«Честно говоря, на этот раз у меня нет сомнений, что Глеб требует моего внимания. Мне пришлось встать ни свет, ни заря. Но я проснулся даже пораньше будильника. Будильники… Когда я их ставил? Не спалось бы мне так дерьмово, он бы очень пригодился.»
Глеб прыгал вокруг Славы с плюшевым жирафом и лепетал что-то об утренних мультиках «Узнавайка», которые увидел по Диснею. Голова трещала, хотя Слава выпил таблетку ещё час назад. Он был немного рассеянным и уставшим, проспав меньше трёх часов, но искренне старался не выглядеть так, будто его в парадной по пути сюда битой оприходовали. — …И я подумала, что следует попробовать, — Юля закончила свой рассказ как раз вместе с тем, как последний слой туши лёг на её пышные ресницы. — Совсем нет времени нарастить… Надо записаться на ресницы. Хоть там высплюсь. Слава поморщился и понял, что пропустил мимо ушей абсолютно всё, что она ему столько времени рассказывала. На заднем плане всё ещё работал телевизор с мультиками, под ногами путался Глеб с неиссякаемым запасом бессвязной детской болтовни, в голове стоял серый шум, и Третьяков даже не сразу заметил, что Юля вообще что-то ему говорила. — Ты не могла бы повторить? — измученно спросил Слава, и Юля сразу же обернулась, осуждающе смерив его взглядом своих небесных глаз, какие достались от неё и Глебу. — Вообще всё, что ты говорила до слов о ресницах. — Я говорю, — чётко выделила она, дабы Слава ощутил её недовольство. — В группе двадцать пять малышей, и мне кажется, что воспитатели не справляются. Ты ведь ходил в садик? — Ходил. — кивнул Слава, усталым взглядом наблюдая за тем, как Глеб истребителем носится по комнате, извергая из себя нечеловечески громкие вопли. — Ну, — терпеливо продолжила она, сложив руки на груди. — У нас всё было по-другому, но мы этого, конечно, не помним. Мама была в шоке, когда я сказала ей, сколько там детей. Это ненормально. Сады переполнены. Ты меня слушаешь? — Слушаю, — опустившись на диван, он едва смог удержать в себе зевок. — Детей много. Сады переполнены. Пиздец полный. — Не матерись, — шикнула Ярцева, кивнув на Глеба, который, заигравшись, даже не расслышал папиного красноречия. Слава, однако, всё равно пристыженно стукнул себя ладонью по губам. — Я обсудила это с детским психологом, и она тоже сказала, что нет ничего удивительно в том, что Глебу сложно влиться в коллектив. Я подыскала хороший частный садик и хочу, чтобы ты сходил вместе с нами. Слава сопоставил дебет с кредитом. Сопоставил и вспомнил, что всё это время она отвечала на первый заданный им при встрече вопрос: «какого чёрта я должен был прийти так рано?». — Не то что бы меня сильно волнует твоё мнение, — тактично дополнила Юля. — Я в любом случае переведу его в этот сад, если он мне понравится. Но для приличия я решила уточнить, не возражаешь ли ты, чтобы он ходил в британский детский садик и не хочешь ли ты частично проспонсировать это. — Если ему будет там хорошо, то почему нет, — пожав плечами, высказался Слава. — Кроме того, я тоже считаю, что чем раньше он начнёт учить английский, тем лучше. Я ни разу не пожалел, что освоил этот язык и благодарен родителям за то, что они однажды сочли это полезным. — Вот и отлично, — Юля собрала пышные русые волосы в высокий хвост и облегчённо выдохнула, хотя по ней было видно: она знала, что Слава не станет выступать против. — Глеб, иди сюда! Одеваться будем! Как узнал Слава на третьем месяце жизни Глеба, по образованию Юля была лингвистом. Она много бывала за границей, работала переводчицей и даже, было, водила экскурсии для иностранцев — впрочем, бралась за всё, что только могло войти в её компетенцию. С рождением сына она отыскала удалённую работу, что-то вроде переводов книжных текстов и написания субтитров для сериалов, в подробности Третьяков не вдавался. Конечно же, новорожденному нужен был круглосуточный материнский уход. Но, по мере того, как Глеб учился общаться, твёрдо стоять на ногах и есть без посторонней помощи, по мере того, как осваивал азы ухода за собой — пользование горшком, чистка зубов и умение одеваться, словом, становился маленькой самостоятельной личностью, Юля всё сильнее желала вырваться в социум и снова начать работать очно. Кому, как не Славе было с пониманием разделить это желание? Уж он, неожиданно став отцом в восемнадцать лет, точно надеялся побольше думать о себе. Юля была старше него, ни много, ни мало, на семь лет. Рождение ребёнка было её вполне осознанным решением, которое она обдумывала задолго до того, как Слава успел школу закончить. И тем не менее. Они оба безумно любили Глеба, но его рождение не должно ставить крест на жизнях родителей. Добираться до садика нужно было чуть подольше, чем до прежнего, но не Славе ведь этим в дальнейшем заниматься. Территория сразу показалась приятной. Всё было ухожено, несмотря на коварные снегопады, заметающие собой всё вокруг. За приникающей к зданию территорией с новыми мудрёными игровыми площадками следили дворники и внимательная охрана, которая даже их не с первого раза пропустила. Внутри тоже было прилично: просторный светлый холл, приветливый персонал. Их встретила молодая улыбчивая девушка в аккуратном синем костюме, сразу же начала обрисовывать садик с самых выгодных сторон. Слава держал Глеба на руках, позволяя ему всё рассматривать, и сам наблюдал не менее заинтересованным взглядом, хотя по-прежнему чувствовал себя несколько разбитым. — Знаете, он очень сложный, — тихо сказала Юля, поравнявшись с заведующей воспитательницей, пока Слава вместе с Глебом шёл позади. — Совершенно не хочет ходить в садик, каждодневно противится мне мощными истериками. С детьми в том саду не поладил, воспитательница пожаловалась, что он укусил одного из мальчиков. — Мы очень бережно относимся к адаптации наших детишек. Возраст сложный, малыши все привыкли не отходить от родителей ни на шаг, но мы постепенно интегрируем их в социальную среду ровесников разных рас и не менее аккуратно адаптируем к изучению иностранного языка, — последовательно рассказывала девушка, плавно двигаясь по коридору. — Воспитательница должна не Вам жаловаться, а на месте разрешать такие ситуации, ведь не от родителей зависит, как ребёнок ведёт себя под присмотром педагогов. У нас работают только квалифицированные специалисты, в том числе носители языка, которому будет обучаться ваш малыш. Вот здесь ясельная группа, в которой есть несколько свободных мест. Она указала рукой на ярко-жёлтую дверь и приоткрыла её, приглашая войти. Слава был впечатлён. На своё детство он не жаловался, но ему не доводилось провести дошкольный возраст в таком светлом просторном помещении с панорамными окнами. — При садике есть бассейн, спортивный зал, крытая игровая площадка с горкой, паутинками, шариковым бассейном. Сейчас детки этой группы смотрят кукольный спектакль в актовом зале, — пояснила девушка, окидывая рукой простирающееся пространство. — Есть специальные учебные классы, в игровой форме дети изучают живопись, ритмику, мультипликацию, скульптуру, робототехнику. — Робототехнику?! — удивлённо распахнув глаза, переспросил Слава. — Лоботехнику? — повторил за ним Глеб, видимо, подумав, что и ему тоже нужно удивиться. — Робототехнику, — тепло улыбнулась девушка. — На разумном для данного этапа взросления уровне, разумеется. Никто не станет мучить малышей скучными взрослыми терминами и понятиями, которые они, в силу возраста, банально не способны освоить. Мы учим ребят по пяти специальным техникам, в основе которых лежит сюжетно-ролевая игра. У нас молодой человек научится всему, что должен уметь. Мышлению, логике, свободной речи, умению считать, писать и читать. — Нам подходит, — воодушевлённо заявила Юля, и как только она обернулась на Славу, тот заметил такой блеск в её глазах, словно это она будет ходить в садик. Что уж там, он бы сам сюда походил. — Что скажете? — Глеб, тебе здесь нравится? — легко подбросив его в руках, спросил Слава. — Нлавитса, — активно закивал он, трогая бусы Славы, что делал на протяжении всей экскурсии. — Мозно поиглать в иглушки? — Конечно можно. Смотрите, — улыбнувшись при взгляде на малыша, она плавно подошла к итогу. — Три пробных посещения бесплатно, затем оплата обучения составит двадцать пять тысяч в месяц. Сейчас вы вполне можете позволить вашему малышу осмотреться и поиграть.FB
Слава шагал по мрачному коридору, вымощенному чем-то вроде паркета. Просто без конца шагал вперёд, не оборачиваясь. Как он ни старался, ни выходило наткнуться хоть на какую-нибудь дверь. Глядя на вид перед собой, он даже толком не видел, что его ждёт впереди. Ему было холодно. Он оглянулся назад и вдруг увидел перед собой тёплую комнату, похожую на номер отеля, в каких он останавливался во время тура. Жёлтые стены, пейзажи, из настежь открытого окна, за которым стелился пляж, притекал ветер, надувавший полупрозрачные шторы. Он разглядел пальмовые макушки в распахнутом окне и улыбнулся, ощутив какой-то нездоровый прилив удовольствия. Что странно, тянущего удовольствия. Его тело взяло липкое напряжение, всё вокруг пошло рябью, и Слава зажмурился. Открыв глаза, он увидел перед собой белый потолок. Не сразу понял где он, что с ним и, раз уж на то пошло, кто он вообще. Тело ещё какие-то секунды было ватным, но Слава распробовал вполне знакомое чувство возбуждения, собравшееся внизу живота. Чуть приподнявшись, он окинул ещё сонным взором симпатичную светловолосую девушку, что очень сильно старалась пожелать ему доброго утра. Он откинулся на подушку, прикрыл глаза и втянул носом воздух, не став задавать лишних вопросов. Наверное, это от того, что его мозг совершенно не соображал и банально не мог сформулировать хоть какой-нибудь вопрос. Он проснулся от минета, ну и отлично же? Чего возникать по такому поводу? Поначалу его даже не смутило, что он эту девушку не знает, и что находятся они чёрт пойми где. Воспоминания о вчерашнем вечере зафиксировались в голове довольно слабо. Он был в клубе и знатно напился, смешав алкоголь с таблетками и дозой. Неудивительно, что сейчас Слава впервые в жизни ощутил каково это — просыпаться и не помнить, что вчера было. Удивительно, что он ещё не ощутил на себе всю мощь слова «похмелье». Может, это потому, что прислушаться к своему состоянию сейчас было сложно. Единственное, на чём мог более-менее сконцентрироваться мозг — тёплый рот загадочной незнакомки, которая, видимо, вчера стала ему очень даже «знакомкой». — Ну ты проснулся или как? — послышалось снизу. — Ещё пять минуток, мне ко второму… — решил пошутить Слава, вынужденно подняв веки и впервые встретившись с голубыми глазами девушки, что скрасила его пробуждение. — Боже мой, тебе что, нет восемнадцати? — обескураженно спросила она, подняв голову. — Есть. Ты продолжай, — нагло соврал Слава, даже не обнаружив в себе желания позабавиться с её растерянного лица. — Я просто пошутил, детка. Уже и этого нельзя. — Можно, — вздохнула она, прижавшись внешней стороной щеки к его возбуждённому члену, и Слава лишь терпеливо облизнулся. — В любом случае, просить твой паспорт уже поздно. Это должны были сделать на входе в клуб. — Не сомневайся, они это сделали, — утвердительно сообщил Слава, усмехнувшись. — А даже если и не сделали, ты права: уже поздно. Так что не отвлекайся, мне только начало нравиться. — Вчера в тебе как-то поменьше наглости было. — между тем заметила она, но вернулась к своему занятию, заставив Славу шумно вздохнуть и содрогнуться. У неё выходило отменно. — Я вообще не помню, что было вчера. Так что это уже неактуально, — на выдохе заявил Третьяков. — Сначала была мысль на «вы» к тебе обратиться, потому что я не был уверен, что мы знакомы. — Мы и не знакомы, — вновь освободив свой рот, ответила девушка, чем заставила Славу пожалеть, что он решил дать какие-то дополнительные комментарии, повлёкшие за собой необходимость услышать ответ. — Знакомиться необязательно, чтобы просто переспать. — Знаешь, не хочешь знакомиться — болтай поменьше и займись уже, блять, тем, что начала, — парировал Слава и посмотрел на неё слегка раздражённо. — Разговаривать, «чтобы просто переспать» тоже необязательно. Она ему ничего не ответила. Послушалась его невежливой просьбы. Нормально. Никому из них не было нужно лишних сантиментов. Пересеклись в ночном клубе и после пары реплик поехали перепихнулись? Шикарно. Именно этого, нет, только этого Славе хотелось в последние месяцы. У него не было никаких моральных сил на то, чтобы выстраивать прочные взаимоотношения с женщинами. Быть может, его система ценностей немного пошатнулась, но до сих пор ещё никому от этого не было плохо, в том числе ему самому. Он всю осознанную жизнь презирал людей, которые бросаются фразочками по типу «я не хочу отношений», но только тяжёлый разрыв помог ему впервые произнести её вслух. Всегда Слава считал, что люди так драматизируют и пытаются что-то из себя строить, мол, посмотрите какой я одинокий и гордый. Однако, отношения — довольно эмоционально затратная вещь, и пока любовь наполняет тебя, ты имеешь право не думать о том, как пусто может быть кому-нибудь другому, имеешь право не понимать и считать такую философию высокомерием. Что же сейчас? Он не чувствовал себя способным вновь вступить в эту реку. Даже не так, само понятие отношений вызывало в нём омерзение. Он невольно видел в этом союзе только отвратительные минусы. Зачем ему нужен кто-нибудь, кто будет только тратить его силы и мотать ему нервы? Ему понемногу начинало казаться, будто за три года отношений с Владой с ним вообще ничего хорошего не было, хотя это, конечно, был не так. Просто омертвение чувств после расставания поменяло его картинку восприятия, и он об этом даже не задумывался. Лишь жил так, как получалось. Если потребность в любви притихла, — не исчезла, нет, просто молчит и готовится в случайный момент ударить тоской по сердцу, — то потребность в сексе никуда не делась, потому он довольно скоро перестал брезговать такими случаями, как сегодняшний. Что было необычно, ведь он всегда ставил секс на самое последнее по важности место. Он обладал довольно гибким либидо, хотя, конечно, имея в опыте всего одну партнёршу, было сложно делать выводы о знании себя самого. И тем не менее, Слава до нынешних пор был уверен, что не способен на секс без прочной эмоциональной связи. В данный промежуток времени он уже выяснил, что способен, и хотя это чаще всего оставляло после себя странное чувство вины и сожаления, он старался это губить в себе, чтобы просто не переживать о совершенно незнакомых ему женщинах, которые были вполне согласны на такие условия и ничего от него не требовали. Иногда ему даже было интересно, стоит ли за этим какая-нибудь трагическая история в их случае, но и об этом Третьяков старался слишком сильно не размышлять. Он знал, что ему стоит проще относиться к вещам, не зацикливаться на мелочах и подстроиться под мир, в котором он оказался. Быть может, через годик или два ему снова станет неприятна мысль о том, чтобы проникнуть в девушку, зная только цвет её нижнего белья. Да, скорее всего, так и случится, но не сейчас. Сейчас он просто опустел и не хочет задумываться о таких мелочах. Она уселась на нём сверху, и только Слава успел раскрыть рот, перебила его, сообщив, что сидит на противозачаточных. Чтобы не усложнять себе жизнь, он решил в это поверить. Мысли о втором вреде незащищённого контакта он отбросил также быстро: вчера уже было что-нибудь, и если он даже мог от неё чем-то заразиться, то уже заразился, так что какая разница? — Запиши себе мой номер. — услышал Слава, уже стоя около входной двери в верхней одежде и собираясь уходить. — Зачем? — скептично спросил он, вскинув бровь. — Думаю, он тебе ещё пригодится. — невозмутимо ответила девушка. — Ты что, неотложка? — всё с тем же недоумением спросил Третьяков, раздумывая над тем, действительно ли так бесполезно иметь в своей записной книжке номер девушки, с которой можно просто без лишних обязанностей встретиться и переспать в какой-нибудь из серых холодных дней наступающего декабря. — Нет, я не неотложка, — сказала она бесцветно, разблокировав свой мобильник. — Но есть предположение, что мы ещё созвонимся. Хотя бы свой номер мне скажи. — Ладно, — утомлённо вздохнул Слава, и желая поскорее вернуться в постель и доспать то, что не доспал, надиктовал ей свой номер. — В таком случае хоть скажи, как тебя зовут. — Юля, — представилась она. — Как тебя зовут я знаю. Всё, свободен. «Наконец-то» — подумал Слава, моментально испарившись из её квартиры. Холодный ветер на выходе из парадной сразу уколол его лицо и забрался под лёгкую куртку. Слава не особо понимал, где он — он в Питере не больше полугода и многие уголки этого необъятного города ещё не видел. Почти в ноль разряженный телефон с неожиданно появившейся за ночь трещиной сообщил ему, в каком направлении идти, чтобы уехать домой. Он укутался поплотнее в куртку и под снегопадом пошагал в сторону метрополитена. Если в первые свои визиты в Питер он был приятно взволнован каждым спуском в метро, то сейчас Третьяков его уже возненавидел, но лишний раз тратиться на такси не хотелось. Он и так боялся смотреть, сколько потратил минувшей ночью, а прибыли в ближайшие лет двадцать, или сколько там ему ещё нужно дотерпеть до могильного камня, не предвиделось. На входе он вспомнил, как они с Максимом забавы ради прыгали через турникеты. Это вызвало тёплый смешок и вместе с тем крошечную каплю стыда. Он опустил в турникет жетон и совершенно законно прошёл к эскалаторам, встав на вырастающие вниз ступени. Возможно, сейчас Максим даже тусовался у него дома. Но Слава надеялся, что побудет там один хотя бы день и сможет адекватно выспаться, не отвлекаясь на чужие голоса и непонятный грохот в кухне, каким сопровождались все визиты друзей. Уже в вагоне Третьяков моментально задремал под тихую музыку в наушниках, даже не догадываясь о том, что Юля наберёт его только в августе и совсем не для того, чтобы повторить прошедшую ночь.FBE
«Я вырвал отсюда листок и дал его Глебу. Он нарисовал меня. Выглядит ужасно, но мне нравится. Юля уехала на работу, оставив нас одних. Мы побыли в садике совсем недолго. Сначала мы собирали конструктор. Потом вернулись другие дети, и меня выгнали из группы, чтобы я их не пугал. Хотя я их не пугал, я им даже понравился. Это моя целевая аудитория. Глеб вроде бы даже с кем-то подружился. Он был предупреждён, что я никуда не уйду, но постоянно подбегал и выглядывал из-за двери, чтобы убедиться, что я поблизости. Сейчас едем на студию. Там сидят Адам и Федя. Конечно, кому там ещё тусоваться в такую рань. Вспоминал тут… Так сказать, с чего всё началось. Меня дико удивляет беспечность и безответственность меня прошлого. Даже не знаю, как я раньше жил, но мне за себя стыдно. Конечно, сейчас, глядя на Глеба, я уже не могу злиться на Юлю за то, что она намеренно воспользовалась мной. И не могу злиться на себя за то, что так легко относился к серьёзным вещам. Я безумно люблю своего малого. Он буквально Литтл Рестинпис, и я его обожаю. Не могу даже представить, чтобы его не было. А его бы не было, если бы тогда у меня были мозги не ужираться в хламину и контролировать, куда я кончаю. Но мне было семнадцать, я впервые узнал, что такое предательство и одиночество. Хватался за всё, что могло меня разрушить. За какие-то низменные удовольствия, которые в моменте делали хорошо, а потом показывали жуткие последствия такой опасной беспечности. Я и сейчас не до конца научился жить иначе, но что-то всё-таки понял.»
— Вы только гляньте, кто это тут у нас? Да это же маленький мистер Рестинпис! — едва успев поздороваться со Славой, Адам тут же умилённо склонился над Глебом и пожал его маленькую ручку. — Молодой человек, да Вы не один, а с гостями! Представите своего спутника? — Это мой папа! — гордо заявил Глеб. — Ты сто, не знаес его? — Нет, не знаю, — Адам скептично выпятил губы и помотал головой. — Не доводилось раньше встречать его. — Ну ты дулак! — посмеялся Глеб, махнув рукой. — Он вапсета звезда, его все знают! — А я не знаю! — продолжал Адам, пока Слава показательно тяжко вздыхал, а Федя наблюдал за этим с мелькающей в глазах мыслью: «он чё, придурок? Это ж Слава». — Ну тада знакомьтесь. — будто бы разрешил Глеб. — Иннокентий Степанов. — представился Адам, протянув Славе руку. — Альберт Лукьяненко. — представился и Слава, крепко пожав чужую ладонь. — Приятно-приятно, проходите. — закивал Адам и распахнул руку, приглашая их зайти в зал. — Он влёт, — прошептал Глеб, схватив Адама за скинни-джинсы. — Его зовут Папа, а не Альбелт. Адам глухо посмеялся. — Да, лучше называйте меня папочкой. — между тем отшутился Слава, игриво подмигнув Адаму. — Ну, не при детях, Альберт… Как Вас по батюшке? — продолжая разыгрывать эту сцену, Адам прошёл вглубь комнаты. — Харитонович. — на ходу сочинил Слава. — …Альберт Харитонович, — невозмутимо закончил Адам, обернувшись на усталый Федин вздох. — Ой, а Вы кто такой и откуда взялись в моей паучьей пещере? — Я Демиклион Олегович Небросько, — всё же поддержал Федя, поймав слабую улыбку и схватившись глазами за окружающую картинку, в которой Глеб с интересом шагал к нему. — И я живу здесь с пятьдесят восьмого года. Конкретно на этом диване. — Мозно помелить сляпу? — спросил у него Глеб, уткнувшись ладонями в диванные подушки и воззрившись своими голубыми глазами на головной убор Феди. — Как тут откажешь? — утомлённо вздохнул Федя и снял с головы шляпу, передав её Глебу. — Кошмар, Слава. Теперь тебя в этой комнате стало ещё больше. И чтобы ты знал, — вкрадчиво сказал Семёнов, наблюдая за тем, как сын Третьякова примеряет едва не сваливающуюся с него шляпу. — Так как ты тоже сопляк сопливый, для меня вы оба выглядите совершенно идентично. — Да пожалуйста, — свободно пожав плечами, отозвался Слава. — Когда-нибудь у меня будет ещё один сын, и ты просто охуеешь. — Я в петлю залезу, — ответственно зарёкся Федя. — Нет, знаешь что? Давай-ка мы тебя кастрируем. Один есть и хватит с тебя. — Не надейся. Я оплодотворю пятьдесят три женщины и всех детей в течение года подброшу тебе под дверь. — угрожающе пообещал Слава. — Не см… — Мне понадобится полчаса. — перебил Третьяков, не дав даже толком начать. — Не сомневаюсь, — паскудно улыбнувшись, Федя закончил свою фразу не так, как изначально планировал, но остался доволен. — По полминуты на каждую и семь минут перерыва? — Не угадал, — разочаровал его Слава и быстро пересчитал. — По десять секунд на каждую и двадцать две минуты перерыва. — Невероятный человек, — Адам впечатлённо покачал головой. — А почему именно пятьдесят три? — Не знаю. Число хорошее, — беспечно пожав плечами, признался Слава. — А сто такое «кастлилуем»? — вмешался Глеб, про которого в этой скоростной перепалке чуть не забыли. — Давай-ка дядя Федя научит тебя играть в шахматы… — умело переведя тему, Федя накренился вперёд и со скрипом поднялся, чтобы взять с полки шахматную доску. — Может, ты хоть поумнее своего папаши вырастешь. Вы там развлекайтесь, а я с молодым поколением пообщаюсь. Постараюсь привить ему человеческие качества, чтобы в будущем было не так заметно, что его отцом была обезьяна шимпанзе. — Сам ты шимпанзе, — рыкнул Слава, поправляя рукав на пиджаке. — Даже мордой небритой смахиваешь. Федя ему ничего не ответил. Пока Слава с Адамом обсуждали будущий трек, Семёнов разложил шахматную доску и начал терпеливо разъяснять Глебу правила игры, попутно донося до него, что ладья должна стоять на доске, а не быть у него во рту. Глеб расстроился, что нельзя есть шахматные фигурки, но беспрекословно послушался Федю. Уже через десять минут Адам со Славой открыли ранее неизвестный им принадлежащий Феде талант общаться с детьми: Глеб был как шёлковый и поразительно быстро обучался правилам игры. Быть может, это потому, что Семёнов позволил ему добавить в неё несколько своих правил и был крайне мягок, когда Глеб отказывался принимать уже устоявшиеся тезисы игры в шахматы. Но, пожалуй, Слава уж точно не ожидал, что такой суровый и вечно злой человек как Федя будет столь увлечённо и терпеливо общаться с упрямым двухлетним мальчиком. Впрочем, с Элей, дочкой Данилы, он обходился также ласково, однако, и та была спокойнее. По крайней мере, она не бросалась конём в фигурки противника, гадко хохоча от того, как они разлетаются в разные стороны. А Глеб именно это и сделал. — Я выиглал, я выиглал! — торжественно кричал Глеб, пока Федя с тяжким вздохом собирал с пола фигурки. — Ты выиграл, — подтвердил Сайко беспомощно, сложив горстку чёрных фигур на край доски. — Но ты выиграл нечестным путём. Ты — жулик. А жуликом быть плохо. Давай попробуем ещё раз. Направляясь сюда, Слава был уверен, что у него не получится и строчки записать из-за того, что Глеб будет виться вокруг него и с воплями летать по комнате. Однако, этого не случилось. Он лишь изредка отвлекался на происходящее за их спиной действо, а Адам с тёплой улыбкой снимал короткие видео, где было видно, как Федя играет в шахматы с Третьяковым-младшим, на котором всё также была огромная ему шляпа. По традиции, прежде чем перейти к выражению своих тяжёлых мыслей и потерянных чувств, Слава решил настроиться на нужный лад и записать очередной фристайл в коллекцию своих невероятно хитовых песен. — Раз-раз-раз, — чётко бросил Слава в микрофонную диафрагму, накидывая на себя наушники. — Это хардбасс! — Все в спортивках Адидас! — крикнул Адам, прилепив к себе внимание Феди и Глеба; один посмотрел с осуждением, другой весело захихикал. — И на Найке пацаны слушают хардбасс-басы! — закончил Слава с широченной улыбкой и помахал из микрофонной будки. — Отлично, я знаю, с чего я начну. Подрубай этот h-hard shi-i-i-it bea-a-a-at! — Я щас реально тебе полное месиво поставлю, — воодушевлённо пообещал Адам, принявшись искать самый жёсткий из всех имеющих битов. — Экспериментальный бит! Называется «Bad trip School». — Мне подходит. — притянув к себе микрофон, усмехнулся Третьяков.RESTINPEACE — BADTRIP FREESTYLE [Интро] Подрубай этот h-hard shi-i-i-it bea-a-a-at! [Войстэг] Это RESTINPEACE, сучка! [Куплет 1] Самый мощный звук планеты Марсиане попросили быть потише Мы врубаем мощный бит Сердце делает кульбит Я опять под наркотой Совершенно никакой Я герой нашего времени Твоя блядь от меня беременна Разбиваю лобовое вдребезги Вышибаю ломом все двери Я герой нашего времени Бро, мы едем в Адыгею (Не знаю зачем, видимо, за сыром) Солнце светит, я хуею Три Биг Мака, соус сырный Кока-кола, туз козырный Много ем, но я не жирный Кинул Молоко в корзину (Я сейчас не про бутылку) Мы летим по магазину Продавщица тётя Зина ахуела Когда я купил пиво своему сыну Sorry, гипермаркет «Лента» Всегда прав, ведь я клиент, да Кинул презики на кассу Спиздил Ментос и съебался Бля, пиздец, я, блять, урод Совсем скоро новый год А мой подарок — это твой рот (Хуйня полная, я хотел Лего) Мы летим за поворот Сучка, чекай некролог Я убит, но я неубиваемый Завтра опять проснусь и встану, да Очередной мой конченый фристайл К микрофону не подпускайте Больше пива мне не наливайте Я ебал эту ссаную Балтику Буду пить сидр как гей У-у, пиздец я богатый У-у, купил себе хату У-у, серьги-караты У-у, во всём виноваты бриллианты Позвони моему адвокату Номер — чисто три шестёрки В трубке будет очень жарко Слушай мой «загробный шёпот» Будто бы я сам День Смерти Но я получу от него пизды Ведь я засираю его честное имя [Аутро] Всё, закончили
— Мы так постепенно реально альбом тебе соберём, — отходя от душевного хохота и вытирая невидимые слёзы, заявил Адам. — Швырнул меня в корзину какую-то. Надеюсь, не в мусорную? — Надейся, — загадочно изрёк Слава. — Я вообще не особо понимаю, что это было. — Про «позвони моему адвокату, номер — чисто три шестёрки» круто было, — высказался Адам, глядя на то, как Третьяков жадно глотает воду. Ещё бы, на ходу так наяривать под быстрый басистый бит. — Хотя этому, конечно, не тягаться с Адыгеей, Биг маками и пивом для сына. Как и всегда — на высоте. — На высоте идиотизма. — тихо послышалось от Феди, что Слава предпочёл показательно проигнорировать. — Так, ну что там у тебя? — склонившись над Славой, который крайне придирчиво смотрел в заметки на полях дневника, спросил Адам.«Она хочет моё сердце Возьми лучше мои деньги Их не так обидно будет Сжечь в огне Она хочет мои чувства Возьми лучше популярность Ведь её не так уж страшно Потерять во мгле Не позволю влезть мне в душу, Получить меня обманом, Сыпать соль на мои раны Мне не нужно отношений, Ведь от женщин лишь проблемы; Мне и одному нормально Больше никому не верю, И я знаю, что я сдохну В своей комнате один»
— Позитивно, — кратко откомментировал Адам, почесав затылок. — Как обычно, впрочем. Тебе что-то не нравится? — Всё, — лаконично отозвался Слава, рвано перевернув телефон экраном в стол. — Мне не нравится весь альбом. — Приехали черти в гости… — обескураженно выдал Русских, потирая лоб в недоумении: что же такого Славе сказать, чтобы не пришлось удалять целую кучу записанного материала? — Хорошие треки. «Не можешь быть лучше», «воспоминания», — перевёл он на русский названия уже записанных пластинок». — И этот текст хороший. Что тебе не нравится? — Не знаю, — капризно выбросил Слава, сморщившись. — Всё. Сказал же. От начала до конца, каждая буква бесит. Я бездарность, блять. — Я ведь говорил! — тонко подметил Федя, тут же скосив взгляд на доску, когда Глеб в очередной раз выкрикнул «сях и мат!», съев собственную пешку. — Нет, подожди… Ты не можешь съесть свою фигуру и сказать, что поставил мне шах и мат! — Федь, вот твои комментарии вообще неуместны сейчас! — между тем заметил Адам, услышав, как обречённо Слава выдыхает после чужого подтверждения нескольких слов. — Чёртик, ты не бездарность. — Ну да. Предлагаю в другой раз записать. — расправив плечи, вымолвил Слава. — Хорошо, — вынужденно согласился Адам, кивнув. — Кстати, почему не идёшь на занятие с хореографом? Мне кажется, первое занятие важно. — Я бы пошёл, — вскинув голову, Слава отвёл взгляд в сторону. — Но я сегодня до глубокого вечера в подчинении Глеба Вячеславовича. — Интересно, на каком году жизни Глеб поймёт, почему он Вячеславович? По его логике, он должен быть Глеб Папович, — серьёзно призадумался Адам, потирая подбородок. — Но не об этом. Почему бы тебе не взять его с собой? Серёжа Шефер вроде раньше вёл детские хореографические группы, так что, не думаю, что он будет против присутствия Глеба. — Это некрасиво, — в свою очередь высказался Слава. — Мой ребёнок — моя проблема, что не с кем его оставить. Одно дело вести детскую танцевальную группу и заведомо быть готовым к детям и тому, чтобы всех их чем-то занять, и совсем другое — готовиться к занятию с взрослыми людьми, на котором внезапно появляется отвлекающий фактор в виде ребёнка. — Тогда можно попросить Аню, — серьёзно накидывал Адам, стараясь сделать всё, чтобы Слава всё-таки попал на это занятие. Возможно, через пару десятков вариантов он бы предложил сварить из Глеба суп, чтобы не пришлось сидеть с ним. — Ты же его уже оставлял с ней, с Элечкой они хорошо ладят. И живут они на Елизаровской, ровно как и Юля. Слава обдумал это и связался с Данилой, чтобы спросить, чем будет занята Аня. Как оказалось, она как раз готовилась провести этот день в компании дочки и собак, к тому же, была совершенно не против взять к себе Глеба. Вот и решилась проблема. Его пребывание в студии оказалось совершенно неплодотворным, поскольку резкое желание перечеркнуть весь прогресс в написании мини-альбома сильно затормозило. Кроме этого шуточного фристайла из Славы так и не вылезло ничего дельного. Он ещё немного поболтал с Адамом, затем глянул на время и понял, что Глебу скоро захочется спать, поэтому они поехали домой. Глеб задремал ещё в такси, и Славе пришлось с максимальной аккуратностью донести его до кровати. Глеб проснулся, пока с него снимали верхнюю одежду, но довольно скоро вновь провалился в мир своих детских снов. Свободное время он использовал весьма стандартно: сделал пару пометок в дневнике, собрал спортивную сумку для предстоящего занятия и подправил свой внешний вид. С утра у него на это никаких сил не было, а сейчас Слава более-менее пришёл в себя. Что-то он зачастил с алкоголем. И вместе с тем вспомнил одну из основных причин, почему практически не пьёт — если Слава вечером достигает пьяного состояния, то наутро ему всегда дурно. И речь не столько о похмелье в типичном его понимании, сколько в том, что в его организме алкоголь усваивается совсем плохо, что демонстрирует Третьякову за счёт слабости, боли в желудке, тошноты и рвоты — до тех пор, пока всё выпитое не выйдет наружу. На занятие с хореографом Слава поехал уже в компании Данилы. Тот весьма кстати предложил подбросить его на своём Ниссане, раз уж им, по счастливой случайности, было по пути. Данила подключил свой плейлист через блютуз, и они поехали по спокойным дорогам под Daft Punk, перебиваемый размеренными разговорами. — Мне искренне нравится затея Ефима, — рассуждал Громов, мягко выворачивая руль. — Но интересно, насколько хорошо у него получится её воплотить. — Ефим отменный лидер, — вынужденно признал Слава, поправляя ремень на чёрных брюках-карго, штанины которых были украшены белыми трафаретами китайских драконов, нарисованных, к слову, лично Славой. — Разве что ему не помешает почаще слушать наше мнение. Иначе его действительно стоящая задумка вывести объединение на новый уровень может с треском провалиться. — Я о том и говорю, — тактично пояснил Данила. — Вы ещё не прочувствовали это на себе, но мы с Настей получили отличную порцию его психов, как только он наделил нас правами организаторов «интерактива». Ефим всегда был сложным человеком, но в последнее время с ним будто… Что-то не так. Полагаю, это связано с его родителями. — Правильно полагаешь, — сходу рассекретил Слава, но в подробности из вежливости вдаваться не стал. — Не знаю, зачем его отец объявился. Только нервы ему мотает, а те и так не железные. — Надеюсь, это решится как можно скорее… — с верой в лучшее помолился Данила и притормозил на светофоре, с недовольством поглядев на слишком уж внушительное количество секунд, которое придётся простоять перед пешеходным переходом, чтобы завернуть. — Ибо умысел действительно достойный. В последнее время наше положение на российском рынке укоренилось, а фанбаза сделала скачок роста и расплылась по загранице. Кристалайз теперь — почти бренд, и нам нужно повышать планку. — Я заметил, — согласно кивнул Слава. — Крупные партии мерча, всеобщий фит, ремонт студии, концерт объединения с детально продуманной программой. Я рад за нас. — Меня это беспокоит, — вдруг признался Громов, опрокинув на Славу растерянный взгляд, так как посчитал, что эта реплика может показаться непонятной и даже грубой. — Ты ведь знаешь, как я не люблю выходить из тени. Я не медийная личность. Нет, за вас я рад. Вы много работали и заслужили получить свою известность. Но я — ваш тихий помощник, у меня ведь даже ни одного сольного трека нет, кроме того, который идёт с «CROSSBREED». — Пробовал обсудить это с Ефимом? — спросил Третьяков участливо и посмотрел на него в ответ, догадавшись о том, что хочет донести до него Данила, ещё раньше, чем тот ударился в объяснения. — Попробуешь с ним, — закатив глаза и смачно цокнув языком, Данила моментально вызвал полное понимание в глазах младшего. — Нас здесь четверо из десяти с похожей проблемой. Я, Федя, Руслан и Яша. Яша действовал на опережение, видимо, и успел скрыть своё лицо до того, как люди про него узнали. Руслан просто привык и подстроил это под темп своей жизни, Федя же устроился лучше всех — он любит, когда его почитают, когда слушают и смотрят на него через интернет, но совершенно не терпит видеться с фанатами вживую и делает это только тогда, когда ему нужны деньги — то есть почти никогда. А мне… Как-то некомфортно, хотя я и отношусь тепло к нашим поклонникам. — Ты не хочешь выступать на концерте? — предположил Слава, исходя из услышанного. — Хочу, — возразил Данила и немного помолчал, а Слава почему-то сразу понял, что в голове тот готовит длинный последовательный рассказ с доскональным разбором своих впечатлений и мыслей. — Когда я здесь и сейчас делаю что-то, меня пробивает экстаз, но после я очень много думаю о том, что это немного не то, что мне нужно. Я однозначно хочу прилагать свою руку к чему-то столь невероятному как развитие Кристалайз Крю, однако, хочу делать это, оставаясь в тени софитов. Мне казалось, что моя позиция максимально ясна. Нет, я не стану отказываться от участия в выступлении. Наш фит — ключевая завязка выступления, и если одной детали паззла в моём лице не окажется на месте, то я испорчу картинку всем вам. К тому же, я вас всех слишком люблю и уважаю: мне приятно делать что-то в вашей компании. Тем не менее… Вот смотрю я на тебя. Или на Леру. И вижу: ваше место на сцене, прямо под ярким светом софитов и перед толпой в несколько тысяч человек. Вот как влитые, честно. Всегда расслаблены на публике, приводите её в восторг совершенно обыденными себе повадками, можете ловко разрулить любую осечку и долго удерживать на себе внимание. И вы оба не то что моложе, не то что имеете меньше опыта… Вы уже пришли к нам такими: раскрепощёнными, харизматичными, яркими. А я хорош в чём-то другом. — Но, как ты и сказал, ты — важная деталь паззла, — поспешил напомнить Слава, внимательно выслушав трепетный монолог души своего нечастного собеседника. — Мы прежде не делали чего-то такого, уверен, это поможет только больше сплотиться и каждому почувствовать себя спокойнее. По крайней мере, насколько мне известно, когда танцуешь не один — первостепенная задача добиться максимального коннекта с напарниками. Так что… Можно считать это своеобразным тимбилдингом. — Ты прав, — Данила мягко усмехнулся и наконец нажал на педаль газа, не забыв вовремя выключить поворотник. — Посмотрим, что нас ждёт. Через какое-то время они подъехали к зданию, в котором находилась танцевальная студия. Её выделил огороженный панорамными окнами выступ с торца здания на втором этаже. Торжественный вход и броская неоновая вывеска не позволяли пройти мимо и потеряться. Они вышли с парковки и сразу же наткнулись на нужную дверь. В светлом фойе пахло кофе. На одном из чёрных кожаных диванчиков расположились Ефим, Лера и Бажен. Первый устало залипал в телефон, свалившись на плечо Патронова, — видимо, так и не выспался ночью, и не факт, что от жаркой страсти, — а последние два активно переговаривались между собой в предвкушении предстоящего занятия. Около кофейного автомата стояли Федя с Адамом, которые не расставались с момента встречи на студии. Они тоже о чём-то разговаривали, но совсем размеренно и тихо, пока Федя держал в руках бумажный стаканчик с двойной порцией американо, а Адам пристально следил как наливается его капучино. В дальнем углу, возле декоративного цветочного горшка, бродил Руслан с трубкой у уха. Соответственно, не доставало Яши и Насти. — Вы здесь, — одобрительно констатировал Ефим, подняв серый взгляд на вошедших друзей. — Отлично. Слава сразу подумал, что, наверное, ночью Ефиму всё-таки полегчало, и Лера получил то, что от него хотел. Иначе не объяснить почему Нестеров в таком приподнятом настроении — для него просто быть спокойным и не встречать людей трёхэтажным матом, да, уже приподнятое настроение. — У нас есть ещё десять минут, — плавно продолжил Ефим, мягким толчком заставил Леру подвинуться и подвинулся сам, чтобы Слава сел возле него. — Точнее, у Насти с Яшей есть ещё десять минут. Но что-то мне подсказывает, что они всё равно опоздают. Так и случилось. Спустя десять минут никто из них не явился. По подсвеченной розовым неоном лестнице спустился среднего роста парень с ярко выраженной южно-корейской наружностью. Его изящное лицо с чёрными раскосыми глазами, чёрные длинные волосы — очень изысканные черты, в которых сразу угадывалось азиатское происхождение. — Привет, — задорно поздоровался он, сложив ладони вместе. — Меня зовут Шин Лиён, можете звать просто Ли. Я ассистент хореографа, давайте провожу вас в раздевалку и покажу, как всё устроено. Манера речи, однако, у него была чисто русская. До того, как он представился, Слава подумал, что мог что-то напутать с происхождением парня. Но нет, имя было корейское. Видимо, он уже продолжительный срок жил в России. Любопытство, однако, быстро укротилось за необходимостью изучить рабочую среду, хотя оторвать взгляд от его симпатичной внешности было сложно. К тому же, Третьяков вслух подметил, что наряд подобран весьма удачно — на Ли была надета белая искусственно порванная футболка поверх чёрной сетчатой кофты и брюки-карго — похожие на те, что носил Слава, только с порванными коленями. Кристалайз, практически в полном составе, направились вверх по лестнице с тихим лепетом. На втором этаже также было фойе, тоже с ресепшеном, однако, без гардероба, где можно было оставить верхнюю одежду. Зато с телевизором, где крутили танцевальный канал. Лиён провёл их через зал и вывел в тесный коридорчик, где расположилось несколько дверей. Для каждой из них он сразу громко огласил назначение: туалет, женская и мужская раздевалки, выход в зал. На этом Ли, обозначив, что будет ожидать в зале, покинул их компанию, дружно направившуюся осваивать раздевалку. Так как Ефим переодевался возле него, Слава успел подметить несколько засосов под его ключицами и пересечься взглядом с Лерой, который загадочно улыбнулся, будто всё-таки была в этом какая-то загадка. Третьяков одним лишь взглядом сказал ему: «спасибо, что сегодня Ефим, не смотря ни на что, в нормальном настроении». Яша влетел в раздевалку тогда, когда все из неё уже выходили. Даже сейчас Нестеров проявил небывалое терпение: он всего-то зарядил Чертополоху мощный подзатыльник и обозвал обезьяной-опаздуньей, как обычно выражался Бажен. — Потрясающее самообладание. — улыбнулся Лера, интимно погладив Ефима по плечу и во вполне себе комфортной обстановке спустившись пальцами до его ладони. — На Настю его не хватит, — заранее предупредил Ефим, сверившись с часами. — Её спасает только то, что я на женщин руку поднимать привычки не имею. Две стены в зале были облеплены огромными окнами в пол. Третья была почти целиком занята зеркалом, а на четвёртой красовалось название студии. Белый паркет, розовая неоновая подсветка. У последней стены стояли Серёжа Шефер и Шин Лиён. Первый, высокий плотный загорелый парень, бритый под единичку, в безразмерной майке и мешковатых штанах, облокачивался о стойку, под которой расположились колонки и полки для всяких мелочей. Второй же внимательно выслушивал его поручение, сложив по-девичьи тонкие руки за спиной, и учтиво кивал. — Добрый день, парни! — торжественно поприветствовал Серёжа, хлопнув в ладоши. Его лицо было слегка грубоватым. Серёжа не так давно справил двадцать седьмой день рождения, однако, страдал от прыщей. Тем не менее, черты его лица были приятными: крупный закруглённый нос, ярко выраженные широкие скулы, пышные чёрные брови, блестящие карие глаза. Тело украшали мышцы и многочисленные рисунки. — Вы все меня прекрасно знаете, — нескромно улыбнулся Серёжа, облизнувшись, и за плечо потянул к себе своего помощника, который словно по струнке выровнялся и дежурно улыбнулся. — Так что хочу представить вам моего дорогого напарника. Его зовут Шин Лиён, он выпускник хореографического факультета ЛОККиИ, студент Вагановской академии, участник шоу «Танцы» на НТН и начинающий музыкант. Ли стажируется у меня, чтобы в будущем стать преподавателем-хореографом. Так что слушайтесь его, после меня он здесь главный. — Не слушайте его, я здесь самый главный, — шутливо добавил Ли, хлопнув себя по груди, и тут же ловким танцевальным пируэтом отскочил в сторону, когда Серёжа попытался поучительно схватить его за шкирку. — Всё, я пошёл быть боссом в другое место! Тихие смешки прокатились по залу. Серёжа вынужденно представил для Ли каждого из учеников, хотя тот и был знаком с творчеством большинства из них. После этого Лиён направился выполнять данное боссом задание, коим оказалось поручение сбегать в магазин за протеиновыми батончиками. — Итак, до меня донесли, что многие из вас не сильны в танцах, — начал Серёжа, лениво прохаживаясь взад-вперёд возле стоящих в ряд парней, из которых только Яша со Славой уселись на пол. — Мы с вами составим и разучим несколько номеров в стиле хип-хоп с лёгкими элементами La Style и C-Walk. Однако, прежде, чем это случится, мы сделаем упор на развитие пластики, координации, синхронности и заучивание отдельных ключевых движений, на которых строится большая часть более сложных танцевальных элементов. Пока что мы с вами встречаемся раз в неделю, по мере приближения даты первого выступления понадобится большее количество занятий… Было видно, что Серёжа не собирается завершать вступительный монолог на этой фразе, но его речи пришлось оборваться, потому что в распахнувшуюся дверь вальяжно занырнула Настя, которая нисколько не беспокоилась о своём опоздании. Звонким «привет, мальчишки» она достаточно явно обозначила своё присутствие. Серёжа настоятельно порекомендовал ей впредь не опаздывать, — такая наивность, конечно, вызвала смешки со стороны её друзей, — и велел пройти к остальным, чтобы он мог продолжить. — …Всего у нас около четырёх месяцев. Можете быть уверены, этого времени достаточно, чтобы добиться определённых результатов. Танец будет состоять из групповых и сольных элементов. Кому-то достанутся движения попроще, кому-то — посложнее, чтобы каждый мог выложиться в зависимости от своих возможностей, — поступательно разъяснял хореограф. — Первое занятие, как я уже упомянул, будет направлено на изучение и понимание индивидуальных способностей. Затем будем внедрять базовые элементы — по два-три на каждое занятие. От базовых перейдём к более сложным и самым сложным. Исходя из результатов, напишем программу для танца и будем усиленно репетировать. Сегодня каждый мог видеть друг друга в несколько непривычных образах. У каждого участника Кристалайз был свой неповторимый стиль одежды. Руслан обожал чёрные рубашки и жилетки, Федя отдавал предпочтение джемперам и водолазкам с высоким горлышком, Бажен был без ума от блузок, Адам вдохновлялся готическим стилем, Ефим добавлял в каждый образ пиджак и почти всегда галстук, Яша приходил в восторг от принтов с японскими иероглифами… Продолжать можно было долго. Однако, сейчас почти все были одеты в свободную спортивную одежду. Слава с Яшей заранее договорились надеть белые оверсайз футболки и розовые тай-дай штаны. Он начал проводить короткую разминку, напомнив, что очень важно подготовить тело к активному занятию и разогреться. В ход пошли самые обыкновенные упражнения: прыжки на скакалке, приседания, рывки руками, растяжка, отжимания, гантельная нагрузка на мышцы. В целом все справлялись, но Федя пожаловался, что он уже устал, и попробовал отказаться вставать в планку, но ему всё равно пришлось это сделать. — Встаём напротив зеркала! — Серёжа звонко хлопнул в ладоши и остановился возле колонки, приготовившись включить незагруженную хип-хоп мелодию. — Так как вы все музыканты, первое задание для вас будет простым как два пальца в рот. Ставим ноги на ширине плеч. Федя, шире! У тебя не такие узкие плечи. Ни за что не поверю, что ты настолько негибкий. Итак, ставим ноги на ширине плеч, опускаем и расслабляем руки, закрываем глаза и слушаем мелодию. Ваша задача — почувствовать ритм и качаться в такт. Это называется кач! Понятно?! — Зачем вставать напротив зеркала, если нужно закрыть глаза? — придрался Федя, поставив руки в боки вместо того, чтобы выполнить задание хореографа, как сделали все остальные. — Чтобы ты спросил, Федя. Я хочу проверить, насколько ваше чувство ритма синхронно с чувством ритма партнёра. Музыка уже играет, — Серёжа остановился перед своей группой и начал качаться под бит, притом внимательно осматривая своих учеников, которые в действительности с лёгкостью освоили задание, правда далеко не все двигались идентично соучастникам объединения. — Теперь. Делаем то же, но с открытыми глазами, и добиваемся синхронности. Я хочу, чтобы было видно, что вы — команда, где каждый является дополнением друг друга! Вы все — части тела своих партнёров, вы — один мозг. Серёжа своевременно делал замечания и хвалил. Могло показаться, что затратить на это упражнение больше минуты бессмысленно, ведь только совсем деревянный человек без слуха не сможет поймать темп довольно лёгкой мелодии и покачиваться ей в такт. Однако, они довольно основательно взялись за это упражнение и делали его до тех пор, пока Шефер не решил, что каждый справляется идеально. — …Отставляем правую ногу в сторону и поднимаем правую руку в верх… Правая рука — это не левая, Яша, — разъяснял Серёжа, иллюстрируя свою инструкцию на собственном примере. — Сгибаем ногу, чтобы перенести на неё вес тела, и опускаем руку на уровень плеча. Разворачиваем корпус влево… Яша, «влево» — это в другую сторону! Сгибаем левую ногу… Левую ногу, Яша! Я тебе фломастером подпишу где право, а где лево! Правую ногу ставим на носочек, вот так вот. — Это не поможет, — последовательно выполняя движение в своём темпе, предупредил Федя. — Он всё равно запутается, даже читает до сих пор по слогам. — Значит, цветные ленточки привяжу, — исправился Серёжа, затормозив внимательный взгляд на Бажене с Лерой, которые подсматривали друг за другом. — Не отвлекаемся, делаем «степ» до тех пор, пока не получится что-то адекватное. Пока что не смотрите на своих партнёров, делайте так, как можете, синхронность мы отрабатываем тогда, когда каждый уже уверенно выполняет движение. — Хорошо, — догадавшись, что замечание было направлено больше на него, чем на остальных, кивнул Бажен. — А можешь, пожалуйста, ещё раз показать?.. — Конечно, Бэби, — радушно произнёс Серёжа, встав в исходное положение. — Смотрим! Правая нога отставлена в сторону, рука поднята вверх. Затем нога сгибается, прямая рука опускается до плеча, тело разворачивается в противоположную сторону, и левая нога сгибается, а правая касается пола и встаёт на носочек. Если кому-то необходимо увидеть ещё раз, то я сделаю ещё раз. Главное — усвоить материал и не так важно, с какой попытки это получится. Вы все здесь — друзья, и на время занятия я тоже ваш друг, так что не стесняйтесь спрашивать. Следующие минут пять все усиленно работали над тем, чтобы отточить элементарное движение. Разобравшись, где лево, а где, всё-таки, право, Яша показал впечатляющие результаты. Лучше всех вышло у Славы, Насти и Леры. Хуже всех — у Феди, но только потому, что тот делал всё с крайне недовольным лицом. — Теперь переходим ко второй части движения. Врываемся в мир хип-хопа! — воодушевлённо воскликнул Серёжа. — Выполняем всё то, что делали сейчас, затем опускаем правое колено, выгибаемся дугой и достаём руками до пола. — Прошу прощения, «выгибаемся дугой»? — ошарашенно переспросил Руслан, у которого от этой формулировки сердце заскулило по валокордину. — Выгибаемся дугой, — с улыбкой повторил Шефер. — Это не так сложно, как звучит. Попробуй. Грубо говоря, вы начинаете падать, а ваши руки вас спасают. — Господи, Сергей Павлович! — приложив крепкую волосатую руку к груди, заговорил Сергиенко. — Если я выгнусь дугой, то это будет последнее, что я сделаю! Я, конечно, не воспрепятствую педагогу, но лучше заранее позовите травматолога… — Он тебе не понадобится, — доверительно произнёс Серёжа, постепенно приближаясь к Руслану, который, сам того не заметив, попятился назад. — Это не просто так считается движением для новичков. Если делать всё поэтапно, как мы и поступили, то ничего страшного не случится. Та-ак, давайте я покажу, как это делается всё вместе. Вы увидите сами: смотрится сердито, а на деле ничего сложного нет. В исполнении хореографа действительно выглядело минимально опасно: его движения во всём были ловкими и отточенными. Слава вне очереди повторил за Серёжей и справился безупречно, что внушило наблюдавшим ошибочную веру в себя. Но у новобранцев элемент вызвал осложнения. Ефим феерически грохнулся, Федя даже не стал пытаться и только тихо фыркнул Нестерову, мол, доволен своей идеей? Однако, Ефима это нисколько не задело, если не считать пару уроненных вместе с копчиком матов. Он гордо заявил, что не перестанет пытаться, пока не выйдет безупречно, а Серёжа похвалил его настрой. Хорошо также справился Яша, и собрав на себе несколько удивлённых пар глаз заявил, что тик-ток делает с ним страшные вещи и заставляет его, бедного, разносторонне развиваться. Было время, когда они со Славой на шумных тусовках уходили от всех и пьяные учили по тик-току танцевальные движения, которые тело по сей день помнило. Яше и Славе Серёжа велел выйти вперёд к зеркалу, отдельно от всех, и оттачивать движение «пока не начнёт блестеть». Остальным же он принялся досконально объяснять, как сделать всё правильно, и подключил к этому процессу Лиёна, что только вернулся в зал, прихлёбывая энергетик. Надо сказать, педагог из Ли пока что выходил слабый, однако, танцором он был превосходным и имел огромное стремление помочь всем новичкам влиться в культуру танца и получить от него удовольствие, а не травмы. Занятие вышло продолжительным, для кого-то нелёгким, но плодотворным. Серёжа раздал рекомендации по внеучебным тренировкам, которые должны были привести тело в форму и подготовить его для усиленных танцевальных занятий.«Занятие с хореографом мне понравилось. Давно хотел заняться танцами профессионально. Или около того. У меня получается. И я рад, что не пропустил тренировку. Сейчас освободился. Вадим предложил мне встретиться. Я буду только рад. Ещё взял инсту у помощника хореографа. Его зовут Лиён. Он кажется классным парнем.»
Когда они приезжали в танцевальную студию, на улице было светло, а к моменту, когда занятие кончилось, скрытое облаками солнце завалилось за горизонт. Первый месяц зимы становился всё старше, а дни всё сильнее сокращались — в четыре часа вечера уже темнело. И несмотря на то, что сегодня Слава встал так рано, его день к этому времени только начинался. Из центра он поехал прямиком на станцию метро Звёздная. Было холодно. Остывшее небо заросло чёрными облаками, и вместе со Славой на прогулку вышел порывистый ледяной ветер. Под тонкой тканью брюк спрятались замёрзшие колени, Слава плотно замотался в шарф от Gucci и натянул на покрасневшие костяшки пальцев рукава лонгслива. Вот уже минут двадцать он бесцельно топтался возле метро в малознакомом районе, делая вид, что его дико интересует ассортимент придорожных ларьков и киосков. На назначенную Вадимом встречу Слава немного опоздал, но чем дольше опаздывал сам Вадим, тем сильнее Слава убеждался, что мог бы в принципе не приезжать. От скуки он распаковал новенькую пачку сигарет, и чуть сместившись в сторону обёрнутого в пресловутую песочно-рыжую расцветку дома, закурил. Уже долгое время Слава косился на нарисованный плавными изгибами торговый центр, вставший через дорогу. Казалось, будто яркая красная вывеска «Континент» и броская надпись «Токио-Сити», что висела чуть ниже, смотрели на него в ответ. Единственное, что попало в рот Славе сегодня — пару стаканов кофе, и сейчас, отравленный бездельем под набегами морозного ветра, он не думал почти ни о чём кроме своего голода. Ароматный яблочный табак заполонил горло терпким привкусом, который сейчас почему-то был неприятен. Такое случается, когда курить совсем не хочется — сигарета просто не влезает в лёгкие целиком. Слава выбросил её, скурив ровно половину. Он уже чувствовал, как холод касается костей, щипает пальцы рук и спрятанных в ботинках ног. Его это порядочно раздражало, в груди тянуло от нежелания стоять посреди улицы и ждать этого придурка. Здесь, на этой стороне улицы, даже зайти погреться было некуда кроме метрополитена и табачного ларька, в котором Слава уже побывал. Заледеневшие пальцы вытащили из кармана телефон, и только Третьяков раскрыл свой директ, как ему прилетело сообщение. @dj.stoned Бро Пятнадцать мин я почти вых Соу сори оч жоска извиняюсь@restinpeaceslava Тебя что, акушерка не поймала, когда ты из пизды вывалился? Я тебя полчаса уже жду, а ты только выходишь через пятнадцать минут? У тебя пять минут, чтобы появиться в поле моего зрения или вообще не приходи
@dj.stoned Хуя запросы))) Иди мне на встр хотя бы сам конченый так базаришь Ленсовета 87к3 Домом точн не ошибёшься Слава хотел наполнить диалог ещё парочкой агрессивных сообщений, но понял, что так только потеряет время. Выдвинувшись навстречу, он хотя бы немного согреется. Вбив указанный адрес в навигатор, Слава сделал небольшое открытие: данный дом находится меньше, чем в пяти минутах ходьбы от метро. Получается, что Вадим последние полчаса морочил ему голову, находясь меньше, чем в пяти сотнях метров отсюда. — Вот же чёрт ебучий. — вслух опорочил его Слава, резво двинувшись в заданном направлении. Озвучил он это достаточно шумно, чтобы на голос обернулся случайный проходивший мимо мужчина с кожаным портфелем. Слава тихо фыркнул и холодно съёжился, разглядывая вдали макушку высотного дома. Ошибиться на самом деле было сложно. На пути можно было встретить достаточно новых жилых построек, но конкретно этот дом позиционировался как элитное жильё и неспроста: во все свои пару десятков этажей он оброс длинными окнами и широкими балконами, передний дворик и подъезд к подземному паркингу были строго ухожены, а внутри наверняка сидел консьерж, в чём Слава пока что не имел возможности убедиться. Как бы там ни было, сперва, прежде чем остановиться возле парадной, Слава задумчиво притормозил около помойки, потому что была мысль, что Вадим должен появиться именно из мусорного ящика. Притом, что Слава был остро раздражён от холода, голода и скуки, он не спешил отрезать нить нового знакомства. Как-то так сложилось, что встретившись всего раз в жизни, они оба ощутили, будто уже давно хорошо знают друг друга. Они одинаково относились к окружающим, имели общие интересы, считали шутки другого смешными и даже заканчивали друг за другом фразы. — Ты совсем ахуел? — сходу влепил ему Слава, будто они в действительности знакомы и дружат уже несколько тёплых лет. Вадим вынырнул из дверей парадной так, словно выходит на сцену к нескольким тысячам зрителей из-за кулис. В ярко-жёлтой велосипедной балаклаве с зелёными краями, в неоново-зелёной дутой куртке, в пышных утеплённых чёрных штанах и брендовых кроссовках под цвет своего головного убора. — Бабу тебе надо. — приняв эстафету оригинальных и неизбитых приветствий, заявил Вадим. — Чего? — не переварил Слава. — Бабу. И покруче, — невозмутимо повторил Вадим. — А-то ты больно злобный. — Спасибо, обойдусь, — огрызнулся Третьяков. — Девушка у меня есть, а вот пунктуальных друзей… — На новый год у Деда Мороза попросишь, — перебил его Вадим. — Чё она, не даёт тебе? — Что ты прицепился? — не смог взять в толк Слава. — Уходишь от прямого ответа, — с умным видом проанализировал Вадим. — Стало быть — не даёт. Слава тяжко вздохнул, подумав о том, какой хорошей была бы его жизнь, если бы основной из его проблем стало то, что ему кто-то «не даёт». Ему даже не хотелось вдаваться в подробности, что-то доказывать и распинаться о том, что они с Катей встречаются всего около недели, на протяжении коей его мысли заняты исключительно психологическими ужасами и попытками сколотить для двухлетнего сына бойкую уверенную лодочку, на которой он сможет выйти в открытое море социализации. Они спустились в паркинг, Вадим ловко выудил из кармана ключи от автомобиля, и в тени мрачного помещения эхом запищал фиолетовый Ламборгини Хуракан с красивыми номерами. Он был похож на грациозного кота, чинно лежащего на своём парковочном месте. Слава одобрительно выпятил губы и даже не стал ничего спрашивать. Вадим начал сам. — Красивая малышка, да? — усмехнулся он, ласково скользнув пальцами по блестящему капоту. — Разрешаю завидовать. — Когда-нибудь я ёбнусь и тоже куплю себе машину за сорок лямов, — вздохнул Слава, плавно приземляясь на пассажирское сидение и стараясь прочувствовать весь шик этого процесса. — В кредит? — Обижаешь, — гордо задрав подбородок, Вадим захлопнув дверь и завёл мотор. — Поехали на Рубика в Миткоин. Жутко хочу стейк с кровью и пива. Вадим рывком расстегнул куртку, схватился за руль и небрежно вывел машину с парковочного места. Выезжая на проезжую часть, он врубил на колонке трек «Purple Lamborghini» и выкрутил громкость так, чтобы вместе с ними эту пластинку слушали все прохожие. — Biggest boss and I've been the trillest, — качая свободной рукой, прокричал Вадим. — I'm a bigger problem when I click with Skrillex! — Murder on my mind, it's time to pray to God, — подключился Слава, скидывая с себя шарф и распахивая края верхней одежды. — My revolver's not religious, the revolution's born! — You wanna know my name then go and tell the sarge, — стремительно набивая скорость на спидометре, продолжал начитывать Вадим. — You wanna know my gang: Suicide Squad! — Pistol on my waist, I might make a mistake. Deadshot, head shot, oh my God, am I crazy? — поймав волну, выкрикивал Слава. — Drugs every corner, this is Gotham City! — Чёрт, чувак, ты смотрел этот фильм? — стукнув ладонью по рулю, Вадим рвано качнулся в темп биту. — Это полный отвал всего, у меня фиолетовая Ламба, я выкрашу волосы в зелёный, найду себе пизданутую бабу с битой и буду ленинградским Джокером. — Смотрел, — кивнул Слава и бросил взгляд на Вадима, прикусив ноготь клыком в широкой улыбке под рассказ о его величественных планах. — Хороший фильм. Я был бы тем киллером. Привыкнуть к такой роскоши было несложно. Начинка салона итальянской красавицы настолько отличалась от стандартных привычных машин, что складывалось ощущение, будто сидишь в ракете, которая вот-вот взмоет в небо и покинет атмосферу. Соответствующее впечатление также производила скорость, которая перевалила под сотню вопреки всем стоящим ограничительным знакам. Заниженный спорткар летел по дороге, матёро обгоняя медлительных водителей, которых Вадим ласково назвал «послушными офисными рабами». На светофорах Жеглов тормозил крайне резко, чем пугал пешеходов, которые, завидев летящую на всех парах к переходу машину, наверняка успевали увидеть перед глазами нарезку с кадрами из всей своей жизни. Откровенно говоря, Слава тоже немного переживал, что рано или поздно он почувствует себя персонажем из ГТА, потому что Вадим-таки не управится с резкой сменой скоростей и бампером разбросает парочку пешеходов по дороге как мяч для боулинга разбрасывает кегли. Однако, до сих пор всё было хорошо, и он просто наслаждался «полётом», ощущая резкий эмоциональный подъём каждый раз, когда Вадим вжимал педаль газа в пол чуть сильнее. Дополнительной атмосферы придавали загруженные басами треки, которые играли так громко, что Слава ощущал схожую с землетрясением вибрацию по телу. Лофт-ремонт: чёрные стаканы-светильники, торчащие из тёмно-серого потолка, рыжие полы и столы, красные бархатные стулья, отчётистые рельефные стены из «поцарапанного» белого кирпича, бар отделан волнистым текстурным камнем — это «Meat_coin» — самый мясной ресторан Петербурга, находящийся по адресу улица Рубинштейна, 4. Слава часто проходил мимо, восхищаясь застеклённой витриной инсталляцией — аппетитно висящими мясистыми рёбрами. Проходил мимо, но не заглядывал внутрь. Ценник кусался: ресторан считался одним из самых дорогих на этой улице — одна лишь вазочка оливок с турецкими специями добавляла к чеку шестьсот пятьдесят рублей, а салат из томатов и красного лука вовсе был оценён хозяевами заведения в одну тысячу двести рублей. Слава заинтересованно листал меню, ломаясь на части от необходимости выбрать не больше нескольких блюд. Так случалось всегда, когда он заходил в подобные заведения: одно дело посетить небезызвестный суши-бар с уже довольно знакомым набором позиций в меню, и совсем другое дело — выбирать еду по меню, в котором практически каждое блюдо было незнакомо. — Вот у них фирменный бургер, — советовал Вадим, тыкая пальцем в лакированную табличку. — Там такая жирная котлета, ты бы знал… И бекон ещё! — Не, бургер я не хочу… Не хочу котлету, — пояснил Слава, поморщившись, и вновь замер взглядом на салатах. — Я бы лучше просто мяса поел. Или вот… Салат с козьим сыром. «Микс листьев салата, козий сыр, грецкие орехи, гранат…». Очень странно. Там на фотке ещё помидоры, а в составе их нет. Ты пробовал его? — Неа, — Вадим только головой помотал и залез до ужаса сосредоточенными глазами в барное меню. — Нахер салаты. Тут ещё кебаб неплохой… Из ягнёнка заебись. — Да не хочу я перекрученное в мясорубке мясо, — требовательно напомнил Слава, сделав мысленную пометку, что из Вадима так себе советчик. — Стейк Рибай возьму и овощи на гриле. — Я хочу говяжьи рёбра в тандыре, — между тем поделился Вадим. — Но это всё лирика. Есть вопрос государственной важности: что мы будем пить? — Я не уверен, что хочу пить, — как-то слабо ответил Слава, но с сомнением заглянул в барное меню. — Чёрт знает, ты пива хотел? Можно бокальчик выпить. — «Бокальчик»? — спросил Вадим с таким удивлением, будто Слава только что отказался от бесплатного миллиона долларов. — Не, брат. Бухать так бухать. Как говорится… Чтобы не пить, не надо собираться. А раз собрались, то надо выпить. — Я и так два последних дня только и делал, что пил, — неуверенно возразил Третьяков, искренне пытаясь сделать выбор с пользой для своего организма. — И оба раза я за это хорошо поплатился: позавчера мне подмешали кислоту в коктейль, а вчера я выпил столько, что отравился и всё утро не мог прийти в себя. — Ну, знаешь… Ещё есть хорошая цитата… — загрузив мозг попыткой вспомнить нужную формулировку, Вадим постучал пальцами по столу. — А!.. «Трудности делают путь ценнее». Так что я сейчас беру нам по сотке коньяка, и ты пьёшь, не выёбываясь. А потом мы едем в клуб и тусим так, будто нас завтра похоронят. Ты ж Рестинпис, мать его, звезда неебаться-сраться, надо поддерживать имидж. — Ладно, уговорил. — с лёгкой улыбкой выдал Слава, и Вадим, довольный своим даром к дипломатии, подозвал официанта. К тому времени, как блюда подали, они уже успели немного выпить, но обновлять алкоголь необходимости пока что не было. Вадим рассказывал что-то о подобном ресторане в Ницце, и Слава его внимательно слушал, разбавляя монолог тонкими комментариями. — …Я ещё в Бриджпорте жил, это в Коннектикуте, и вот там… Сука, забыл, что хотел сказать, — Вадим неспокойно заёрзал на стуле и уронил ещё парочку матов в своём задумчивом состоянии, по итогу так и не вспомнив, что он хотел рассказать. — Ладно, не суть… — Что ты там делал? — поинтересовался Слава, манерно разрезая стейк при помощи вилки и ножика. — Родился, — глухо гоготнул Вадим. — И учился. Ну… Типа учился. И вроде как сейчас учусь. — Что-то тебя в Коннектикуте не видно, — заметил Третьяков с лёгкой усмешкой. — Или ты так, прогуляться через океан решил? — Да я шатал в рот этот Йельский, — неприязненно дёрнув губой, признался Вадим, и увидев на лице Славы серьёзную степень удивления при упоминании ведущего мирового университета, поспешил объяснить. — Да вот у меня такое ж лицо и было, когда биг босс сказал, что я туда поступать буду. Мне вот эти Штаты не упали, не, ну отдохнуть нормик, но… Как бы это сказать… Ёпта… Менталитет не тот, чтоб я там жил, во. — Понимаю, в США люди другие, — согласно закивал Слава. — Для меня это не проблема, я со всеми легко общий язык нахожу, но когда слышу, что кто-то не может жить в том или ином месте из-за различий менталитета, отлично понимаю, что имеется в виду. И… Биг босс — это кто, блять? Тот, бородатый? — Да не, — хохотнул Вадим, махнув рукой. — Это батька мой, мы с сестрой его так называем с тех пор, как ему подарили эту сраную кружку. Ну, знаешь, делают футболки всякие и кружки… С надписями разными. Вот. Они просидели в ресторане приличное количество времени, однако, для поездки в клуб по-прежнему было рановато — хотелось прийти к тому времени, когда народу будет побольше, — поэтому Вадим заронил идею часик покататься по городу и предварительно заверил Славу в том, что выпивший он водит машину даже лучше. Славе же совершенно не было принципиально, выпил ли Вадим перед тем, как садиться за руль. После часа кругов по центральным улицам Петербурга они сменили курс на Рыбацкое, где на этот раз загнездился Хмурый, который им очень сильно понадобился. На обратном пути заскочили к Славе, и он наконец-то опустошил свою квартиру от кокаиновых закладок. В общей сложности у них было три с небольшим грамма на предстоящую ночь, которую Третьяков предложил провести в Парадайз. Они оставили машину, нырнули в арку и зашагали к нужному зданию. Громкая музыка здесь летела из прикрытых дверей всех заведений. Заветная вывеска и тонированные окна показались совсем скоро, вот только длинная очередь на входе совершенно не порадовала. Слава устало цокнул языком и замер в конце очереди. Приглядевшись к лицу охранника, он вдруг передумал ждать, схватил Вадима за руку и под аккомпанементы недовольных голосов прошёл вперёд очереди. — Олег, привет, — не обращая внимания на недовольную пару, которая стояла прямо возле входа и за полтора метра развеивала по воздуху душок дорогих, но чересчур обильно нанесённых духов, Слава очаровательно улыбнулся двухметровому подкаченному охраннику в статном синем пальто. — Сори, что без очереди. Мы к Содде. — Идите, — невозмутимо ответил Олег, толкнув стеклянную дверь рукой. — Нормально ты подвалил, — занырнув в помещение, Вадим прицелился губами к чужому уху, чтобы сквозь громкую музыку Слава его расслышал. — Чё за Содда? Это что? — Это владелец заведения, — пояснил Слава, аналогично обернувшись к его слуху. — Знакомый мой. Не так, чтобы очень тесно общаемся, но могу себе позволить воспользоваться этим, чтобы не стоять сорок часов на входе в мороз. Вадим понимающе кивнул. Доброжелательная хостес в коротком приталенном платье-пиджаке и в туфельках на толстом каблуке, сияя перламутровыми серёжками в цвет ободка на светлой голове, встретила их с улыбкой и проводила за столик. Вадим сразу пожелал видеть кальянного мастера, а Слава незамысловато пробежался глазами по меню в ожидании официанта, который подошёл быстрее, чем о нём успели подумать. Потягивая утопающий в красках сиропов коктейль на джине, Вадим прицельно острым взглядом рассматривал танцпол и мысленно помечал, кто из обладательниц аппетитных форм и грациозных движений хотя бы на первый взгляд свободен. Слава же мило болтал с бородатым кальянным мастером, хотя кальян в первую очередь хотел Жеглов. — Глянь какие, — пихнув Славу локтем в бок, Вадим кивнул на двух красавиц, что танцевали на подсвеченном полу вдали от диджейской стойки. — Щас подбухнём и пойдём знакомиться. — Кстати, именно здесь я познакомился с девчонкой, с которой сейчас встречаюсь. — неожиданно вспомнил Слава и решил между тем в очередной раз невзначай упомянуть, что он не находится в активном поиске каких бы то ни было связей. — Вот бы и мне, — вдруг наивно зарядил Вадим, дёрнувшись на диване, чтобы подхватить со стола свой стакан. — Ты скажи… Только нормально. Слава внимательно уставился на Вадима, который немного потерялся в своих мыслях. Его взгляд также был обращён на наполненные чувствами и градусами танцы девушек, а мысли уже были далеко от них. — Мы когда с тобой познакомились, — начал он совсем издали, решив подобраться к интересующей теме плавно и ненавязчиво. — В вашей с Нестеровым компании тусила девчонка одна… Такая блондинка с карешкой и классными сиськами. — Яна? — неотчётливо припомнил Слава, чуть поморщившись. — Ага, — закивал Вадим чуть отчуждённо и всё же посмотрел на своего собеседника. — Ну короче… Не она твоя девушка случайно? Или она? Ай, ты же с другой тёлочкой там сосался… С тёмной такой. — Да, с другой. С ней я и встречаюсь, — разъяснил Слава, проницательно уставившись на Вадима и в целом даже догадавшись, к чему весь этот разговор. — У Яны нет парня, если тебя это интересует. — Ой, сори, я пьяный был и обдолбанный, как-то упустил, но буду знать, — небрежно высказался Вадим касательно того, что он сперва забыл, с какой из двух девушек, сидевших в той компании, Слава целовался. — Да. Это меня интересует. Она короче это… Янка… Понравилась мне, что пиздец. Ток походу я ей не очень понравился… — Я не удивлён. — честно сказал Слава. — Что это вдруг? — моментально оскорбился Вадим. — Не могу представить, чтобы ты был достаточно обходителен. — также открыто разъяснил Третьяков. — Что это ещё значит? — продолжил спрашивать Вадим, источая открытое недовольство после таких заявлений. — Ты типа щас сказал, что я не умею кадрить девчонок или мне только показалось, что ты ахуел? — «Кадрить», — со смешком прицепился Слава. — Девушки любят, когда за ними ухаживают, а не кадрят их. — Какая разница? Кроме терминологии, — остро нахмурился Вадим. — Это же одно и то же. — Разница в твоём отношении, — пожав плечами, растолковал Третьяков. — Можешь думать что угодно, но говорить надо только то, что они хотят услышать. Нет, давай, представь, что я девушка и попробуй «закадрить» меня. — Да запросто! — азартно воскликнул Вадим, желая продемонстрировать, что его тактика, вне всяких сомнений, блестящая. — Ну давай. Обещаю не быть слишком предвзятым. — ответственно зарёкся парень. Затем Слава взглянул на него с вызовом, манерно скрестил до того широко раскинутые на диване ноги, выпрямил спинку и закинул ладонь на колено, пальцами другой руки изобразив жест убирания длинных волос за ухо. Вадим глухо крякнул со смеху и выгнул грудь дугой, нарисовав из себя мужественного альфа-самца, но после расслабился, вспомнив, что он никого не играет и должен вести себя естественно. — Привет, а твои родители случайно не… — Не рожали меня для таких идиотов как ты. — Да ты чё, препод? С порога валишь! Я даже сказать ничё не успел! — Потому что такое начало — это сразу нет, — спокойно объяснил Слава. — Никаких садоводов, никаких пекарей, пожарных или что там ещё говорят люди, которые одним только своим видом отпугивают секс. Вдруг у неё вообще нет родителей? Нормально знакомься, не изобретай велосипед. — Да бля… — тяжко вздохнул Вадим, зачесав назад длинную светлую чёлку. — Ну периодически прокатывает! — А я не такая как все! — игриво подавшись корпусом вперёд и элегантно изогнувшись, улыбнулся Слава. — Меня твоими дешёвыми фокусами не возьмёшь, я себя уважаю, и я не блядь, а честная давалка! — Ладно, по такому случаю можно и заново, — снисходительно вздохнул Вадим. — Привет, красотка, знакомишься? — Нет. — исчерпывающе ответил Слава. — Да ты… Что в этот раз не так? — недоумённо спросил Вадим. — Как-то очень… Сально, — капризно выдал Третьяков. — Будто следующее, что ты сделаешь — схватишь меня за зад. — Сально?.. — выпав в осадок от подобного замечания, Вадим широко распахнул глаза и терпеливо втянул носом воздух. — Ты самая сложная баба в мире. Оригинальные фишки не катят, обычный трафарет тебе тоже не нравится. И вообще, с чего это ты взял, что так невозможно склеить девчонку? У меня только так и работает! Какая, к тому же, разница, что я говорю, если у меня есть деньги? — Склеить пьяную девчонку, чтобы она отсосала тебе в туалете клуба? — уточнил Слава, вопросительно изогнув бровь. — Можно и так, особенно если ты подваливаешь сразу с бутылью какого-нибудь блестящего от дороговизны пойла. Но ты тут только сказал, что у тебя проблемы с тихой робкой девушкой? — Ты обещал не быть предвзятым! — напомнил Вадим. — Так я и не предвзятый. — свободно заявил Слава. — Ты сам как к бабам подходишь, умник? «Доброго полудня, Ваше Благородие, не изволите ли Вы отобедать со мной завтрашним чудесным днём»? — закривлялся Вадим, пренебрежительно размахивая руками. — Привет, — закинув руку на спинку дивана, начал Слава, дабы продемонстрировать истинное мастерство. — Ты мне понравилась, давай познакомимся? — А вот хуюшки! — всплеснув руками, отказал Вадим. — Ты меня послал, и я тебя пошлю. Нет, я не понимаю. Чем это, то, что ты показал, отличается от того, что говорил я? Буквально одна и та же фраза, но разными словами! — Да потому что формулировка имеет значение! — старательно убеждал Слава. — Формулировка, твоё лицо, голос и движения в этот момент. Твоё «привет, красавица» звучало так, будто у тебя хуй чешется. Подойди спокойно, ничего из себя не изображай, пусть Яна видит, что ты — обычный человек, с которым можно пообщаться, а не заклинившая секс-машина. — Я не понимаю… — обречённо помотав головой, Вадим закинул локоть на колено и зарылся пальцами в волосы. — Я ж пытаюсь понравиться! — Понравься таким, какой ты есть, — элементарно произнёс Третьяков. — Я сам уже запутался. Неужели ты вообще не ощущаешь разницы в отношении к той, с которой хочешь расслабиться в клубе и той, с которой желаешь быть вместе? Я в любом случае просто стараюсь быть вежливым, тактичным и внимательным. Я заметил… Девчонкам дико нравится, когда ты умеешь подмечать детали: когда ты говоришь, что у неё красивые серёжки, стрелки или… Бля, Вадим, сколько тебе лет? — Недавно двадцать два стукнуло. — мрачно буркнул Вадим, глотая алкоголь из своего стакана. — У тебя были отношения? — затем спросил Слава. — Ну, были, конечно, — само собой разумеется, ответил Вадим. — Только я хз… Оно само как-то выходило обычно. Я встречался со своей одноклассницей, потом с подругой… — Полагаю, — голос Славы заиграл нотками удовлетворения собственной простоты. — В этом и было дело. Ты встречался с девушками, которые давно тебя знали. И не ты не подлетал к ним с избитыми подкатами или похабными фразочками, так ведь? — Допустим, — спокойно сказал Вадим и тут же дёргано взметнулся. — Да-к с ней-то мне чё делать? — Сейчас будет сложная формулировка, — с тонкой тенью сарказма заговорил Слава. — Веди себя так, будто просто хочешь с ней подружиться, но при этом покажи, что она интересует тебя в романтическом плане. Дай ей понять, что относишься к ней по-особенному, но не рисуйся дохуя важным. — Ой, ладно, Славон. Загрузил ты меня, — утомлённо произнёс Вадим, подняв свой стакан. — Давай-ка мы лучше накатим и ну его к чёрту… У нас ещё дел непочатый край: напиться, нанюхаться, устроить пьяный дебош, уехать тусить с ГБР… Слава лишь пусто пожал плечами, и приняв непринуждённую позу, взялся за свой бокал. Как раз к этому времени на их стол опустилась кальянная колба, источающая изнутри холодный голубой свет. Трубка была золотистая, как и мундштук, а сама форма колбы, на которую водрузили фруктовую чашу, была шестигранной. Содда определённо знал, как сделать своё заведение запоминающимся: в этом клубе волшебно было всё от ледяного интерьера до таких, на первый взгляд, незначительных мелочей как посуда. Даже в последний день холодной декабрьской недели нашлось достаточно желающих посетить это заведение, что было нисколько неудивительно. Чем ближе была полночь, тем больше народу собиралось в клубе. Бармены ловко жонглировали бутылками, показывая невероятное мастерство, которое порой заставляло подпитых мужчин отвлекаться от танцующей на барной стойке девушки в блестящем нижнем белье. В то же время ди-джей заряжал мощные сеты, подтягивая в танцевальную зону больше людей, которые в холодном дыму превращались в живые теневые силуэты. Светомузыка раскидывалась лучами разноцветного света словно лассо. И дым-машина вместе с прожекторами создавали такую картинку, что Славе показалось, будто он под кайфом, ещё до того, как в его ноздри залез кокаин. В этой зимней сказке, поистине в раю, он далеко не сразу заметил пробирающегося сквозь толпу паренька с подносом. Только когда толпа разжевала и выплюнула его к столу Вадима и Славы, последний распознал в парнишке, одетом в фирменную футболку заведения, Артёма Мисти. — Привет. Повторить вам коктейли? Или другие будете? — не слишком формально поздоровался Артём, упёршись ладонями в стол. — Пацан, тебе сколько лет вообще? — натянув глаза на лоб от удивления, спросил Вадим. Слава сразу ненавязчиво пихнул его локтем под бок. — Привет, Мисти. Подрабатываешь? — приветливо улыбнулся он. — Ага… — небрежно бросил Артём, поправив чёлку и едва не выронив из подмышки пустой поднос. — Не подрабатывает, а отрабатывает, — из-за его спины вылез Никита, рука которого сразу шлёпнулась на тонкое мальчишеское плечо. — Здорова, Слава. Приятно тебя здесь видеть. — Отрабатывает? — недоумённо переспросил Третьяков и отстал от своего стакана, когда трубочка начала бурлить по заваленному подтаявшим льдом дну. — Да, отрабатывает плохое поведение. — без утайки разболтал Никита, чем заставил лицо Артёма омрачиться. — Не так, как хотелось бы, — невзначай дополнил Мисти. — Но отрабатываю, да. Так и что вы будете? Попытка принять заказ, во многом благодаря Никите, превратилась в затянувшийся диалог. Вадим был представлен всем присутствующим, после чего его будто ветром сдуло на танцпол: заиграла музыка для медленного танца, и Жеглов решил использовать это, чтобы обзавестись полезными знакомствами. Конечно же, трёх девчонок, с которыми ему удалось заобщаться, он позднее притащил к ним за стол. Слава из вежливости познакомился с каждой, выслушал восхищения своими песнями, ответил на вопросы о том, как скоро будет новый альбом, клип, концерт или что-нибудь подобное и добросовестно оставил развлекательную программу на Вадима, исчезнув в дверях туалета с пьяным намерением нанюхаться.