, что у меня не встал, а теперь это «не встал» уже в садик ходит своими крошечными ножками. Слава старательно Бажена отпоил. Катя отыскала на кухне кастрюлю, которую Бэби использовал не по прямому назначению. Его рвало без остановки, и минут через двадцать он только более-менее начал приходить в себя. Ковёр они решили выкинуть из окна от греха подальше, а Бажена одели и попытались уложить спать. Наутро ему будет очень сложно, но с этим они утром и разберутся. Слава согласился отойти от Бэби только тогда, когда тот сладко захрапел. Он закрыл дверь в комнату на замок, и вопреки замечаниям, забрал из скважины ключ. — Я просто хочу быть уверенным в том, что его больше ни одна куртизанка не потревожит, — сказал он скорее для себя, пихнув ключ в карман брюк. — В ближайшие часов десять нормально спать я вряд ли смогу, так что буду за ним смотреть. Ты сама как? — Я… Нормально, — неуверенно произнесла Катя. — Очень странный день рождения. — Да, брать тебя сюда не стоило. — вздохнул Слава с толикой упущения. — Эй, бро, — послышался уже знакомый голос, успевший стать неприятным. — Это чё за дела? Сказано было: ключи не пиздить! — Я сейчас тебя отпизжу. — рыкнул Третьяков, увидев Артёма. В прошлый раз он был слишком обескуражен, чтобы сложить дважды два и обратить на него внимание, но сейчас, полностью придя в себя, Слава готов был предъявить ему за всё то, что пришлось вытерпеть. — Чё это ты тут командовать стал? — намереваясь отстаивать свои права, Артём заметно выпрямился, угрожающе подбоченился и выставил грудь колесом. Слава не стал тратить время на то, чтобы показать из себя что-нибудь. Он схватил парня за грудки и грубо толкнул в стену, следом зарядив ему кулаком в живот. Совет бить первым его ещё ни разу не подводил: Артём быстренько обомлел от такого и скорчился от боли. — Потому что ты сучка, а не пацан, — прорычал Слава враждебно, склонившись над ним. — Девчонкам тоже подмешиваешь, чтобы хоть кто-то тебе давал? — О чём ты говоришь? — сделавшись невинной жертвой, Артём прижал руку к больному месту и скатился вниз по стене. — Какого хуя здесь происходит? — со стороны лестницы донёсся голос Сони. — Пацан, тебя снова кроет? — Конечно, меня кроет, — усмехнулся Слава, и смерив коридор шагами, подобрал один из никем неубранных осколков. — Мне тут ветром марку в стакан надуло. Было бы странно, если бы не крыло. — Да ты сам её туда кинул, а теперь барагозишь! — заявил Артём уверенно. — Ещё и трясёт тут своим куском стекла. — Я тебе этим куском стекла сейчас глотку перережу, щенок, — схватив его за горло, угрожал Слава. Его пальцы крепко сцепились на чужой шее и предупредительно надавили, а во второй руке всё также блестел осколок. — Я не шучу. Ты у меня здесь кровью истечёшь, а потом этот осколок у тебя в члене окажется, если продолжишь пиздеть как шавка. Артём пугливо заскулил, осознав своё совершенно невыгодное для ответного наступления положение, а Слава поднёс осколок совсем близко к его шее, чем критически испугал девчонок — они обе исступлённо застыли на месте, понимая, что никак не могут повернуть ситуацию в другое русло. — Слава! — вскрикнула Катя отчаянно, готовая заплакать. — Пожалуйста, не трогай его! — Принцесса, не нервничай, — вдруг ласково заговорил Слава, будто секунду назад не шипел как дикая рысь. — И пожалуйста, не влезай. Так вот, ты, сучонок. Ты пацан или хуйло последнее? В тебе есть хоть капля достоинства, чтобы признать, что ты шваль или так и будешь из меня клоуна делать? — Да это не тебе вообще было! — выпалил Артём беспомощно, полностью скованный страхом. — Мы над Жекой поугарать хотели и стаканы ваши перепутали… — Поугарать? — Слава тотчас же отпустил его, но так, что он ударился затылком о стену. — Ну действительно, это же так весело, подсыпать наркоту человеку в выпивку. Шутник ебучий. А хочешь, я над тобой пошучу? Детей иметь не сможешь. — Не надо! Это вообще была Димаса идея, я не при чём, я вам просто водку с соком налил! — готовый расплакаться, Артём отполз в сторону и сыпался от одного только взгляда Славы. Катя сразу бросилась к Третьякову, крепко прижавшись к нему. Всё это жутко пугало её, и Слава обнял девушку посильнее, в надежде немного успокоить. Поцеловав её в затылок, он прошептал какие-то извинения, а Катя от шока их даже не услышала, просто уткнулась носом ему в грудь и тихо заплакала. — Так ты реально это сделал? — раздался голос Сони, холодный и поразительно ровный. — Вы хотели Бажена кислотой накачать? Что он вам сделал? Добился чего-то в жизни, в отличие от вас, неудачников? Вам мало того, что вы сестру мою подсадили на наркоту? Сука, нет, я тебе сейчас лично от себя добавлю. Она подошла к Артёму и с лицом, лишённым эмоций, пнула мыском кроссовка ему под ребро. Артём замычал что-то, начал рассыпаться в извинениях и говорить о том, что это должна была быть обыкновенная шутка, но его уже никто не слушал. Без лишних слов Соня развернулась и сбежала вниз по лестнице, показав, что Артём для неё превратился в пустое место. Поглазеть на всю ситуацию подоспело минимум человек пять из тех, кто был ещё более-менее в адеквате. — С меня хватит, — заявил Слава. — Милая, не плачь. Возьми ключ и разбуди Бажена, а я вызову нам такси. — Куда? — спросила она, всё ещё тихонько всхлипывая. — Ты к себе, а мы с Баженом ко мне. Одного Бэби я сейчас даже в его квартире не оставлю. — холодно ответил Слава, разблокировав практически в ноль разряженный айфон. — Я не хочу… Не хочу домой, — неуверенно проговорила Катя. — Можно мне… Тоже к тебе поехать? — Хорошо, малышка. Поедешь ко мне. Только успокойся. Всё ведь в порядке, — Слава вновь притянул её к себе и аккуратно поцеловал в нос. — Прости меня. Я не хотел, чтобы ты видела это всё, но иногда иначе поступать нельзя. Словами бы здесь ничего не решилось кроме того, что нас бы нахуй послали, потому что они только пиздеть и умеют. Всё это отнимало бесчисленное количество нервов. Они кое-как собрались, подняли Бажена, дождались такси, которое чудом небесным доехало до их глуши за двадцать минут, и уехали домой к Славе. Уже там Образцов чувствовал себя получше — сон в такси и свежий воздух пошли ему на пользу. У Славы он даже сходил в душ, самостоятельно переоделся в его домашние вещи и грохнулся спать на диван. Третьяков только и успел подложить ему подушку и плед. Сам же он с Катей расположился в спальне — хоть что-то хорошее за весь день, он всё же оказался в своей кровати. А самое главное, вокруг не было ни одной паршивой крысы. Предварительно он съел таблетку Ксанакса. Добавлять и четвёртое вещество к своему волшебному набору было несколько рискованно, но Слава безумно хотел спокойно поспать после всех пережитых эмоций, и ему было конкретно плевать, проснётся ли он с утра — главное, чтобы уснуть получилось. Он лежал на постели, положив голову Кате на колени, и бесконечно размышлял о том, как несправедливо с Баженом обошлись люди, которых он хвалил весь вечер. Катя гладила его по волосам, шее и плечам, тем самым обезболивая. А может быть, это действовало успокоительное.«Сердце болит. В прямом и переносном смысле. Слишком большая нагрузка на организм, неудивительно, что у меня сводит конечности и всё ноет в груди. Скоро начнётся авитаминоз. Но я действительно расстроен. Бажен так лестно отзывался о своих одногруппниках. Дескать, они все так выросли и поумнели. За весь вечер я увидел там только одного взрослого человека. Её зовут Соня, и она на порядок младше всех, кто там собрался на этот адский праздник. Младше, но взрослее. Бред получается. Я всё это терпел не зря. Это хорошо, что в итоге коктейль с кислотой выпил я, а не Бажен. Не представляю, что с ним бы творилось. Уж такого бы я себе точно не простил. Даже не знаю, как рассказывать ему утром обо всём этом. Полный пиздец.»
— Что ты постоянно пишешь? — зевнув, поинтересовалась Катя. — Привожу мысли в порядок, — убрав дневник в прикроватный ящик, ответил Слава. — Всё это просто пиздец критического масштаба. — У меня к тебе так много вопросов… — сказала она тихо и ненавязчиво. — Молодец. Не задавай их. — измождённо произнёс Третьяков и поместил голову обратно на её колени. Она вновь зарылась тонкими пальцами в чёрные волосы, ласково поглаживая парня по затылку. — Да нет, я… Я понимаю. Я не буду. Но ты меня реально удивил. — А ведь ещё даже не суббота, детка. — самоуверенно выдал Третьяков и даже сам задался вопросом, откуда у него на это силы. — Технически… Уже суббота. — поправила его Катя. — В таком случае, жди сюрпризов. — быстро адаптировался Слава. — Надеюсь, на этот раз они будут приятными. — она повела ладонями к его плечам, надеясь хоть как-нибудь его расслабить. — Я непредсказуемый. — предупредил Слава и расправил плечи, умиротворённо прикрывая глаза. — Заметила. — кратко ответила Катя и с нежностью улыбнулась. Она наклонилась к нему в попытке поцеловать, но поза оказалась слишком неудобной. Слава, заметив её намерение, сам перевернулся, стянул её на постель за ноги, накрыл своим телом и вцепился в её губы с поцелуем. С медленным, осторожным и чувственным — ему самому так сильно хотелось этого, чтобы из головы повылезала всякая дрянь, мучившая его с момента пробуждения.