Глава 37. Новые отношения
18 ноября 2020 г. в 13:14
Тем временем, из Манисы поступила весть, обрадовавшая Сулеймана: одна из наложниц Джихангира все же забеременнела. Шехзаде решил прислушаться к словам сестры, выбрал наиболее тихую и скромную, как ему казалось, девушку, и начал приглашать ее в свои покои. Однако едва стало известно, что наложница забеременнела, ее характер резко поменялся. Из тихой и скромной наложницы она превратилась в амбициозную мечтательницу, фаворитку шехзаде, правящего санджаком наследника, единственной мечтой которой было стать султаншей и любимой женщиной падишаха Джихангира.
Совершенно тихий и мирный шехзаде легко стал чуть ли ни рабом своей наложницы. Белгин сумела найти где-то прятавшееся честолюбие Джихангира и убедила его в том, что он, единственный сын Хюррем-султан, рожденный в законном браке, имеет куда больше прав на престол, нежели другие сыновья султана Сулеймана, поэтому нужно готовиться к возможной буре. По мнению Белгин, обещание не убивать друг друга было заключено с Джихангиром больше из жалости, так как этот шехзаде не имел шансов отправиться в санджак, а Баязет уже пытается с ним рассориться, при жизни падишаха. Джихангир поверил в то, что после смерти отца обстановка накалится, поэтому согласился с точкой зрения Белгин, что с не самым честным братом нужно поступать соответственно не слишком честно.
— Да, на трон и вправду взойдет только один шехзаде, — с нескрываемой горечью сказал Джихангир.
— Так не упустите свой шанс, шехзаде, — ответила Белгин. — Этим шехзаде должны быть вы, как самый достойный сын повелителя.
Параллельно с событиями в Манисе во дворце Михримах-султан тоже все было не так просто. Сперва я никак не могла понять, почему дочь султана перестала совать свой нос в дела Топкапы, и только потом, услышав разнообразные сплетни, все поняла: у Михримах появился любовник.
Как вскоре выяснилось, сеньор Педро не просто успешно вылечил дочь падишаха, но и прочно вошел в ее сердце. Как говорили люди, Михримах успела несколько раз изменить Рустему с Педро, причем изменить в прямом смысле слова, а не просто остаться наедине в комнате. Я не до конца верила этим слухам, однако была полностью довольна сложившейся ситуацией: пусть лучше Михримах развлекается со своим любовником, нежели пытается навредить мне или моему сыну.
Все было достаточно спокойно до одного прекрасного дня, когда вдруг поздно вечером в мои покои ворвались люди и начали обыск. Конечно, за годы жизни в Топкапы я уже успела чуть ли ни привыкнуть к вечным шмонам, но каждый раз волновалась, не будет ли найдено что-то не то.
Из «не того» в моих покоях была Библия и иконы, принадлежащие Нине, некоторое время назад еще хранилось вино, которое по моей просьбе купили верные люди — мне хотелось выпить того, что в этих стенах было не принято. Однако к моменту обыска вино уже было выпито, кроме того, этот момент вряд ли мне чем-то грозил, кроме разговора с падишахом о недопустимости употребления запрещенных веществ. Кофе я не покупала уже около полугода и практически не переживала из-за его отсутствия: по-видимому, арабики в этих краях не было, а робусту я не любила из-за ее мерзкого вкуса, который не спасало даже молоко.
К счастью, обыск не принес никаких результатов и евнухи, извинившись, вышли из моих покоев. Не понимая, в чем дело, я хотела уже идти в покои Гюльфем, однако заметила, что и там проводится обыск.
«Ладно, узнаю обо всем завтра», — подумала я и повернула обратно.
На следующий день, едва проснувшись, я хотела идти к Гюльфем, однако услышала шокирующую новость: вчера падишах пережил попытку отравления. Решив, что Гюльфем подождет, я пошла в главные покои.
— Как вы себя чувствуете, повелитель? — спросила я.
— Слава Аллаху, все хорошо, — ответил Сулейман, хотя и был чуть бледнее обычного.
— Кто же осмелился на такое злодеяние? — вполне искренне спросила я.
— Хазан, — ответил Сулейман. — Она накрывала мне на стол и уже позже, во время допроса, созналась, что желала мне смерти, надеясь, что при новом падишахе у нее наконец-то появится возможность стать фавориткой.
— Какой кошмар! — возмутилась я.
Конечно, я понимала, что при подобных допросах, особенно с участием Рустема, есть риск признаться во всем на свете, в том числе и в убийстве Кеннеди, однако сам факт, что одалиска сказала, что надеялась на смерть падишаха, меня убедил в том, что она не лгала.
Проведя какое-то время с Сулейманом я, все-таки, решила навестить Гюльфем. Едва я пришла в покои хасеки, как она велела всем выйти.
«И что на этот раз?» — подумала я.
— Гизем, — сказала Гюльфем. — Хочу поговорить с тобой начистоту. Ты готова стать валиде-регентом? А, может быть, просто валиде, Батур уже достаточно взрослый.
— Я готова стать валиде только тогда, когда этого захочет Всевышний, — ответила я.
Вдруг связав все в своей голове: неожиданный вопрос, попытку отравления султана, обыски, я спросила:
— Твоих рук дело?
— Да ты что говоришь, Гизем, — изобразила удивление Гюльфем. — Я ела с падишахом из одного блюда. Он ел плов с правой стороны, я — с левой. Еще падишах ел лепешки, но, как ты знаешь и знают, наверное, все, я их не ем.
— И Хазан убедила именно ты, что при нынешнем правителе у нее в гареме нет никакого будущего, — сказала я. — Вот что тебе, Гюльфем, не хватает? При новом падишахе ты отправишься в старый дворец. Сейчас ты — хасеки, первое лицо в гареме.
— Мне, Гизем, в моем возрасте, уже валиде надо быть, — ответила Гюльфем. — А не видеть каждый день тирана, убившего собственного сына.
— Тебе не быть валиде, — сказала я. — Покойный Мурад, да пребудет он в раю, уже давным-давно покинул наш бренный мир.
— В нашей жизни все бывает, — ответила Гюльфем. — Сперва нужно устранить Баязета и Джихангира…
«А потом тебя», — мысленно завершила мысль я и сказала. — Ну так устраняй, Гюльфем. Устрани Баязета, Джихангира, Гизем.
— Третью необязательно, — улыбнулась Гюльфем. — Новый падишах просто не забудет ту, которая помогла ему взойти на трон. И я буду не менее уважаемым лицом во дворце, нежели сейчас. Только новоявленный падишах будет мне благодарен, в отличие от нынешнего сыноубийцы.
После этих слов я вспомнила, что нахожусь в гареме, а не на курорте, и здесь практически каждый может желать мне смерти. Однако в словах Гюльфем меня успокоило то, что пока живы Баязет и Джихангир, мне вряд ли что-то грозит, а вот в дальнейшем нужно будет быть настороже.
— Так как ты смогла убедить Хазан в том, чтобы она сделала то, что сделала, и не выдала тебя? — спросила я.
— Все просто, — ответила Гюльфем. — Во время работы Хазан что-то тихо приговаривала, думая, что ее никто не слышит. Я подошла чуть ближе и услышала: «Да когда же ты отправишься к Творцу, у меня нет в этом дворце будущего». Ну, а дальше было дело техники: сказать наложнице, что она или будет казнена за неуважение к падишаху, или может попробовать воплотить свои мечты в жизнь. И чтобы она не волновалась и не говорила лишнего — я ее спасу.
— И ты не спасла, — сказала я.
— Это было уже не в моих силах, — ответила Гюльфем. — Как бы я могла ей помочь? Конечно, если бы Хазан повезли топить в Босфоре, я бы как-нибудь бы попробовала помочь бедняжке, заплатила бы палачам, чтобы ее выпустили. Но раз Хазан было велено съесть плов и зажевать лепешками, моя помощь уже не могла понадобиться. Лекарша бы при всем желании не успела прийти к Хазан.
— И ты не боишься вот так все вслух мне говорить, — изумилась я.
— Дорогая моя Гизем, — ответила Гюльфем. — Мы с тобой так друг с другом повязаны, что не дай Аллах что случится — одна сразу же потянет за собой другую. Да мы даже неверной казнокрадкой Ниной связаны!
— Не тебе упоминать о религии Нины, так же как и о моей, — сказала я. — Ты меня прекрасно знаешь, я тебя не выдам. Надеюсь, и ты меня не выдашь. Хотя меня и выдавать-то не за что.
— Давай лучше поговорим о госпоже, — перевела разговор Гюльфем. — Ты же знаешь, что Михримах-султан неверна своему супругу. Вот бы она уехала со своим испанцем в далекие края!
— Не думаю, что о подобном можно мечтать, — ответила я. — Это слишком маловероятно.
— Если Рустем-паша увидит госпожу в объятиях чужого мужчины, возможно все, — сказала Гюльфем. — И я надеюсь, что он ее однажды увидит.
— Посмотрим, — нейтрально ответила я.
Не понимая, может ли Гюльфем как-то повлиять на эту ситуацию и Рустема или нет, я решила подождать ближайших новостей. Из дворца Михримах эти сплетни до Топкапы долетели бы быстро.