Яркие краски

«Безумная выдалась ночка. Я совсем не спал и с трудом успел забежать домой. Даже в дневник что-то записать времени не было. Должен признать, без допинга не спать сутками тяжеловато. Но на дне рождения Бажена нюхать кокаин было бы некрасиво, хотя мне постоянно хочется. Начинаю чувствовать, что опять подсаживаюсь плотно. Кажется, словно без кокса всё не то и ощущения гораздо тухлее, слишком неприятно тянет внутри при мыслях о порошке. Я просто не могу обмануться и сказать, что всё прошло бесследно. Никто до сих пор не знает о моей поездке в Сиэтл. И мне бы самому хотелось о ней не знать.»

В коттедже было достаточно спальных мест, чтобы хотя бы двенадцать человек смогли как следует отоспаться. Многие покинули мероприятие после полуночи на личном автомобиле или бессовестно дорогом такси, поскольку окружение Бажена было полно состоятельными людьми, не привыкшими лишать себя сна ради развлечений. Уже к часу ночи больше половины гостей разъехались, осталась только беспечная богема и энергичная молодёжь. Сам Бажен, наверняка, был бы не прочь уехать домой примерно во втором часу, но не мог отказать друзьям в радости продолжить вечеринку. Разговор об этом даже не стоял, он сразу заявил, что будет веселиться до победного, хотя уже к трём часам сопел как сытый свежезапеленованный младенец — даже Ника поднялась в их спальню значительно позже. Притом было видно, как старательно Бажен одолевал свой сон, чтобы провести побольше времени на своём уходящем дне рождения, но сонливость оказалась сильнее его упорства. Пожалуй, только Слава мог позволить себе праздновать свой день рождения всю неделю с половиной населения земли. Бажен же к завтрашнему дню должен был быть готов делать дела. В доме становилось всё тише. Музыка гремела на полную только тогда, когда включали песни, посвящённые дню рождения. В остальное время она имела фоновую функцию и не давила на уши, но как только Бажен отправился спать, звук убавили ещё сильнее. Ефим с Лерой миловались на кухне, сидели в обнимку и обсуждали нечто бесконечно-вечное, изредка неохотно подбирая попутчиков, которые зачем-нибудь захаживали в кухню и неволей присоединялись к философским беседам. Яша битый час старательно окучивал молоденькую видеоблогершу, которая просто была слишком пьяна, чтобы встать и уйти — в какой-то момент ей сильно поплохело, и Яша добросовестно проводил её в туалет безо всякого дурного помысла, просто ради того, чтобы помочь бедняжке не запачкать длинные волосы. Настя хотела бы остаться подольше, но плотный рабочий график и утренний самолёт заставили её уехать в одной машине с Федей, который заявил о своём желании поехать домой едва только часы пробили полночь. Что касается Славы, он подавляющую часть времени провёл с Адамом, и вместе они потратили очень много слов на разговоры с богатыми умом людьми, большинство из которых вряд ли увидят когда-нибудь ещё — только если не через год, на двадцать шестой день рождения Бажена. Под утро обстановка стала очень разряженной и расслабленной. Кончилась беготня, гам и беспрерывный смех, опустели просторные комнаты. Слава чувствовал странную смесь опустошения и спокойствия. На него накинулась лень, и он просто развалился на диване, принимая скудное участие в общих разговорах. Рядом с ним сидела Есения, которая ненавязчиво старалась лишний раз спросить у него что-то. Слава отнёсся к этому несколько предвзято, но в конечном счёте сделал вывод, что беседовать с ней довольно приятно. Хотя сам он, конечно, был бы рад побольше пообщаться с Соней, которая оказалась неуловимой как северное сияние. Бажен позвал на день рождения её сестру, а она пришла за компанию, и как понял Слава, её сестра, Ксюша, чувствовала себя очень дурно, поэтому их обеих было не видно — одну страшно тошнило и кружило, а вторая трепетно ухаживала за ней. Так или иначе, даже спальню Славе пришлось делить с Есенией. Распределение для тех, кто не успел застолбить себе койка-места, было практически случайным, и Славе повезло позабыть о том, что в его организм встроена принудительная функция сна. Именно поэтому выспаться он и не смог. Как назло, кровать была всего одна. Хоть и двуспальная, но явно не для того, чтобы двое незнакомых людей противоположного пола ложились в неё вместе — поэтому несколько часов Слава просидел в кресле напротив, залипая в телефон, пока Есения сладко сопела, зарывшись в одеяло. К девяти утра проснулся Бажен. Адам и Ефим, как и Слава, не ложились — только Лера и Яша, главные кутёжники, к рассвету отрубились в самых неожиданных местах. Лера на диване полусидя, где и остался бы, если бы Ефим не транспортировал его спящее тело в постель, а Яша под столом, укрывшись ковриком. Завтракали остатками вчерашних вкусностей и свежесваренным кофе, который Бажену подарил кто-то из гостей. Славе кофе не понравился, поскольку его пришлось пить без молока. Он хоть и был заядлым любителем кофе, но не ценителем точно — его вполне устраивал обычный растворимый Нескафе, разбавленный трёхпроцентными сливками. Ещё через пару часов все стали собираться уезжать. Слава уехал в город также, как и приехал — в машине Леры, который, с утра пораньше, да ещё и с похмелья, направил колёса иномарки прямиком в спортзал.

«Мы с Лерой сходили на тренировку и выпили по смузи. Чувствую себя чуть бодрее после занятий и контрастного душа. Но всё равно думаю о своей мягкой кроватке.»

FB

Начало апреля выдалось на удивление тёплым. С наступлением весны снега растаяли под ярким солнцем и утекли прочь, позволяя теплу захватить власть в этом холодном смурном городе. В воздухе летало нежное весеннее волшебство, окутывающее лёгкие куртки петербуржцев. Прогноз погоды обещал почти летний градус температуры, ласковый ветер и длинные солнечные лучи. Когда Слава, несколько месяцев тому назад, заваленный письмами от менеджеров концертных площадок, планировал тур, он был уверен, что нет хуже наказания его безалаберности, чем концерты в мартовских числах. Уже наученный горьким опытом, он прекрасно знал, как бесчувственна весна в северной столице. Разумеется, осенью Слава, традиционно, предавался хандре и ходил с глазами, затянутыми сумрачной дымкой меланхолии. Употреблял больше обычного, желая раскрасить серые пейзажи города, а потом не вылезал из постели по несколько дней, игнорируя все звонки и сообщения. Именно в это время его друзья и коллеги планировали весенние туры, разбирая выходные апреля и мая как горячие пирожки. Славе несколько раз было сказано, что ему стоит озаботиться этим и забронировать площадки на удобные даты, пока есть такая возможность. Сам Слава пожимал плечами, пропуская все дельные советы мимо ушей, в которых стояли только песни группы «Нервы» и треск дроблёных кристаллов. Но когда он соизволил дойти до своих рабочих обязанностей, самое лучшее, что ему досталось — последняя неделя марта. Незадолго до начала тура он уже предвкушал попеременные заморозки и мерзкую слякоть, которая точно собьёт настрой и ему, и его преданным фанатам, что будут добираться до клуба в огромных пуховиках, а после концерта, спьяну, станут упорно разыскивать их в забитой до отказа раздевалке. Но, вопреки опасениям, погода вышла просто отменной и благоволила проведению шумных тусовок, опьяняющих одной своей громкостью. Плохая погода сказывалась на продажах билетов, и касса, изначально, не то что бы была совсем плохой, но явно разочаровывала Славу и его гордость, оставляя их обоих в пасмурном настроении. Меньше проданных билетов равно меньше прибыли и меньше громких ртов в зале, а соответственно — меньше желания проводить концерт и меньше ощущения собственной востребованности. Некоторым было проще дождаться его следующего концерта, чем сохранить нужный настрой для похода в зимнюю стужу. Тем не менее, когда за неделю до концерта неожиданно потеплело, продажи выросли в несколько раз, и организаторы вынуждены были объявить солд-аут, боясь, что большее количество людей попросту не вместится в их клуб. Как правило, осенние, весенние или, тем более, зимние туры были небольшими и охватывали собой только самые крупные города. Во-первых, как уже было разъяснено ранее, людям в плохую погоду было свойственно неосознанно умалять своё желание лишний раз покидать тёплый уютный дом ради тусовки. И если в городах-миллионниках можно было сыскать достаточное количество отпетых тусовщиков, которые за своим любимым исполнителем шли и в огонь, и в воду, то в городах поменьше открывать продажи билетов было достаточно грустно. Кассы набирались и даже сулили какую-то прибыль, но Третьяков этой прибылью был недоволен; он считал выходящие оттуда суммы недостаточными, чтобы тратить свои силы на перелёты и выступления. Во-вторых, сам Слава тоже не горел желанием упорно турить в метели и ливни — помимо неудовлетворительных касс ситуацию усугубляло плохое настроение, обусловленное заморозками и излишками осадков. У Славы уже была своя рабочая привычка: концерты в Питере он проводил в среднем два-три раза в год, туры — один-два раза в год, летом — обязательно, а следующий, если повезёт, в начале осени или в середине весны. Удивительно, но его поклонникам, особенно петербуржским, никогда не надоедало покупать билеты на его выступления, и они стабильно посещали их несколько раз в год. Впрочем, сам Слава также считал каждое своё выступление крайне трепетным и волнительным. Ничто не могло зарядить его сильнее, чем бьющие воздух басы и восхищённые выкрики покорной толпы, знающей его тексты назубок. Каждый раз он старался разнообразить свой репертуар — исполнять разные песни, от самых новых и популярных до самых старых и забытых. Приглашал друзей, с которыми записывал совместные треки, чтобы ещё сильнее взволновать гостей мероприятия. Крайний тур захватил собой всего четыре города: Киев, Минск, Москву и Петербург. Вчерашней ночью его фанаты разнесли «Виновницу» в щепки, и Слава был очень доволен мыслью о том, что ему, похоже, скоро понадобится клуб побольше. Успешное выступление завершилось бурным празднованием в отеле, да таким, что наутро Славе было немного стыдно вспоминать, как он раскрошил четыре с лишним грамма кокаина в компании трёх полуголых фанаток.

«Изначально их было шестеро. Но со мной были Яша и Антон, которые разошлись по своим номерам. Не то что бы мы разделились поровну, но из десяти граммов кокса пять были моими, так что я считаю, что всё честно. На самом деле, когда я трезвею, мне всегда становится не по себе от того, что я творил обдолбанный. Память после наркотиков никогда не стирается, и самое главное, приходы ощущаются более стабильными, чем алкогольное опьянение — будто я всё ещё в адеквате. Но нет. Не думаю, что трезвый я бы вытащил из толпы трёх незнакомых девчонок, которых увёз в отель и отъебал по очереди. Мне правда некомфортно. Смотрю на себя в зеркало и думаю: какая же ты шлюха, Третьяков. Издержки профессии. Назвался рок-звездой, так нюхай и трахайся, пока не отвалится.»

Уже с утра, поспавши полчаса, Слава смыл с лица жутковатый грим с костяной улыбкой и углубляющими глаза сумрачными тенями. Белое лицо и белые линзы, безупречная укладка с оттенком лёгкой небрежности, дерзкая кофта-сетка со стразами — на своём выступлении он выглядел как причина инфаркта чьей-то бабушки. Кто бы мог подумать, что к полудню Слава будет одет в выглаженный классический пиджак, галстук и белоснежную рубашку, а от смелого макияжа на его лице останется одно лишь воспоминание, как и от безумной причёски, сменившейся невинными кудрями, подаренными ему природой. Дело было в том, что они с Баженом намеревались посетить выставку французских художников в картинной галерее. На этом мероприятии стоило выглядеть соответствующе. Явись он в том, что было к месту для его концерта, на входе его бы развернули лицом к улице и отправили умываться, прямо так, как и произошло в средней школе, когда Слава переборщил с попытками в самовыражение и потому пропустил проверочную работу по биологии. Проходя по выставке в компании Бажена, Слава не мог не восхищаться красотой картин. Они были окружены красочными изречениями чужих вдохновений, и Слава всё думал о том, каким волшебством наделены некоторые люди. Все свои заслуги Слава был склонен принижать; когда кто-то был не очень хорош в пении, которым он овладел по распоряжению природы, или в красноречии, которое ему привилось с ранних лет вместе с первыми проглоченными книгами и первыми написанными стихами, Слава не мог взять этого в толк. Он не считал усилий, приложенных к изученным навыкам и неосознанно обесценивал опыт, на получение которого у него уходило какое-то время. А вот рисовать он практически не умел. И если он всё же мог выдать что-то более сложное, чем «палка-палка-огуречик», то от написания картин он был также далёк, как луна от пешеходов. Искусство передавать картинку из головы на холст ничуть не хуже, чем это делает вспышка фотокамеры, было для Славы мистической загадкой, а люди, способные это делать — чародеями. Но среди шедевров живописи внимание Славы привлекла симпатичная девушка, материализовавшаяся возле Бажена именно в тот момент, когда Слава отстал от созерцания картин из-за потребности посетить туалет. Издали Слава увидел, как Бажен беседует с этим прекрасным существом, и неосознанно склонил голову от любопытства и предвкушения, заполнивших его грудную клетку. — О, Слава! — Бажен смущенно хихикнул и невинно потёр нос. — Мы с тобой так заболтались, я совсем забыл тебя предупредить, что моя давняя подруга составит нам компанию. Её зовут Лена. Вот она, а это… Лена, это вот Слава. Ой, ты же не против? — последнее он проговорил почти шёпотом, склонившись к Славе, который оказался настолько поражён её очаровательным присутствием, что не сразу собрался с духом. — Конечно нет. Я всегда только за, чтобы красивая девушка составила мне и моему другу компанию. — улыбнулся Слава смело, так, словно всего секунд десять назад не провалился в бездну влюблённости от пронзительного взгляда карих глаз своей новой знакомой. Лена скромно улыбнулась, кивнув ему в знак приветствия, и сразу предупредила, что не очень хорошо общается на русском, поскольку её богатый словарный запас ограничен отсутствием практики языка и стеснением относительно выразительного акцента. Всего лишь улыбнулась и неказисто связала пару слов, а Слава в этот момент понял, что внутри что-то заискрилось от её красоты. Его безбашенный строптивый темперамент жутко привлекали девушки, которые носили на бёдрах кофейные строгие юбки, а на лице — чинное выражение, полное гордой уверенности, интеллекта и спокойствия. Хотя ему были ближе громкие и дерзкие девушки, одетые в короткие платья, в таких, как Лена, он способен был втрескаться моментально, поскольку заведомо знал, что в её прекрасной груди плещется глубокое море живой, структурированной личности. Любит или не любит? Это ни в коем случае не значило, что Слава по умолчанию считал более раскрепощённых и энергичных девушек глупыми. Скорее, они были для него чем-то более обыденным, поскольку они составляли подавляющую часть его круга общения, — что само собой говорило о наличии комфортной для него среды, — а это был новый опыт, нечто свежее и неизведанное. Казалось, у них должно быть критически мало общих точек соприкосновения. Но их разговор протекал столь непринуждённо, будто они знают друг друга уже очень давно. Слава даже не заметил, как оказался заинтригован её волшебной харизмой, а Лена не заметила, как оставила позади стеснение, связанное с акцентом — настолько интересно им было вести диалог. Первой темой для обсуждения, разумеется, была выставка и мысли, связанные с полученными впечатлениями. Когда выставка закончилась, Бажен охнул при виде времени, и заявив, что сильно опаздывает на важную встречу, растворился в толпе горожан. Этот момент Слава использовал, чтобы задержаться в очаровательной компании Лены — он сказал, что она ему понравилась, и пригласил её посетить кофейню, чтобы взять кофе с пирожными и прогуляться под солнечными лучами, пока солнце не вздумало покинуть небосвод. Любит. Тут же он припомнил, что прошлой ночью она приехала из Штатов, и завязал разговор на этой теме, поскольку был в ней хорошо эрудирован после полугода, проведённого в Америке. Лена приятно удивилась, узнав, что её новый знакомый не только бывал в её родных краях, но и прожил там некоторое время. — А где именно ты был? — с интересом уточнила Лена, грея руки о большой стаканчик кофе. — Я приехал в Лос-Анджелес, выбрал его из-за… Того, что это классика? — задумчиво усмехнулся Слава, любуясь её ореховыми глазами. Привкус добавленного в кофе сиропа со вкусом фундука отпечатался на губах сладким воспоминанием, которое в будущем будет всякий раз отсылать его к этому дню, если он решит выпить кофе с ореховым сиропом. — Знаешь, Калифорния, Голливуд… Широкая культура, свой особенный менталитет… Для меня это, своего рода, Петербург, только с хорошим климатом. — Да, есть в Лос-Анджелесе нечто подобное… Это город для творческих, открытых людей, — поддержала Лена, пылая влюблённой улыбкой. — А ещё где был? — А ты меня не дослушала, — сказал ей Слава кокетливо и кратко посмеялся, как и она в ответ, хотя смешного их диалоге не было ровно ничего. — Я там познакомился с одной дамой, с которой пробыл в отношениях несколько месяцев. Она была родом из Джорджии и сразу мне сказала, что в Калифорнию приехала ненадолго. Поэтому уже через полтора месяца мы с ней улетели в Атланту, а ещё через полтора месяца мы разошлись, и я решил, что пришло время отдать дань классике кинематографа и посетить Альбукерке. Пожалуй, это было наиболее необычное решение. Веяние мексиканской культуры и пустынная природа всё-таки довольно нетипично выглядят в моих глазах. — Там я не была. А в Джорджии приходилось быть. Бывать, — хихикнула Лена, поправив свою незначительную оговорку. — А как тебе… Не любит. Занятые разговорами, они прошли почти весь Невский проспект — а это расстояние в четыре с половиной километра. Свернув с пути, они разместились в сквере неподалёку от Эрмитажа, и к тому времени Лена, очень загруженная резкими эмоциональными всплесками, неожиданно посетившими её жизнь, поведала Славе о своём женихе, которого в одночасье оставила под покровом ночи. Слава был немного удивлён, узнав, что, фактически, Лена помолвлена и вроде как ещё вчера спала в одной постели с мужчиной, с которым собиралась идти под венец. Тем не менее, в этом разговоре Слава узнал, что сердце Лены свободно — возвращаться к жениху она не собиралась, за тем и уехала первым же рейсом, чтобы начать жизнь с чистого листа, оставив пережитки прошлого позади. Любит. Лене захотелось в уборную, и Слава по памяти проводил её до платного туалета, который был ближе всего. Удовольствие было не самым приятным, и по его скромному мнению уплаченных денег не стоило, но Лена, по сильной нужде, отказалась дойти до приличного заведения с чистым тёплым туалетом, с удовольствием скрывшись в сырой промозглой кабинке. Славе было очень смешно видеть эту серую коробку с тучной кассиршей посреди дворцовой площади, украшенной шикарными стенами Эрмитажа, Александрийской колонной и садом зимнего дворца. Однако, Лене было виднее, какой выбор она хочет сделать. Так или иначе, пока Лена справляла нужду, Слава ошивался неподалёку и поглядывал на цветочный ларёк, который потянул его к себе порывистым ветром. Уронив глаза на цветочные корзины, Слава подумал не только о том, что хотел бы неожиданно порадовать Лену цветами, но и том, что ему очень жаль эти цветы. Погода была тёплой, однако, растения следовало хранить в специальных условиях — эта косая палатка с грустной бабушкой среди цветочной усадьбы явно не была санкционированной. Решив одновременно финансово поддержать предприимчивую бабулю, пожалеть несчастные цветы и подарить Лене приятное воспоминание, он купил всю корзину с ромашками. — Спасибо большое, — обменяв пятитысячную купюру на охапку нежных ромашек, Слава благодарно улыбнулся и собрался было уходить, когда бабушка скрипучим голоском окликнула его. — Милок, здесь ровно тридцать штук! — сказала она ему с намёком на неуместное для романтического подарка количество цветов. — Ничего страшного, — бросил ей Слава, на ходу вытаскивая лишнюю ромашку из букета. — Что же мне с тобой делать… Его взгляд упал на закрытую дверь общественного туалета, и убедившись, что Лена всё ещё не вышла, он уложил букет на локоть, а свободными руками стал гадать на тридцатой ромашке — прямо как в детстве. — Любит… Не любит… Любит… — шептал Слава, отрывая лепестки в таком предвкушении, словно эта суеверная глупость имела настоящее значение. — Слава! Что ты… — занятый своим важным делом, он пропустил момент, когда Лена вышла, и теперь она с лёгкой улыбкой направлялась в его сторону. — Не любит… — зашептал Слава в разочаровании, когда оторвал последний лепесток, и, не удовлетворившись результатом гадания, раздражённо бросил голый стебелёк себе за спину, пока Лена не застала его за этим занятием — хотя она уже это сделала. — А это тебе. Не любит. По мере того, как прогулку стало пора сворачивать, Слава сводил Лену в кафе на лёгкий ужин и проводил до отеля, в котором она временно остановилась. Возле стеклянных автоматических дверей, когда настало время прощаться, Слава наклонился к ней и кратко поцеловал в щёку, чем Лена оказалась приятно ошарашена — как-то в её повседневности не было места вот таким поцелуям на прощание в день знакомства, и только в тот момент до неё дошло, что это было их первое свидание, несмотря на то, что Слава практически сразу признался ей в симпатии, чем обозначил свои намерения.

FBE

Слава не планировал спать в раздевалке танцевальной студии. Так вышло, что он приехал за полчаса до конца занятий другой группы, соответственно, за час до назначенного для Кристалайз времени. Они с Лиёном договорились, что проведут его перерыв в рамённой, находящейся неподалёку, и Славе нужно было лишь дождаться, когда истечёт время тренировки той группы. Однако, он этого не сделал. Он непреднамеренно уснул на диване, полусидя, с включенным на телефоне Тик-Током. В таком положении его застал Лиён, и когда Слава сонно огляделся, он даже не понял, что произошло — ведь всего пару мгновений назад он был в том самом дне, когда познакомился со своей возлюбленной. Любит. Он её всё ещё любит. — Ты когда-нибудь спишь нормально? — спросил его Лиён, протягивая свою многоразовую бутылку с водой. — Иногда бывает, — хмуро брякнул Слава, потирая заспанные глаза. — Вот сейчас, например. Заебись поспал. — Что снилось? — шутливо спросил Лиён. — Моя бывшая и наше знакомство. — ответил Слава недовольно и заткнул рот горлышком бутылки. Лиён вмиг смешался, догадавшись, что вопрос вышел неудачным. Откуда же он мог знать? Он сел возле Славы на диван, пока тот неохотно глотал воду, и бесшумно прочистил горло. — Ты хорошо себя чувствуешь? Знаешь, я увлекаюсь психологией снов на досуге… — начал Лиён смело, посчитав эту речь своей обязанностью. — Одна из интерпретаций снов — проявление нерешённых проблем. Так наш мозг посылает нам небольшие подсказки, которые могут… — Нерешённых проблем? — перебил Слава с нервной усмешкой, неприятно обеспокоенный после такой реалистичной картинки. — У нас с ней всё как раз решено. Я не рассказывал, но… — Слава несколько секунд поколебался и тяжко вздохнул, всучив Лиёну его бутылку. — Пока я был в Америке, я ездил к ней. И она сказала, что между нами всё кончено. — …Сочувствую, — Ли немного растерялся, озадачившись внезапным признанием в событии месячной давности, но довольно скоро вернулся в строй и продолжил. — Но я не совсем это имел в виду… То есть, когда нам снятся воспоминания, как бы это сказать… Для мозга это самый простой способ организовать мысли и напомнить о важном. Это означает не только привязанность и неосознанное стремление воссоздать картинку ушедших из жизни приятных событий, связанных с теми, кого мы не готовы отпустить. Так наше сознание справляется с болью. — Как? Возобновляя её, когда она забывается? — спросил Слава иронично. — Это ты думаешь, что она забывается. Слава, наша психика не так прозаична. Даже если тебе кажется, что забыть — самый лёгкий способ, когда ты «забываешь», твоё подсознание продолжает помнить, и тогда ты чувствуешь себя плохо, не понимая, в чём причина, — трепетно разъяснил Лиён. — Состояние сна иногда решает наши личные проблемы, с которыми мы сталкиваемся наяву. Мозг продолжает воспроизводить болезненные воспоминания, чтобы с каждым разом твоя боль от мыслей о них становилась всё меньше. Проблемы и страхи надо прорабатывать, сталкиваться с ними лицом к лицу до тех пор, пока они не потеряют своё истинное значение в твоих глазах. Побег никогда не был стратегией победителя. — Вот как… — фактически промолчал Слава, поскольку оказался повержен услышанным. Эти слова опрокинулись глубоко в его душу и задели нечто важное, словно до этого ему никогда не приходилось осознать высказанное Лиёном. — Да, — закивал Лиён активно, постукивая пальцами по коленям. — А когда нам снятся старые друзья и близкие люди, это может означать части твоей личности, которые ты отверг или подавил. Если тебе снится ссора — это признак недостатка доверия в жизни, а если объятия или другие милые моменты — нехватку старых отношений. Что тебе снилось? — Можно я не буду отвечать? — попросил Слава зажато, расправив плечи в попытке от этой зажатости избавиться. — Спасибо за твои слова, они были важны, но я обдумаю их сам в более удобной обстановке. — Конечно, — Лиён мягко улыбнулся, пружинисто поднимаясь с дивана. — Я рад помочь тебе. Необязательно это со мной обгладывать, главное, что ты сам наткнулся на правильные мысли. Слава согласно кивнул и тоже поднялся. В этот момент дверь распахнулась, и раздевалка стала заполняться людьми. Серёжа отпустил Лиёна на пять минут пораньше с расчётом на то, что к концу занятия ни его, ни Славы здесь не будет, но вышло немного иначе. Всё ещё немного сонный и придавленный неприятными мыслями-паразитами, Слава не очень обрадовался тому, что они не успели уйти прежде, чем столкнутся с прошлой группой. Однако, до открытия двери он о них даже и не думал.

«Это ты думаешь, что боль забывается. Наша психика не так прозаична. Даже если тебе кажется, что забыть — самый лёгкий способ, когда ты «забываешь», твоё подсознание продолжает помнить. И тогда ты чувствуешь себя плохо, не понимая, в чём причина. Состояние сна иногда решает наши личные проблемы, с которыми мы сталкиваемся наяву. Мозг продолжает воспроизводить болезненные воспоминания, чтобы с каждым разом твоя боль от мыслей о них становилась всё меньше. Проблемы и страхи надо прорабатывать. Сталкиваться с ними лицом к лицу до тех пор, пока они не потеряют своё истинное значение в твоих глазах. Побег никогда не был стратегией победителя.»

Пока Лиён переобувался, надевал куртку и заматывался в шарф, Слава поспешил записать его слова в дневник, и дома он намеревался переписать их ещё раз, но уже красной ручкой. Надо сказать, эта короткая, но проникновенная речь произвела на Славу такое впечатление, что даже через пару минут он смог записать её в точности до единой детали.

«Я не хочу любить. Не хочу скучать. Не хочу желать всё вернуть. Я хочу, мать его, двигаться дальше и жить без этих снов, в которых вспоминаю её глаза и улыбку.»

Кажется, Слава окончательно запутался в себе, своих чувствах и потребностях. Что же, ничего нового. Благо, была возможность отвлечься и снова убежать от проблемы, от которой бегать не рекомендовалось. Хотя рамённая, в которую они направлялись, находилась не очень далеко, они решили скинуться на такси — чтобы сэкономить время и не гулять по холоду. Это кафе Славе показал Лиён, который был настоящим знатоком всех заведений Питера, специализирующихся на корейской кухне. И раз уж сюда Лиён ходил регулярно, здесь действительно неплохо знали корейские техники приготовления, поскольку, пожалуй, попытки повторить национальную кухню какой-либо страны в другой культуре далеко не всегда оказывались удачными, даже если местные были уверены в обратном. — Как правильно — рáмэн или рамэ́н? — спросил Слава, накручивая лапшу на палочки. Он считал, что у него это выходит весьма неплохо. Ровно до тех пор, пока не увидел, как мастерски орудует палочками Лиён. — По японскому произношению правильно говорить «рамэ́н», — сообщил Лиён, прожевав тигровую креветку. — А по корейскому правильно будет «рамён». — То есть в Корее вы говорите «рамён», — задумчиво кивнул Слава, смачно чавкая лапшой. Это он тоже стал делать только после того, как Лиён объяснил ему правила поедания рамёна. — Понял. — Нет, это русифицированный вариант, который пришёл, если не ошибаюсь, из англоязычного сегмента. Возможно, немножечко душню, — начал рассуждать Лиён, размахивая палочками. — Но в корейском языке, как таковой, вообще нет буквы «р», поэтому там никогда не говорят «р-рамён». Там это блюдо называется скорее «лам-ян». К слову, в Корее «приглашаю на рамён» означает буквально то же самое, что в Штатах «приглашаю почиллить под Нетфликс». Если ты понимаешь, о чём я. Лиён загадочно улыбнулся, отправив в рот кусочек тофу, а Слава глупо хихикнул, получив лапшой из своего рта по носу. Прожив в Америке некоторое время, он прекрасно знал, что «Wanna Netflix and chill?» буквально означало приглашение на секс. — После этого, как именно я должен расценивать твоё приглашение на рамён? — усмехнулся Слава, чуть наклонив голову и задорно взглянув на Лиёна, который ни капельки не смутился. — Хотя я воспринимаю тебя как друга… Я уже говорил, что ты вполне себе симпатичный по моим меркам. Но я правда просто звал тебя поесть рамён. — хохотнул Лиён бесстыдно, улыбнувшись самым безобидным образом. — Жаль. — в ответ отшутился Слава, отзеркалив его ухмылочку. — А мне-то как жаль! На самом деле… — театральность, с которой говорил Лиён, вмиг испарилась. Он нарочито долго жевал лапшу, прежде чем продолжить. — Если честно, меня сдерживает только одно. — Что же? — спросил Слава заинтересованно. — Ну… — Ли немного смутился и пожевал губы, тяжко вздыхая. — Мне вроде как… Знаешь, сестрёнка твоя понравилась. — Так говоришь, будто это секрет. — хрипло посмеялся Слава, чем Лиёна озадачил. — Серьёзно? Это очень заметно? — озаботился он вмиг. — А она… Ну, знает? — Мы с ней это не обсуждали. Я просто заметил, что вы очень хорошо общаетесь. И что ты смотришь на неё немного не так, как на остальных своих подруг. — объяснил ему Слава, чувствуя себя совершенно непринуждённо, в отличие от собеседника, который моментально лишился аппетита и даже отложил в сторону палочки. — Я не виноват, что в вашей семье все такие красивые! Но будет странно переспать с тобой, а потом… — тут Лиён запнулся, поймав на себе внимательный взгляд Славы, который думал только о том, скажет ли парень то, что хотел. Но Лиён не сказал; посчитал неуместным. — А потом с ней? — за него закончил Слава. — Я не… Не это имел в виду, — Лиён нахмурился, чувствуя себя виртуознейшим дурачком. — Будет странно переспать с тобой, а потом начать встречаться с твоей сестрой. — Я ведь её брат, а не отец. К тому же ещё и двоюродный. Чего ты так оправдываешься, словно я свято уверен, что она со своими бывшими парнями круглые сутки за ручку держалась? — спросил Слава расслабленно, продолжая есть с большим аппетитом. — Ну, всё-таки… — Лиён снова не смог собраться, чтобы грамотно объясниться, и Слава не мог не отметить, как его речь вдруг обеднела при этом разговоре. — Конечно же, я не подпущу к ней парня, который будет смотреть на неё, как на кусок мяса. Но гиперопекой, поверь, я не страдаю. Она сама в праве решать, с кем спать и делать ли это в отношениях, — Слава только пожал плечами, чем в очередной раз показал свою лояльность. — По крайней мере, я знаю, что ты хороший парень, так что если единственная причина, по которой ты ещё не начал за ней ухаживать — это я, то не страдай дурью и дерзай. — Я рад, что ты не против, — выдохнул Лиён. — Но я не уверен, что тоже нравлюсь ей. Я могу выглядеть довольно открытым, но мне очень сложно признаваться кому-то в чувствах. Всё-таки, дружить — это одно, а когда дело касается отношений… — Сейчас она их не ищет. Недавно рассталась с одним придурком, — подсказал ему Слава. — Но тебе ничто не мешает попытаться сблизиться с ней. Главное не передружить так, чтобы отношения потом стали неуместными. — Я думаю, что это невозможно, — рассудил Лиён задумчиво. — В плане… Если дружба в какой-то момент стирает романтическое влечение, значит, оно было не таким уж сильным и всё равно потом откатилось бы к этой самой дружбе. А у вас с Кирой как дела? — Что-то вроде «милая, не ревнуй меня к каждой встречной, ты же знаешь, что я люблю только бывшую», — отделался Слава шуткой из своего Твиттера. — Всё нормально. Я благодарен за то, что она рядом. Хотя, наверное, говорю ей об этом не слишком часто. Вскоре пришло время выдвигаться обратно. Поскольку у них было в общей сложности полчаса, двадцать минут от которых ушло на дорогу и ожидание заказа, рассиживаться за дружескими беседами у них времени не было. По пути в студию у них, конечно, случилось несколько разнообразных разговоров, но совсем скоро они присоединились к Кристалайз, которые уже заполнили раздевалку и даже успели переодеться в спортивное. Пришли они совсем впритык. За то время, что они посещали уроки по танцам, их общий уровень заметно вырос. Каждый чувствовал себя гораздо увереннее, чем на первом занятии. Теперь они разбирали более сложные движения и связки, успели придумать и начать репетировать один из двух общих номеров. Первый номер предназначался для трека CROSSBREED, а второй — для другого совместного трека, который пока что находился на стадии написания. Представить его они собирались уже на концерте, но закончить следовало гораздо раньше, чтобы успеть поставить танец и для него. — Итак, парни, — Серёжа хлопнул в ладоши, концентрируя на себе внимание. Настя опять опаздывала, поэтому он обратился обобщённо. — На сегодняшнем занятии я хочу выслушать ваши пожелания для сольных танцев. Наш общий номер подходит под уровень каждого, но в соло вы сможете выложиться на максимум и исполнить самые смелые движения, на которые способны. У каждого из вас, как я понимаю, должен быть как минимум один сольник для треков с общего альбома. Если кто-то хочет больше — пожалуйста. После нового года у меня освободилось несколько окон, и я готов брать каждого из вас на дополнительные занятия. Так что прошу подойти ко мне после занятия или написать мне на Ватсап в ближайшие дни, ценник оглашу сразу после того, как разработаем индивидуальные графики. Говоря это, Серёжа тягостно вздохнул, осмотрел всю группу критическим взглядом и в задумчивости поджал губы. Среди ребят из Кристалайз возникли бурные обсуждения. Федя кричал, что не хочет посещать ещё и дополнительные занятия, Лера с Баженом и Данилой пытались обсудить всё и сразу, начиная с удобных для себя дней и заканчивая количеством танцев, которое они хотят поставить, Яша со Славой говорили о новой коллекции Prada, а Ефим совершенно безуспешно пытался устаканить весь этот шум. В это время Лиён, перекатываясь с пятки на носок, посмотрел на молчаливого Серёжу и вопросительно придвинулся к нему. — Что такое? — спросил он почти шёпотом. — Я боюсь, что времени на всех у меня может всё-таки не хватить. Это минимум ещё двадцать часов в неделю, а у меня есть максимум десять, и то если урезать несколько человек. Жутко не хочу направлять их к чужому хореографу, начнётся такая путаница… — признался Серёжа загружено. — Может быть, я возьму парочку ребят? К примеру, Ефима с Баженом, Руслана с Федей и Данилу, — предложил Лиён обнадёживающе, искренне желая помочь. — Ну, типа, с ними попроще. Я замечал, что Слава, Яша, Адам и Лера с Настей танцуют гораздо лучше них. Соответственно, у них движения сложнее и… — А ты справишься? — спросил Серёжа, вскинув бровь. Он не мог не признать, что это предложение очень заманчивое, учитывая ещё и то, что часть прибыли Лиёна уходила бы ему, поскольку Лиён — его подопечный. — Я всю жизнь танцую и уже три года получаю профессию, чтобы учить этому других людей. К тому же, полгода практики у тебя явно пошли мне на пользу. Пора бы мне уже получить своих собственных учеников. — Лиён легко пожал плечами, хотя немного забеспокоился от этого вопроса. Менталитет, привитый ему с детства, гласил, что нет ничего важнее карьерного успеха, а это значило только то, что недостижение новых высот сделает из него бесполезную единицу общества. Изначально Лиён действительно думал только о том, как помочь Серёже. Широко известный хореограф с внушительным багажом опыта буквально был нарасхват. Пока Кристалайз, будучи достаточно известными и обеспеченными, чтобы удовлетворить амбиции Сергея Шефера, находились в приоритете перед другими желающими посещать его уроки, он всё-таки не мог распылиться сразу на десять человек. Если бы часть из них или они все начали посещать индивидуальные уроки у другого тренера по танцам, то это было бы не только снижение прибыли и рекламы, но и настоящий беспорядок с обучением — ведь у каждого хореографа своя схема, по которой он обучает людей. Однако, для Лиёна это также была возможность проверить себя в действии. До сих пор его практика ограничивалась помощничеством. Он находился на побегушках у опытных тренеров, по большей части выполняя незначительную роль поддержки и наблюдая со стороны за тем, как работает профессионал. Но теперь у него была возможность почувствовать себя главным и самостоятельно провести занятия — составить планы тренировок по методикам, привести эти планы в действия и довести своих первых учеников до результата, тем самым сделав себе небольшое, но сердитое портфолио. — Парни! — Серёжа вновь совершил несколько хлопков, и шум моментально сдуло с толпы учеников. — Делимся на две группы. Слава, Яша, Лера и Адам — сегодня с вами занимается Лиён, и если вам всё понравится, то на индивидуальные занятия вы будете записываться к нему. Ефим, Данила, Руслан, Федя и Бажен, вы занимаетесь со мной. — Я думал, будет наоборот? — прошептал Лиён, наблюдая за тем, как парни не спеша делятся на две шеренги. — Нет. Слава, Яша, Лера, Адам и Настя действительно танцуют гораздо лучше своих друзей. Именно поэтому с ними тебе наоборот будет проще — они быстрее учатся даже более сложным движениям. — тихо пояснил Серёжа, а Лиён только понятливо ойкнул и кивнул, согласившись, что в словах Шефера больше логики. — У каждого из нас будет примерно по десять треков, — огласил Ефим. — Но я, например, не возьму больше одного сольника. Как и Федя с Русланом. — Я предлагаю вот что, — Серёжа ходил по кругу, идейно приставив палец к губам. — Давайте попробуем импровизацию. Лиён, включи любую песню, которая тебе нравится, только не очень известную. Мы пойдём от противного, то есть от самого сложного: вы должны будете применить выученные движения в хаотичном порядке, гармонично станцевать под песню, которую вы не знаете! Тогда вам будет гораздо проще ориентироваться в своих собственных песнях, и вы сможете легко импровизировать, на ходу применяя свои навыки без особых репетиций. Определитесь с очередью, каждый станцует отдельно. — Как я люблю позориться, — процедил Федя устало, отходя назад. — Вы как хотите, а я в конец очереди. Выйду только тогда, когда буду уверен, что не один я херово справлюсь с заданием. — Волнительно, — вздохнул Бажен с беспокойством. — Я тогда перед Федей. — И передо мной. — поправил его Данила. — И перед тобой. — согласился Бажен неохотно. — И передо мной! Вы оба! — заявил Руслан, становясь подле Феди. — Вы уже совсем опидорели, ребятки! — недовольно буркнул Бажен. — Я так-то очередь занял! Не любил бы я вас так, начал бы спорить! — Я готов выйти первый! — воскликнул Яша, выкинув вверх руку прямо как на школьном уроке. — Нихера себе! — возмутился Слава делано. — Так и быть, уступлю тебе. — Супер! — воодушевился Серёжа, надеясь вселить то же воодушевление остальным. — Первым выйдет Яша, за ним Слава, — далее он обнял взглядом всю группу, раздумывая над тем, кого поставить следующим в принудительном порядке. — После него пойдёт Лера… И Адам. А за ним Ефим. За Ефимом, видимо, Бажен, после которого Данила, Руслан и Федя. Настя будет последней, если, дай бог, придёт к этому моменту. — В этот раз у неё уважительная причина. Она летала в Москву и едет сюда из аэропорта. — заступился за неё Бажен. — Какая умничка. Умела бы предупреждать об этом — цены бы ей не было, — вздохнул Серёжа, оглянувшись на Лиёна. — Ну, что? Включай свой к-поп. — Как ты узнал… — прошептал Лиён, который уже набрал в поиске песни корейской группы Ateez. — Будто это было очень неочевидно! — подколол его Серёжа. — Ли, смотри, сейчас будут танцевать твои ребята, так что следи внимательно и будь готов безжалостно судить. Лиён учтиво кивнул. Он знал, что строгий тренер — самый лучший тренер. И даже если у него сложились исключительно тёплые, дружеские отношения со своими подопечными, ему нужно уметь разделить личное общение с рабочим. Ведь, в первую очередь, они пришли сюда за результатом, который позволит им достойно выступить перед огромной публикой, а не за телячьими нежностями. Тем не менее, Ли переживал о том, сможет ли он быть достаточно строгим. В зале заиграла музыка. Лиён был большим поклонником корейской музыки, поэтому включил песню одной из своих любимых групп, будучи уверенным в том, что среди участников Кристалайз вряд ли найдутся закоренелые поклонники их творчества. Тихо подпевая корейско-английскому тексту и в такт качая головой под трек «Don’t Stop», Лиён внимательно наблюдал за тем, как танцует Яша. Его движения были плавными и последовательными. Надо сказать, он не сразу сориентировался в незнакомом звучании, и первая минута его танца выглядела совершенно нелепо. Однако, они очень хорошо отражали его внутренние попытки сконцентрироваться и понять музыку, чтобы синхронизировать с ней свои движения. Затем в песне начался припев, что сразу стало ясно, и к следующему припеву Яша повторял те же движения. Второй куплет у него также вышел довольно неплохо, поскольку он догадался двигаться в общий темп повторяющейся музыки. Пользоваться телефонами на занятиях Серёжа запрещал, дабы атмосфера не была слишком отвлечённой. Но снимать свои танцы было разрешено, и это даже приветствовалось Серёжей, поскольку съёмка своих танцев позволяла безотказно отслеживать прогресс. Поэтому, пока Яша танцевал, Слава стоял с его разбитым шестым айфоном и покорно записывал танец на видео. Как только песня закончилась, Серёжа поставил музыку на паузу и велел Лиёну дать ученику свои комментарии. Лиён немного растерялся, глубоко вдохнул полной грудью и волнительно встряхнул руки. — Итак… На примере Яши… — Лиён прочистил горло и продолжил. — На примере Яши вы можете видеть, как работает техника импровизации в условиях незнакомого звучания. Прежде, чем вы поймаете волну, вы стараетесь это сделать, применяя уже полученные навыки — ведь все видели, как Яша исполнял связки с прошлого занятия, на ходу корректируя их под неизвестную мелодию? Местами выходило косо и невпопад, но Яша довольно быстро попал в течение и исполнил очень неплохой танец. — Это похоже на то, как вы танцуете в ночном клубе, — Серёжа одобрительно кивнул ему и отобрал у него речь. — После пары бокалов вам плевать, знаете ли вы песню, верно? Вас тянет на танцпол, пьяными подвигаться, и вы делаете это, несмотря ни на что. Здесь также: вам главное кайфовать от себя, от окружающей атмосферы, и тогда ваше тело будет счастливо двигаться вместе с вами. А дальше от пьяных танцев в клубе до гармоничного номера вас доведёт техника и заученные скрипты. Я говорю о том, что эти скрипты важны, но важны также, как получение удовольствия от танца. Славе достался трек «Pirate King». То ли он ему понравился гораздо больше, чем Яше понравилось то, под что танцевал он, то ли было легче ориентироваться после наглядного примера, разобранного двумя хореографами, но Слава вошёл во вкус гораздо быстрее. Естественно, не без осечек. Большинство корейских песен отличались многообразием и густотой звука. Переходы предугадать было невозможно, музыка преображалась и менялась от припева до припева, не позволяя моментально под себя подстраиваться. Лиёну, знающему, как выглядят оригинальные танцы для этих песен, придуманные самими исполнителями, было вдвое интереснее наблюдать за импровизацией учеников. — Слава, ты тоже молодец, — прокомментировал Лиён, как только выступил второй его подопечный. — Я хочу сказать, что общая картинка пока что меня очень радует, хотя все вы видите, что выходит неидеально. Безупречно с первого раза не получится. У нас достаточно времени, чтобы каждый из вас станцевал два раза под одну и ту же песню. И во второй раз, обещаю, вы увидите заметные улучшения, которые будут обусловлены тем, что мелодия вам уже знакома, и вы знаете, чего от неё ждать, а соответственно, знаете, как под неё двигаться. Самое главное, иметь почву под ногами, это уже значительно облегчает задачу что-нибудь на ней вырастить. — Хорошо сказал, — гордо похвалил его Серёжа. — Я так думаю, что мне даже добавить сюда нечего: Лиён прав, когда мы пойдём по второму кругу, вы поймёте, как легко вам будет двигаться под ваши собственные песни, которые вы не то что уже разок слышали, а прекрасно знаете от корки до корки. И эти слова оказались правдой. По мере того, как шла очередь, выполнение задания проходило всё туже, но на втором кругу все показали удовлетворительные результаты. После того, как кончилось занятие, Кристалайз засобирались полным составом посетить студию — как раз для того, чтобы поработать над совместным треком. В раздевалке было шумно. Переодеваясь после ругани из-за очереди на приём душа, они активно обсуждали идею заказать в шашлычной поесть, чтобы к моменту их приезда всё уже было готово. Лера с голыми ногами взобрался на диван и вещал в толпу состав электронного меню, выдвигая голодным друзьям одно за другим аппетитные предложения. Так, будто ему заплатили за это. Слава украдкой заметил, что Яша не отлипает от телефона. Пока все увлечённо переговаривались, он сосредоточенно клацал пальцами по экрану, чем занимался ещё и до начала занятия. Сменив белую танцевальную футболку с сеткой на груди на обычную белую футболку и сиреневый свитер с костяными рёбрами, Слава отряхнул безупречно чистые чёрные брюки от невидимой пыли, напавшей на них за полтора часа лежания в шкафчике. Яша всё также не поднимал головы от смартфона. Как человек очень гиперактивный и в сочетании с этим качеством призирающий интернет-зависимость, подолгу залипать в экран Яша мог только за созданием битов. Впрочем, электронные барабаны внутри мобильника тоже могли надолго увлечь его, однако, приблизившись, Слава заметил, что в телефоне у Яши открыта Инстаграм-переписка. Из вежливости и такта Слава никогда не подсматривал в экраны чужих телефонов, если случайно натыкался на них взглядом. Особенно, если там были переписки, а не игрушки и Тик-Токи. Спрашивать что-то Слава тоже не намеревался, чувствовал себя забитым в вакуум от застоявшегося в ушах шума душевой воды и смеси знакомых голосов, наперебой заказывающих Лере свои обеды. Но Яша заговорил сам. — Ты помнишь Наташу? — спросил он, схватив Славу за плечо, когда тот собирался было вернуться к своей чёрной спортивной сумке Barrow с ярким принтом клыкастого смайлика. — Какую Наташу? — переспросил его Слава, обернувшись. — Наташу Криспи. — ответил Яша, наконец-то пихнув телефон в карман висящего на вешалке красного зип-худи, когда сбоку его ткнул Федя, заявивший, что «семеро одного не ждут, а ты ещё с голой попой стоишь, дурачок, пока мы все почти готовые». — Нет. — отозвался Слава отрицательно и покачал головой. — Ну, с дня рождения Бажена. Блогерша, — старательно объяснял Яша, влезая в штаны. — Такая… Ну, светленькая, с огромными с… Стрелками. — Допустим, — незаинтересованно дёрнув бровью, Слава пожал плечами, на одно из которых закинул упакованную вещами сумку. — С ней, что ли, смсками кидаешься без конца? Слава смутно упомнил девчонку, с которой Яша таскался весь прошлый вечер. В частности, потому что по дороге домой Чертополох слёзно завывал, что «всю ночь на неё убил, а она мне так и не дала, зато мою любимую толстовку мне всю заблевала!». Эту толстовку Слава на нём видел по пять рабочих дней в неделю, начиная с восьмого класса. И честно, он уже сам готов был заблевать её, лишь бы Яша поменял на что-нибудь другое вещь, которой было впору в первый класс идти. — Мне казалось, ваша любовь прошла, когда её стошнило виски с колой у тебя на глазах. — предвзято напомнил Слава. — Я теж так думал, — посмеялся Яша хрипловато. — Но она написала мне. Типа, спасибо, что не воспользовался мной и помог, когда я напилась, и ты очень милый. И вот мы начали общаться, тому що… Ну, я хороший человек. Вот. — Я думал, это называется «быть адекватным»? — хмыкнул Слава, направляясь к выходу. — Как мало девочки стали от нас требовать, чтобы мы им понравились. Не желая завершать диалог, на который Славе, похоже, было пятнадцать раз всё равно, Яша быстренько подхватил свои вещи в комок и на ходу запихнул их в рюкзак, залепленный значками с 2D-девочками. Ещё некоторое время он без остановки говорил о том, как сильно ему понравилась эта Наташа, и вслух перебирал варианты для их предстоящего свидания. — Я вот не знаю, может, поехать с ней в клуб на Думскую? — решил посоветоваться он. — Идиотом себя выставишь, — отрезал Слава, поправляя на плече сумку. — Хотя, конечно, лучше сразу дать ей понять о своих недостатках. — Да каких недостатках?! Думская — норм, чё вы все, — буркнул Яша обиженно, но, по привычке возведя мнение Славы в абсолют, не смог дальше рассматривать этот вариант. — Может, тогда к себе её позвать? Приготовить ужин, готовлю я вроде нормально… Яша правда готовил довольно неплохо. Правда, после этого обычно приходилось драить всю кухню и покупать новую сковородку, но вкус у его кулинарных шедевров действительно был приятный. — Бляха, ну нет, из-за этих узбеков в мене по хате таргани повзають. Раптом один із них впаде їй у мою домашню карбонару, і вона съебётся с жахом? — обеспокоенно представил Яша на жёстком суржике. Слава даже не мог понять, переходит Яша на украинский ради того, чтобы их разговор оставался приватным, или оттого, что так сильно волнуется об этой девушке? — Ага. И будет сорок три часа искать выход из ада под названием «Мурино». — поддержал Слава хохотливо. — Слухай, а може, ти мені свою хату позичиш ненадовго? Вона в тебе і виглядає більше… Ну, типу, багатша, — криво сформулировал Яша и уставился на Славу, который на него даже не смотрел, умоляющими глазами. — Що скажеш? — Скажу, що ти взагалі вже осатанів, братец. — ответил Слава в аналогичной манере, и резко затормозив, хлопнул его по плечу. — Ну блин! — расстроился Яша и вернулся к прежней речи, поскольку только после ответа Славы осознал, что перешёл на родное наречие. — Тебе для друга жалко? Ты ж всё равно почти дома не бываешь. Поедешь там к Кире, или к пидорасам своим. Я, может, полюблю её и женюсь на ней потом. У нас родятся двойняшки, и мы заведём джек-рассел-терьера. Но только если ты мне свою хату дашь! А если не дашь, то я буду до конца жизни несчастный инцел. Слава, выслушав это животрепещущее предсказание, хрипло посмеялся. Однако, эти карикатурные выдумки, в которые Яша вполне готов был поверить в силу своей эмоциональности, на Славу яркого впечатления не произвели, и он всё равно отказал. — Знаю я тебя, друг. Загадишь мне всю кухню, разворошишь шмотки в моём шкафу, потом ещё и поебётесь на моей постели и кинете под неё использованный гандон — если, дай бог, будете предохраняться. Сломаешь мне что-то обязательно — унитаз или холодильник. Или в этот раз что-нибудь новенькое. Как думаешь, будет это посудомойка или сразу джакузи? — предрешал Слава на основе горьких опытов прошлого. — Нет, Яша. Больше я тебя к себе домой не пущу. — Да я в этот раз аккуратно, обещаю! — торжественно поклялся Яша, не оставляя попыток договориться. — Всё будет норм. Унитаз не засорится, холодильник не потечёт, — и я уже говорил, что оно само так сделалось! — посуду помою, гандоны уберу и постельное бельё поменяю! Честно! — Ой, Яша, — сказал Слава, мысленно ознаменовав его своей головной болью. — Зная, как ты порядок наводишь, мне проще самому это сделать, даже если придётся опять снимать с матраца свою простынь, заляпанную в чужой конче. Языком ты, конечно, так сказочно чешешь, что я почти готов тебе довериться и в очередной раз совершить ошибку. Но, к счастью, теперь я живу не один. Если мне самому не впадлу на вечерок съебаться, то просить Арину освободить квартиру, чтобы ты потрахался, я не собираюсь. Так что тема закрыта, сними себе апартаменты и делай там, что душе угодно. — Ладно, я не обижаюсь, но я это запомнил. — мрачно предупредил Яша, сдавшись. Когда они доехали до студии, забрали контейнеры с горячей едой и первостепенно плотненько отужинали, спихнув с самого длинного стола всё лишнее, пришло время работать. В ходе ужина они оживлённо обсуждали детали своих куплетов. Если прошлый совместный трек был направлен именно на демонстрацию их индивидуальности, — каждый куплет музыка менялась под стиль исполнителя, — то этот трек должен был прозвучать в единой стилистике и концепции, но при этом сохранить стиль каждого из ребят. Теперь они также разобрались с очередью — каждый куплет записывался «по старшинству», начиная с Ефима, который создал Кристалайз, и заканчивая Яшей, который вступил в их ряды самым последним. Таким образом, им не нужно было ругаться, выставляя куплеты друг друга в сложной последовательности. Первее другого записывался тот, кто раньше вступил в объединение. Работа над треком была сложной, но всепоглощающей. Кажется, все до единого горели идеей. Пока трек находился на стадии записи, они уже активно обсуждали клип. На минувший в июле день рождения Кристалайз в качестве ежегодного праздника они закатили пышный бал, куда позвали много гостей. Для бала пришлось снимать целый замок — не гигантский, разумеется, королевский замок, более скромный и компактный, но очень антуражный. Нарядились они в изысканные аристократические фраки, а Настя так и вовсе арендовала помпезное сценическое платье, которое было больше неё в два раза и весило, наверняка, с десяток килограммов. За основу клипа они взяли эту мысль с замком. Бажен предложил сделать общей локацией приёмную условного замка, а Адам, окинув вилкой их полный вкусностей стол, развил эту задумку до обеденного зала, где должен быть накрыт длинный стол с роскошными яствами. Тогда голос подал Лера — дескать, у всех должны быть свои локации, отражающие их личный стиль, а в конце своего куплета каждый будет заходить в этот зал и садиться за стол, присоединяясь к семейной трапезе. Ефиму идея очень понравилась. По его глазам было заметно, что он уже видит перед собой чёткую картинку и знает, как её реализовать. Из-за большого объёма работы, записать весь трек в один присест было невозможно, но сегодня были дописаны некоторые куплеты, и у Адама был почти весь необходимый материал. После того, как все начали разъезжаться по делам, а оставшиеся заметно расслабились, Слава решил немного поработать на свой альбом. Он дописал тот самый трек, первые строчки которого поразили его голову резким вдохновением во время зимнего фестиваля рэп-музыки.

RESTINPEACE — W1LD \ HVZE [Куплет 1] Солнце за полярным кругом На охоте все ублюдки Солнце за полярным кругом Я не буду твоим другом Твоя шкура продаётся Я не буду её трахать Мои новые кроссовки Стоят как твоя зарплата Выбил дверь своей палаты Выбил зуб мудлу в халате В маске Крика, с автоматом Постучался к тебе в хату «Будь попроще» — Слышишь? Хуй там! Дилер сдал тебя ментам Ночь, я еду по делам Выкурил пудовый блант Сделал GWAP, съебал в закат Мне не нужен адвокат Моё имя RESTINPEACE Они говорят, я псих [Припев] Они говорят, я псих Я псих, я псих, я псих Сущность демона внутри Отпусти меня, отпусти Отпусти меня, отпусти Они говорят, я псих Я псих, я псих, я псих Сущность демона внутри Отпусти меня, отпусти Отпусти меня, отпусти [Куплет 2] Стёкла Porsche как решётки Я ослеп и задохнулся Ты не тот, кем хочешь быть Есть система — ты прогнулся Вчера умер, но проснулся Весь в земле, курю blue haze Кладбище прощает мой Безумный смех Монстр под её кроватью Монстр на её кровати Она выключает свет В надежде, чтобы я пришёл Её кожа белый шёлк Оставляю расцветать засосы Детка, у тебя вопросы? Оставляй их за порогом Можешь ли ты видеть тьму? Я в одной тебе тону Можешь ли ты видеть тьму? Я способен обмануть Крик о помощи в ушах В её глазах безумный страх Тебе придётся лечь в могилу Ведь я чёртов RESTINPEACE Отпускаю её руку Тело летит на карниз Опускаю свой взгляд вниз Я люблю держать Их в своей власти Я люблю свои клыки Что держу в собачьей пасти Ни сочувствия, ни жалости Одинокий психопат Мне нужны лишь мои транки Хочу видеть звездопад

Пока что его альбом с тестовым названием «HOSPITAL» находился в крайне мрачном настроении. По начинке Слава считал его весьма неплохим. Количество бэнгеров было сведено к минимуму, в то время как в трек-листе превалировали остросюжетные пластинки с лирическими персонажами, чьи души дышали различными психическими отклонениями, гиперболизированными за счёт рассказанной в стихах истории. Его слегка напрягало, что между этим и предыдущим альбомами должен был выйти ещё один небольшой — «CRYBABY», который он успешно удалил на стадии написания. Впрочем, рано или поздно Слава мог к нему вернуться, хотя и понимал, что вряд ли это случится. После успешной записи трека и длинного косяка настроение у него было располагающее к работе. У Славы в заметках лежало довольно много записей, подавляющая часть которых родилась в период жёстких наркотических загулов и реабилитации после них же. Многие из этих записей ему не нравились, но он возвращался к ним через какое-то время с новым, незамыленным взглядом, поправлял их и начинал относиться к ним лучше. Так и произошло с одним из стихов. Находясь на лечении в Кащенко, Слава написал этот текст безо всякого внимания, но сейчас потаённый смысл, вложенный в метафоричные строчки, пришёлся к месту. Задел за живое. Куплет кричал о том, что Слава запутался в своих привычках, потонул в своём вымышленном образе и осознал, что не может вернуть себя настоящего, потому что совершенно не помнит, как раньше был таким. Сегодня эти мысли были для него как никогда актуальны. Пока никто ничего не записывал, Адам подрубил на мощных колонках Gesaffelstein — Destinations, поэтому стены и полы студии легонько потряхивало от клубных басов. Музыка, почти лишённая слов, хоть и имела свой бурный характер, но не давила на уши, не мешала своим мыслям. Только заставляла легонько качать головой в такт. Прежде, чем Слава собрался с мыслями, Федя выкурил забитую метадоном сигарету Беломора и решился попробовать записать один из своих черновиков. Холодная, нет, ледяная мелодия обуяла пространство, смешавшись с вкрадчивым баритоном JUST PSYCHO. Краем уха Слава ловил этот звук, параллельно трагически размышляя о том, что его зарисовка слишком короткая для полноценного трека. Но притом настолько завершённая, что от себя в неё уже добавить нечего. — Я восток, — гласил тихий опиоидный тон Феди. — Я где-то на горизонте и не прыгаю в поток. Я RESTINPEACE, по венам ток… Изо рта стремится вытечь воск… Слава тут же поднял голову, самоуверенно ухмыльнувшись. Они с Федей пересеклись взглядами, и тот скоропостижно выдвинул в ответ средний палец. Федя не проронил ни слова, но Третьяков отчётливо услышал «не обольщайся, сопляк!» в его мыслях. В треках членов Кристалайз отсылки на других участников были нередким делом и обычно значили, что песня, на которую в своих стихах ссылается музыкант, очень запала ему в душу и вдохновила его. Слава и подумать не мог, что Федя в свободное время не только слушал его треки, но и умудрялся вдохновляться ими. Такой крошечный знак внимания от скептика мирового уровня было видеть очень приятно, хотя Слава этого не показал. После записи первого куплета Федя замялся, обнаружив, что второй ему совершенно не нравится. Осев на стул, он погрузился в глубокие раздумья, перманентно стерев всё, на что было неприятно смотреть. — Похожая проблема… — буркнул Слава почти беззвучно, глядя в свой экран. — Будто бы надо добавить сюда что-то… — трагически вздохнул Федя. — …Но и добавить уже нечего. — дополнил Слава. — Ага… — печально согласился Семёнов. Адам поочерёдно оглядел их обоих. — Вы, ребятки, по-моему, друг друга нашли. — сказал он внимательно. Слава с Федей одновременно оторвали глаза от телефонов, посмотрели друг на друга и в один голос сказали звонкое «ни за что». Адам ощутил, как его глаз дёрнулся. — У вас же уже есть совместный трек. Что мешает сделать ещё один? — Если нас снова двоих упакуют под белы рученьки и отправят в обезьянник, то я подумаю над этим. Но не сейчас, — категорично отказался Федя и секунд через десять вдруг повернулся к Славе. — Хотя, сопляк, давай. Покажи, что там у тебя…

RESTINPEACE feat JUST PSYCHO — S1N [Куплет 1, JUST PSYCHO] Стучусь в окно, открой его Иначе разобью стекло Глумиться подло, но я не брезгливый Зачем ты думаешь о завтра Когда пробуешь сативу? Хочешь выжить — будь ретивым Подпалю твою квартиру Я смеюсь с тебя — сатира Ожили глаза картины И опасен каждый в мире Делать грязь и прятать зубы Я испачкал кровью шубу Я, казалось, видел сотни льдин Ты одинок, но не один Меня укроют сотни спин Предателей твоих Что поживиться будут рады На твоей могиле Сладких снов, и твой отвар уже готов Я вижу миллион голодных ртов Все бросятся на твоё мясо Осторожней, я опасен Глотку рву в порыве страсти Я вне правил, нету масти Я восток Я где-то на горизонте и не прыгаю в поток Я RESTINPEACE, по венам ток Изо рта стремится вытечь воск Питер, топи — серый лоск Я серый волк Позволь мне лишь один глоток Забрать твою реальность Мы долго прятались в тени Пришла пора накрыть столы И кровью затопить полы [Припев, RESTINPEACE] Я лживый ублюдок, я грешный ублюдок Грешный ублюдок, грешный ублюдок Ты хочешь навечно, но ты — моё блюдо Я лживый ублюдок, я грешный ублюдок Грешный ублюдок, грешный ублюдок Ты хочешь со мной, подбери свои слюни Я лживый ублюдок, я грешный ублюдок Грешный ублюдок, грешный ублюдок [Куплет 2, RESTINPEACE] Я помню, как сжигал купюры Помню пламя, запах дури Я — искусство, я — культура Не звони и не пиши, Хочешь встречи — не ищи Я давно сгорел внутри Как та наличка у мостов Я свободен от оков, Но не буду откровенным Что сжигает мои вены? Я не помню сколько принял Я забрызгал кровью стены И решил свои проблемы Металлическим ножом Я не помню эти лица Я их стёр и превратил в пятно Всё разнится, всё одно Я себя не понимаю, я себя уничтожаю Третьи сутки на таблетках Мне не снятся сны, я в коме Я разбил бутылку рома Слышу только рокот грома Ночью я бегу из дома, Выкинув свои ключи Бабочки садятся мне на щёки, Все мечты от нас далёки Я погряз в этом болоте, Ненависть сжигает глотку Все стихи и строки в топку Я сияю на витрине Как бездушный манекен Ослепляет блеск софитов Но внутри лишь серый шум Сколько слов придёт на ум Когда нет смысла говорить

Поначалу Федя раздумывал, как бы принизить Славу за его бездарные стишки. Но правда была в том, что чаще всего Феде действительно нравилось то, что выходило из-под пера у Третьякова. Просто признаваться в этом было едва ли не хуже, чем согласиться с тем, что и Яша порой выдаёт неплохие панчи. Время от времени. Чисто принципиально Федя обычно заявлял, что не слушает их «низкосортную музычку», но это было не совсем так. Обычно Семёнов страдал от мигреней, которые мешали ему не только спать по ночам, но и слушать музыку. Наслаждаться ею он мог только в состоянии метадонового кайфа, который, как и полагало опиату довольно сильному, безотказно избавлял его и от головных болей, и от суставных, и от душевных. Федя курил практически каждый день. Иногда он мог обойтись без дозы, но по нему сразу становилось видно, что что-то не так. Ломота в костях была основана не мнимой старостью, а физическим недостатком наркотика в крови. Опиаты славились своим умением убеждать зависимых в необходимости как следует заправиться. Слава, едва сумевший одолеть свою героиновую зависимость, точно это знал. Снять физические симптомы — лишь малая часть работы над лечением наркомании. Эмоционально отказаться от наркотиков гораздо сложнее, поскольку желание употреблять, подкреплённое условным рефлексом, исправно работающим на одну лишь мысль о порошке, никуда не уходит после капельниц. Именно поэтому Слава начал употреблять вновь, — пусть и не героин, а что-то полегче, — а Федя не останавливался, не переставал это делать. Дни трезвости у него были связаны зачастую с тем, что метадон имел свойство заканчиваться, а Федя имел невнимательность пропустить этот момент. И тогда, когда он просыпался трезвый с острым желанием отзавтракать плотной дозой морфина и разочаровывался, обнаружив, что запасы критически истощились, он подолгу не находил пороха в пороховницах, чтобы навестить своего барыгу за их пополнением. Однако, когда всё было на мази, Федя мог наслаждаться спокойствием и с большим удовольствием измазывать в красках очередной холст, включая на фоне песни своих коллег. Музыку Славы ему нравилось слушать из-за ощущения полного понимания. Постоянные внутренние неполадки с самим собой и въевшаяся под кожу зависимость от веществ были для него проблемой более острой, чем для Славы. Потому он слушал его стихи и подолгу вздыхал, глядя на чёрный от масла холст и сочувственно думая о том, как бы Слава не уронился в эту бездну также сильно. Как бы к тридцати годам не осознал, что бесповоротно увяз в этом. Как бы не растерял свою молодость вместе со всеми шансами выкарабкаться из пропасти. Что касалось песен Яши, Федя, честно, не мог толком ответить, зачем он их слушал. Они ему не нравились настолько, что его взаправду, при прослушивании, начинало подташнивать. Тем не менее, они частенько стояли на повторе по часу. Но об этом он предпочитал умолчать. Собственно, чтобы признать, что куплет Славы ему нравится, он тоже немного потоптался по своему самолюбию. Но, право, это действительно было очень хорошо, и друг с другом их куплеты гармонировали отлично. Будто изначально были написаны, чтобы слиться в дуэте. Припев, совершенно бестолковый, они наклепали за пару минут, и тем не менее, этот бред оказался прелестной изюминкой на фоне общей картины. По их просьбе, Адам включил сырой записанный материал — ещё необработанный голос, наложенный на холодный зимний бит. Пока Федя с лицом тонкого ценителя искусства вслушивался в звучание, Слава кривлялся на камеру и записывал историю, которая должна раззадорить поклонников свежим материалом. Загадочная подпись «HOSPITAL», отсылающая к названию альбома, на котором будет этот трек, украсила фон опубликованной в Инстаграм истории. Время к тому моменту уже было позднее. День пролетел совершенно незаметно, впрочем, как и многие другие дни. Слава домой не торопился, но оказался на пороге своей квартиры в районе семи вечера, да с чувством таким, будто отпахал рабочий день в офисе и от выгорания чуть не придушил себя галстуком, пока стоял в пробке за рулём очень среднего Ниссана.

«Приехал домой. Арины нет. У неё всё чаще студенческие обязанности и прогулки с друзьями. Я даже рад побыть один. Ничего не ел кроме рамена и не хочу. Думаю о том сне и разговоре с Ли. Как смелость дружит со страхом? Я не чувствую, что мне страшно. Будто… Ощутить себя одиноким? Признать, что меня бросили? Что мне от этого больно? Что я чувствую жизненную несправедливость, думая о том, что ей плевать, а мне больно?»

Слава тяжело вздохнул и откинул голову на спинку дивана, на котором сидел последние полчаса, пытаясь найти в себе силы доснять наполовину спущенные штаны. Его слух вдруг сфокусировался на шуме воды, доносящемся из ванной. Он считал, что ему не помешает принять ванну.

«Принимать душ вне дома — некомфортное занятие. Я мылся в коттедже, потом после тренировки в зале, а потом после тренировки по танцам. И ни разу не почувствовал себя чистым. Мне вообще так неуютно, будто кругом бардак. Невидимый, но я его чувствую.»

Погрузившись в горячую воду и прикрыв глаза, Слава вдруг встретился с остатками эффекта травы, который выветрился ещё на выходе из студии, стоило ему пять минут потоптаться по морозу из-за таксиста, видимо, купившего свои права в тёмном переулке. Откат был не сильный, но Славу немного расслабило, а когда он вновь поднял веки, воздух в потолке на короткий промежуток времени зарябил и заволновался. Слава, проморгавшись, выдохнул и потёр переносицу. Галлюцинации стали усиливаться. Волны и рябь, сформировавшись в полчище прозрачных тарантулов, стали спускаться с потолка по стене. В то же время за пластиковой перегородкой, задвинутой лишь наполовину, чтобы настенный светильник не бил в глаза и прикрыл его силуэт, стали раздаваться невнятные шорохи. Если Слава смотрел на чёрную мраморную тумбу с краном и великим множеством косметических баночек, то он видел ярких маленьких зверушек, какие обычно бывают в мультиках. Очень похожих на древних Зубблс — таких же круглоголовых, глазастых и очаровательных. — Гад дэмн. — прошептал Слава и юрко скользнул спиной вниз, чтобы опуститься в воду целиком. Его ни паучки, ни мультяшное зверьё не пугали. Это казалось даже забавным, поэтому какое-то время он наблюдал за бесконечно ползущими по стене призрачными арахнидами и мультиками, что танцевали возле кремов и гелей. Но это явно не было прямо очень нормально. Ему, впрочем, не следовало ожидать, что его психика-истеричка позволит вот так просто сутками не спать и периодически раскуривать плотные косячки, чтобы бессонные дни и ночи становились веселее. Слава обнаружил, что у него даже нет сил впадать в апатию и расстраиваться из-за своего пакостного подсознания. Он вылез из ванной, едва ли обтёрся полотенцем, которое, непривычно себе, бросил на пол, и поспешил дотащить своё тело до постели, чтобы поскорее уснуть. Вырубился он практически моментально.

*

Ни одно доброе утро не начинается с раннего похода в притон? Да что вы. Слава явно убеждён в обратном. Он заснул раньше, чем прошла телепередача «спокойной ночи, малыши», и проснулся примерно в то же время, в которое просыпаются все вредные дети — в половину шестого утра. Потерев глаза, Слава нашёл ими спящую рядом Арину. Даже не проснулся, не услышал, когда она пришла. Собственно, и будить её не стал — осторожно перелез и потащился умываться, а из ванной вышел уже с готовой идеей.

«Что? У меня зависимость? Да, у меня зависимость. Вопросы? Боже, мне плевать! Я буду торчать, пока не сдохну. Потому что мне это нравится.»

Слава не хотел думать о том, что он откатывается назад, позволяя своей зависимости вернуться. Он даже не понимал, что соглашаясь со своей наркоманией ровно также легко, как и с цветом своих глаз, всё равно бежал от этой проблемы. Он не думал о том, почему ему нравятся наркотики, — из-за возможности убежать от себя, от реальности, перестать чувствовать одиночество и пустоту, — а просто знал, что проще с этим согласиться. Когда Слава появился на пороге притона на Полярников, свежий, чистый и опрятный, ему заявили, что это практически визит на афтер-пати. Светлеть ещё не начинало, а значит, ночь продолжалась. Кто-то готовился прогуливать учёбу, кто-то, как Слава, был равнодушен к смене дней недели от безделья, но уставших лиц он увидел достаточно. Тех, кто долбил с раннего вечера, а может уже и не первый день подряд — да, это было видно по крупным синим мешкам под соловыми глазами, по заторможенным движениям и усталой лени. А Слава не намеревался убиваться в сопли. Не планировал переступать черту, транзитом перемещаться в эту крохотную Вселенную размером со спичечный коробок и тухнуть здесь несколько дней, пока не начнут отниматься конечности и дёргаться покрасневшие от бессонницы глаза. Он просто хотел снюхать пару дорог и знал, что ему этого будет достаточно. Могла бы и закрасться мысль, что прийти сюда с подобной целью ничуть не лучше, чем убиться к чертям и валяться на диване до завтрашнего заката. По крайней мере, Слава сделал это потому, что хотел обдолбаться. Хоть немного. Светлые мысли о кокаине начинали тихонечко шуршать под рёбрами, и его расстраивала мысль о том, чтобы ждать целых несколько недель — хотя бы столько было нужно, чтобы называть себя тонким ценителем, а не конченым торчком. Белый порошок снова медленно, но верно привязывал его к себе. И снова из-за того, что он страдал от своей любви к одной и той же девушке, будто это не было так глупо и незрело — бесповоротно убивать себя из-за такой мимолётной мелочи, как любовь. Слава как заколдованный смотрел за тем, как Никита пересыпает кокаин из большого зипа в маленький, взвешивая ровно «0,4» — четыре дорожки, которых должно было быть восемь, если бы у Славы не было ощутимой толерантности к веществу. Теперь у него точно будет достаточно сил и времени, чтобы подумать о вчерашнем сне и его внутренних предпосылках. Только придёт ли он к здравой мысли, находясь под кайфом?

«Что случится быстрее? Моё взросление или моя смерть?»