Яркие краски

В РАНХиГС, на факультете международных отношений, ни для кого не было секретом, что примерная студентка Кира Ледовская не начинает своё утро без двух вещей: без бананового латте на миндальном молоке и без поцелуя от своего дьявольски привлекательного возлюбленного. Все девочки на потоке были обязательно осведомлены о том, что она крутит роман с кумиром молодёжи, также хорошо, как и о том, кто лучше всех одевается и делает самый дорогой маникюр — конечно же, Кира. Она часто пропускала занятия, балуя одногруппниц яркими инста-историями из дорогих автомобилей и клубов, но продолжала учиться на отлично и вовремя сдавать все рефераты. Казалось, её очарованию не было предела, поскольку одной только Кире никогда не прилетало замечаний за чрезмерно короткую юбку, беспричинный прогул и жвачку во рту во время выступления перед аудиторией. Кира никогда притом не была мерзкой стервой, и если кто-то по-чёрному ей завидовал, то именно вот такие девушки — мерзкие стервы, которых от зависти раздражало любое приятное происшествие, случившееся с Кирой. С остальными одногруппниками она была в замечательных отношениях, поскольку каждый знал, что Кира всегда поддержит, выручит лишней ручкой с силиконовым колпачком и даст списать конспект по лекции, которую сама благополучно прогуляла в компании своего парня и его взбалмошных друзей. Действительно, мало кто теперь мог удивиться, увидев, как она целуется со Славой перед парами на крыльце университета. Он часто провожал её на учёбу, даже если для этого ему приходилось встать сильно раньше желаемого или вовсе не ложиться. Они были вместе уже почти три месяца, и надо отметить, для Славы это было неприлично долго. Его поклонники, вновь и вновь встречающие в своей ленте новое фото с их поцелуем, уже начинали переговариваться между собой на тему того, а не взялся ли Слава случаем за голову и не решил ли наконец-то остановиться на ком-то одном. Сначала полугодовалый роман с Леной, теперь затянувшаяся интрижка с Кирой — глядишь, и на повышение пойдет, пробудет с ней целый год или того дольше. И в этих внимательных замечаниях была доля правды, поскольку Слава часто думал о том, что слишком сильно не хочет каждый понедельник видеть новое лицо в своей постели. Раньше его это искренне прельщало, а сейчас он чувствовал натуральную усталость от одной мысли о том, что придётся привыкать к кому-то новому. Он, естественно, не забывал периодически бояться о излишней привязанности, которая могла бы всё испортить. Временами Славу накрывало большое разочарование от расклада дел, имеющихся у него на настоящий момент, но теперь его непостоянство куда сильнее отражалось в настроении и мыслях, нежели в отношениях с женщинами. Сейчас он утешал себя тем, что совершенно точно не влюблён в Киру по уши, а значит, отношения с ней — самое правильное, что есть в его жизни. Может, Кира со стороны незнающего человека казалась чересчур легкомысленной куклой, и потому далеко не всем нравилась, Слава всё-таки не брал во внимание комментарии обиженных фанаток, которые везде и всюду распыляли свои пожелания поскорее увидеть конец этих отношений. Главное, что его Кира устраивала от и до, у него к ней не было совсем никаких нареканий. Она была фигуристой красоткой, приятной собеседницей, талантливой страстной любовницей. Она была ласковой, женственной, искренней и доброй — для любого мужчины такая девочка считается эталонной. Разумеется, у всех находились свои недостатки, но на фоне особенно выгодных достоинств они, как правило, меркли. Для Славы, например, было огромным плюсом то, что наряду со всеми своими безукоризненно положительными качествами, которые так манят каждого мужчину, Кира имела некую перчинку в своём характере. Ему даже нравилось, что иногда она бывала с ним капризной или чрезмерно эмоциональной и не позволяла совсем уж расслабиться. Да, пожалуй, имея справедливо завышенные требования к своей избраннице, Слава, по большей части, придерживался классических критериев, которым должна соответствовать девушка. В этом он сходился во мнении с подавляющей частью мужской половины человечества и считал, что не просит слишком многого — только того, чему соответствует сам. Ему не было принципиально, чтобы у девушки был определённый размер груди — это вообще совершенно неважно, потому что бёдра и ягодицы в его глазах гораздо привлекательнее. Он также не предъявлял своим партнёршам требования относительно роста и веса, поскольку во много раз ценнее этого банальная ухоженность и чистоплотность. Ему не нужно было, чтобы девушка отменно готовила, — хотя это было бы приятно, — мечтала завести большую семью, — не дай бог с ним! — и была девственна. Он ни в коем случае не возмущался из-за пристрастия к курению или любви к нецензурным словечкам. Всё это для Славы не имело такого значения, как схожесть взглядов, умение построить внятное предложение и, да, Слава терпеть не мог безграмотных людей, потому что сам безупречно владел русским языком, притом не изучив по нему ни одного урока в школе. Он не любил, когда девушка треплет нервы, слепнет от ревности и слишком частых беспочвенных перемен в настроении — это привносит в отношения лишние нервы и напряжение. Но ему, притом, не нравилось, когда девушка слишком мила, обходительна и податлива — это делает отношения слишком нудными и заставляет его чувствовать себя так, будто возле него находится эскортница, которой заплатили, чтобы та во всём была покорна. Он искал золотой середины между двумя этими крайностями, а Кира отлично справлялась с тем, чтобы вовремя подкинуть дровишек в костёр, но не опалить его силой волосы. Если Слава вдруг задумывался, а как он вообще выбирает себе девушек, то никогда не находил чёткого ответа. У него были весьма точно сформулированы предпочтения в виде внешних данных, были намётки относительно характера. Была выверена даже нота голоса, которая кажется ему наиболее привлекательной и сексуальной. Однако, Третьяков чересчур часто ловил себя на том, что его девушки в конечном итоге выходят за рамки этих самых предпочтений и всё равно ему дико нравятся. В общем-то, первое, что было важно Славе — внешний вид, не имеющий чётких очертаний, но притом насчитывающий парочку весьма приземлённых критериев. Для Славы действительно имело значение, как выглядит его девушка, а выглядеть она должна не много не мало — в крайней степени привлекательно для окружающих. Если макияж, то качественный, ровный и уместный, если речь заходит об одежде, то должно присутствовать чувство вкуса; ему действительно не плевать, что надето на девушке, и она не сможет заинтересовать его, если умудряется носить в одном наряде хотя бы одну комбинацию несочетаемых цветов, фасонов или материалов. Он считал это справедливым, поскольку сам много времени уделял уходу за собой и изучению нестареющих модных скрижалей. Славу волновал его собственный имидж, он не мог выйти из дома с грязной головой, в мятых вещах или с криво стриженными ногтями. В таком случае, рядом с ним обязана быть леди, которая способна выглядеть не хуже него самого. При этом, второе, на что Слава сразу же обращал внимание — отсутствие излишнего инфантильного писка в голосе, который не должен при длительном общении вызывать головную боль, и умение поддержать диалог. Он не был одним из тех, кто пренебрежно фыркал, узнав, что собеседник не читал Ницше. Не был одним из тех, кто высмеивал людей за отвлечённость от политики и подлинной истории. Однако, Славе было интересно узнавать знакомых во всех их мыслительных направлениях. Он был достаточно эрудирован, чтобы поднимать самые пыльные темы из миров разных наук, и если вдруг человек рядом с ним имел достаточно ограниченный кругозор, вмещающий в себя только последние тренды Интернета или истории о наркотических трипах, Слава не спешил осуждать, но и не торопился что-нибудь сделать с угасанием своего интереса. Слава множество раз слышал, что он просто феерический козёл, поскольку у него в распоряжении круглосуточно имеется многостраничный сборник способов послать кого-нибудь к чёрту по самой незначительной причине. Это позволяло Славе понять, что всё не слишком прозрачно. Люди, — да, речь уже, наверное, не только о девушках, но преимущественно о них, — могут вполне себе соответствовать его внутренним критериям, которые приходится строго соблюдать из-за слишком большого количества желающих попасть в его круг общения. Могут соответствовать критериям, но всё равно вызывать у него неприязнь. И в каких бы сильных злодеяниях Славу не обвиняли, а лицемерием он никогда не страдал. Не лез лишний раз со своим мнением, если не было необходимости вступить в прямую конфронтацию, но, мягко говоря, никогда не скрывал от людей своего истинного к ним отношения. Если с парнями было попроще, то девушек он часто обижал чрезмерно прямолинейными отказами, и когда вдруг он неожиданно сходился с девчонкой после получаса общения, это вызывало в душах отвергнутых любовниц яркую смесь обиды и негодования. Как же так вышло, что Кира ему всем угодила, оставалось загадкой. Кира вовремя интересовалась его планами и настроением, но не бывала навязчива. Кира прекрасно за собой ухаживала и позволяла Славе с особенной гордостью выходить в люди с ней под руку. Кира всегда была понимающей. И в те моменты, когда она на него злилась или обижалась, даже чувствуя свою безапелляционную правоту, Слава готов был пойти на уступки и сделать шаг к примирению, потому что знал, что оно будет того стоить. Но, скорее всего, дело действительно было не в этом. Не в том, что она умница и красавица. Слава никогда не мог отследить внутренний импульс, посылающий ему сигнал о том, что человек стоит его времени. И даже сейчас он не мог зацепиться за что-нибудь, что помогло бы ему понять, почему его до сих пор не обдало холодом. Пусть Слава и не до конца признавал верность своего диагноза, все погрешности пограничного расстройства были налицо. Все фундаментальные основополагающие его мировоззрения шатались как старый навесной мостик из дерева. Он никогда не мог разобраться в том, что ему действительно нравится или не нравится и почему. Он не мог предсказывать своих чувств, не мог определять их данными обществу понятиями, рамками, в которые все привыкли без особенных сложностей укладываться. Не мог удержать свои чувства, которые появлялись и пропадали подобно сверкнувшей на небе молнии. Вся его жизнь давно стояла на сваях «пере», на принципе полярностей и крайностей. Она была чёрная и белая, сладкая и горькая, холодная и горячая. Влюблённость сшибала его с ног после первого взгляда, следом за нею в голову Славы входила идеализация и эйфорический взрыв, а очень скоро появлялись отчуждение и неприязнь, которые выгоняли все положительные мысли прочь, заставляя без причины испытывать к бывшему таким безупречным человеку безразличие и скуку. Единственным его верным спутником повсюду было непостоянство, и когда оно куда-нибудь девалось, Славе становилось страшно не по себе. Когда он вдруг действительно привыкал к чему-то, начинал чем-то дорожить, то подолгу стоял перед зеркалом и обзывал себя «маниакальным шизиком», потому что не мог признать, что в его скоротечной повседневности может что-нибудь крепко основаться. Впрочем, если бы мысли Славы были заняты самоанализом круглосуточно, он бы давно взаправду сошёл с ума и не смог бы больше притворяться нормальным. Поэтому он предпочитал напланировать себе побольше дел и встреч, которые помогали ему влиться в общественное течение и позабыть о своих внутренних конфликтах. Избегание всегда было оптимальным решением относительно любых непонятных ситуаций и мыслей. Он спешил забить свою голову бытом и всякой бесполезной мишурой, спешил в очередной раз повторить себе, что следует просто принять всё как данность и наблюдать за своей жизнью со стороны как за высоким шоу. Сегодняшним утром Слава разбудил Киру в своей постели после трёх будильников, которые она сама себе поставила и сама же себе проспала. Ей не очень нравилось готовить, поэтому, как правило, этим занимался Слава, если вдруг у них не было времени заказать доставку или забежать куда-нибудь позавтракать перед занятиями. Периодически, конечно, на Киру нападало нежданное желание что-нибудь скашеварить, но это явно не случалось в девять утра после недобровольного пробуждения на учёбу. За обеденным столом, вместе с тарелкой хрустящих тостов с помидорами, свежей красной рыбой и моцареллой, было замечено страшное полчище кремов, помадок, кисточек и спонжиков. Слава тихо вздыхал, глядя на то, как остывает сделанный им завтрак в тарелке Киры. Она считала, что прекрасно совмещает утренний приём пищи с утренним же туалетом, но на деле выглядело так, будто она не поспевает ни за одним делом, ни за вторым. Слава пил горячий кофе с молоком и периодически потирал глаза. Перед ним лежал распахнутый на пятой странице учебник по корейскому языку, который, вроде как, Слава недавно начал учить. — Сегодня придёшь на вечеринку Вадима? — спросил он невзначай, остановив пальцами левой руки покатившийся к краю стола консилер в цилиндрической баночке. — Нет. — огорошила вдруг Кира. На календаре стояла пятница — последний рабочий и учебный день, предвещающий целых два выходных. Иногда в расписании Киры мелькали субботние пары, но это случалось довольно редко — в основном перед экзаменами или большими работами, которые требовали дополнительных консультаций с преподавателями. Вот только Кира даже в таких случаях считала пятницу заключительным для учебной недели днём, и никогда не отказывалась от предложений повеселиться. — Я совсем забыла сказать, что еду к родителям, — капризно вдруг заныла Кира, возведя глаза к потолку, за которым, верно, прятался осуждающий её Господь Бог. — Прости-прости-прости, — увидев на лице Славы удивление, она тут же поторопилась расцеловать это его лицо и непременно измазать его в своём тональном креме. — Сегодня без меня. Ты же знаешь, что они живут далеко. Если я поеду завтра, никакого смысла уже в этом не будет, а я их сто лет не видела. — Как неприятно, — усмехнулся Слава саркастически, и почувствовав на своих щеках кляксы её косметики, поспешил утереть их тыльной стороной ладони. — Так переживаешь, будто забыла мне сказать, что у тебя есть муж и четыре дочери. Ничего, ты езжай. Я, конечно, дико взбешён и критически подавлен, но постараюсь не покончить с собой от того, что тебя не будет рядом один вечер. — Ну какой же ты мерзавец, — цокнула Кира, картинно закатив глаза с пышными ресницами. — Мог бы хотя бы вид сделать, что скучать по мне будешь. — Попробую. Не суди, если выйдет дурно. — продолжил забавляться Слава. Родители Киры были настоящими жилищными магнатами. В свои нежные двадцать Кира уже одна жила в просторной однушке недалеко от центра города, а всё потому что мама с папой имели в распоряжении аж несколько квартир и с радостью записали одну из них на свою красавицу-дочь, которой пора было взрослеть и обустраивать свою самостоятельную жизнь. Сами они, выпустив единственного и ненаглядного птенца из фамильного гнезда, уехали жить далеко за город, обменяв ветхую бабушкину дачу и некоторые накопления на уютный коттедж с небольшим садиком. Доходов от сдачи квартир им с лихвой хватало, чтобы не только не работать, но и не заботить этим свою дочь, пока та получает высшее образование. Взгляни на эту ситуацию — так сплошные плюсы. И Кира считала также, в любое время, кроме того, которое проводила в электричке на пути к родным. Она жутко не любила, когда поездка длилась дольше десяти минут, а тут нужно было сидеть в воняющем топливом вагоне целых полтора часа. И хорошо хоть, что с вокзала папа всегда забирал её на машине. Как-то раз он упал со стремянки, пока чистил водосток у крыши дома, и сломал себе ногу. Кире папу было очень жаль, но куда сильнее с того происшествия ей запомнилась тесная забитая пенсионерами и эмигрантами маршрутка, на которой пришлось ехать до нужной улицы целых двадцать минут. Как бы то ни было, Кира собиралась навестить их, а Слава собирался провести вечер по классическому сценарию. И даже если в него вдруг не вписывались пьяные приставания Киры, от которых не получалось (и не хотелось) отделаться, всё было вполне неплохо. — Я смотрю, вы с Есенией всё-таки довольно плотно переписываетесь, — хитро затянула Кира, краем глаза поглядывая на всплывающие уведомления, от которых экран Славиного айфона бесперебойно загорался. — Говорил, что ни рыба, ни мясо девочка. — Так и есть, — пусто ответил Слава, перелистнув шершавую страницу свежего учебника, что совсем недавно вышел из печати и привлекательно попахивал новизной. — На самом деле, с ней есть, о чём поболтать. Но на твоём месте я бы не придавал этому большого значения. Кира была внимательна в отношении женщин, с которыми Слава был связан каким-то образом, не считая родственного. Скорее всего, ей просто было интересно. Она не лазила в его телефон тайком и не требовала показывать переписки насильно, но частенько могла посмотреть к нему в экран. Славу это периодически раздражало, поскольку подобное хулиганство он расценивал как вмешательство в личное пространство, но скрывать ему было нечего, так что до ссор эти мелочи не доводили. Что касалось Есении, той самой одногруппницы Арины, они действительно общались и даже успели пару раз погулять наедине. Никто нарочно не договаривался, обычно Арина звала Славу гулять с её подругами, и как-то так выходило, что они с Есенией расходились позже всех. За этот небольшой срок Слава мог сделать вывод, что она гораздо более приятна, чем ему померещилось в вечер их первой встречи. Тогда он был весь на нервах, а она была слишком навязчива от своего желания познакомиться. Если бы Арина не стала связующим звеном, Слава бы не дал Есении шанса показать себя, но вышло иначе. Она много говорила о китайской культуре, которой сполна насытилась от постоянно путешествующей в Китай тёти, рассказала и о самой тёте — Слава уже знал, например, что это приятнейшая женщина сорока пяти лет, которая воспитывала Есению вместо родителей. Он знал о её любви к пастельным цветам и знал, что она ярко горит мечтой стать значимой личностью в журналистике. Знал, что она любит поспать до обеда и весь остаток дня пролежать в постели, а потом встать и сделать зарядку с обязательным включением хула-хупа в ряд прочих развивающих здоровый дух упражнений. Слава искренне верил, что дружба между мужчиной и женщиной возможна, и даже умел дружить с представительницами противоположного пола. Но подруг, тем не менее, у него было не так уж много, особенно тех, с которыми он в итоге случайно не переспал. При всём при этом, отмечалось и то, что когда это происходило, Слава ни разу не был инициатором, что важно. Так вот, исходя из этого, он вполне себе владел умением не рассматривать девушку как объект сексуального или романтического влечения. Наверное, возвращаясь к тем казусам с дружеским сексом, стоит упомянуть, что Третьяков оставался поклонником половых отношений, основанных на ментальной близости, и чувство дружбы вкупе с приятной внешностью вполне себе подходило под кроткую оговорку. Но здесь о сексе речи не должно было быть. Общаясь с Есенией, он чувствовал, что их контакт в итоге не должен свестись к постели, несмотря на её миловидную внешность. А если подобное между ними всё-таки случится, Слава знал, принять это как данность и продолжить свободно общаться у них вряд ли выйдет. По крайней мере, Есения, прозрачная как натёртое стекло, не выглядела как одна из девушек, которые могут допускать в своём быту приятельский секс с друзьями. Именно поэтому хитренькое личико Киры, блестящее от хайлатера, он счёл совсем неуместным. Впрочем, было и ощущение, что всякий раз она пытается свести его с кем-нибудь нарочно, чтобы элементарно избавиться. Так уж сильно надоел? — Ну ты смотри, — подтрунивала Кира, перебирая помады всех оттенков коричневого в попытках остановиться на одном варианте. — В голову тебе ударит, влюбишься. И уйдёшь от меня к своей китайской принцессе. Стекло или матовая? — Конечно, уже бегу. Дорогая, если я влюблюсь, то я её даже в «Дураке-Онлайн» заблокирую, лишь бы говна опять не огрести, — Слава пренебрежительно хмыкнул и допил последний глоток кофе, пронзительно уставившись на две помады, которые Кира с совершенно невинным лицом ему продемонстрировала. — Матовая. Кира учтиво кивнула то ли на его предупреждение, то ли на его выбор, и отложила дорогущую помаду с эффектом застекления губ в сторону, чтобы воспользоваться той, которую посоветовал Слава. Сам Слава скосил задумчивый взгляд в учебник по корейскому языку и только вздохнул, понимая, что мысли заняты совсем не этим.

«Утро вышло сносным. Правда у меня побаливает сердце. По-моему, я начинаю стареть. На самом деле, я начал замечать это после своей последней передозировки. В основном колет в груди, если долго не ем и не сплю. Или если много курю и употребляю. Дерьмово, конечно, но в обморок пока не падаю. К тому же, за последний месяц у меня не было ни одного приступа дереализации. А это не может не радовать. Как говорится, жалоб нет, состояние удовлетворительное.»

Проводив Киру в университет, Слава встретился с Лерой, чтобы вместе сходить на тренировку в спортзал перед поездкой на танцы. Славе куда больше нравилось, когда тренировки у них проходили под вечер, поскольку на них почти всегда присутствовал Лиён. Днём же он находился в училище, и тренировал их только Серёжа. Отношения у коллектива с хореографом сложились доверительные, но Слава и Лотос проводили вместе заметно больше времени, что говорило об укрепляющейся дружбе между ними. Поэтому Слава чувствовал, что Лиёна немного не хватает на месте, когда он вынужден был пропускать работу из-за учёбы. Из последних новостей, которые Слава узнал от Ли, можно было отметить долгожданную покупку пароварки и несколько других довольно важных событий. К примеру, после их непродолжительного разговора на перерыве, во время которого Слава кратко пересказал ему, что Арина сейчас отношений не ищет, Лиён улыбчиво пожал плечами и сообщил, что сам перестал это делать, поскольку появление индивидуальных занятий украло у него всё то немногое свободное время, которым он располагал. Отметил это Лотос без особого расстройства. Он своим делом горел, а Слава продолжал удивляться, каким волшебным образом человек способен на протяжении пятнадцати с лишним лет ежедневно заниматься одним и тем же делом, постепенно уплотняя свой график. Практически всё, что бы Лиён ни делал, было связано с танцами. Обучение на хореографа в престижном училище, расставляющем уроки до глубокого вечера, практика у опытного учителя, первые шаги в сторону индивидуальных занятий. Везло Лиёну в том, что чем дольше он учился, тем легче ему становилось. По его рассказам, первые два курса он выходил из училища затемно, даже если на дворе стоял май месяц. Сейчас, относительно прошлых лет, расписание становилось более свободным, но, относительно других ВУЗов и других специальностей, оставалось совершенно неадекватным. Будучи более опытными, старшекурсники работали с группами танцоров с соседнего факультета и активно участвовали в их подготовке к выступлениям и отчётным концертам. Учитывая то, что в Вагановском училище они изучали совсем не хип-хоп, стажировку у Серёжи Шефера ему не засчитывали как учебную практику. Зато подготовку танцевальных ансамблей именно так и оформляли, занося каждый отыгранный концерт в личное портфолио студента, поэтому участие в этом являлось обязательным для всех, кто хотел закончить училище. Это авторитет Лиёна только подкрепляло. Он не планировал заниматься балетом дальше, после получения диплома, однако, это было дело, которому он отводил огромное количество времени. Как объяснил сам Ли, на балет его отдала бабушка, и если колледж, в котором учился Лиён, захватывал более широкий диапазон разнообразия танцевальных видов, то направление, выбранное для получения высшего образования, было ничем иным, кроме попытки порадовать дорогую бабулю. Кроме того, этот вид танцев ему даже нравился, но в хип-хоп он влюбился по уши, не считая ещё и того, что это направление казалось более безопасным для психики и здоровья. С индивидуальными занятиями, к слову, юный хореограф справлялся преотлично. Ни у кого из посетивших его уроки не возникло никаких нареканий в адрес его методики преподавания, и это в очередной раз говорило о том, насколько мощно Лиён отдаёт всего себя любимому делу. К двадцати одному году он уже был хорошо квалифицированным специалистом, способным нести в мир всё то, чему его так долго обучали. Лера при встрече тоже отметил: очень жаль, что Лиёна сегодня не будет. Но долго ворошить эту тему они не стали и поспешили встать на беговые дорожки. Спортивная тренировка была достаточно лёгкой и в основном ориентировалась на поддержание тела в тонусе. Разминка с элементами лёгкой растяжки, упражнения на укрепление мышц всего тела в определённой последовательности. Слава прекрасно знал, что Лера страдает тем же, чем и он страдал при своём прошлом опыте посещения зала — убивается тренировками до талого, пока не начнёт темнеть в глазах. Хотя к парням в модельном бизнесе требования были гораздо мягче, чем к женщинам, Лера знал, что должен оставаться в безупречной форме и компенсировать своё постоянное обжорство. Метаболизм у него был вполне неплохой, и от страшной прогрессии набора веса Патронов не страдал, но непостоянный рацион и излюбленный способ избавляться от стресса перееданием — вещи страшные, а психологическое чувство вины за лишний съеденный кусок торта и вовсе ничто иное, как верх коварства человеческой психики. Однако, когда они ходили в спортзал вместе, у них получалось найти меру и вовремя объявить о завершении тренировки. Иногда к ним присоединялся Бажен, который так и не смог выбрать один спортзал и раскошелился на два абонемента, отыскав свою золотую середину в чередовании тренировок то в компании Славы и Леры, то в компании Адама. За то время, что они стабильно посещали тренировки и репетиции, отметилось коллективное улучшение. Каждый в раздевалке перед занятием рад был похвастаться небольшим приростом мышц и новой подтянутостью своего тела. Слава с Яшей без конца пробивали друг другу пресс, Руслан хвастался тем, что у него уходит округлый мясистый животик, а Бажен мечтательно заявлял, что вскоре у него будут такие же рельефные кубики, как у Леры. До Адама, заядлого культуриста, ему естественно было далеко, но Образцов и не стремился к подобной высоте результатов в спортивных дисциплинах. Он часто одухотворённо говорил, что его радует перспектива улучшить своё здоровье, но о выпуклых бицепсах и спортивном прессе всегда зарекался только в шутку. Единственным, кто наотрез отказался ходить в спортзал, был Федя. Он решительно заявил, что, на правах взрослого человека, имеет привилегию послать всех к чёрту — с него, мол, достаточно и того, что он ходит «на эти глупые танцы». Федя также оказался одним из всей компании, кто для клипа никаких номеров не ставил. Пока у каждого в кадре был свой танец, Федя весь куплет поэтично ходил по своей мясницкой мастерской, размахивая окровавленным тесаком. И справедливости ради, это выглядело достаточно харизматично, чтобы его лень сошла ему с рук. Серёжа, конечно, поругал его за нелюбовь к своему телу и заботе о себе, упомянул, что постоянная ломота в мышцах от избыточной лени, но настаивать и заставлять действительно не мог, потому что Федя не приходился ему малолетним сыном. Бажен прибежал в разгар тренировки и несколько раз виновато извинился за опоздание, оперируя оправданием в лице рабочей инвентаризации, которая отняла время от его выходного дня. Действительно, у них уже появилась традиция вместе ходить в спортзал в дни дневных репетиций — когда они были вечерними, Бажен приходил с Адамом. Однако, сегодня с утра Образцову неожиданно поступил звонок от начальника, в ходе которого его слёзно попросили поработать сверхурочно, чтобы показать новенькой сотруднице, как правильно разбирать склад со снятыми с выставок картинами и оформлять соответствующие отчёты. После тренировки они зашли в кафе неподалёку от спортзала и неспешно пообедали. Слава заказал себе говяжий стейк и стакан апельсинового сока, Бажен взял комплексный ланч с куриным бульоном по-домашнему, а Лера со вздохом продиктовал официанту, что будет вегетарианский салат и стакан воды с лимоном, хотя ему и хотелось попросить того принести всё то же, что Славе и Бажену. Бажен основательно разговорился на тему своего нового альбома, релиз которого был не за горами. «Театр теней» — его новая работа в жанре лоу-фай, в меру наполненная экспрессией, вандализмом над современными трендами и лёгким флёром свежести. Ребята уже слышали обрывки мелодий, которые играли на студии, когда в ней находился Бажен. По нежному пению пианино и ненавязчивому стуку басов, приглушённых эквалайзером, они узнавали о его присутствии раньше, чем на глаза попадалась кудрявая макушка или пыльно-синяя рубашка с цветочным узором. Над своими альбомами Образцов работал с особенным трепетом, с таким, с каким обычно собирают старшего ребёнка в первый класс. Каждый его релиз был преисполнен терпеливым трудом и нежным подбором тональностей, поэтому друзья дожидались выхода альбома с нетерпением. В тему разговора Лера пробросил, что у него уже тоже накопилось идей для новых музыкальных хитов. От Патронова поклонники ждали либо остросоциальный рэп на три с лишним минуты звука, либо лёгкий поп с привкусом розовой жвачки, но сам Лера никогда не знал, какое настроение приедет вместе с ним на музыкальную студию. К тому же, он поделился переживаниями о катастрофической нехватке времени. Завтра утром Лера должен был лететь за границу на модный показ, завершающий зимний сезон. И, откровенно говоря, в преддверии весны многие бренды уже были озабочены презентациями новых коллекций, среди которых были как демисезонные куртки и обувь, так и первые замахи на совсем лёгкую одежду. Поэтому сейчас график Леры становился жёстче, а его агент вынужден был практически круглосуточно мониторить рабочую почту, чтобы отслеживать самые свежие предложения поучаствовать в съёмках или показах. Когда дело дошло до Славы, тот только сделал длинный глоток сока и нехотя поделился тем, что у него случился очередной застой, какие стабильно посещали его тогда, когда до завершения работы над релизом оставалось сделать заключительный рывок. Когда же «HOSPITAL» будет дописан и отправится покорять сердца поклонников, он ответить не смог. — Я почему-то думал, что «VAMP» будет заключительным, — вставил Бажен своё слово. — Ну, ваш с Адамом трек… Жду больше, чем собственной свадьбы. — Да, и я, — закивал Лера, торопливо разжёвывая лист салата. — Мне так нравится ваша концепция… В плане, «VAMP» же пойдёт в серию треков о приключениях Арахне и Рестинписа, верно? Слава без слов кивнул. Слово «приключения» показалось ему не в меру уместным, но поправлять Леру было нечем. Адам и Слава работали над сюжетной веткой, которую постепенно раскрывали в совместных релизах за счёт непрямого противостояния своих основных персонажей. Слава — демон из нижнего мира, вселившийся в тело молодого парня, а Адам — страж смерти, с интересом наблюдающий за тем, как выбравшаяся из потусторонней реальности сущность беснуется на воле. Именно эта ветка позволяла им как следует передать всю суть своих героев для слушателя через определённые истории, каждой из которых была отведена отдельная композиция. — Мне ещё подумалось, что «Виселица» туда же… — добавил Лера наконец. На этот раз он заговорил про второй их совместный трек, который, как поспешил сообщить Слава, к той самой истории отношения не имел. Хотя он пошёл в тот же альбом, его тема была скорее отвлечённой, рассказывала про совсем другое. Идея для «виселицы» родилась до безобразия просто. В общем чате Ефим обозвал Славу с Адамом клоунами за то, что те веселились и дурачились вместо обсуждения серьёзных вопросов, и очередное их дурачество, два следующих друг за другом сообщения «грустный клоун», «виселица» в итоге случайно превратились в целую песню. Ко всему прочему, у этой песни предположительно было совершенно нечитаемое название, состоящее из букв и цифр. Слава уже давно не подписывал свои треки русскими буквами. Яша, например, всегда использовал лапслок — его никнейм и все названия его песен писались с маленькой буквы. Такое оформление он выбрал из своих эстетических соображений. Остальные ребята пользовались заглавными буквами, в основном не имея особенно стойких принципов относительно регистра и языка. Тем временем, Слава подписывал названия песен также, как и свой псевдоним — исключительно капслоком и на английском языке. Возвращаясь к песне, которую в народе прозвали «Виселица». На альбоме заголовок должен был выглядеть как «V1SELI4A», поскольку английский перевод этого слова — «gallows» показался Славе не слишком привлекательным вариантом для заглавия песни. — Меня, например, волнует другое, — вроде как невзначай начал Бажен. — У тебя на новом альбоме целых два фита с Адамом, один с Федей, и ни с кем из нас ни одного нет! Звучит как повод ревновать. — Вот именно, — Лера деловито сложил руки на груди, вмиг отвлёкшись от своей трапезы. — Где законный респект, принадлежащий нам по праву? Даже не предложил вместе поработать! — Нас попробуй собери всех вместе на студии. Да так, чтобы ещё и время поработать было, — фыркнул Слава в защиту своих прав. — Закидывайте идеи и находите время. Может, что-нибудь сделаем все вместе. — О чём этот альбом? — спросил у него Бажен. — Я понимаю, что название, вероятно, должно было натолкнуть меня на определённые мысли. И всё-таки. — Чтоб я только знал, — самокритично хмыкнул Слава, потерев висок, и сместил с лица улыбку, чтобы ответить более существенно. — О моей больной голове. Вообще-то, он построен на факторе абсурда и описывает мир глазами очень нездорового человека, в основном. Треки с Адамом немного выходят за классическую концепцию, но остаются в нужном духе. После выхода из Кащенко я действительно хотел создать что-то такое, что примерно отразит этот… Опыт, ёб его мать. Пока писал «CRYBABY», понял, что это не то. В итоге EP-релиза не получилось, и пришлось просто выкинуть в сеть пару наиболее удачных треков оттуда. Так что сейчас Госпиталь. — То есть, мрачные мотивы, — задумчиво подытожил Лера, глядя в свою полупустую тарелку. — Не думай, что не формат. Я уверен, справимся. — Да нет. В смысле, в вас я не сомневаюсь, но необязательно «мрачные мотивы» — поправил его Слава». — «HAZE» и тем более «BAD DEATH PARTY» не такие уж прямо мрачные. Второй вообще на крайне весёлую музычку написан. Тематика — абсурд, помешательство и безумие. Оно не обязано быть грустным, скорее немножко пугающим за счёт повышенного градуса бреда. Второй трек, о котором говорил Слава, стал для его друзей покрытым пеленой загадочности. Они его не слышали, и если при упоминании первого ненароком в голове всплывали те самые строчки — «Солнце за полярным кругом, на охоте все ублюдки. Солнце за полярным кругом, я не буду твоим другом…», то о последнем оставалось только предполагать. Слава тяжело вздохнул и полез в телефон, чтобы найти в диалоге с Адамом аудиофайл с демо-версией трека. Он Славе очень нравился, поскольку это был очередной фристайл, спетый из головы, и вышел он достаточно прилично, чтобы отправиться в состав альбома. Дабы не нарушать покой других гостей кафе, Слава подключил к телефону наушники и раздал по одному для каждого из друзей. Бит начался с инверсии звука и сразу же куда-то побежал, судя по скорости ритма и стуку басов, сродному с тахикардией. Мелодия была хаотичной и непоследовательной, отовсюду в невозможной гармонии слышалось жужжание как от сматывающейся рулетки, карканье ворон и писклявые голоса аниме-девочек. Навскидку было сложно поверить, что это всё может здраво балансировать на жирной мелодии инструментала и не ранить уши слушателя, но на практике многообразие звуков действительно сочеталось весьма выгодно и не вызывало отторжения. Этот бит доказывал то, о чём и говорил Слава — он умело создавал несколько помешанное, нездоровое настроение, погружающее слушающего в пучину наркотического трипа. Бит написал Яша, да и всю эту песню они вместе создали под кокаином буквально вчерашней ночью, после возвращения из Москвы. Неудивительно, что сегодня у Славы шалило сердце, потому что он совершенно не выспался; его нескольких часов сна хватило только на то, чтобы отрезветь. И каково же сейчас было Кире сидеть на учёбе, учитывая то, что она подъехала на студию в первом часу ночи, прогулялась с ними по белым дорогам и уехала к Славе домой примерно в три? Зато вчера они познакомились с девушкой Яши и замечательно посидели вчетвером. Изначально Слава с Яшей поехали на студию вдвоём, чтобы немного побыть наедине и вспомнить былые времена, когда они, ещё будучи в Виннице, до глубокого вечера торчали у Славы дома, не отлипая толком от компьютера, в котором находились первые написанные ими биты и песни. С тех пор очень многое изменилось. Они выросли, в их жизнях появились наркотики и женщины, а музыка стала совсем другой.

RESTINPEACE — BAD DEATH PARTY Слёзы как стекло Падают на пол Разбиваясь на осколки Зачем я сюда пришёл? Эй, она кричит так громко Затыкаю её рот В её горло заползает Очень жирная змея Нет, это не член, малышка Это ведьмин фамильяр Ты теперь одна из нас Выполняй любой приказ Быстро падай на колени Начинай молиться Богу Кто там за моей спиной? Чёрт, я съел кусок тревоги Кровь течёт так быстро Червяки в моих глазах И один из них, наверное Скоро вылезет из глаз Во мне столько препаратов Я, наверное, аптека Я смотрю в пустую стену Вижу шар, здесь дискотека Белый потолок Покажет разные фракталы Где я нахожусь? Ничерта не понимаю Эй, ты кто такая? Детка, я тебя не знаю Я тяну к ней свою руку И мой ангел ускользает Мама, как мне быть? Ведь я, кажется, влюбился А её не существует Треснул я, но не разбился Это bad-bad trip-trip Trip-party Stop, stop, stop Стой, хватит Я прибитый к карусели Своих красочных фантазий Вечный двигатель запущен Знаю, «завтра» не настанет Чёрная нуга Эй, весь мир к моим ногами Или я к его ногам? Я бежал, и я упал Всё в тумане, в жуткой дымке Я продал им свою дрипку Или это, блять Была моя душа? Bad-bad trip-party Babe, stop, uh, хватит! Я с ней на кровати Bad-bad trip-party Babe, stop, uh, хватит! Куда делось твоё платье? Bad-bad-bad party Блять, она сняла Не только платье Но и кожу Но и мясо Но и кости Детка, ты не человек Она меня уничтожит Я навечно лягу спать Bad-bad-death party Bad-bad-death party Bad-bad-death party

Дослушав трек до конца, Бажен с Лерой вернули Славе его наушники и стали оживлённо обсуждать услышанное. Сделать что-то в подобном настроении для них звучало как весьма любопытный эксперимент, который, тем не менее, следовало отложить на потом, чтобы не опоздать на тренировку. После продуктивной танцевальной репетиции Слава распрощался с друзьями и поехал к Вадиму. Сегодня он не планировал никакого помпезного мероприятия, только посиделку «для своих». Собрав вольные пожертвования со всех, кто был в списке приглашённых, Вадим арендовал просторные апартаменты и позвал Славу оценить их самым первым. Светлое помещение в стиле модерн медленно погружалось в сумерки, пока на улице темнело. На шоколадном паркете лежал большой махровый ковёр, определяющий островок для отдыха шумной компании. Против друг друга стояло два низких дивана с жёсткими подушками, между ними поместился лакированный журнальный столик. Здесь же, но чуть поодаль располагалась зона столовой, поворотом выводящая в скромную чистую кухню, а по правую сторону, за перегородкой, притаился уединённый уголок для отдыха, где в окно смотрело две софы. Всё это было отделано в белом цвете, контраста придавал только чёрный металл в деталях столешниц и тёмный пол. Разглядывая свободное пространство, Слава уже невольно видел, как оно сгущается за счёт говорливой толпы людей. — Янка, в общем, опять от меня морозится, — Вадим зажёг сигарету, и вольно развалился на софе. — Оказывается, она чувствовала себя лишней на той тусе, потому что я типа не подходил к ней почти. Вот знаешь, бабу не поймёшь. То она те говорит, что ты супер навязчивый, то ей твоего внимания не хватило. — Тоже мне новости. Всегда так было, — разглядывая вечереющий Петербург за оконным стеклом, сказал Слава и тоже устроился на соседней софе поудобнее. — Но чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Так что она сто процентов была заинтригована твоим атипичным поведением. — То есть мне хер на неё забить, чтоб она втрескалась? — по-своему растолковал Вадим и задумчиво нахмурился, уже продумывая новую стратегию по завоеванию её любви. — Такого я не говорил. Стереотипами мыслить тоже не круто. Если она психически здорова, то холод с твоей стороны пользы не принесёт, — добавил Слава к своему прошлому изречению. — Говорит, что ты навязчивый, значит сбавляй обороты. Если не хватает твоего внимания, то надо его уделить. — Скажешь тоже. Я её сюда позвал, а она сказала «что-то мне после прошлого раза не хочется», — в расстроенных чувствах фыркнул Вадим. — Я это… Знаешь, задыхаюсь без неё вот. Дышать нечем, она — мой кислород. — Кури поменьше, — подколол его Слава, поглядев на сигарету в чужих пальцах. — Глядишь, воздуха вокруг тебя станет больше. — Ты циник, понял? — в ответ обозвал его Вадим и только крепче затянулся. — Вот уеду от тебя, будешь знать. — Куда же ты денешься? Твой адрес на Гоа я знаю, а квартиры в Мадриде у тебя больше нет, — продолжил издеваться Слава. — Или сменишь имя и половые признаки и сбежишь в Швейцарию? — Почему бы и не в Швейцарию? — усмехнулся Вадим. — Да и потом, может, у меня ещё где-то есть жильё, а ты не знаешь. У меня вон мамка, когда с батей разводилась, столько бобла у него отсудила, что уехала в Италию и теперь там живёт, молодого мужика какого-то кормит. — Серьёзно? — спросил Слава с усмешкой, заинтересованно посмотрев на Вадима. — Ты чё думал? — гордо фыркнул Вадим. — У меня мамка вообще при мозгах, хотя так искусно умеет косить под дурочку, что сразу и не подумаешь. Она бизнес себе сделала, пока в браке была, салон марафета там какой-то. Отсудила его вместе с квартирой, машиной и моральной компенсацией. Вообще так хорошо в плюсе осталась, а теперь трахает пацанов нашего возраста, только этих… Ну, носатых. Итальянцев. Но на самом деле, поеду я не к ней, а универ заканчивать, туда-сюда. — Чёрт, точно, — припомнил вдруг Слава с лёгким уколом стыда за свою рассеянность. — Я, если честно, думал, что это больше шутка, чем правда. — Нихера подобного. Батёк пообещал отсудить у меня Руфтоп Гарден к чертям собачьим, если я не получу диплом. Поэтому, Славон, осталось у нас с тобой чуть больше недели, чтобы знатно тусануть. А потом… — Вадим пихнул руку в карман нарядного брендового пиджака и вытащил оттуда помятый сложенный листок, который передал Славе. — …Завещание? — недоумённо спросил Слава, когда развернул лист в полный формат и зацепился взглядом за броский заголовок. — Читай. — велел ему Вадим с предельно серьёзным лицом, которое он умел делать в самых абсурдных ситуациях. — «Я, Жеглов Вадим Анатольевич, в связи со своим скорым отъездом в места принудительного заключения, — университет, — данным завещанием делаю следующее распоряжение… — громогласно зачитал Слава, борясь со смешанными эмоциями. — …Принадлежащее мне следующее имущество: телеграм-чат «SPB.hub» и контроль над всеми его участниками, пентхаус «Rooftop Garden», а также моё честное имя…». Твоё честное имя, Вадим? — Не смотри на меня как на идиота. Читай дальше. — насупившись, потребовал Вадим. — Ладно… — удивившись его строгости, Слава прочистил горло и продолжил с соответствующей интонацией. — «…А также моё честное имя, бренд «DJ ПОДКАЙФОМ» для проведения вечеринок и иных увеселительных мероприятий…», блять, Вадим, дебила кусок, «…завещаю моим близким друзьям и братьям по духу Третьякову Вячеславу Валерьевичу и Чернову Василию Сергеевичу, а также моей близкой подруге Ледовской Кире Александровне и сеструхе Жегловой Анастасии Анатольевне, но ей в меньшей степени. Завещание вступает в действие от 01.03.2021 и теряет свою силу по моему возвращению из мест принудительного заключения». И что это такое? — А ты что сейчас прочитал? — взыскательно спросил Вадим, грубо елозя окурком по дну чистой пепельницы. — Завещание? — неуверенно повторил Слава. — Ну и что за вопросы тогда, дебилита, — Вадим сложил руки на груди и уставился на Славу немигающим взглядом. — На вас я перекладываю ответственность за всё, что честно нажил. Пока меня не будет, пожалуйста, не развалите к чертям собачьим всю тусовку и устраивайте движ хотя бы каждую пятницу. — Завещание оставляют, когда собираются умирать, придурок, — хмуро оповестил Слава. — В твоём случае было бы актуальнее составить доверенность. Ещё так официально, главное, зараза. Хоть у нотариуса не заверил. — А ты ещё доебись, что не заверил, — вредно сопротивлялся Вадим. — Юрист тоже нашёлся. За твои консультации платить тебе не буду, понял? Я тут уезжаю на три месяца и может там зачахну над дипломом, а ему всё хихоньки, да хахоньки. — Я ещё тебе за грамматические ошибки в тексте не сказал. — добавил Слава к своим возражениям. — Я тебя, между прочим, самым главным указал, имей совесть оценить моё братское уважение, — недовольно сдвинув брови, напомнил Вадим. — Будешь тут крякать, я тебя как хранителя толчка перепишу и это завещание в общий чат скину, чтоб все поржали. — «Увеселительных» пишется через «е», — настоял Слава. — А «возвращению»… — Иди ты нахер, — брякнул Вадим скомкано и вырвал из рук Славы завещание, став торопливо его сворачивать. — Не ценишь ты нашу дружбу, Брут и Иуда. Янку на тусы зовите обязательно. Пусть она привыкнет там ко всем, в чатик добавится. — Мне просто интересно, что бы было, если бы ты уходил в армию, а не уезжал на защиту диплома? — спросил Слава испытующе. — О таком даже не думай! — испугался Вадим. — Сам иди в свою армию. — Я хотел. Но меня не взяли, — трагично сообщил Слава, и увидев на лице Вадима искреннее изумление, продолжил. — Серьёзно. Если ты помнишь, я тебе рассказывал, что в свой восемнадцатый день рождения уехал в больницу с передозом и провалялся в коме пару дней, а потом лёг в рехаб на два месяца. После этого я ездил домой и ходил в военкомат, чтобы меня отправили на службу, но медкомиссию не прошёл. Так и не понял, что именно им не понравилось, но мне сказали, что у меня нездоровая психика, и мне нельзя держать в руках оружие. Сказали, чтобы я шёл жить свою молодую жизнь и не ебал никому мозги со своей службой. Я пытался что-то с этим сделать, но в итоге просто вернулся в Питер ни с чем. — Ну ты ебанько, конечно, — подытожил Вадим, выслушав его рассказ. — Его сама судьба благословила, а он ещё и недоволен. Мне вот пришлось военник делать, чтобы не трогали. — Конечно, с тебя отец пылинки сдувает. А дед мне каждый раз напоминает, что я «вообще не мужик», раз меня даже в армию не взяли, — хмуро отметил Слава, отведя глаза, чем показал, что его эта тема несколько беспокоит. — Я ничего страшного в военной службе не вижу. Это долг перед родиной. — Какой долг, братка? Схуяли это мы рождаемся уже с долгами? Я не выбирал своё рождение, и тем более национальность. Но я почему-то обязан и налоги заплатить, и отслужить, и детишек запузырить, чтоб поддержать демографию, — перечислял Вадим раздражённо. — Это же полная лажа. Мы рождаемся, и нам дают типа знаешь… Пробный период длиной в восемнадцать лет, и это время нам всё дают, холят нас, лелеют ёпта. А потом типа: «ну чё, понравилось тебе? А теперь давай живи вот так, по новым жёстким правилам», и хер чё уже сделаешь с этим безобразием. — Тебе ли плохо живётся, — между тем, пробросил Слава, смерив Вадима тяжёлым взглядом. — Я бы хотел хотя бы в чём-то не быть разочарованием для родных. Меня принимают только родители, а остальная родня за глаза никогда не забывает, что я наркоман без высшего образования и к тому же полупедик. — Я думал, ты им назло всё это показываешь… — Вадим озадаченно почесал голову, чуть склонившись к Славе. — Разве тебе не доставляет удовольствие их злить? — Они знают, что я делаю большие бабки, и что я довольно знаменит. У меня очень большая семья, и значительная её часть прикрывает свою зависть едкими замечаниями, которые выслушиваю не я, но мои родители, — мрачно объяснил Слава, вдруг погрузившись в пучину своих далёких неприятностей, которые крайне редко, но метко сваливались на его голову. — Как будто они не очень нервничают из-за этого, защищают меня. Я живу так, как могу жить, и мама с папой ни разу мне плохого слова не сказали. Не будешь получать вышку? Хорошо, занимайся тем, что тебе нравится, высшее образование сейчас уже не так важно. Употребляешь? Ладно, будь осторожнее. Спишь с пацанами? Пожалуйста, дело твоё, лишь бы ты не чувствовал, что находишься не на своём месте. Я понимаю, что они правы, и что мне не стоит принимать близко к сердцу замечания родни, с которой мы даже видимся раз в пятилетку. Но что касается армии… Дед этого мне точно не простит. Он нарочно постоянно спрашивает у папы, как мои дела, чтобы начать поучительный монолог о том, что меня неправильно воспитали. — Без обид, Славон, но я думаю, даже твой батя понимает, что дед — старый маразматик с ватной башкой, — по-своему поддержал Вадим. — Так что забей. Как я понимаю, тебе не очень знакомо, чё такое нотации от родителей. Когда ты слушаешь их шелуху и всё равно делаешь по-своему. Если бы твоего батю так задевали его слова, он бы воспитывал тебя так, как дед велел. Но он же типа… Иначе сделал. Значит, считал и считает, что знает лучше, как ему с сыном себя вести. Ты ж не дебил, Слав. Сам понимаешь, деда зашкварят такие вещи, как служба в армии, причёска и шмот. Ты лучше радуйся, что твои родаки не на одной с ним стороне. Всё равно бы тебя обсуждали, просто были бы заодно против тебя, а так у тебя поддержка в лице родичей хоть есть. — Тоже верно. — немногословно ответил Слава на эту душевную тираду. Его лица даже коснулась лёгкая улыбка, когда он вдруг понял, насколько старательно Вадим его утешает. — Всё, хоре киснуть! — настойчиво воодушевил Вадим, дотянувшись до Славы, чтобы пихнуть его в плечо. — Будет тут сидеть и разлагаться. Давай лучше обсудим, как провожать меня будем. Надо бомбическую тусу закатить, чтоб весь город ходуном ходил. Например, устроить голую вечеринку и позвать туда всех знаменитостей. — Хочешь, чтобы меня после неё депортировали? — скептично усмехнулся Слава. — Конечно. Мне, зато, не так обидно будет укатить за океан, — со смешком поддержал Вадим. — Представь, как будет весело. Придёшь в одном носке. Потом будешь на весь интернет извиняться, скажешь, что не знал о тематике вечеринки, а по дресс-коду случайно оделся, потому что дома вырубили электричество, и ты не видел, что достаёшь из шкафа. — Может, хотя бы в двух носках? — спросил у него Слава, улыбаясь всё шире. — Кто сказал, что носок будет на ноге? — поиграв бровями, хмыкнул Вадим. — Давай-ка лучше мы возьмём организацию вечеринки на себя, а ты отдохнёшь, — как бы невзначай отвёл его Слава, притом иронично намекая, что его «блестящая» идея не из лучших. — А-то по тебе прямо видно, что ты переутомился. Вадим только шуточно махнул рукой и предложил пораньше распечатать алкоголь, чтобы к прибытию гостей уже приобрести нужную кондицию. Слава же поспешил сообщить Вадиму, что на сегодня ограничил себя в пагубных удовольствиях — даже в траве. Так как он принял лекарства, прописанные кардиологом, ни пить, ни, тем более, употреблять что-то ему было нельзя. Не то что бы Слава относил себя к святым праведникам, строго соблюдающим рекомендации врачей, но у него уже был неприятный опыт их нарушения, который повторять не хотелось.

«Мне проще дойти пешком до Китая, чем сходить к врачу. Если я был у доктора, значит чуть не умер нахер. Нет, правда. Я часто громко говорю, что хочу умереть. Но это не очень постоянное желание. Сколько бы шуток про мои склонности к суициду не ходило. Пару раз я пытался покончить с собой, но на самом деле это поступок, на который очень тяжело решиться. Особенно если попытка не удается. Это крайние меры, которые хватает смелости принять только тогда, когда становится настолько плохо, что страх смерти меня покидает. Поэтому, чаще всего, когда мне очень плохо физически, а не морально, я всё же ищу методы это прекратить и стараюсь не доводить до греха. Если один раз тебе хватило духа попытаться уйти из жизни, но этого не вышло, то всё становится в разы труднее. У кого-то это осознанное решение, к которому люди идут годами. Что-то запланированное. У меня это были внезапные порывы, о которых после было страшно даже думать. Анализировать, рефлексировать. Думать о том, что меня могло уже и не быть. Как бы трудно не было, я хочу жить, и я это чувствую. Я хочу сыграть в эту игру и найти способ победить. Я надеюсь, что рано или поздно буду счастлив, смогу жить нормально.»

Вадим поставил на стол два стакана. В одном размешал себе коктейль, играющий терпкими нотками шоколадного коньяка, а в другом изобразил сочетание сока и нескольких сиропов без привкуса алкоголя. Безалкогольный коктейль он отдал Славе, а сам, разумеется, стал нагреваться градусом. Только Вадим успел глотнуть, как в домофон позвонили. Это был Вася, который тоже смог приехать чуть раньше времени, которым было обозначено начало вечеринки. Хотя он не спешил ставить себе табу на спиртное, на предложение выпить тоже отрицательно покачал головой. Объяснил это тем, что не хочет напиваться раньше времени. Вадим только трагически вздохнул, обозвав друзей предателями, и отметив, что уж в день его отъезда все, даже Слава, будут обязаны убиться в сопли, стал размешивать безалкогольный коктейль для Васи. Параллельно напиткам по кухне текли размеренные разговоры. Сначала Вася рассказал о том, как насыщенно прошёл его рабочий день, — у него был свой небольшой бизнес, — затем дошли до обсуждения других тем. — Я не думал, что ты её позовёшь, — осуждающе отметил Вася, когда Вадим мимоходом пробросил, что в списке гостей снова мелькнула Алина Шайн. — После дня всех влюблённых… — Да она же извинилась, — стал защищаться Вадим. — Она сказала, что перебрала и поэтому полезла к Славе. — Ты ей веришь? Она не выглядела пьяной. — скептично заметил Слава, внутри порадовавшись, что не он один настроен против её присутствия. — Не все бухие шатаются как маятник. Вася вон тоже напьётся в зюзю, а морда такая, что хоть на завтрак с президентом езжай, — кивнул Вадим на своего друга, который только представительно поправил очки. — Пьяная баба что? Правильно! Пизде не хозяйка. Ну понравился ты ей, влюблённой дурочке. Прибухнула, вот и раздухарилась мальца, смелость в попе заиграла. Но обещала больше не исполнять. Вот и посмотрим, как она свои обещания держит. — Вадим, я не желейный и не развалюсь от того, что ко мне прилипла какая-то сучка. Видит Бог, деньги и известность — столько же благословение, сколько и проклятие. Не она первая, и не одна последняя хочет что-то с меня поиметь, наивно полагая, что я растаю, только подумаю о том, как примерить себе на хер чью-то глотку, — раздражённо бросил Слава, явно не впечатлившись от оправданий Алины, которые она ненавязчиво передала через Вадима. — Она оскорбляет мою девушку, и это уже не окей. Мне нахер не упало ссориться с Кирой, смотреть на неё и видеть в её глазах отражение всего этого бреда, который Алина ей вешает на уши, лишь бы унизить. — Что ты так в неё вцепился, в самом деле? Тебе реально больше сунуть некуда, кроме как в профурсетку, которая с любым ляжет, лишь бы поймать какую-нибудь выгоду? — спросил Вася с явным негативом. — Без обид, брат. Но Алина планомерно вставляет Кире палки в колёса. Делает это совершенно осознанно, а не по пьяни. Мне вообще не улыбается, что какая-то шаболда лезет к парню моей подруги, который мне ещё и неплохой приятель. Как и тебе, вроде бы. Киры, да, сегодня не будет, но Слава — вот — прямо перед тобой, и как человек, его уважающий, ты поступаешь по-скотски. Не будь дебилом, протри свои очи и увидь уже наконец, что она нацелено пытается влезть между ними. — Ну хорошо, — Вадим посмотрел на Славу — который, хотя и молчал, а всем своим видом показывал недовольство, — и поднял обе руки вверх, символизируя, что идёт на мировую. — Обещаю, если эта пизда с ушами ещё что-то выкинет, то это последняя туса, на которую её позвали. Серьёзно, одно недоброе слово в сторону Киры или один косой взгляд на Славона, я выкидываю её из чата и даю ей пожизненный бан. Окей? Всех такой вариант устроит? Обменявшись сомневающимися взглядами, Слава с Васей всё-таки выразили своё соглашение на это условие. Слава, к тому же, весьма неоднозначно добавил, что Алине следует прямым текстом пожелать выздоровления от мучающего её словесного поноса, и на том тему решили оставить закрытой. Несмотря на это, казалось, и Слава, и Вася, думали об одном: о том, что даже самому Господу Богу неизвестно, что вызывает у Вадима такую лояльность к Алине.

«Меня это слегка… Пиздец как выбешивает. Просто не хочется верить, что он думает не той головой. На Вадима вполне достаточно девчонок, которые пытаются уцепиться за его шею. Я такое не уважаю. Меня раздражает, когда женщины сами делают себя подстилками. Соответственно, не желаю своему другу с таким сбродом водиться. Но среди них есть достойные адекватные девчонки, которым Вадим просто нравится. И ему незачем хвататься за Алину как за, сука, последний шанс в своей жизни. И дело реально не в его любви перепихнуться, а, к сожалению, в том, что он просто неизлечимый идиот. На него действуют её чарующие штуки, и он с радостью жрёт лапшу, которую она вешает ему на уши. В его статусе такая наивность вызывает вопросы»

Однако, всеми правдами и неправдами, а Вадим был убеждён в том, что Алина не такая уж плохая. И даже несмотря на то, что гораздо лучше он относился к Кире, и, тем более, к Славе, что-то в нём неустанно твердило, что Алина заслуживает шанса задержаться в компании подольше. Тем временем, Алина не несла в груди ни единого семени, которое могло бы дать росток чувству стыда за беспринципные попытки увести чужого парня. Более того, она была решительно настроена действовать в том же духе, и тогда, в её голове совсем не нашлось сомнений, Слава будет с ней, а не с Кирой. Она пришла на вечеринку в ярком розовом костюме, состоящем из меховой юбки и мехового топа, больше напоминающего лиф купальника. В её брендовом клатче ядерно-зелёного цвета лежало несколько весьма рискованных авантюр, которые она намеревалась провернуть сегодняшним вечером, а на лице держалась уверенная улыбка, украшенная сияющим блеском для губ. Каждый раз, выходя в свет, Алина держалась уверенно. Её точный образ стервы нравился далеко не всем, зато всегда безотказно привлекал внимание к её персоне. А это был именно тот эффект, которого она старалась достичь: нравиться не нужно, нужно быть на слуху. Она считала, что имеет все задатки медийной личности и заслуживает своего места под солнцем даже в том случае, если оно станет принадлежать ей только после того, как будет бесчестно украдено. Согласно принципам Алины, победителей не судят, а победителями становятся те, кто готов достигать вершины любой ценой. В её понимании не существовало абсолютно ничего, что было бы стыдно провернуть за сладкий глоток победы, уважения и славы. Да простит меня Господь за дрянные каламбуры, слава была ей не только нужна, но и нужен. За такого кавалера она готова была побороться, поскольку ей элементарно хотелось быть с ним — не так уж важны объективные причины или их полное отсутствие. Гораздо важнее то, что Алина Шайн не привыкла отказывать себе в исполнении собственных прихотей, одной из которых оказался Слава Третьяков. Было бы гораздо лучше, если бы место в его постели пустовало, но, пожалуй, это было бы странно, ведь любой девушке ясно, что такой парень как он не будет оставаться один слишком долго. Дело даже не в его выгодном положении и не в его привлекательной внешности, словом, не в том, что он — элементарно завидный жених. Ведь мужчины, странно, тоже люди со своими мыслительными процессами, а это нужно понимать даже тогда, когда держишь его за своеобразный трофей, прикольную игрушку. Но Слава определённо тот человек, который может, хочет и будет выбирать, а не решит оставаться в стороне, пока масса девушек желает добиться его расположения. Он с радостью возьмёт то, что предложено, и будет этим активно пользоваться. Ему нужна женщина, а не конкретно Кира — и казалось бы, это значит, что дело за малым: всего лишь затмить её, заинтересовать его, заставив усомниться в правильности своего выбора, но Славе пристало ухватиться за эту девчонку, а Алина его почему-то совсем не зацепила. Да, может, Кира пришла в его жизнь в более подходящий момент. Алине этого знать было неоткуда, но ведь и Ледовская не была той благоверной, непорочной красавицей, которая попалась Славе на глаза именно тогда, когда он был совершенно свободен. Вполне себе можно сказать, что Кира тоже увела его из-под носа у другой девушки, хотя ситуация была полна противоречий и полностью перекладывать вину на её плечи тоже не стоило. Впрочем, в этих отношениях Алину не волновало ничего, кроме их скоропостижного финала, хотя она и прикладывала некоторые усилия к тому, чтобы узнать что-нибудь о начинке этого союза. Изначально она планировала просто понравиться Славе и постепенно перетянуть на себя кусок одеяла, принадлежавший Кире. Откровенно говоря, даже её визит в гримёрку Славы и Адама не был случайным. Идея «случайного» знакомства закралась ей в голову ещё тогда, когда стал известен список выступающих на зимнем фестивале. Имя Славы часто бывало на слуху, она, конечно, знала кто это такой, хотя и не могла отнести себя к фанатам его творчества. Однако, это не мешало захотеть знакомства с продолжением, когда стало ясно, что они пересекутся в реальной жизни. Ей казалось, понравиться ему окажется не сложно. Вывод один — ему нравятся дерзкие, яркие, громкие. Такие, с которыми каждый выход из дома будет инфоповодом. Слава ищет эскорт, а не любовь. Красивую картинку, а не высокие отношения потрясающей глубины. Но её расчёты где-то оказались не точны, и вместо быстрых результатов она добилась абсолютно обратного эффекта. Теперь пора было действовать решительно, и чтобы сменить его гнев на милость не хватило бы обыкновенного «прости» с сияющими невинностью глазами, как, например, вышло с Вадимом. Несмотря на то, что Вадим постоянно на понтах и владеет более головокружительными суммами, а Слава выглядит более безразличным и лёгким на подъём, на деле вышло совсем наоборот. Жеглов был склонен проявлять снисходительность к женскому полу, в большинстве своём считая девушек за красивых кукол, интеллект и эмоциональная стабильность которых сильно уступает тем же качествам в мужской голове. Слава же, напротив, предъявлял к противоположному полу более сильные требования. Пока от Вадима веяло уступчивым «тебе не надо думать, просто будь красивой», Слава всем своим видом олицетворял фразу «ты обязана быть наравне со мной», и похоже, какие-то качества, присущие женщине в его голове, с качествами Алины не сошлись. Она, правда, считала, что умеет находить к людям подход, и небезосновательно. У неё были друзья, расположением которых она активно пользовалась, позволяя им считать себя важными и чувствовать свою необходимость за счёт оказания услуг. Немного демонстративной благосклонности, парочка наигранных комплиментов, и вот ведомая девушка с хрупким характером считает тебя своей близкой подругой — ничего сложного. Так стало и с Настей. Это была не очень важная Настя — их, Насть, вообще кругом предостаточно, и большинство из них из себя совершенно ничего не представляют. Нет, есть, конечно, безусловно важные Насти, но эта не была одной из них. Просто девочка с обожжёнными осветлителем волосами, чья-то хорошая знакомая, которая так торопилась спрятать свою социофобию и освоиться в SPB.hub, что ненароком выбрала себе в подруги очень неудачную кандидатку — Алину Шайн. — Просто веди себя нормально, ну ты ж умеешь, епта, — Вадим легонько толкнул Алину в плечо практически сразу после того, как поцеловал её в щёку в знак приветствия. — Слава мой братан, а Кира его девчонка, ну и отвали ты уже от них. Я слышал, девушка — не стенка, и всё такое, но в этом случае она уже потолок нахуй, так что не надо его себе на голову ронять, этот потолок. Поняла? — Поняла-поняла. — отмахнулась Алина, едва ли не зевая. С порога выслушав ворох нотаций, она поняла, что дело дурно, и каждое движение стоит делать с особым изяществом. Были и приятные новости — Кира сегодня не приехала и совершенно точно не приедет. Это сильно облегчило Алине приведение задуманного плана в действие. Весь вечер она нарочито не подходила к Славе и в целом делала вид, будто его не замечает, несмотря на то, что внимательно следила за его действиями со стороны. Стоило признаться, что она тянула время, раздумывая над тем, насколько её план безупречен. Алина была уверена, что Кира испарится уже после сцены с поцелуем, но откуда же ей было знать, что в этих отношениях Славе вполне себе позволено целоваться с другими девушками, а соответственно шансы сохранить роман после подобного значительно выше? Она знатно оступилась столь отчаянным поступком, и теперь нельзя было ошибаться. Качая в руке бокал с вином и глядя в тёмное окно, Алина жевала накрашенные губы и здраво взвешивала все «за» и «против». Возможно, стоит сбавить обороты и «залечь на дно», на время прикинувшись добропорядочной тусовщицей, которой нужен не Слава, а пятничная разрядка после тяжёлой недели. С другой стороны, такого удачного шанса может больше не подвернуться — один только Бог знает, когда ещё Кира решит, что у неё есть более важные планы, чем посещение вечеринки в компании своего молодого человека. Алина всё ждала, пока кухня, на которой она сидит, освободится от людей, чтобы взять из шкафа пустой стакан и сделать особенный коктейль для особенного человека. Когда это наконец случилось, она залила водку на дне стакана газировкой и двумя видами сиропов. Кинула туда дольку апельсина для более яркого вкуса. Её раздражало, что в этой квартире совсем нет дверей между общими комнатами. За перегородкой находился зал, в котором собралось огромное количество людей, и любой из них мог зайти ровно тогда, когда ему заблагорассудится. Сердце немного нервно постукивало в груди, но Алина, поглядывая в сторону зала, мужественно достала из сумочки блистер с таблетками и отковыряла своими длинными ногтями штук пять. Поколотив их первым, что попалось под руку, — бутылкой из-под водки, — она торопливо высыпала порошок с крупными крошками таблеток в стакан и тщательно всё размешала. После этого вцепилась в стакан как новоиспечённые матери вцепляются в младенцев и написала Насте, чтобы та подошла на кухню. — Я тут, знаешь, увлеклась немного барной культурой, — дружески делилась с ней Алина. — И вот сама придумала коктейль. Я только начала, но мне кажется, что это очень вкусно. — Ой, можно попробовать? — спросила Настя заинтересованно, раньше ответа потянув руки к коктейлю. — Нет! — не успев даже подумать, оборвала Алина и дёрнула рукой так, что едва не разлила содержимое стакана. — Я тебе такой же сделаю. А этот… Слушай, помнишь, я тебе говорила, что мне нравится Слава? — Ну… Помню. А он тут причём? — недоумённо уточнила Настя, убрав руки от коктейля, который так агрессивно запретили пить. — Притом. Я хочу, чтобы он его попробовал. Мне очень интересно его мнение, понравится ли ему, но… Ты понимаешь, он на дух меня не переносит, особенно после того, как я перебрала с текилой и… Ох, дурочка какая, позабыла, что у него есть девушка, и полезла к нему целоваться! Так что, если я сама к нему подойду, вполне вероятно, что этот коктейль выльется мне за шиворот, — артистично объясняла Алина, не забывая добавлять в свои слова подавленные чувства и яркие эмоции, которых на самом деле не испытывала. — Не в службу, а в дружбу. Не могла бы ты отнести ему этот коктейль и сказать, что сделала его сама? А потом мне передать, что он сказал. Настя охотно согласилась помочь подруге, свято поверив в то, что ей просто очень хочется поделиться плодами своего нового хобби с парнем, который ей нравится. Пусть даже и дистанционно. Настя взяла в руки стакан и побрела в зал, довольно быстро отыскав глазами Славу. Он был в окружении своих парней, которые пришли с девчонками. Они оживлённо игрались в приставку, насилуя пальцами джойстики, пока Костя неустанно жаловался, что его брат-близнец так и не бросил Иру, которая ему изменила. Девочки болтали между собой, но успевали следить за развитием игры и улавливать чутким слухом откровения парней, которые рождались на развязанных алкоголем языках. Для Насти такие парни как Слава и его друзья считались заоблачно крутыми. Красивые популярные мальчики, которые всегда по горло окружены вниманием — девушке вроде Насти, скромной и неприглядной, было очень тяжело подходить к этой громкой компании, чтобы у всех на глазах отозвать одного из них в сторону и попросить попробовать коктейль, приготовленный «собственноручно». Девушки, с которыми они обычно проводили время, отличались яркой внешностью, харизмой и сильным смелым характером — всё это было не про Настю. И она даже не знала, кого боится больше — Славу, его друзей или их девушек. Она утешала себя тем, что делает огромное усилие ради дружбы с Алиной, но всё равно без конца представляла, как её будут осуждать за убитые краской облезлые волосы, мешковатую одежду, отсутствие маникюра на ногтях и тихий голос. Откровенно говоря, Настя вообще не понимала, каким чудом ей удалось проникнуть в эту тусовку. Она всегда очень хотела стать частью подобной компании, но знала, что в ней нет ничего интересного. Потому она несколько минут наблюдала за ними издалека, силясь заговорить со Славой и попросить его о чём-нибудь. Придирчиво репетировала в своей голове те немногие слова, которые она скажет, и интонацию, с которой это прозвучит. Когда у неё всё-таки вышло набраться смелости, она ненароком загородила своим хрупким силуэтом экран, и Слава проиграл раунд, в котором бился на спор. Отреагировал он на это достаточно однозначно, и Насте стало настолько стыдно, что, когда Слава с тяжёлым вздохом отбросил джойстик в сторону и поднялся с дивана, она мигом позабыла, зачем его окликнула. Они отошли в сторону, а Настю затрусило так, будто она вымокла под летним ливнем в ветреную погоду. Кое-как собравшись с мыслями, Настя глупо протараторила Славе заученную речь и уставилась на него рыбьим взглядом. Слава безразлично посмотрел на неё, затем на стакан в её руках, и слабо улыбнулся, чем должен был вроде Настю успокоить, а только больше смутил. — Извини, но я не пью, — ответил Слава наконец спустя секунды две, которые Насте показались вечностью. Настя вмиг провалилась в пустоту, максимально не ожидав услышать отказ, да ещё и такой. Не «ты стрёмная, отойди», не «ты кто вообще такая?», а, внезапно, «я не пью». Увидев её смятение, Слава продолжил. — Это круто, что ты решила поучиться смешиванию коктейлей. Я бы с радостью оценил твои первые успехи, но мне нельзя смешивать алкоголь с таблетками. Может, предложишь кому-то ещё? Кроме меня здесь все пьющие. — Ой… Его там немного! — отчаянно обдумывая, как спасти ситуацию и не разочаровать Алину, Настя стала делать то, чего никогда не умела — врать. — Я хочу, чтобы его попробовал именно ты. В смысле… Ну… Так надо. Слушай, мама моя… Моя мама, она врач, и от одного стакана ничего не будет. Тем более, там правда очень мало водки!.. — Там ещё и водка, — разочарованно вздохнул Слава, с сомнением глядя на стакан. — В каких пропорциях ты мешала? — Ну… Один к… Девяти? — совершенно ничего не знающая о пропорциях и алкогольных коктейлях в принципе, брякнула Настя. — Действительно, немного, — задумчиво сказал Слава. — Слушай, ничего личного, но я пью только то, что смешано при мне. — Почему? — только и смогла глупо спросить Настя. — Потому что как-то раз моя бывшая решила отомстить мне за расставание и кинула в мой стакан кусочек лезвия. Я весь вечер блевал кровью, хорошо хоть, что успел его выплюнуть, — хмуро поделился Слава. — А в другой раз мне подмешали кислоту. Не хочу показаться кретином и обидеть тебя, но по человеку так никогда не скажешь, что он хочет подложить тебе свинью. Может, пойдём на кухню и сделаешь мне ещё один такой же коктейль? — Ну… — Настя опустила взгляд в стакан и стала ещё сильнее думать над тем, как ей не рассекретить столь важную операцию. Ведь она не только не умела делать коктейли, но даже и не знала толком, что находится именно в этом помимо водки и ананасового сока. Да и потом, если коктейль будет сделан ею, а не Алиной, будет ли смысл давать его Славе на пробу? — Я сейчас! Сразу после этого, чувствуя себя полной дурой, она понеслась на кухню, где её, вся в нетерпении, дожидалась Алина. Слава, нахмурив брови, посмотрел ей в след, и не став дожидаться чуда, вернулся к своим друзьям. — Ну что? Почему он его не выпил? — сходу стала расспрашивать Алина. — Потому что он не пьёт то, что… Не видел, как приготовлено. Боится, что его отравят, — волнительно пересказала Настя. — Глупость, но… Ещё и не хочет алкоголь с какими-то таблетками мешать. — Да нет. Это разумно, — едко хмыкнула Алина, притом искренне разочаровавшись. — Он предложил, чтобы я сама сделала ему коктейль у него глазах, и только тогда он согласен его выпить. Что делать? — переоценивая важность этого события, Настя чувствовала холодный пот на своих руках и виновато кусала губы, боясь посмотреть Алине в глаза. — Знаешь… А это идея. Давай я тебе сейчас быстренько расскажу, как делается этот коктейль, а ты сходишь за Славой… — сообразила Алина, возрадовавшись, что ещё не всё пропало. Пока Настя бегала за Славой, вновь вынужденная выдёргивать его из компании и с ещё большим чувством собственной ничтожности, Алина вылила половину бутылки ананасового сока, чтобы его осталось ровно на один коктейль, добавила таблетки в пачку, — услышав, что Слава не пьёт, добавила побольше, — и с ухмылкой победителя покинула кухню уже тогда, когда Слава с Настей туда заходили. Алина старалась быть незаметной, но всё же подглядывала за тем, справляется ли Настя со своей задачей и пробует ли Слава коктейль. На этот раз, не без жертв, но авантюра удалась, и следующие полчаса Алина Шайн с огромным удовольствием наблюдала за тем, как Слава пьёт своё приворотное зелье, ничего не подозревая. — Нет, ну как можно? — пока Вадим во всю изучал рот своей новой знакомой языком, Костя продолжал неистовствовать относительно романа своего брата. — Мы за него себе ебальники расквасили, лишь бы его честь отстоять перед этим быдлом! А он чуть ли не жениться на этой шлюхе готов. — Может, просто забьёшь уже? Это его жизнь, его девушка и его прощение измены, — посоветовал Слава, который сам давно уже перестал злиться на эту парочку за её существование. — Больше полугода уже прошло. Я тоже не в восторге, но раз его всё устраивает, то надо ли лезть? — Ага, конечно. Если он узнает, что я употребляю, он мне шею свернёт, — злобно сообщил Костя, упорно глядя в экран, на котором транслировался ход их игры. — А мне его отчитывать нельзя, значит. Слава уже совсем не знал, что ему отвечать. Он даже не заметил, как в его голове стало слишком пусто. Там появились какие-то мысли о том, что те несколько лет, которые он был знаком с Костей, они всякий раз употребляли вместе какую-нибудь дрянь, а потом Слава становился соучастником лживого спектакля, уверяя Пашу в том, что Костя не притрагивался ни к чему запрещённому. Но эта мысль мелькнула в сознании лишь на долю секунды, а после бесследно растворилась. На глаза попался силуэт Вадима, который за руку вёл свою новую избранницу в одну из спален. Кажется, Жеглов даже что-то бросил напоследок. Что-то вроде «мы пойдём поболтаем наедине». Разумеется, все понимали, что речь идёт не о диалогах тет-а-тет, но Слава даже не расслышал этих слов, чтобы их как-то анализировать. Он поймал себя на том, что джойстик стал слишком тяжёлым, а звуки вокруг опустели, смешавшись воедино. — Слав, ты чё, — спросил Костя, братски пихнув его в плечо. — Третью катку подряд проёбываешь. Мне так уже скоро наскучит побеждать. — Да я что-то… Всё же не стоило смешивать таблы с водкой, — как на духу выложил Слава, притом ощущая нездоровую тяжесть собственного языка. Такую же тяжесть, которая вдруг обняла всё его тело. — Эй, тебе плохо? — обеспокоенно спросил Костя. — Водички, может, или на балкон тебя проводить? Костя отложил джойстик в сторону и прихватил Славу за плечо, пристально вглядываясь в его побледневшее лицо и мутные глаза. — Не… Не надо, — едва смог выговорить Слава, отмахнувшись от чужой руки, докоснувшейся до его тела. — Всё окей. — Тебя не могло убить с одного стакана, — экспертно заявил Костя. — Принимал? — Нет. Отъебись с вопросами, прошу, — ощутив, как голову кружит, Слава расценил всё вокруг совершенно невыносимым и на ватных ногах подскочил с дивана. — Всё норм. Сейчас пойду умоюсь и вернусь. — Ты смотри. Если что — кричи. — взволнованно сказал Костя, показав, что готов оказать любую посильную помощь. Слава кивнул, хотя и не услышал толком сказанного. Его тело нестерпимо клонило к земле, мозг вдруг устал управлять конечностями, но Слава донёс себя за ванной, звонко хлопнув дверью, и стал глотать ледяную воду из-под крана, чтобы избавиться от невыносимой сухости в горле. Ему стало так плохо, словно он зачерпнул ноздрёй сразу пять дорожек метадона, и это вызвало непередаваемый страх в его затуманенном сознании. — Тебе плохо? — послышался едва знакомый голос. Слава с трудом разглядел в отражении зеркала Алину и мысленно выругался, понимая, что ему не хватит сил выложить эти ругательства на язык. — Отвали, — только и сказал ей Слава, пытаясь отделаться от навязчивых прикосновений. — Уйди, блять, сука. — Ну-ну, успокойся. Я всё понимаю, — нарочито высоким тоном, каким общаются с детьми, ушибившими коленку, протянула Алина и похлопала Славу по спине. — Тебе нужно прилечь. — Я тебе сейчас ёбну, если ты не свалишь, — сам не зная, что говорит, зарычал Слава. — Оставь меня в покое. — Что же ты такой нелюдимый. Я знаю, ты меня не выносишь. Но тебе плохо, а я хочу помочь, — убеждала его Алина тоном таким благоговейным, словно не она виновата в том, что Слава выпил водки с сильнодействующим снотворным. Он уже был на грани помешательства и переставал ориентироваться в пространстве, чувствуя только то, что его вот-вот вырубит. Навязчивая помощь Алины была совсем не кстати. Слава ненавидел, когда поблизости оказывались люди, если ему вдруг становилось дурно. Но ещё больше Слава ненавидел, когда становилось заметно, что он не в себе, и ему начинали предлагать помощь. Своё обещание ударить её Слава не выполнил, но ещё несколько раз со всей своей храбростью повторил, чтобы она убиралась прочь. Алина настойчиво хваталась за его плечи, видя, как он шатается, прикладываясь к стенке. Ещё несколько мгновений, и Слава перестал сопротивляться, бросив остатки своих сил на то, чтобы удержаться в сознании. Алина без особых проблем схватила его под руку и повела в спальню. Едва коснувшись подушки, Слава сомкнул глаза и уснул. Его дыхание было неровным, а сердцебиение редким — пожалуй, Алина перебрала с таблетками, переживая, что Слава выпьет недостаточно. Он в самом деле допил коктейль не до конца, но его так хорошо взяло действие препаратов, что теперь было в пору переживать, проснётся ли он вообще с утра. Однако, Алине было не до этого. Она несколько минут сидела на соседней стороне кровати, в полной темноте наблюдая за сном Славы. Убедившись, что он достаточно глубокий, Алина осторожной кошкой подобралась к Славе и со знанием запихнула ладонь в карман его чёрных штанов, покрытых аксессуарными ремнями, чтобы достать оттуда телефон. За этот вечер она не раз видела, как Слава убирает мобильный именно в правый карман — что логично, ведь он правша, а телефон всегда должен быть под ведущей рукой. Использовав отпечаток пальца с его обмякшей руки, она разблокировала айфон и повернула освещённое светом экрана лицо в сторону сопящего Славы, чтобы убедиться, что манипуляции с его телом не нарушили крепкого сна. Следующие минут пять Алина усиленно штудировала его переписки в разных социальных сетях, наблюдая за тем, что и как он обычно пишет. Почувствовав себя достаточно осведомлённой в его манере переписываться, она залезла в их с Кирой диалог.

Покойся с миром, 23:36 Привет, малышка, спишь?

Алина была готова подождать, лишь бы сработали её молитвы, что Ледовская ещё не отправилась в мир грёз также, как её молодой человек, сопящий рядом. Однако, ответ последовал незамедлительно, и это не могло не радовать. Kiara, 23:37 Приветик, сладкий Не сплю, жду твоего сообщения)

Покойся с миром, 23:37 Нужно серьёзно поговорить

Kiara, 23:37 Ого Можешь позвонить

Покойся с миром, 23:38 Нет

Kiara, 23:38 Ладно О чём поговорить? Алло? Что ты так долго пишешь? Мне уже страшно, ахахах

Покойся с миром, 23:40 Нам с тобой нужно расстаться. Я больше не могу быть с тобой, ждать, пока ты догадаешься, что тебе нужно похудеть и научиться наконец-то краситься и одеваться. Я ухожу к Алине, потому что понял, что она зацепила меня с первого взгляда

Алина без заминки отправила сообщение, которое придумала и утвердила ещё сегодня днём. Кира прочитала его сразу же, но ответа не было несколько минут. В какой-то момент Алине даже показалось, что ответа не будет вовсе, но, в конце концов, она увидела, что Ледовская печатает. Печатает долго и, видимо, очень вдумчиво, чтобы в итоге написать два слова, состоящих в общей сложности из шести букв, и торопливо добавить к ним ремарки. Kiara, 23:44 Лол, что… Мне впервые не вкатывает твоё чувство юмора, Третьяков Ты же знаешь, о чём я постоянно переживаю, зачем пишешь мне такую хуйню?

Покойся с миром, 23:46 Потому что это не хуйня, Кира, и я не шучу Прости, я реально думал, что у нас что-то получится, но это невыносимо Я каждый день просыпаюсь с мыслью, что не хочу тебя видеть и постоянно думаю об Алине. Мне жаль, но ты ведь и сама понимаешь, почему так получилось, да?

Kiara, 23:47 То есть как это НЕ ШУТИШЬ Ты серьёзно бросаешь меня ПО ПЕРЕПИСКЕ и уходишь к Алине?

Покойся с миром, 23:47 Мне сейчас не до юмора Я же всё тебе сказал, что ты ещё от меня хочешь? По переписке, потому что не хочу этой херни в жизни

Kiara, 23:47 Пиздец)))))) И давно ты бедный ебёшься со мной думая, что она посимпатичнее будет?

Покойся с миром, 23:48 Какая разница? Она мне нравится, и я хочу быть с ней А от наших отношений я устал И когда ты застала нас за поцелуем, всё было по-настоящему. Я не хотел тебя обижать, но так получилось. Это вышло само собой. Так что просто отпусти меня Я рад, что тебя сегодня нет и правда не знаю, как бы дожидался нашей встречи, чтобы во всём признаться Мы с ней переспали, и я решил, что пора тебе всё рассказать

Наблюдая в сообщениях Киры агрессию, смешанную с обидой, Алина с трудом сдерживала гордость. Её план удался: Слава спит под снотворными, а Кира вне себя от ярости, уверенная, что он изменил ей с Алиной. Ответа вновь долго не было, но Алина знала, что Кира не оставит «Славу» без пары ласковых, а это именно то, что сейчас требовалось от Киры. Лишь бы она писала достаточно размыто, чтобы потом удалось обставить всё надлежащим образом. Kiara, 23:54 Ты с ней трахался? То есть всё, что ты мне говорил — пиздёж? Зачем, просто зачем было говорить, как тебе на неё похуй, и как ты ценишь меня и наши отношения, если сейчас я узнаю, что вы ебались? Я же сука так и знала Так и знала, что у вас что-то есть Мог бы и сразу сказать, что она тебе понравилась Нахера было столько времени морочить мне голову, убеждая, что тебе нужна только я? Неужели ты думаешь, я бы не поняла твоё желание расстаться тогда, когда между вами ещё толком ничего не было? Знаешь что, Слава Пошёл ты нахуй Я только начала думать, что тебе можно доверять, что тебе реально не плевать на меня, что ты правда считаешь меня красивой А ты такой же как мой бывший Такой же как все мужики Чтоб ты пиздой её подавился, уёбок, и подхватил от неё что-нибудь Мы с тобой ни за что не расстанемся как друзья, если я тебя увижу, я просто плюну тебе в лицо, потому что такую хуйню не прощают Кира печатала что-то ещё, но пока Алина с нетерпением ждала новых сообщений, ублажающих её эго, аватарка Киры исчезла, и телеграм нагло заявил, что она «была в сети давно». Это значило, что Кира добавила Славу в чёрный список. К тому времени настала ровно полночь, и Алина, с трудом сдерживая ликование, удалила из чата ненужные сообщения, оставив только заключительную тираду Киры о том, что Слава — невыносимый мудак и изменщик, а между ними всё кончено, чтобы Слава, заглянув в их диалог, подумал, что Кира бросила его сама. После этого Алина погасила экран телефона и вернула его на прежнее место. В карман штанов, которые теперь нужно было как-то снять со Славы. Впрочем, он спал так крепко, что сейчас ему можно было бы ампутировать руку без страха, что он неожиданно проснётся посреди процесса. Оставив его почти без одежды, Алина полностью разделась сама и вытащила из своего клатча запечатанный презерватив, который раскрыла, помяла и бросила на пол возле кровати, для правдоподобности даже пару раз в него плюнув. Затем Алина поудобнее устроилась в кровати и прижалась поближе к Славе, зная, что этой ночью её сон будет нестерпимо сладким.

*

Лазерная Борода — Поп-арт Freestyle

«Зима погружает мой мир в печаль. Поймал себя на мысли, что мои ассоциации с кокаином — это сугробы и запах снега. Можно подумать, что дело в белом порошке, от которого немеет лицо. Но всё не так. Просто зимой мне слишком тоскливо. Всё становится тяжёлым, однотипным, скудным, холодным и враждебным. Я рад, что большая часть этого позади. Как же хочется, чтобы наконец наступила весна и позволила мне дышать. Я хочу больше света в дне, носить лёгкую кожанку и снова гонять на скейте. Снова долго гулять, не думая о том, как бы поскорее спрятаться в четырёх стенах от мороза. Скоро кончится февраль. Интересно, каким в этом году будет март. Будет он тяжёлым, грязным и ледяным или приветливым и солнечным.»

Слава, конечно же, не мог знать, что тепло вернётся в город только в двадцатых числах первого месяца весны. И хотя он мог предположить, что такой исход весьма ожидаем, он всё равно наивным ребёнком верил, что осталось подождать всего пару дней, и всё наладится. Верил так, будто не разочаруется. Будто ему не следует запастись титаническим терпением и стойко вынести очередную порцию неприятных новостей. Будто всё у него станет хорошо, как в детской сказке, которую он не прочитает сыну на ночь, но переживёт сам.