«Странное дело. Сегодня с утра мне написал Лера и сказал, что у него кое-что есть для меня. Я думал, он приготовил мне подарок на 14 февраля, поэтому мы встретились. Я подарил ему небольшой букет цветов, который купил по дороге, чтобы у нас произошёл обмен, а не одностороннее дарение. Но Лера сказал, что этот подарок не от него и даже не от Ефима. Мой букет заставил его засмущаться, и он тут же купил мне большой латте со взбитыми сливками, зефиром и кусочками печенья орео. Было вкусно. Но дело не в этом. Он сказал, что эту коробочку (тогда это была просто коробочка, я не знал, что в ней) ему вручил какой-то хороший знакомый и попросил передать её мне. Оказывается, они вместе работают, и этот парень увидел меня вчера в агентстве. Не знаю, как уж мне реагировать на появление тайного поклонника, ведь вместе с подарком он не передал никаких своих контактов. А ещё после ситуации с Мироном меня конкретно напрягает, что это сделал парень, а не девушка. Это заставляет меня радоваться тому, что у нас нет контактов друг друга. Подарок-то не очень дружеский навскидку. Внутри коробки оказались две серебряные грилзы, инкрустированные розовым топазом в виде сердца.»
Хотя история замерла в голове Славы на какой-то промежуток времени, он не стал отказываться от подарка и вживил его в свой сегодняшний образ. Не считая такой изысканной диковинки, как драгоценная насадка на зубы, его сегодняшний наряд был довольно простым. Свободные чёрные кожаные брюки на высокой талии, белая рубашка, серьги в виде двух половинок сердец и нарисованные красной подводкой сердечки на щеках — его выбор на этот вечер. По пути к выходу он захватил не только свою чёрную куртку с кастомной нашивкой Biohazard на рукаве, но и букет из сто одной розы, предназначенный для Киры. Что касается куртки, её Слава планировал выкинуть — на эту зиму он решил взять себе новенькую белую куртку, но в ней вчера уехал домой Мирон, так что следовало просто забыть об этом. К тому же, у Славы всё ещё была дублёнка за два миллиона рублей, наверняка горько оплаканных Ефимом — мысли о чём заставляли Славу чувствовать себя в ней ещё более согретым. Просто сегодня у Третьякова не было настроения её надевать. На улице было хорошо. Впервые за долгое время метели и жирные облака окончательно покинули Петербург, оставив лёгкие морозы властвовать над городом. Прогноз погоды обещал, что небесная благосклонность продержится в регионе ещё как минимум неделю, и хотя слепо верить в это, учитывая нестабильность климата, было нельзя, в преддверии весны хотелось понадеяться, что так и будет. Как только дверь клуба запахнулась, Слава вытащил из кармана пачку вишнёвых сигарет и закурил, наблюдая за тем, как ко входу пристраивается хорошенький Мерседес, покрытый белым глянцем. Независимо от того, насколько девственны и свежи были блестящие в ночи сугробы, оживлённые дороги всегда полнились грязным снегом, пристающим к автомобилям по ходу поездки. В зимний сезон, должно быть, многие автомобилисты безбожно уставали поддерживать свою машину в чистоте. И если начать приглядываться к случайным машинам, проезжающим мимо или припаркованным во дворе, можно непременно заметить, что многие из них одеты в чёрный пыльный налёт, смешанный со снегом. Этот же Мерседес был безупречно чистым, словно его вылизали ангелы. Когда он притормозил, первым из салона вылез водитель — мужчина, облачённый в с иголочки выглаженный костюм классического кроя. Он обошёл автомобиль и галантно открыл заднюю дверь, из которой выбралась Кира в лёгкой полушубке и опасно-красном мини-платье с вырезом на животе. На ногах у неё были высокие кожаные ботфорты, но колготок под них она не предусмотрела, надеясь выглядеть более соблазнительно. Слава вздохнул со смесью желания и заботы — пожалуй, да, он думал одновременно и о том, как она чертовски хороша, и о том, как же это глупо, учитывая, что она точно будет бегать курить на улицу каждые полчаса, как только хорошенько выпьет. Что касалось водителя и его автомобиля, Слава этим перформансом удивлён не был. Он сам любил ездить на хороших машинах, поэтому никогда не ставил тариф «эконом», но и на «бизнесе» он разъезжал не так уж часто, только после концертов. Кира же совсем не жалела его банковскую карточку и с большим удовольствием ездила куда угодно по самым высоким ценам, будь то поездка в ночной клуб или в университет. Впрочем, Третьяков не мог не отметить, что Кире очень к лицу выходить из солидного автомобиля, из двери, открытой человеком в смокинге. — Ты у меня такой романтик! — благодарно пищала Кира, щедро целуя Славу в обе щёки за подаренные цветы и коробку конфет в кокосовой стружке. — Ещё раз так скажешь, и я заберу букет обратно. — в шутку заявил Слава, охотно принимая поцелуи, но притом предупреждая Киру, чтобы она не измазала его макияж в своей помаде хотя бы до начала вечеринки — не зря же он полчаса вырисовывал все эти сердечки на своём лице. — Ну хорошо, — кокетливо хихикнула Кира. — Ты самый злой и бесчувственный человек на планете, а твой подарок — просто ужас, летящий на крыльях ночи! — Спасибо, так гораздо лучше, я даже кончил. — вновь отшутился Слава, и разомкнув объятия, открыл перед Кирой дверь в клуб. — Не зря у меня в анкете в Тиндере написано, что я могу довести мужчину до оргазма, пока горит спичка! — радостно похвасталась Кира, крепко обнимаясь с ароматным букетом. — Ну да… Будь я среднестатистическим пользователем Тиндера, я бы точно лайкнул такую анкету. — снисходительно подумал Слава, в ответ на что Кира вредно ткнула его пальцем в ягодицу и потребовала перестать издеваться над людьми, которые со всей серьёзностью используют Тиндер. Ей было неприятно, поскольку она была таким человеком. — Ну какова баба с цветами! Вся сияет! — оригинально поприветствовал Вадим, обняв Киру с искренней теплотой и вместе с тем вложив в её холодную руку браслет с цифрой «3». — Есть ли номер «5»? — со всей важностью и надеждой спросила Кира, надув губы при виде этого браслета. Вадим не очень понял, чем Киру не устроил её номер, и она стала трепетно объяснять. — Согласно нумерологии, для моего имени это счастливая цифра. Потому что у пятёрок вся жизнь на отлично, на жирную красивую пятёрку, понимаешь? — Ой, бля, — показательно-загружено отмахнулся Вадим, торопливо заменив браслет на искомый. — На, держи, не произноси только при мне эти страшные слова больше. — Алина во сколько приедет? — бесцветно поинтересовался Слава, снимая с плеч Киры шубу. Стоило ему на секунду посмотреть на Вадима, чтобы адресовать ему вопрос, как вместо плеч Киры в руках Славы осталась одна только шуба — Ледовской уже и след простыл, она за секунду оказалась в другом конце зала, где с огромным любопытством изучала декорации и снимала эстетичные сторис с букетом. — Ёб твою мать… Да я просто Гарри Гудини, стояла здесь девушка, а сейчас только шуба. — Да чёрт её знает вообще, — Вадим хрипло хохотнул на шутку про фокус с исчезновением, а на первоначальный вопрос только безразлично рукой махнул. — Я кстати даже не уверен, что мы с ней сегодня как пара. — Вы ещё не вместе? — Слава, вешающий шубу Киры на вешалку в гардеробный шкаф, даже через плечо обернулся, чтобы Вадим увидел, как удивлённо он взмахнул бровями. — Не понял. Ты чё? Как маленький, ёпта. Если мы переспали разок-два-три, это не значит, что мы вместе. Ты же знаешь, что я Янку люблю, и ни с кем другим в эту сомнительную авантюру под названием «отношения» я лезть не готов. — категорически объявил Вадим, с протестом сложив руки на груди. — На телефон она тебе наяривает будь здоров, будто женитесь уже во вторник, — пояснил Слава, снимая наконец-то и свою куртку. — Нахера оно тебе надо? — Да она нормальная девчонка так-то, — скосив брови вниз, оправдывался Вадим. — Ну, есть у неё закидон такой, писать всякую галиматью мне в личку круглосуточно. Половина девчонок этим страдает, и живём же как-то. Короче, хрен знает. Приедет точно, а вот во сколько, я так и не понял. Из всего диалога ясно только то, что встретить её надо чуть ли не с салютом и двумя шутками про хохлов. — Ты смотри, как бы я тебе за эти две шутки зубы-то не выбил, — строго произнёс Слава, поддев Вадима пальцами за челюсть. — Если ты будешь трахать Алину в толчке сегодня, то просто иди нахер, юморист недоделанный. — Тебе какая разница? — логично спросил Вадим. — Тоже хочешь? — Умираю, как хочу, — огрызнулся Слава совершенно серьёзно, хотя их конфронтация до этого момента выглядела абсолютно поддельной. — Я не то что бы, знаешь, решил подкатить к тебе, но подумал, что всё же могу сделать для тебя подарок на четырнадцатое февраля. — Какой ещё подарок? — недоумённо уточнил Вадим, поправив очки на переносице. — Ты мне тут жаловался, что Яна игнорит твои приглашения на сегодняшний вечер, и я решил попробовать написать ей. Ответила, — открыто рассказал Слава, тем самым презентовав свой «подарок» с нетипичной этому процессу агрессией. — Она будет в десять, так что определись, хочешь ты трахать сук или строить отношения. Я как бы тоже на однолюба не похож, но я, по крайней мере, не промываю тебе мозги круглосуточно по этому поводу. — Да кто ж тебе мешает, промывал бы, может, подобрее бы стал, если б начал делиться с кем-то своими трабблами. Но ебать тя в рот, Славик, спасибо, от души! — Вадим поймал резкий приступ любви и взял Славу в захват, увесисто потрепав по уложенным волосам. — Я тогда побежал за букетом, хули. Побудь тут немного за главного, только не разъебите с Кирой зал в щепки, умоляю. С этими словами Вадим действительно второпях вырвал с вешалки песочную куртку Burberry и выскочил на улицу раньше, чем оделся. Интересно, что для Алины у него никакого букета не было. Собственно, Вадим мог многое дать девушкам, которых хотел бы увидеть в своей постели, но такой знак внимания, как цветы, у него не котировался с обычным желанием провести вместе ночь. Слава устало выдохнул и прошёл в зал, выглядывая в противоположном его конце Киру. Она подлетела к Славе и попросила его пощёлкать её на камеру с цветами и без них, пока всюду не скопилось множество пьяных людей. Этим Слава и занялся. Когда начали приходить люди, Вадим уже был на месте. Для Яны он тоже выбрал розы, только не алые, а нежно-розовые. Эти розы до её приезда он спрятал за барной стойкой, подальше от чужих рук, управляемых выпившими головами. Вася, хоть и приехал позже всех, заранее согласился помочь Вадиму в ведении этого вечера за символическую сумму — бесплатный кальян и три порции джина с тоником. Именно Вася стоял на входе, и пока охранник собирал с людей деньги или доказательства о заблаговременной покупке билета, выдавал зашедшим гостям браслеты и пустые валентинки в количестве одной штуки на руки. Что удивительно, его совершенно не тяготила необходимость до полуночи просидеть возле дверей. Васю, напротив, привлекала отдалённость его места от всеобщей суеты. При этом он тоже имел на руке браслет, и некоторые даже с порога обещали адресовать ему свои валентинки, а Вася ласково отвечал: «я не просто так номер «3», вы ещё номера «1» и «2» не видели», таким образом стараясь приблизить Вадима и Славу к победе, будто именно им она нужна была сильнее всего. Слава тоже должен был помочь, но чуть позже. От него требовалось ближе к двенадцати вскрыть почтовый ящик и пересчитать валентинки. За сегодняшний вечер он мог несколько раз появиться на месте ведущего и взять в руки в микрофон — потому что Вадим знал свою изменчивую натуру и не доверял собственной надёжности. Конечно, в этот вечер волнение вряд ли позволит ему положить болт на свои обязанности, в конце концов, он ещё и ди-джей, а это сильно облегчает задачу взаимодействия с аудиторией. Даже несмотря на то, что диджейский сет должен был играть только с полуночи. Откровенно говоря, всё шло как по маслу, но Вадим всё равно жутко нервничал. Его спасали только двести граммов коньяка, которые он выпил за время подготовки. Но алкоголь имеет свойство выветриваться, особенно если перед его поглощением человек плотно объедается раками с авокадо и каперсами, что Вадим и сделал. Он действительно съел огромную порцию раков с авокадо и каперсами. Его волнение было обусловлено не только предвкушением вечеринки, но и новостями о приезде Яны. Вадим, к тому же, не знал, что ему делать с Алиной — не обидится ли она, если он честно скажет, что ждёт даму своего сердца. В этой ситуации больше всего нервировала не сама перспектива обидеть Алину, а последствия, которые это могло за собой повлечь, поскольку Алина выглядела очень злопамятной. В общем-то, такими мыслями Вадим морально изъедал себя, пока проводил быстрые свидания. Задачка была нехитрая. Девушки сидели за столами, а мужчины после каждого звонка таймера, то есть каждые семь минут, перемещались за соседний стол по часовой стрелке. Сам процесс должен был занять чуть больше получаса. Ещё минут пять-десять после этого Слава должен был выверять результаты по анонимным анкетам, а потом передать их Вадиму. Слава с Кирой сидели за отдельным уединённым столиком, который, тем не менее, было видно с территории проведения быстрых свиданий. Таким образом, пока Слава, поглаживая прижимающуюся к нему Киру одной рукой по талии, другой перебирал анкеты участников, сами участники это видели и затаив дыхание ждали вердикта. Кира между тем расслабленно посасывала свежий кальян на фруктовой чаше и запивала его сладкий ароматный дым коктейлем на игристом вине. От закусок она тоже не отказывалась, хотя ела их куда менее охотно, боясь набрать лишнего веса этими маленькими кусочками дор блю, мортаделлы и хлебных палочек. Освещение не благоволило изучению бумаг, и Слава напряжённо щурился, медленно прихлёбывая Апероль. Он планировал сделать этот коктейль своим единственным за ночь и не втягивать его за один присест, но от раздумий тот умалялся так стремительно, что можно было незаметно выпить литр. Если находилось несколько взаимных симпатий на одного человека, то Слава советовался с Кирой, как ему лучше поступить. Будь весь этот вечер организован только ради быстрых свиданий, было бы проще поделиться с людьми контактами их половинок, не переживая об этом. Но для красоты мероприятия стоило создать пары и сказать им о том, что они пары, а не торжественно огласить в микрофон что-то вроде: «номер «28», ну ты и шлюха, лайкнула всех, кроме того страшного неудачника, который не собрал ни одной симпатии! Выбирай теперь, они все тоже тебя лайкнули!». С другой стороны, казалось неправильным выбирать одну пару в пользу другой — ведь, вдруг, выбери он для номера «28» номер «11», а не номер «32», они бы поженились, завели двух детей и шёлкового лабрадора, а с номером «32» она крупно поссорится через полгода отношений и останется травмирована на всю жизнь его страшными изменами и моральным насилием? Лучше уж, чтобы номер «28» сама выбрала, кто именно ей импонирует больше всего, разве нет? Тогда, по крайней мере, её ошибка не будет на чужой совести. В конце концов, Слава, конечно, придумал, как разрешить эту проблему. — Ребята, чувствую себя купидоном, — объявил Слава, наклонившись к микрофону, который к нему повернул Вадим, ожидающий ответа не меньше, чем все остальные. — У нас есть целых пять пар! Прошу, подойдите за своими анкетами, в них кое-что появилось. — Что же это, Слава? — заводил Вадим, стараясь поддерживать ажиотаж взволнованных участников. — Номера влюблённых, которые лайкнули их в ответ. Вы найдёте эти номера внизу анкеты и можете заговорить с каждым, кто откликнулся на вашу симпатию, — громогласно повествовал Слава, привлекая внимание слушателей. — Убедительная просьба не беспокоить ребят, которых вы лайкнули, но которые не лайкнули вас. — Девчата, я напоминаю, что вы всегда можете обратиться к нам или к охране на входе, если кто-то позволяет себе больше, чем нужно. И будьте джентльменами, пацаны! — добавил к его речи Вадим, когда возле Славы уже начали скапливаться люди, желающие получить обратно свои анкеты. Люди пребывали и охотно делали заведению кассу, не стесняясь тратиться на горячительные напитки. В этот вечер многие парни активно угощали девушек, стараясь расположить их к себе. Со стороны Вадима было особенно актуально напомнить последним о том, что в случае навязчивых ухаживаний они могут рассчитывать на защиту, поскольку Жеглову хотелось максимально уследить за тем, чтобы каждая пара сошлась на обоюдном желании. Почти сразу после того, как кончились быстрые свидания, приехала Яна, и Вадим, можно сказать, с них моментально переключился на неё. Букет она приняла, но с осторожностью — Яна была уверена, что и в этот раз услышит от Вадима что-нибудь ужасно глупое, но с удивлением отметила, что Слава не наврал ей, когда сказал, что этот вечер имеет для Жеглова большое значение. Из-за своей озабоченности успехом мероприятия Вадим совершенно не успевал генерировать неуместные комплименты — да, парочку странных попыток флиртовать он ей отвесил, но в основном Вадим просто неловко смеялся и поправлял очки. Он был настолько поглощён в своё дело, что даже особенно не бегал за Яной. Он проводил её за столик, велел угощаться выпивкой и закусками за его счёт, но на этом всё закончилось. Вадим просто растворился в толпе, пытаясь уследить за ходом своей вечеринки. Он получал от этого не только нервы, но и искреннее удовольствие, поэтому его страшно втянуло. Алина, по иронии судьбы, приехала буквально через пять минут после Яны, пихнула Вадиму в руки свою зелёную шубу, осталась очень недовольна тем, что он не приготовил ей подарка и увязалась за ним тяжёлым кармическим хвостом. В иной ситуации, Вадиму бы пришлась по нраву мысль о том, что за ним ходит красивая девушка в латексных штанах и коротком топе. Но сейчас он молился всем богам, чтобы Яне не представилась честь увидеть это зрелище и всеми возможными способами пытался Алину от себя дистанцировать. Следующие два часа ему успешно удавалось это делать, сохраняя хрупкий баланс между вниманием двух девушек. В общем-то, они обе не сильно давили на него этим самым вниманием. Алина открыто общалась с другими людьми и лишь периодически находила Вадима, чтобы что-нибудь у него попросить. Она в целом стремилась оказаться возле него только в те моменты, когда рядом был Слава. Вадим это понял, и к Славе старался не подходить, потому что, в свою очередь, Слава много времени проводил возле Киры, которая сидела в компании Яны. Таким образом, Вадиму нужно было нарочно избегать Алины, если ему хотелось поболтать с Яной, потому та сидела возле Славы, на которого Алине было просто мёдом помазано, а связывала всю эту ситуацию будто бы Кира — ситуация по истине курьёзная, достойная основы для полноценного анекдота. Откровенно говоря, Слава отходил только тогда, когда появлялась возможность выполнить игровой челлендж — в перерывах между всеми заботами Слава подходил к свободным девчонкам с накрашенными губами и просил их поставить на его белую рубашку отпечаток губ. Этим нехитрым способом он сделал свою рубашку гораздо интереснее, ведь к какому-то моменту она была поцелована примерно двадцатью девчонками. Первым, конечно, был поцелуй Киры — на воротнике в области шеи. Несмотря на большое количество людей вокруг, она сильно увлеклась, и зная, что шея — эрогенная зона Славы, заставила её всю своими поцелуями. Стирать с шеи помаду он не торопился, каждый отпечаток помады напоминал ему об удовольствии, которое он получил вместе с этими поцелуями, а главное, всё это было видно каждому встречному, что Славе не могло не нравиться. Тем временем, стрелка часов приближалась к полуночи. Вопреки опасениям Вадима, любовную почту использовали достаточно активно. Перед тем, как Слава отправился подсчитывать её, Вадим огласил в микрофон, что всем, кто ещё не подписал и не отправил свою валентинку, стоит поторопиться, поскольку время начинает поджимать. Сразу после этого возле почтового ящика скопилась непробиваемая толпа, и Славе пришлось подождать, пока она рассеется, прежде чем вскрыть ящик. Многие решили, своего рода, продолжить эпопею быстрых свиданий и на валентинке подписывали не только номер любовного интереса, но и свой собственный — вдруг совпадёт и добрый ведущий скажет об этом, подтолкнув два скромных сердца к началу любовной истории? Но таких было не слишком много, да и люди, к двенадцати часам изрядно подвыпившие, теряли чувство страха и смелее подходили знакомиться. Среди всего этого выделялось достаточно крупных компаний, обозначающих друзей, которые пришли отдохнуть. Многие из них хитроумно договаривались отдать свои валентинки одному человеку из компании, чтобы тот набрал как можно больше голосов и выиграл на всех сет шотов. Впрочем, пока Слава считал голоса, вновь обнятый Кирой, его взяла улыбка, которую пришлось прикусить. — Первый номер набрал критическое количество голосов, — хихикнула Кира, бесстыдно подглядывая. — Меня расстраивает, что здесь так много девушек. У парней шансы на выигрыш значительно увеличиваются, потому что почти все гетеросексуальны. Даже если брать в расчёт друзей и подруг, которые подарили валентинки друг другу… Девочки всё равно получают меньше голосов. А конкретно ты, со своей сладкой мордашкой, ещё и сунулся вести вечер. К тебе вдвое больше внимания. — Ты поэтому залезла на меня, как детёныш ленивца на мамочку? — спросил Слава с игривой усмешкой, пока его глаза сосредоточенно сортировали валентинки по всему столу. — Чтобы все знали, что твой? — Ну конечно. Чтобы знали и завидовали. — гордо ответила Кира, прилепив ему в висок поцелуй. — Кхм-кхм, — отвлекающе послышалось со стороны вместе со стуком локтей, приземлившихся на стол. — Славочка, любовь моя, не подскажешь, что там с номером «69»? Слава мысленно выругался, услышав знакомый голос, и недоумённо поднял глаза первостепенно на руку Алины Шайн. Действительно, номер «69». Странно только, что какой-нибудь приколист не выпросил его на входе ещё вначале вечера. — Пока что не лидируешь, но если попадёшь в топ три, то я дам знать, будь добра дождаться. И убери локти со стола, это моветон. — холодно ответил Слава, опустив взгляд обратно в ящик, из которого он поочерёдно вытягивал картонные сердца. — Ну ладно. Просто хотела убедиться, что голоса считают честно. А то, знаешь, если выиграет твоя мисс Калуга-2020, всем здесь будет понятно, что парни не умеют считать, пока им делают минет. — гадко нахамила Алина, глядя ровно в глаза Кире. — Проваливай, королева драмы. Не все сосут хуй, чтобы им что-нибудь досталось. Если твой сутенёр сказал тебе, что это нормально, то проспись и умойся, может, что-нибудь поймёшь. — злобно рыкнул Слава, стрельнув в неё глазами прежде, чем Кира успела открыть рот, чтобы защититься от необоснованных оскорблений. — Целую нежно! — Алина только лукаво улыбнулась и элегантно помахала ему ручкой, сразу после чего её засосало в толпу танцующих людей. — Гадина, — запальчиво прошипела Кира, продолжая враждебно смотреть на танцпол даже после того, как спина Алины исчезла из виду. — Может, ты всё-таки трахнешь её, чтобы она наконец-то успокоилась? — Она не успокоится, детка. Это приведёт только к тому, что мы с тобой потом вместе пойдём проверяться к венерологу. Уверен, что от такой ядовитой дамы можно подхватить гонорею, даже если трахать её в трёх гондонах, — сказал Слава рассудительно и на миг отвлёкся от подсчёта голосов, чтобы чмокнуть Киру в губы. — Забей. Ты ведь понимаешь, что она нарочно? Кира слабо угукнула и чуть сползла вниз по дивану, пристроив нос в Славино плечо. Не было похоже, что она действительно это понимает. В прошлый раз, когда они поссорились, Слава сдуру ляпнул Кире, что Алина успела назвать её жирной и страшной, и теперь нынешнее оскорбление для Ледовской имело только большую силу. Слава, чувствуя, что Киру задела эта идиотская мелочь, начинал немного нервничать. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя неуверенно из-за грубых недозвёздочек с космическим самомнением, но чужое осуждение действовало на Киру более ощутимо, чем его комплименты, в которых он старательно рассыпался всякий раз, когда позволял момент. — Поможешь мне? Малышка, — Слава легонько поцеловал её в затылок, погладив кончиками пальцев нежное плечо. — Иначе я не успею до полуночи. Лжи как таковой не было. Из-за поздних желающих оставить валентинку и мелкого вмешательства Алины время всё же отнималось, и хотя просрочить сдачу результатов на несколько минут было некритично, Слава решил заручиться помощью Киры, чтобы совместить приятное с полезным: побыстрее закончить подсчёт и отвлечь её от дурацких мыслей. — …Это получается, ты победил, мистер Идеал. — Кира ткнула его пальцем в плечо, когда Слава неловко вывел на середину стола валентинки со своим номером. Казалось бы, ему стоило радоваться. Да и не было в этом ничего удивительного: он не только участвовал в программе, но и спрашивал со случайных девчонок поцелуи, не говоря уже о том, что в него попеременно тыкали пальцем, окликая его по творческому псевдониму. В ответ на это, Слава, однако, отсчитал пальцами примерно с десяток отправленных ему валентинок, и смяв их в кулаке, бросил под стол. Кира посмотрела на выбросившую валентинки руку так, будто на ней резко вылез шестой палец. — Ты чего? — спросила Кира с искренним шоком. — Ой, надо же. У меня пятое место, — невинно улыбнулся Слава, похлопав пышными ресницами, и только секунды через три его маска треснула, потому что всё это время Кира продолжала испытующе смотреть на него, словно пытаясь догадаться, не заболел ли он чем страшным. — В школе также было. Мне надоело побеждать, да и шоты я пить не буду. Кто там набрал больше всего голосов, ангел мой? — Ну… Номер… Сейчас, — Кира немного стушевалась и нахмурила брови, заскользив взглядом по столу. — Номер «28», малыш. У вас была разница в один голос. — Да эта леди сегодня в ударе, — вдруг послышался голос Вадима, который резко упал за столик. — Знаете, где сейчас номер «28»? Танцует на барной стойке с голыми сиськами. На её месте я бы больше не пил, особенно самбуку. Слава с Кирой синхронно перевели глаза на барную стойку. Хотя она была отрезана от них стопкой танцующих тел и лёгкой пеленой кальянного дыма, им удалось разглядеть раскрепощённый силуэт, выкручивающий пьяные пируэты на барной стойке. — Чёрт подери, она хороша. Заслуживает звание сердцеедки, — Слава на миг прикусил губу, усмехнувшись, но дольше не позволил себе глазеть на голую танцовщицу при своей же девушке, и отделил двух других победителей от прочих. — Второе место у Васи. А третье у тебя. — Знаешь… Давай-ка я тоже сожру свои валентинки, — попросил Вадим, придвигаясь ближе. — Или что ты там со своими сделал, сжёг в кальянной чаше? — Мальчики, вы сегодня просто герои, — хихикнула Кира, обняв губами коктейльную трубочку. — Что за благотворительность? — Чистим карму. — хмыкнул Вадим, втихую утаскивая прочь со стола несколько своих валентинок. После того, как победители были объявлены и получили свои призы, Слава, Вадим и Кира вдруг исчезли с празднования. Вася им составить компанию не мог, поскольку отчаянно пытался снять с барной стойки номер «28», пока она пьяно ложилась на всех парней, очарованных голой грудью. А вот его друзья с чистой совестью позволили себе расслабиться парой белых дорожек, которые Слава кропотливо чертил на карманном зеркальце Киры. Сегодня его доза была меньше обычной, и на удивление, ему даже не очень хотелось убиваться в хлам, будто он чувствовал, что этим вечером его жизнь была хороша и без наркотиков. Жаль только, что Славы не хватило на полный отказ от дозы, но, в какой-то степени, можно было считать, что это так, потому что его совершенно не перекрыло. Зато Вадим занюхнул тройную дозу, приготовившись выйти в зал и встать за диджейскую стойку. Ему просто хотелось получить награду за свои старания и как следует прочувствовать музыку — а как ещё вживить её себе под кожу, если не с помощью наркотической эйфории? После того, как наркотик растворялся в крови, музыка действительно начинала играть ярче, и это единственное, что Слава почувствовал из всего эффекта. Его лица коснулся лёгкий мороз, уже привычный, но совсем отдалённый. Стены должны были чуть углубиться, но этого не случилось. Даже в мыслях почти не посветлело, ведь в них и так впервые за долгое время было солнечно. Что до Киры, она выбрала золотую середину, не убралась в сопли, но взяло её очень хорошо. Звучало неплохо, но Слава знал, что вторая дорога будет очень жирной. Ему подсознательно было не очень приятно, что Кира употребляет, но он не мог не винить себя за это недовольство, потому что сам был не лучше. Скорее всего, это просто было волнение в доле с неприятным опытом из прошлого, когда его созависимые отношения с Кристиной довели дело до крайней точки. Хотя Кира с Кристиной моментами были чем-то страшно похожи, Слава видел, что в этих отношениях смог исправить много ошибок, сделанных в предыдущих. Однако, его всё также смущало, если употреблял не он один. Сделать с этим что-то он не мог, разве что просто не возмущаться и позволить себе отдохнуть, оставив эти мысли. Следующий час всё шло гладко, но Славу не покидало дурное предчувствие. Обусловлено оно вряд ли было чутким даром интуиции, скорее тем, что он видел, как Кира продолжает налегать на алкоголь, при этом собираясь догнаться хорошей дорогой. Ах, вторая дорога… С неё начались все неприятности. Слава был критически близок к тому, чтобы начать винить своё безразличие. Он говорил Кире, чтобы та была осторожна, целовал её в губы, когда она собиралась заказать себе новый коктейль, и напоминал, что ей стоит передохнуть, но она его не слушала. А он не продолжал настаивать, считая, что не имеет на это права.«Это было бы нарушением её личного пространства. Я бы разозлился, начни мне кто-нибудь указывать. Я хотел бы позаботиться о ней. Мы иногда не слушаем даже родную маму, которая нас родила и вырастила. А я не её мама. Я всего лишь короткий отрывок её жизни. Один из многих, о которых она когда-нибудь позабудет, взглянув на обручальное кольцо на своём пальце. Мы все свободные люди. И продолжая об этом думать, я также продолжаю винить себя за то, что не был достаточно настойчив.»
Возможно, случилось не худшее из того, что могло случиться. Алкоголь усиливал эффект кокаина, заставляя мозг покрываться тонкой коркой льда. Кира не видела никакой меры и сильно рисковала здоровьем, неосознанно повышая вероятность передозировки. Если бы это был её первый раз, то Слава бы точно уже вызывал скорую, держа Киру на своих руках, но, благо, пока что кокаин ударил только по её сознанию, не коснувшись других внутренних органов. Однако, Славу сильно беспокоило, что он потерял её из виду. Пробираясь сквозь разгорячённые танцующие тела, Третьяков старательно искал глазами свою девочку, которая сбежала от него и наверняка совсем позабыла, что должна вернуться. Вадим отыгрывал мощный сет, размахивая патлами за диджейской стойкой, Яна была где-то возле него, а Вася странным стечением обстоятельств весь вечер держался особняком. Выходит, что Слава остался наедине со своей очаровательной неприятностью.Boulevard Depo feat. Basic Boy — MOONWORK
Как назло, пока он искал Киру, на его пути тут и там вырастали всяческие препятствия. Стоило ему на миг ухватиться взглядом за знаковое алое как роза платье, облегающее рельефы знакомого тела, как что-нибудь заставляло неуловимый силуэт Киры скрыться, став похожим на наваждение. Одна танцующая вдали фигура оторвалась от него, словно между ними выросла пропасть. Пропасть из масляного дыма, из пьяных компаний и парочек, из покрывшей клуб духоты. Неожиданно от пёстрого букета незнакомых лиц отделилась Алина — что ж, пора было уже привыкнуть к её несвоевременным появлениям. Она схватила Славу за плечо, заставив его развернуться, когда он уже почти миновал это препятствие и исчез из виду. — Слава, ты ничего не забыл? — заискивающе спросила Алина, стараясь сохранить пикантный тон, при этом перебив для его слуха нежно грохочущую музыку. — Что же, к примеру? — незаинтересованно бросил Слава и даже не дёрнул взгляда в её сторону, продолжая искать глазами Киру. Алина для него была просто невзрачным мотыльком, петляющим в оттенке прекрасной луны, которая целиком и полностью завлекала взгляд Славы. — Мой поцелуйчик. — со всем своим очарованием напомнила Алина, скользнув длинными ногтями по его рубашке, измазанной отпечатками женских губ. Видимо, Вадим добродушно осведомил её о случившемся между ними пари, и теперь Алина намеревалась приблизить Славу к победе, подарив ему свой поцелуй. — Я тороплюсь. — равнодушно оборвал Слава, постаравшись выпутаться из этой ловушки. — Ты что, в космос летишь? — испытующе хмыкнула Алина, взмахнув ровной бровью. — Да, чёрт возьми. Алина, мне нахер не нужен твой поцелуй. Уже неактуально. — раздражённо огрызнулся Слава и с нетерпением рванул вперёд, когда ему показалось, что он заметил в толпе Киру. Алина что-то сказала ему вслед. Из-за громкой музыки этого Слава уже не услышал, зато ощутил, как она пируэтом вальса разворачивает его обратно и тянет к себе как воронка. Слава сам не заметил, как вляпался в её губы своими. Это вызвало такое замешательство, что ещё несколько секунд он просто не мог пошевелиться. В конце концов, Слава всё же собрался, осознал, что произошло и грубо отпихнул Алину от себя. — Ты с ума сходишь или что? — рыкнул ей Слава, брезгливо утирая ладонью губы. — Кто ж тебя такую воспитал, конченая сука! От столь вопиющего нарушения личных границ его покрыла такая ярость, что он готов был перекричать музыку. На его крик обернулось несколько человек, до которых долетели эти возмущения, но в сущности это всё не имело никакого значения. Алина улыбнулась сытой кошкой, подалась назад к толпе, отдавшись танцам, и стала громко подпевать играющей песне. — Хуже пытки, виселицы, вся эта бессмыслица! В голове твоей, малыш, да, трезвый взгляд не числится. И спокойно не живётся, из проблем готовишь мусс!.. Слава терпко выдохнул, чувствуя свою полную беспомощность перед разыгравшейся ситуацией. Он ещё несколько секунд отчаянно наблюдал за тем, как Алина танцует танец победителя, самозабвенно выкрикивая куплет песни, которую Слава так любил до нынешнего момента. Наблюдал он до тех пор, пока сзади его не схватили две руки. Инертно развернувшись, он увидел перед собой Киру, и по её лицу сразу понял, что ничего хорошего сейчас не случится. — То есть вот так, да?! — взметнулась она ураганом, перекрикивая громкую музыку. — Будешь клеить другую бабу прямо при мне, будто я пустое место?! — Я её не клеил! — только и смог возразить Слава, сделав это так несущественно, будто его слова были очень некачественной ложью. — Хоть бы не врал! — Кира замахнулась с очевидным намерением прикрепить Славе на лицо пощёчину, но, несмотря на свою обусловленную шоком заторможенность, он успел перехватить её руку и за эту руку повлёк её прочь из ревущей в такт песне толпы. Кира начала старательно выпутываться, не желая куда-то идти со Славой. Он не хотел делать ей больно, но оставаться в жарком адском котле было бы неправильно. — Пожалуйста, давай выйдем и обсудим это. — попросил Слава, взывая к голосу разума. — Отлично, давай! На улице ты гораздо лучше услышишь моё возмущение! — разгорячённо плюнула ему Кира и раньше него полетела к выходу. «Хотя бы так» — подумал Слава на тяжёлом вздохе, и тогда, когда Кира с титаническим напором протискивалась сквозь заходящую с улицы компашку, принёсшую с собой в зал запах сигарет, схватил с вешалки верхнюю одежду, про которую Ледовская позабыла напрочь. — Ну и что ты можешь мне сказать?! Какого хуя ты целовался с ней?! — шумно вопила Кира, задетая увиденным до глубины души. Одним её взглядом можно было бы зажечь маленькое пламя, способное сожрать целый лес в Сибири, но Слава держался. — Я не целовался с ней. — ответил он спокойно, безуспешно пытаясь одеть её в шубу. Киру же, похоже, не смущали её голые руки и живот. Это было совершенно неудивительно. Её язык едва ли не заплетался в косичку, извергая претензии, и сейчас в её затуманенном сознании вряд ли могла поместиться мысль о необходимости надевать верхнюю одежду перед выходом на покрытую льдом улицу. — Не ври! Ты целовался! — Кира от ярости звонко топнула ногой, но не учла, что под подошвой её ботфорта находилось ледяное покрывало, на котором она и поскользнулась. — Это она со мной целовалась, а не я с ней, — невозмутимо поправил Слава, ловко поймав накренившееся назад тело Киры, и пронизывающе заглянул ей в глаза. — Малышка, пожалуйста, успокойся. Я даже не позволил ей пихнуть язык мне в рот, ну. Так, как мы с ней целовались, целуются дети в детском саду. Это сраная шалость, а не поцелуй. — Не трогай меня! Я тебе не верю! — огрызнулась Кира, незначительно поколотив Славу по рукам, чтобы он отстал от неё. — Хорошо. — он отпустил её тогда, когда окончательно выровнял — чтобы не упала. От её колкости ему самому расхотелось её трогать — ощущалось как-то слегка унизительно от нужды оправдываться за дикую глупость, не имеющую никакого смысла. — Хорошо?! Да тебе наглости не занимать! — противоречиво возмутилась Кира, заставляя Славу подумать, что угодить ей сейчас не стоит даже и пытаться. — Ты обещала не ревновать меня, — напомнил Слава через стиснутые зубы, воспаляясь от уязвимости своего положения и невозможности адекватно разрешить конфликт. — Так и где же твоё обещание, дорогая? Какого чёрта ты делаешь мне мозги? По-хорошему, я вообще не обязан перед тобой оправдываться, но я стою тут как полный придурок и делаю это, глотая все твои претензии. Я пытаюсь поговорить с тобой, потому что не хочу ругаться, а ты отчитываешь меня как маленького ребёнка! Почему, Кира? — Потому что… Потому что с ней! — воскликнула Кира и снова топнула ногой, но на этот раз достаточно твёрдо, чтобы устоять. — Это унизительно! Более унизительно, чем тебе слушать мои «претензии», эгоист! Хоть бы раз ты подумал о ком-то, кроме себя! Услышав это, Слава заставил свою агрессию угомониться. Несколько длинных вдохов позволили ему частично придушить эмоции и услышать в чужой обиде отголосок её причины. До него вдруг дошло, что виновницей этой истерики является смесь неуверенности Киры, мерзких подначек Алины и сильного опьянения, значительно углубляющего любую эмоцию. Кире стало обидно, что она застала Славу за поцелуем именно с Алиной — конкретно с Алиной, будь на её месте любая другая, всё бы было в порядке, но это было натуральное предательство после всего, что Алина сказала в адрес Киры. С её стороны, этим поцелуем Слава как бы подтвердил, что слова Алины не пустозвучны. — Да я отношения не имею к этому поцелую! — твёрдо повторился Слава, отчаянно стараясь донести до Киры эту мысль. — Почему ты более охотно веришь в то, что я решил вот так обидеть тебя, чем в то, что она просто сделала то, что ей вздумалось? Если бы я сам поцеловал её, у меня бы сейчас были совсем другие аргументы против твоего возмущения. И если бы я считал, что ты не очень, я бы давно порвал с тобой, поверь. — Да потому что мне всё ясно сквозь твои слабые оправдания! Я всё видела, и не надо делать из меня дурочку, жалеть меня и успокаивать! — напористо настаивала Кира, заставляя Славу чувствовать себя немым клоуном — она просто в упор не слышала, что он говорил ей, продолжая придерживаться своей собственной правды. — Конечно, ты ведь любишь худых и более уверенных в себе! Что тебе я, когда есть она! У неё же талия как моя ляха, блять! — Срать я хотел на её талию и на всю неё целиком, — решительно утвердил Слава, схватив Киру за плечи. — Кира, ты очень пьяна. Пожалуйста, приди в себя хоть на минуту и услышь, что я тебе говорю. Или хотя бы то, что говоришь ты. Я безжалостен и не имею привычки проявлять снисхождение себе в убыток. Во всём этом клубе нет девушки лучше тебя, услышала? — Очень смешно! Иди к Алине и продолжайте угорать надо мной вместе! — злобно выдала Кира, и развернувшись, пошаркала прочь по заледенелой дороге. — Куда ты собралась? Кира! — нервно окликнул Слава, и догадавшись, что реакции не последует, поспешил догнать её. На миг Славу пронзила злость, которая принесла с собой мимолётную идею оставить Киру на руководство её сумасбродных поступков, но головой Слава понимал, что не может отпустить Киру слоняться по ночной улице, пока она в таком уязвимом состоянии. Этот отголосок здравого смысла оправдал себя быстрее, чем Кира успела сообразить, что чуть не попала не под машину. Пожалуй, если бы Слава не устремился за ней и не схватил её в последний момент в свои объятия, то это действительно бы произошло. После полуночи дорожный трафик заметно снизился, не было скоплений авто в несколько колонок, с утомлением ожидающих зелёного света, но в Петербурге дороги не были абсолютно пустыми даже ночью. Разгоняясь по свободным автострадам, машины становились более опасными, если пешеходы не были достаточно благоразумны, чтобы оставить риски и дождаться сигнала светофора. Но Славу поистине ужасала степень нынешней бессознательности Ледовской. Кира не видела никого и ничего вокруг себя, не могла оценивать ни окружающий мир и его обитателей, ни собственные мысли. Её шатало из стороны в сторону не только физически, но и морально. Он уже догадался, что сейчас не сможет донести до Киры всю начинку ситуации, которая случилась. Догадался, что не сможет объяснить ей, как и почему произошёл этот несчастный поцелуй, будь он проклят. Не сможет помириться с ней и перестать быть предателем в её глазах. «Чёртов кокаин» — всё, что мог выдать Слава относительно произошедшего. Его уже давным-давно отпустило, он просто не успел догнаться, а вот Кира всё ещё плавала на просторах вымышленной вселенной, из которой не могла и не хотела выбираться. Одной из колючих особенностей кокаина являлся феномен идеи-фикс — одну из таких поймала Кира. Под кокаином голову часто посещают не самые удачные идеи, которые человеку в этом состоянии кажутся, противоположно, самыми что ни на есть верными постулатами. Увидев эту сцену под морозным фильтром высокомерного кокаина и впитав подсознательные переживания, Кира элементарно зациклилась на мысли, что Слава нарочно поцеловался с Алиной, чтобы унизить её, и уничтожить эту мысль уже было невозможно. По крайней мере, до тех пор, пока она не протрезвеет и не проанализирует случившееся на чистую голову. Она не видела, как Слава переживает о мире между ними, как он бесконечно оправдывается, как всё в сущности есть на самом деле. Она видела только мираж, который проецировался из глубин обиженного подсознания. Это подсознание отлично дружило с затуманивающими разум веществами и активно подкидывало в наркотическую топку дров, нарубленных из её глубинных неостывших обид, переживаний и страхов. Славе было тяжело принять тот факт, что он не может доказать ей свою правоту. Виной тому было и нежелание ссориться, и его собственное достоинство, стоящее на ногах любви сознания к уважению и авторитетности. Но вместе с этим он очень старался понять и принять неудачную комбинацию самых различных факторов, которые и привели их к дороге, на которой остановились. Хотя бы потому, что на нём лежала ответственность за них обоих — ведь именно он был трезвым и имел хоть какой-то доступ к эксплуатации здравого смысла. — Кира, пожалуйста, давай мы поедем домой? Тебе нужно поспать. — Слава осторожно заправил за ухо прядь её волос, неосознанно стараясь отогреться в объятиях. На выходе он успел схватить только её верхнюю одежду, поскольку боялся упустить её из виду и не стал тратить время на попытку вытащить свою куртку из десятка прочих, занявших вешалку. Поэтому сейчас Слава едва держался от того, чтобы не дрожать осиновым листом — его тело покрывала одна только хлопковая рубашка, и от мороза она совсем не грела. — Мне нужно не поспать, а чтобы ты оставил меня в покое! Если хочешь, езжай домой и Алину с собой прихвати, а я… А я пойду сама, куда мне надо! — с потрясающей наивностью отозвалась Кира, обиженно толкнув Славу в грудь. — Видеть тебя не хочу! Понял? — Понял. Но, к сожалению, ничем не могу тебя порадовать. Тебе придётся меня видеть как минимум до тех пор, пока ты не придёшь в себя, — строго предупредил Слава, продолжая удерживать её вопреки попыткам этому воспрепятствовать. — Не хочешь домой, давай хотя бы в клуб вернёмся. — Будешь держать меня насильно? — фыркнула Кира, хитроумно считая, что это заставит Славу одуматься. — Да. Пока не вернёмся, — в свою очередь, настойчиво ответил Слава. — Там ведь ещё и сумочка твоя осталась, ты пихнула её в мой шоппер, помнишь? Ему было не очень приятно находиться в этой ситуации, разрываясь на части от необходимости уберечь Киру от неприятности, но и не причинить ей вреда. Из меньших зол было принято избирать меньшее. Может, его попытки удержать её выглядели не очень красиво, но они были гораздо достойнее безразличия, которое могло спровоцировать более серьёзные проблемы. Нехотя Кира поддалась и согласилась вернуться. На условии, что Слава отдаст ей забытую сумочку и ни за что в жизни больше к ней приблизится. Слава согласился. Времени было только час ночи, но с учётом того, что они присутствовали на вечеринке с самого начала, к этому самому часу ночи будто бы вся жизнь успела случиться. Стоило Кире получить свою сумочку, как она самодовольно вскинула подбородок, и смакуя свою независимость, посеменила прочь от Славы. Куда-то в толпу, где её должны были встретить многочисленные поклонники, которые, в отличие от Славы, неблагодарного подонка, будут её боготворить. Слава же в это время ощущал полнейшую беспомощность и необъятное чувство вины за то, что не уследил за состоянием Киры, позволив ей так беспорядочно напиться и расстаться со здравым смыслом. Он хотел, чтобы она ни в чём себе не отказывала. Весь вечер Кира прикладывала к терминалу его карту, если ей чего-нибудь хотелось, и Слава даже не подумал, что эта мелочь обернётся подобными последствиями. Не подумал, а должен был. Если Кира начинала отдыхать, то она делала это до талого. Возможно, её преследовали те же невидимые демоны, что и Славу, ведь он, чаще всего, точно также всецело отдавался тусовке и нарочно приводил себя в состояние полной оторванности от реальности. Он не знал меры, убиваясь в хлам; и она точно также. «Это же моя девочка, я должен был приглядывать за ней» — неустанно прокручивал Слава в своей голове, стараясь не выпускать Киру из виду. Но она, как назло, делала всё, чтобы оказаться как можно дальше и бесследно исчезнуть из внимания Славы. Казалось, что ситуации хуже этой сегодня случиться не могло, и похоже, это действительно было так. Слава даже подумал, что лучше бы его пырнули ножом в пьяной драке, чем это. Недолго думая, Слава решил пойти обходным путём и хоть как-нибудь сохранить безопасность Киры. Найти Васю было несложно, он сидел в том же самом углу, в котором был в начале вечера, и вызывал такси для номера «28», которая сдерживала рвотные позывы, прижавшись к его плечу. — Слушай, спасатель Малибу, — обратился к нему Слава, привлекая завлечённый громкой фразочкой взгляд Васи. — Ты уже вызвал такси для нашей сердцеедки? — Да. Но этот кретин будет только через девять минут. Взял и поехал какими-то окольными путями, — истомлённо вздохнул Вася, одним этим вздохом передавая Славе немые рассказы о том, как тяжко ему тут пришлось в попытках уговорить девушку поехать домой и выведать из его пьяного рта существующий адрес. — Давай я подожду с ней такси и провожу её до машины, — предложил Слава галантно, затем наклонившись к Васе, чтобы сказать ему что-то важное. — Пожалуйста, будь другом, присмотри в это время за Кирой. — Это странная просьба. Я имею в виду, зачем присматривать за подругой, когда она со своим парнем, да? — вполне однозначно намекнул Вася. — Он вроде как должен гарантировать ей присмотр, а иначе это не парень, а сказочный… — Да. Только она почему-то решила, что я её ненавижу, и теперь знать меня не хочет, — в свою очередь, объяснился Слава, не дав Васе закончить. — Послушай, брат, долго объяснять, что у нас случилось. Может, я сказочный кретин, не доглядел. Но Кира жутко пьяна и обдолбана, ей конкретно снесло крышу, и она меня к себе на метр не подпускает. Я очень боюсь, что ей может стать плохо, или что её состоянием кто-нибудь решит воспользоваться. Если тебе действительно на неё не похуй также, как и мне, то, пожалуйста… Побудь с ней, а в идеале уговори её поехать домой. Если согласится, то езжай с ней и проследи, чтобы добралась до двери квартиры. Слава говорил с таким несвойственным себе волнением, что Васе показалось, будто он отравился джин-тоником и сейчас умрёт в страшных галлюцинациях, в которых Слава обладает такими же человеческими чувствами, как и обычные смертные. Это заставило его моментально оставить все свои колкости и вовлечься в ситуацию со всей серьёзностью. — Ладно, бро, ты не умирай только тут от сердечного приступа. Я пригляжу за ней, обещаю, твоя девочка будет в порядке. Но моя, — Вася невзначай кивнул на засыпающую на его плече номер «28». — Пускай тоже в целости и сохранности доберётся до дома, ладно? Её зовут Лиза, и ей сейчас вообще не лучше, чем Кире. — По рукам. Спасибо, Вась. — благодарно улыбнулся Слава, прихватив под руки пьяную девушку, когда Вася энергично вскочил со стула, чтобы поскорее отыскать Киру. Вася с Кирой общались очень хорошо. Знакомы они были одинаковое количество времени, но порой у Славы складывалось ощущение, будто Вася с Кирой знают друг друга гораздо дольше, чем он знает их обоих вместе взятых. Кира всегда исключительно хорошо отзывалась о Васе, периодически рассказывая Славе о том, как замечательно они сходили куда-нибудь погулять. Вася же всегда готов был вступиться за Киру и открыто демонстрировал, что относится к ней очень тепло. При этом они общались строго как друзья — если бы было что-нибудь большее, то Кира бы поставила Славу в известность; она всегда говорила ему, у кого из их знакомых побывала в постели, точно также, как и он рассказывал ей всё то же самое, но со своей стороны. Любопытно было и то, что абсолютно ко всякой девушке Вася заведомо относился как к «братану». С особой нежностью, недоступной его друзьям мужского пола, да, но всё же с исключительно дружеским подтекстом. Он никогда не интересовался никакими романтическими связями. Слава даже как-то спрашивал у Вадима, не по мальчикам ли Вася, но получил отрицательный ответ. Как сказал ему Вадим, Вася — слишком флегматичный и закрытый человек. Он просто не имеет ресурса на пустой флирт и относится к своим чувствам чересчур разборчиво. В первую очередь в своих собеседниках он замечал личные качества, а не половые признаки. К тому же, Вася был из тех людей, которые не верили, что любовь может возникнуть после первого взгляда. Он считал, что это чувство рождается только из крепкой дружбы, лишённой розовых очков влюблённости, из долгих партнёрских взаимоотношений, которые аккурат раскрывают все положительные и отрицательные стороны человека. Слава, как и Вася, своё обязательство выполнил, и с Лизой ему пришлось гораздо проще, чем с Кирой. Она, как минимум, не сопротивлялась. В её крови было столько алкоголя, что она вряд ли понимала, что рядом с ней уже не Вася — периодически она называла Славу его именем, бормоча вместе с тем что-то невнятное. Единственное, что требовалось Славе, приложить немного усилий, чтобы помочь Лизе передвигаться. Для неё эта вечеринка действительно прошла как последняя. Благо, точка в навигаторе таксиста стояла всего в десяти минутах езды от клуба. Лиза жила не очень далеко, так что Слава должен был вернуться уже через полчаса. Правда делать это он уже не очень хотел.«Он довёз её до дома, помог ей умыться и был с ней, пока она не уснула. Я рад, что Кира в порядке. Но это всё должен был делать я. Если бы только не эта идиотская ссора на ровном месте. Уже за полдень, а Кира до сих пор меня игнорирует. Не знаю, спит она или делает это нарочно. Я весь на нервах, потому что даже не могу знать, как она. Вот уже второй раз мы ссоримся из-за этой Алины. Меня это начинает дико напрягать. Не понимаю, почему она верит ей, а не мне. Я реально выгляжу настолько ненадёжным, что абсолютно никто не чувствует себя со мной комфортно? Я не знаю. Вот во мне ли вообще дело? Я думаю, Кира сильно перебрала и не совсем понимала, что происходит. Но на самом деле, я в последнее время исключительно сентиментальный. И это с учётом попеременных вспышек всеобъемлющей пустоты, накрывающих меня без причины. Я просто должен признать, что в моей жизни всё переворачивается с ног на голову. Я не хочу терять Киру. Я до сих пор не отпустил ситуацию с Леной, и теперь мне кажется, что Кира — последнее, что помогает мне не сойти с ума и не передознуться. Я очень боюсь с ней разойтись, чёрт подери. Уверен, что просто этого не переживу, потому что мне станет совсем некуда деться. Бедный чёртов придурочный мальчик, зависящий от тепла женских рук.»
Настроение у Славы было паршивым. С одиннадцати до двух он нервозно занимался домашними делами, стараясь привести мысли в порядок, и периодически пытался достучаться до Киры через сообщения и даже несколько звонков. То, что она не ответила, но и не заблокировала его, значило, что она всего лишь отсыпается. Кира была любительницей поспать после тусовки, и даже если бы сегодня не было выходное воскресенье, она бы всё равно сладко сопела в постели, бессовестно пропуская пары. Слава это всё знал, но тогда почему он обрывал её телефон как ревнивый муж, жена которого обещала вернуться из магазина через десять минут, но не появилась даже через двенадцать? Наверное, вся эта дрянь выбила у него почву из-под ног. То, как они поссорились. Глупость их размолвки не могла его не злить, и чтобы эта злость нашла свой конец, Слава хотел поскорее разрешить вопрос. Но, в конечном итоге, он плюнул на это быстрее, чем дождался от Киры ответа. Несколько сообщений он удалил из диалога, зная, что они не отобразятся в её строке уведомлений. С пропущенными звонками уже ничего сделать было нельзя, но Слава не собирался. В конце концов, его придушила гордость, и он решил, что не обязан оправдываться. Да, он видел истоки этого скандала в виде комплексов, которые Кира не проработала. Наверное, именно они были основным двигателем Славиного сердоболия и его попыток поскорее объясниться, но и этому был предел, обозначенный хрупкостью его терпения. Именно поэтому Слава напомнил себе, что он не на помойке нашёлся, и бегать ни за кем не должен, даже если очень хочется. Унижения — это последнее, на что он станет себя настраивать, несмотря на чувство потерянности и одиночества. Одиночество, да, в день четырнадцатого февраля очень остро резало душу. Быть может, это было очень по-детски, расстраиваться, что не нашлось для него пары на этот ненавистный, к слову, праздник. Но Слава расстраивался, и это побудило его собраться в продуктовый магазин, где он планировал купить бутылку вина и огромный торт, которые заточит один в себя любимого.«Мне кажется, это всё очень неправильно. На рассвете зимы мы сошлись без какой-либо причины. Я был загружен чуть меньше, чем сейчас. И она. Это просто был сиюминутный порыв. Но теперь происходит что-то другое. Не думаю, что наши взаимоотношения такие же, какими были тогда. Что-то поменялось.»
Продуктовый магазин, в который обычно ходил Слава, жил с ним в одном доме, поэтому он решил, что может позволить себе прогуляться до него в пижаме. Накинув сверху куртку и обувшись в лакированные ботинки на массивной подошве, он запер дверь и лениво сбежал вниз по ступеням на первый этаж. Уже через минуту он находился в торговом зале и целенаправленно шагал к полке с алкогольной продукцией. Было даже немного забавно рассматривать винные марки после своего практически принципиального воздержания от спиртного длиной в два с лишним месяца. Всё это время он использовал правило одного бокала, но сейчас в планах у Славы было самостоятельно выпить целую бутылку вина. Которое, к слову, он не любил по жизни, но очень остро желал в данный момент. Среди изысканных и не слишком сортов его внимание привлекло испанское сухое вино Альбильо Реал. Белое — красное он не выносил совсем, и если у него вдруг появлялось настроение для красного вина, значит, всё было исключительно дурно. Раньше Слава это вино не пробовал, но ему показалось, что сейчас самое время это сделать. Затем, уже в доброй компании бутылки, он направился к стенду с тортами, но с разочарованием обнаружил, что ему возле него ничего взять не хочется, даже пирожные. Глаза никак не могли зацепиться хоть за какой-нибудь торт, и Слава очень скоро догадался, что дело не в ассортименте, а натурально в его нежелании есть торт — перегорело. И неудивительно, учитывая то, что сладкое он тоже любил не очень страстно. Вместо этого он решил посмотреть классическую винную закуску — сыр, но на пути к молочному отделу через кондитерский слишком глубоко зациклился на своём подавленном настроении, и уплыв в просторный мир плохих мыслей, совсем не заметил, как врезался плечом в девушку, которая с крайне ответственным и сосредоточенным лицом выбирала шоколад. Видимо, она тоже была очень глубоко погружена в себя, пока всматривалась в названия шоколадных начинок, поэтому, в тот момент, когда Слава ненароком толкнул её, выронила из обеих рук все свои шоколадки. Столкновение было совершенно незначительным и не должно было вызвать ничего, кроме необходимости извиниться за нарушение личного пространства, но увидев, что это доставило дополнительные неудобства, Слава поспешил наклониться и поднять упавшие шоколадки. Сделал он это неиронично в тот самый момент, когда и она потянулась за ними. И в итоге, вместо того, чтобы кто-нибудь из них уже подобрал бедные упавшие шоколадки, они соприкоснулись руками и единым импульсом отпрянули друг от друга, при этом встретившись глазами. Слава правда курсировал среди знакомых стеллажей настолько автоматически, что толком не видел, куда идёт. Пока его мозг анализировал паршивость сегодняшнего расклада, тело само вело его по изученному маршруту. Поэтому до сих пор он даже не удосужился посмотреть в лицо девушке, перед которой провинился, а когда сделал это, понял, что перед ним находится Соня Остроумова. Как же хорошо и замечательно, что среди всех плохо знакомых лиц, которых было бы странно и неожиданно здесь встретить, это оказалась не Алина Шайн! — Прямо как в кино, — отшутился Слава, постаравшись не показать, что он удивлён и чувствует лёгкий укол стыда. Он первым поднял шоколадки и протянул их Соне, поднимаясь на ноги. — Извини, не заметил тебя. — У тебя такое хобби — врезаться в людей, или я особенная? — беззлобно спросила Соня, забрав из его рук шоколад. — Можно подумать, я так и знал, что тебя здесь увижу, — оправдался Слава, крепче сжимая винное горлышко. Ему стало очень не по себе от того, что он снова пихнул её в плечо, ровно также, как и в прошлый раз. — Постоянно хожу в этот магазин и ни разу этого не случалось. Что ты здесь делаешь? — Живу. — исчерпывающе ответила Соня. — Прямо возле стенда с шоколадками? — надо знать, что Слава собирался ловко флиртовать, заявив, что Соня должна жить на шоколадной полке, потому что сама сладенькая как шоколадка, но как только он начал говорить, осознал, что формулировка не задалась от слова вообще. Поправлять себя было бы ещё более неуместно, чем просто замолчать, поэтому Слава решил не разгонять эту тему дальше. — Ну, серьезно. В этом районе живёшь? — Да. В соседнем доме, через дорогу, — объяснила Соня, ткнув пальцем себе за спину, с расчётом на то, что по направлению Слава поймёт, где именно. — А ты здесь что делаешь? Живёшь возле стенда с полуфабрикатами? Слава выпустил на лицо странно радостную улыбку. Этой репликой Соня дала знать, что каким-то невероятным образом поняла посыл его недосказанной фразы про сладость шоколадок. Славе казалось, что это было практически невозможно, и ему стало очень приятно, что в голове Сони даже столь криво слепленные слова разделись до правильного смысла. — Почему мы не встречались раньше? Я живу в этом доме уже два года. — в воздух спросил Слава, но у Сони нашлось исчерпывающее тему объяснение. — Потому что я здесь чуть меньше месяца. Всю жизнь жила на севере, на коменде, — пояснила она. — Да и потом, два года назад мне ещё было четырнадцать. Не думаю, что мы могли бы где-то пересекаться. — Хочешь сказать, что тебе уже больше четырнадцати? — подколол её Слава, чем призвал к лицу девушки хмурую тучу. Во время озвучивания этой шутки, к слову, Слава изнутри посыпался от мысли, что ей всего лишь шестнадцать лет. С несправедливостью этого факта могло посоревноваться разве что детское разочарование тем, что всем людям мира нельзя выдать поровну денег, чтобы они были богатыми и жили счастливо. — Неужели я старше тебя? — ловко парировала Соня, чем вырвала из Славы лёгкий смешок. — Я очень разочарован тем, что это так, — с удовольствием подыграл Третьяков, выставив вперёд бутылку. — Как раз искал кого-то, кто сможет купить мне вино. Может, ты попробуешь? У тебя хотя бы какой-нибудь паспорт есть уже, а мне только в следующем году его выдадут. — Можем, конечно, попытаться. Но если получится, то ты дашь мне выпить. — условилась Соня, продолжая поддерживать спектакль. — Чего я только не делал, а несовершеннолетних ещё не спаивал, — нервно усмехнулся Слава, рассеяв затянувшуюся шутку по ветру. — Разве ты не за шоколадками пришла? — За ними. Думаешь, я бы всерьёз стала клянчить у тебя вино? — спросила она испытующе, да пронзила его таким взглядом, что ему вмиг стало неуютно. — Не обижайся. Это просто факты, — озвучил Слава неожиданно серым тоном, которого до этого не бывало в их общении. — Лучше скажи, что собираешься делать после того, как выйдешь отсюда. — Идти домой? — Соня вскинула бровь, раздумывая над тем, как он так интересно перевёл тему. — А у тебя есть предложения получше? — Обижаешь, принцесса. У меня всегда есть, что предложить красивой девушке. — сказал Слава заискивающе, чуть наклонившись к ней. — Я тебя внимательно слушаю. — нарочито равнодушно бросила Соня. — Если ты до сих пор свободна, то, наверное, у тебя не должно быть планов на сегодняшний день? Лично я как раз собирался выбрать что-нибудь к этой бутылке и посмотреть «Тело Дженнифер» в полном одиночестве. Был бы рад твоей компании. — сказал Слава серьёзно, на этот раз обделив речь всякими шутками. — То есть сразу после того, как ты сказал, что я ещё не доросла до распития алкогольных напитков, ты зовёшь меня к себе? Как очаровательны двойные стандарты. — хотя фраза была построена не слишком доброжелательно, интонация и лицо Сони источали скорее интерес, чем неприязнь. Да и к тому же, Слава заметил, что почти всё, что говорит Соня, страшно напоминает лезвие бесхозного ножа — остро, но не для того, чтобы поранить, а просто по своей природе. Это его дико подкупало. Пожалуй, для Славы колкая речистость, непокорный характер и эмоциональная независимость являлись самыми сексуальными женскими качествами. Будучи человеком, которому очень быстро становится скучно с людьми, он ценил и обожал всё, что способно внести в общение азарт. — У меня есть аргумент, но это тоже прозвучит неправильно. — усмехнулся Слава, мысленно прокрутив озвученную ранее фразу в голове и догадавшись, что выглядит всё это так, будто он собирается бессовестно затащить её в постель. Хотя Слава находил её очень привлекательной, её возраст, всё-таки, не позволил бы ему отправлять в её адрес такие приглашения. — Я думаю, что всё равно хочу его услышать. — в свою очередь, заявила Соня. — Ты уже достигла возраста согласия, а возраста для употребления алкогольной продукции — ещё нет, — огласил Слава, а затем поспешил объясниться. — Я пойму, если ты откажешься. Это разумно — не ходить в гости к незнакомым мальчикам, да ещё и к тем, что с бутылкой вина. Но независимо от того, веришь ты в это или нет, я не подразумевал ничего подобного. — Знаешь, я не против. В крайнем случае, эта бутылка окажется у тебя территориально где-то поблизости от того места, куда ты попробуешь сунуть свой член, — не церемонясь, предупредила Соня. — Видишь ли, когда Бог создавал меня, у него закончился инстинкт самосохранения, и чтобы как-то это компенсировать, он добавил в меня побольше умения выпутываться из всякого страшного дерьма. — Это в крайней степени неправильно, — слабо улыбнулся Слава, в очередной раз умилившись остроте её языка. — Если только ты не мастер спорта по боксу, то я сомневаюсь, что твоя вероятность защититься от насильника выше семидесяти процентов. А когда на кону твоя безопасность и даже жизнь, семьдесят процентов — это довольно мало. По крайней мере, если у человека серьёзное намерение так или иначе сделать это. Ты не можешь быть уверена в том, что у меня в морозилке не лежат отделённые друг от друга части женских тел. — Конечно, не могу. Жена Чикатило тоже не могла быть уверена, что её муж не убил полсотни человек, хотя они столько лет в браке прожили. Но что мне теперь, не общаться с людьми, чтобы наверняка не вляпаться в неприятности? — критически помыслила Соня и важно сложила руки на груди. Славу и это очаровало. — В любом случае, если ты предложил мне зайти к тебе в гости ради того, чтобы я отказалась, то это действительно заставляет задуматься о твоей адекватности. — Тут не о чем задумываться, я совершенно неадекватный, — легкомысленно ответил Слава и улыбнулся чуть шире. — Нет, я рад, что ты согласилась. Твоя самоотверженность пленяет меня, как человека, который тоже никогда не думает о последствиях. — Ну, пойдём. По пути как раз расскажешь, куда подевалась твоя девушка и почему ты сегодня ходишь один, раздаривая девчонкам приглашения в свою морозилку. — Соня ещё раз осмотрела шоколадки в своих руках и совершенно бездумно выбрала несколько из них, хотя до этого медлила с выбором на протяжении нескольких мучительных минут. Похоже, теперь шоколадки несколько потеряли свою ценность на фоне того, что её внимание отвлёк на себя Слава. — Разве ответ на этот вопрос нуждается в том, чтобы быть озвученным? Очевидно, я её съел. — подхватил Слава, следуя за ней. — Это жестоко. Неужели не мог дождаться восьмого марта? — поддельно изумилась Соня, протыкая Славу осуждающим взглядом, чтобы он понял, что является очень нехорошим человеком. — К сожалению, я бессердечный. И нищий. Не хочу тратить деньги на мимозы, на подарок ко дню всех влюблённых тоже, — рассказал ей Слава, успешно отдаляя разговор от настоящей причины, по которой он сегодня остался один. — К слову, может, ты хочешь чего-нибудь? Бери, не стесняйся. — Ну ты дал — я и стесняться. Вот только что я себе возьму, если ты нищий? — спросила Соня, оперируя обстоятельством, которое Слава поселил в разговор буквально полминуты назад. — Мне же надо тебя чем-то заманить, чтобы ты со мной пошла. Так вот, на эти цели деньги есть, на эти цели деньги запланированы. — искусно выкрутился Слава. Соня, однако, не стала сильно пользоваться его вежливостью. Слава выбрал несколько пикантных видов сыров, которые должны были создать безупречное сочетание с вином, и они отправились на кассу. В руках Сони по-прежнему были одни только шоколадки, и более того, на кассе она попыталась оплатить их самосильно. Когда Слава напомнил ей о заявлении про отсутствие стеснения, Соня только пожала плечами и объяснила, что «это называется не стеснение, а экономическая самостоятельность». Воспитание Славы заставляло его чувствовать себя плохо всякий раз, когда девушки в его компании платили за себя сами, поэтому он всё же постарался настоять на оплате, и у него это получилось — в общем-то, Соня не сильно возражала, но посчитала нужным упомянуть, что если он потом попросит её вернуть эти деньги, то из принципа ничего не получит. Славе так и хотелось сказать ей: «не общайся больше ни с кем из этих идиотов, которые составляют твоё целостное мнение о мужском поле». Потому что её обёрнутый в уверенные угрозы страх домогательства и колкие заметки об очень неудачных ухаживаниях не могли не вызвать сожаления и обострённого чувства несправедливости. Тут же в голове Славы высветлилось затерянное в недрах сознания воспоминание о первом часу, проведённом на дне рождения у Ксюши Остроумовой. Тот самый момент, когда они с Баженом сидели в компании Артёма, ещё не подозревая, что тот подсыпал в один из стаканов кислоту. Тогда Артём говорил о том, что всячески обхаживает Соню, то ли чтобы быть с ней, то ли только ради секса. Но, в любом из этих случаев, Славе было понятно, почему ни того, ни другого не получается. После того, как вскрылся инцидент с подмешанной в коктейль кислотой и после того, как Слава увидел реакцию Артёма на его собственный провал, у него в голове сформировалась крепкая мысль, что Артём вполне мог являться одним из тех людей, которые бестактно пристают к девушкам в попытках превратить их отказ в согласие, а если всё-таки не выходит, то обиженно просят вернуть потраченные на свидание деньги. Нет, даже не так. При коротком взгляде на Соню он неосознанно нарисовал в голове нелицеприятную картину, от которой в груди что-то замёрзло. Слава увидел эту картину всего на секунду, но так подробно, что ему стало не по себе от собственных мыслей. Однако, его сознание нарисовало всё: комнату, покрытую полумраком, смятую постель, отголоски шумной музыки и болтовни за стеной, смазливую рожу Артёма и испуганную Соню, которая старалась выпутаться из его хватки, чтобы не быть взятой против собственной воли. С одной стороны, Третьяков подумал, что у него слишком омерзительная и слишком яркая фантазия. Но с другой… Было такое ощущение, будто ему встретилось слишком много незначительных фактов, которые на самом деле сходились воедино в одной точке, обозначающей конкретную ситуацию или даже ряд конкретных ситуаций. Напрямую спрашивать об этом у Сони он пока что не собирался, но ему была неприятна мысль о том, что её, да ещё и в таком юном возрасте, донимают всякие придурки, из-за которых картина её мира искажается, показывая всех парней опасными животными, коих хорошо бы обходить стороной. И что было любопытнее всего, ведь Соня, остерегаясь, всё равно приняла его предложение зайти в гости. Для Славы это послужило поводом побыть образцовым показателем обычного человека, у которого есть хоть какое-то воспитание и уважение к противоположному полу. По дороге они особенно не успели поговорить, поскольку она заняла не больше минуты. На пороге же квартиры Слава наполнил беседу формальностями из разряда «обувь ставь сюда, руки можно помыть здесь, а вытирать их — вот этим полотенцем» и прочими мелочами. Оставив её куртку на вешалке, Слава, первостепенно, подрубил в зоне отдыха неоновую ленту, а затем пошёл в кухню за штопором. Соня появилась буквально через несколько секунд и прежде, чем её взгляд дошёл до Славы, она с простой радостью посмотрела на то, как по белым стенам стекают тени радужных светодиодов. За счёт того, что зона гостиной была отделена от кухонной чёрными деревянными рейками, уютно спрятавшись в уголке, создавалось впечатление, будто там находится какой-то отдельный мир. Когда Слава закончил с вином, он зашторил окна, из которых ещё струился дневной свет, и в комнате стемнело, за счёт чего этот «радужный мир» ещё сильнее повлёк к себе. — Неплохо, — сдержанно прокомментировала Соня. — Ты там говорил, кажется, что у тебя масса предложений для красивых девушек. Мне стало интересно, и я надеюсь, что представление, которое ты организовал мне в магазине — не всё, что ты готов предложить. — То, что я готов тебе предложить, зависит от твоих собственных желаний, дорогая, — украдкой напомнил Слава с уверенной улыбкой на лице и ловко подкинул в руке открытую бутылку, чтобы сделать несколько пробных глотков. — Хорошее вино. Но, может, хочешь корейскую газировку или молочный коктейль? Можно сделать попкорн, но у меня только солёный. — Какие ещё варианты? — спросила Соня разборчиво, вживив в тон задумчивость, которая дала понять, что это не только не согласие, но и не отказ. — Покурить травы, — Слава пожал плечами и зашёл за рейки, оставляя вино на журнальном столике. — Но только при условии, что это не будет твой первый раз. — Можешь не переживать за это, красавчик. Свой первый раз я бы тебе не доверила, — уверенно хмыкнула Соня, опускаясь на диван. — Давай покурим. Только не индику. — Сам её не люблю, сильно грузит, согласна? — спросил Слава, мысленно всё-таки изумившись ответу, который получил на своё предложение. Ему пришлось отлучиться в спальню, чтобы раздобыть из закромов пакет с травой, гриндер, табак и бумагу для самокруток. Было весьма прискорбно, что к нынешнему моменту у Славы закончились все косяки, которые он обычно крутил про запас, когда было настроение. Сейчас у него настроения не было. — А насчёт первого раза обидно, — припомнил Слава, располагая на столике все курительные атрибуты. Крутил косяки он ловко и с особенным изяществом, не забывая, что это, чёрт подери, искусство. Ему понадобилось не так уж много времени, чтобы приноровиться к этому делу, поэтому, на создание самокрутки у него обычно уходило не больше минуты. По крайней мере, если в гриндере оставалась размолотая марихуана, как сейчас. — И между прочим, зря. Я знаю, как нужно делать, чтобы не испортить первый раз. Оближи. И безо всякой двойственной подоплёки, которая находилась в словах про «первый раз», Слава невозмутимо протянул ей бумагу, наполненную хорошей смесью шоколадного табака и сативы. Соня ему ничего, помимо косой усмешки, не ответила, зато с готовностью наклонилась и провела кончиком языка по краю сладкой бумаги, чтобы Слава смог наконец-то заткнуться и докрутить блант. Слава даже не постарался скрыть, что смотрит, как она это делает. Это именно то, что ему хотелось видеть, даже если сам он это осознавать не торопился. Тем не менее, по его телу пробежались мурашки, такие, будто она облизывала его кожу, а не бумагу для самокруток, что неуловимо находилась в его пальцах. — Молодец. — только на это его и хватило. Управившись со всем процессом, Слава чиркнул зажигалкой и стал раскуривать косяк. По комнате тут же растёкся густой дым и стойкий шлейф марихуаны с лёгким шоколадным оттенком. Сделав несколько длинных затяжек и выпустив дым из лёгких на волю, Слава поднёс фильтр к аккуратным губам Сони. Она затянулась со знанием, почти что со свистом, и взгляд Славы в этот момент показал нечто, очень похожее на восхищение. С его губ слетела какая-то бессмыслица, которую стоило принять за комплимент, но Соня, казалось, даже этого не услышала. Она увидела только его лицо в плотном облаке дыма, которое разрасталось вокруг них. Только его лицо и то, как он делает сразу несколько таких глубоких жадных затяжек, от которых у неё бы, пожалуй, сожгло лёгкие. Слава старался не торопиться, но всякий косяк имеет свойство выгорать в считанные секунды. Соне хватило трёх неполных затяжек — третью Слава сам вдохнул ей в губы, оставшись притом на некотором от них расстоянии. Для того, чтобы всё вокруг заискрилось, им достаточно было только смотреть друг другу в глаза. Потушив окурок, Слава откинулся на спинку дивана и уже почувствовал, как рассевающийся дым обволакивает его, впитываясь в самую душу. — Как тебе вообще? Я-то твою нормальную дозу не знаю, может, ты пробуешь второй раз в жизни, а может, через день куришь. — прошептал Слава, ощутив в теле тёплый прилив наслаждения, такой, будто он окунулся в горячую пенную ванну после долгого и тяжёлого трудового дня. — Не через день, но и не второй раз. На опережение скажу, что даже не третий, не четвёртый и не пятый. — загадочно прозвучала Соня. Она прижалась щекой к прохладной спинке кожаного дивана, внимательно разглядывая лицо Славы, пока он был повёрнут к ней лишь на треть. Они оба медленно уплывали в сативный туман, становясь его незначительными частичками, и картинка перед глазами не спеша начинала расплываться. Слава почему-то мягко посмеялся, очень мягко, будто его смех состоял из нежной перины и облачного газа. — Ну хорошо, — растянув на лице блаженную улыбку, он прошёлся плавным взглядом по потолку и только потом опустил голову, поменяв обзор так, чтобы видеть лицо своей собеседницы. — Я забивал не слишком крепко, взяв в учёт, что курю не один, а с такой малышкой. Ты же весишь, дай бог, килограммов пятьдесят, тебе сильно крепко не нужно, если ты не привыкла каждую среду укуриваться в хламину. — Любопытно. Звучит так, будто, если бы меня здесь не было, ты бы, вместо того, чтобы забить косяк, просто съел бы зиплок. — предположила Соня с яркой улыбкой, заставив Славу несдержанно посмеяться. Комната начала становиться глубже и показала новые, интересные очертания. У обоих внутри поселилось ощущение, будто они находятся на корабельной палубе в открытом море, потому что всё вокруг стало расслабляюще покачиваться. Очевидно, разглядывая симпатичные черты Славы, Соня думала только о том, как скоро он сделает что-нибудь, после чего ей захочется уйти. Слава уже об этом не думал. Из его головы вывалились все червивые мысли, которые опарышами ползали по корке мозга и планомерно выедали её. — Чёрт возьми, я бы так и сделал. Ты будто знаешь меня очень давно, — короткий смешок улетел в пространство тесного помещения, но раздался на слуху множественным эхом. — Мне, малышка, чтобы хорошо улететь, нужно сильно больше, чем тебе. Но не настолько. Я терпеть не могу траву, но, в последнее время, очень часто дую. — Я тоже, — как-то тяжело хмыкнула Соня, несколько секунд подумав над тем, относится ли то, что она сказала, к его слишком длинным словам. Сделала вывод, что всё-таки относится. — Терпеть не могу, но очень часто дую. — Давай больше не будем? — спросил вдруг Слава. И они оба рассмеялись, зная, насколько пусто это предложение. — Накрыло? — Да. А тебя? — она на пару секунд зависла, растянула слова, как следует покатав их на языке, и три таких односложных слова прозвучали на её устах как целый рассказ. — Да. Я чувствую. Но не убило жёстко. Чуть позже ещё покурю, может, — Слава потёр переносицу и снова отвёл взгляд в потолок. — А ты как? Хорошо себя чувствуешь? Ровно идёт? — Эй… Давай поменьше вопросов, — шёпотом попросила Соня. — Мне хорошо, даже очень. Включай свой фильм. Прокаркать начало не страшно, я его уже видела. У тебя есть собака? — Что? Нет, у меня нет собаки, — только Слава потянулся к пульту, как на него свалился этот невероятно странный вопрос. — Ты бы о ней уже знала, если бы она была. — Никогда не хотел собаку? — поинтересовалась Соня, начав развивать эту неожиданную тему. — Пока не думал об этом, меня слишком часто не бывает дома. У меня нет собаки, но есть двухлетний сын. Если я захочу, чтобы меня обслюнявили и потащили гулять в семь утра, то возьму его к себе. — рутинным тоном сказал Слава, включая телевизор. Соня, тем не менее, совершенно не удивилась. — Сколько тебе лет? — задала она другой вопрос. — Было восемнадцать. В смысле, когда он родился, — уловив логическую цепочку, ответил Слава. — Мне месяц назад исполнился двадцать один год. Как-то так. — Я почему-то думала, что тебе лет двадцать пять. Ну, как и Бажену, — разъяснила Соня, потирая глаза и лениво сползая вниз по дивану с большим желанием обнять Славу. Вместо этой вольности она обняла подушку. — Подожди, ты козерог? — Разочарована? — усмехнулся Слава, про себя удивившись тому, что ему навскидку дали двадцать пять лет. Такое происходило не слишком часто. — Нет. По тебе это видно, — сказала Соня. — Я чёртов телец. — Значит, весной уже семнадцать? — уточнил Слава с непонятным интересом. — Что расскажешь про тельцов? — Ничего. Говорят, мы спокойные, — безразлично отозвалась Соня. — Я не особо этим увлекаюсь. Но козерогов явно не зря засирают. — За всех говорить не буду, — зарёкся Слава тихо, сосредоточенно глядя на пульт. В его глазах все кнопки перепутались, сконцентрироваться было невозможно. — Но так уж вышло, что я просто ебанутый нахуй, и это имеет свои последствия. — Становится любопытно. Я каких только не встречала, чем же ты способен удивить? — вызывающе бросила Соня, широко улыбаясь. Слава тут же перевёл на неё взгляд, полный азарта, и пульт совсем потерял всякий смысл. — Так ты хочешь сыграть в эту игру, дорогая? — он пружинисто подвинулся к ней и закинул руку на спинку дивана. — Давай попробуем. Мне будет интересно посмотреть, на сколько тебя хватит. Справедливости ради, Слава говорил это не из попытки заиметь определённую репутацию. В свете всех последних событий, посетивших его жизнь, он уже сам свято верил в то, что знакомство с девушкой, — даже дружеское, — для него не может не закончиться плохо. Он был уверен, что все вокруг уже в нём порядочно разочаровались, и теперь просто очень боялся, что любая попытка наладить контакт приведёт к аналогичным результатам. Тем временем Соня затаила дыхание, позабыв обо всём. Слава был не очень близко, но измерять расстояние стало сложно, поэтому она машинально вытянула вперёд руку, которой упёрлась в его грудь. Ощущение рельефного торса, спрятанного под смешной пижамной рубашкой, заставило её голову закружиться. «Такое подтянутое тело, должно быть. Не думать об этом» — только и сказала себе Соня и на выдохе мягко отодвинулась от него, полагая, что тогда сможет соображать лучше. Слава совершенно не понял, что такое произошло, потому что его хорошенечко коротнуло в тот момент, когда она к нему прикоснулась. Он уже хотел её всей душой, и если бы трава не закружила его сознание в быстром вальсе, от этих мыслей он бы избавиться не смог, и очень скоро даже Соне бы стало это видно — последнее, чего бы Слава хотел. — Полегче. Если хочешь обидеть меня, то нужно будет постараться. И после такого заявления я куда больше расстроюсь, если ты не будешь в итоге соответствовать. — дерзко ответила наконец-то Соня. — Прошу, оставайся такой всю свою жизнь. Ты прекрасна. — Слава облизнул губы и вцепился в неё жадным взглядом, но сам покорно отодвинулся и даже заставил себя вспомнить про пульт. Но только потому, что наткнулся на него задницей. «Уж не знаю, что это. Обычно тебя не так просто соблазнить, Третьяков» — вразумительно подумал Слава, листая на телевизоре различные опции. Эта чертовщина творилась с ним ещё в прошлый раз, и Слава был близок к тому, чтобы поверить в существование ведьм. Больше всего в этой ситуации его раздражало то, что он хочет большего, чем может себе позволить. Одно Слава знал точно. Он не должен позволить уходить в раздумья ни себе, ни ей. Это просто не нужно. По крайней мере, не сейчас, а потом большинство событий сегодняшнего дня попросту вывалятся из головы, потеряв свою эмоциональную силу. — Так ты будешь вино? — спросил Слава в тишину, сражаясь с обретённой от курения дислексией в попытках набрать в поиске название фильма. — Нет. Я же маленькая. — невозмутимо ответила Соня, бессмысленно наблюдая за скачущими по экрану буквами, которые в её голове никак не складывались в слова. — А для травы ты, блять, очень взрослая, — цыкнул Слава, подсознательно, всё-таки, переживая за то, что накурил шестнадцатилетнюю девочку. — Откуда только ты такая вылезла… — Ты вроде уже большой мальчик, должен знать, откуда появляются дети. — подколола его Соня и важно сложила руки на груди. — Моего аист принёс, а меня так вообще в зиплоке с кокаином нашли, — пошутил Слава с абсолютно каменным лицом, и тоном таким, будто его слова были чистой правдой. — Ты, видимо, заспавнилась где-то в папке с конституционными поправками. Откопав на просторах онлайн-кинотеатра искомый ужастик, Слава поставил его проигрываться, а сам густо приложился к горлышку винной бутылки. Пить ему, конечно, не следовало. Помимо того, что Славе не нравился эффект алкогольного опьянения и выход из этого состояния, основной причиной, по которой он не пил, было всё-таки пристрастие к веществам, которые не имели компанейских отношений со спиртным. Особенно не дружила с алкоголем трава. Но в данной ситуации Слава боялся скорее не того, что ему станет плохо, а того, что случается с ним каждый раз, когда он выпивший — желание заняться сексом. А Соня только этого и ждала. Того, что Слава полезет к ней, вопреки своим обещаниям, а она в мыслях торжественно воскликнет «я знала, что так и будет» и с чистой душой уйдёт. Но Слава этого не делал, чем Соню жутко бесил. Он ей понравился — миловидный мальчик с харизмой такой же бездонной, как его зелёные глаза, но единственная реакция, которую она могла испытать на ощущение симпатии — осознанное желание отыскать в нём как можно больше изъянов, да желательно таких, чтобы эту тягу как рукой сняло. Получается, что их взаимный интерес друг к другу с обоих сторон был как-то не к месту, но он же стал причиной того, что они сидели перед телевизором, обсуждая какую-то абсолютную бессмыслицу. Фильм не произвёл ожидаемого впечатления. Они оба были не настроены на то, чтобы следить за стремительным развитием событий, к тому же, сам фильм весьма неординарно рассказывал о сюжете. Минут через пять от его начала Слава вспомнил про сыр, который даже не достал из пакета. Их обоих схватил жуткий голод, поэтому Слава выложил на одну тарелку и сыр, и шоколадки, а вдобавок к ним всё-таки поставил в микроволновку попкорн. Ещё через минут двадцать они всё это съели, оставив одни только крошки. Слава решил заказать пиццу, и к моменту, когда они это сделали, напихав в корзину едва ли не половину меню, от фильма прошла почти половина времени. Оба не поняли, в какой момент стали смотреть его, сидя в обнимку, но спасать ситуацию и прыгать на разные концы дивана было уже поздно. Никто, кажется, даже не обсудил это — нет, скорее всего, Слава спросил, может ли обнять её, а если не спросил, значит, она сделала это первая. Наверняка можно было утверждать только то, что всё-таки накурило, и очень даже хорошо. — Тебе комфортно? — спросил, всё-таки, Слава, когда его сознание немного очистилось от дыма и позволило ему обдумать происходящее. — Вполне. Я всё жду, когда ты начнёшь приставать ко мне. — честно призналась Соня, показав, что это действительно занимает огромную часть её переживаний. — Мне кажется, для этого ещё рано. — сухо ответил Слава и прикрыл рот рукой, лениво зевая. Еда и кино его окончательно размягчили, и теперь он мог с уверенностью и облегчением сказать, что в его голове нет ни единой мысли, связанной с сексом. — У тебя стоит только после шести? — в насмешку полюбопытствовала Соня. — В каком-то роде, да. Только бери двадцатичетырёхчасовой формат. — завернул Слава интеллектуально, заставив Соню напрячь мозг. — После восемнадцати? — непонятливо угадала Соня и поняла заложенный в это смысл только в момент, когда слова прозвучали вслух. — Неужто. Ты первый, кого это останавливает. — Я люблю быть первым, — дерзко улыбнулся Слава, уронив на неё свой постепенно трезвеющий взгляд. — Не могу понять, чего ты хочешь. — Понять, что с тобой не так. — хмуро ответила Соня, в действительности потерявшись. Остроумова не спешила доверять его словам, но со стороны это поистине выглядело так, будто она намекает ему именно на то, что хочет, чтобы он делал подвижки в эту сторону. — Абсолютно, блять, всё, — Слава всё же улыбнулся, невзирая на её мрачное выражение лица. — Но только не это. Мы же можем просто общаться? — То есть, тебя смущает мой возраст? — перефразировала Соня по-своему, пристально глядя ему в глаза. — Да, смущает. Но, Соня, я очень накуренный, и всё равно понимаю, что это вопрос с подвохом. Если ты хочешь знать, стал бы я тащить тебя в постель, будь ты старше, то мой ответ — нет, — проницательно вычинил Слава и со всей своей уверенностью посмотрел на неё в ответ, заговорив, когда она только открыла рот, чтобы задать другой вопрос. — «Почему»? Потому что я вижу, что для тебя это проблемная тема, и я не хочу её трогать, чтобы не сделать тебе неприятно. — Нет, — строго возразила Соня и покачала головой. — Твои рассуждения потрясающие, Шерлок, но нет. Секс для меня — не больная тема, я не фригидная. Вы — мужчины, да, больная, потому что как только ты подумаешь, что хочешь дать ему, он выкинет какую-нибудь лютую херь, но сам по себе секс — не больше, чем один из инструментов, через которые можно понять, что рядом с тобой не человек, а кусок мяса с речевым аппаратом. — Ты права, мы всё уёбки, но в разной степени, — поспешил напомнить Слава. — Секс без эмоций — это просто трение. Нормальный человек не получит удовольствия от процесса, если его не получит партнёр. Я уже пообещал тебе показать, что я конченый. Но не по этой теме. У меня есть воспитание, которое даёт мне определённые принципы. Если нужно набить кому-нибудь ебало, просто скажи об этом, потому что в моём кругу пацан перестаёт быть пацаном, если не уважает женщину. Но не жди, что я стану вести себя также, как повёл кто-то другой. — Никому не нужно, — тяжко вздохнула Соня, закрываясь от этой темы. — Мне будет приятно, если ты отвечаешь за свои слова. Просто очень непривычно, что за приглашением посмотреть фильм ничего потайного не кроется. Я морально устала от этого. — Расслабься. Досмотрим его, поиграем в приставку, и я просто провожу тебя домой. — честно пообещал Слава, дружески потрепав её по плечу. Этот диалог странно опустошил их обоих. В воздухе повисла странная недосказанность, и каждому было что обдумать. Соня, например, вдруг взглянула на себя со стороны и поняла, что выглядит нездорово повёрнутой — правда, ей было сложно поверить в то, что избитая ситуация, повторяющаяся из раза в раз, не случится и сегодня. Слава же анализировал собственные слова и думал о том, что ему очень стыдно считать её привлекательной.«Секс без эмоций — это просто трение. Да. Но эмоции есть, и такие, будто мы не сидели вместе на диване. А, скажем, стояли на краю пропасти, со спины прижатые скалой, и обречённо наблюдали за тем, как куски земли потихоньку отваливаются от островка, на котором мы стоим, улетая в бездну. Я хотел бы её поцеловать, хотел бы увидеть под собой без одежды. А это уже имеет значение, и очень хорошо, что этому нет вероятности случиться. Она не выглядит маленькой девочкой. И я уверен, что ей пришлось пережить достаточно, чтобы и внутри быть гораздо взрослее, чем нужно. Но это ничего не меняет. Я просто в ахуе, мать твою. Как я вообще к этому пришёл?»
Слава сделал всё так, как и обещал. Досмотрев фильм без особых впечатлений касательно увиденного, они поиграли в приставку, немного поболтали о насущном, и Соню вдруг начало клонить в сон. Время близилось к семи часам вечера, и Слава немного удивился, что она хочет спать, но всё равно собрался провожать её до соседнего двора. Соня сказала, что у неё, до момента их встречи, был довольно насыщенный день, который начался очень рано, и Слава отнёсся к этому с пониманием. Когда он пришёл домой и проверил телефон, весь день лежавший на одном месте, то обнаружил, что ему ответила Кира. В сообщениях она очень сильно извинялась за своё вчерашнее состояние и благодарила его за заботу. Это заставило Славу с облегчением улыбнуться, и недолго думая, он предложил ей встретиться. К девяти часам, уже отрезвевший, он стоял возле её дверей с сетом роллов. Сам он, накуренный, объелся так, что на неделю хватит, но для неё не мог не привезти чего-нибудь угоститься. — Как провела день всех влюблённых? — поинтересовался Слава испытующе, пытаясь сосчитать глазами ароматические свечи, которые она зажгла по всей комнате. — С парнем из Тиндера. — невесело ответила Кира, ковыряясь палочками в роллах. — Звучит так себе. — хмыкнул Слава, в очередной раз принизив существенность этого приложения. — Как звучит, так оно и есть, — поспешила пожаловаться Кира. — Я изначально предупредила его, что меня интересует только секс, а у него оказался маленький член и огромное сердце. — Какой ужас. Судя по мне, тебе нравится, когда наоборот? — игриво спросил Слава, закусив губу. — Да!.. Ой, отстань, — Кира надула губы, пихнув его в плечо, а Слава звонко рассмеялся, догадавшись, что она ответила быстрее, чем проанализировала вопрос, точнее первую его часть. — Он предлагал мне выйти за него замуж, пока мы пили шампанское, говорил, что скоро умрёт и оставит мне квартиру в Кишинёве, если я через год рожу ему ребёнка. А когда он снял трусы, я подумала, что это какое-то невыносимое издевательство, и ушла. Лучше скажи, как ты день провёл, я даже думать про этот сморчок не хочу, неудивительно, что у него нет детей, там просто сперматозоиды не помещаются, наверное. — Снял себе пятнадцать проституток и патибас, — на ходу выдумал Слава, когда немного отошёл от хохота. Очень уж его развеселила ситуация, описанная Кирой, и экспрессия, с которой она это всё рассказывала. — Покатались по городу, знаешь. Отлично, в общем. — Патибас? — на лице Киры выросла удивлённая гримаса, и Слава подумал, что одна из самых привлекательных её черт — живая мимика, такая, что хоть стой, хоть падай. — Третьяков, ты куда на нём ездил? В двухтысячный год? — Я надеялся отговорить маму рожать меня. Но пробки были — пиздец, доехали только до две тысячи четвёртого, а потом у меня деньги на проституток закончились, — оживлённо сочинял Слава, будучи не в силах остановиться, чтобы выпить морса, стакан с которым был у него в руке. Обменявшись впечатлениями и шутками, они ещё раз здраво обсудили вчерашнюю ситуацию и пришли к единому выводу, что Алина их раздражает. Когда конфликт оказался исчерпан, и тему стало можно закрывать, их разговоры превратились в нейтральные. За такими диалогами всегда беспечно летело время, а душа отдыхала от переживаний. Кира была любительницей поиграть в карты, поэтому частенько в случайный момент подобных разговоров доставала откуда-нибудь колоду и начинала её перемешивать, невзирая на то, сказал ли Слава, что тоже хочет сыграть партийку-другую. Играли они обычно на интерес, но иногда Кира предлагала добавить процессу пикантности — сыграть на желание или на раздевание, а Слава не мог такие инициативы не поддерживать. Первую партию выиграла Кира и с гордым видом стянула со Славы спортивный лонгслив MISBHV. Во второй раз повезло Славе. Приникнув к Кире, с горящими азартом глазами он поддел края её домашней майки и медленно, наслаждаясь моментом, снял её. — Следующая партия решающая, — предупредил Слава, любуясь её грудью с нескрываемым желанием. — На тебе только шортики, верно? — Не так быстро, — Кира сделала вживляющий уверенность глоток вина, которое Слава купил по дороге. Своё он не допил, но решил оставить его дома, посчитав, что будет некрасиво ехать в гости с открытой бутылкой. К тому же, Кира предпочитала красное, а не белое. — Если следующие четыре партии буду выигрывать я, то ты не дождёшься удовольствия увидеть меня голой. — «Если», — вкрадчиво повторил Слава, забирая себе шесть карт, которые Кира бросила на покрывало. — Ой ли, детка. Не говори «оп», пока не перепрыгнешь. С тобой я нехерово так поднатаскался в «дурака» гонять. Партия сулила быть напряжённой. Хотя никто из них особенно не продумывал ходы, какая-то логика в процессе игры всё же присутствовала, и совершенно бездумных бросков карт тоже не случалось. Интрига нарастала каждый раз, когда кто-то нехотя забирал себе карты или, наоборот, очень хорошо их сбрасывал. Для Славы всё усложнял тот факт, что Кира сидела перед ним топлес. Не то что бы Славе достаточно было просто посмотреть на женскую грудь, чтобы голова отлетела, но соответствующее настроение делало своё дело. Кира нарочно использовала это, чтобы отвлекать его в решительные моменты игры, и это работало. Случайное движение ножкой, спинка дугой, невзначай махнула головой, отбросив за спину пшеничные волосы, словом, кокетливое изящество и плавные сексуальные движения — она делала всё, чтобы Слава возбудился, и ткань брюк натянулась так скоро, что дальше ей оставалось лишь укреплять эффект. Колода закончилась, загадка возросла. У Славы осталось три карты, у Киры — всего две. Он кинул одну, она побилась. Это была козырная десятка, на которую она ответила козырным вальтом. Он подкинул обычного вальта, и она очень удачно отбилась королём той же масти, скинув все карты. Слава остался с последней картой и трагически вздохнул, пока Кира запрыгала на постели, крича победный клич. — Снимай носок, проиграшка! — велела она, полная радости от выигрыша. — Знаешь, что? А я меняю правила игры, — Слава дёрнул её за ногу, заставив упасть на мягкую постель, и властно накрыл её тело собой, желая получить отмщение за открытое издевательство, которое он терпел всю партию. — Сидит она всю игру с важным лицом и почти голая. Такая вся из себя небрежная дурочка, типа не специально меня дразнит, а я «снимай носок». Нет, дорогая, тебе это так просто с рук не сойдёт. Вместе с этими словами, вызвавшими у Киры смех, он схватил пальцами резинку пижамных шортиков и резко дёрнул её вниз. Кира покорно поддалась, без слов признавшись, что совсем не против таким образом поменять правила. Когда она оказалась полностью раздета, Слава накрыл её губы своими и почти сразу же чуть оттянул нижнюю зубами, чтобы проникнуть языком в её рот. Кира старалась не подавать виду, что ей всё это очень нравится, но жаркий поцелуй заставил её крепко обвить шею Славы руками, чтобы притянуть его поближе к себе, и развести ноги в стороны — ей очень нужно было почувствовать, как сильно Слава хочет её, потому что всякий раз Кира честно признавала, что ей мало с кем было также хорошо в постели, и она обожала ощущать себя такой же желанной.