Глава 48. В столицу
29 ноября 2020 г. в 07:37
Я попрощалась с Батуром, велела ему внимательнее следить за гаремом и тратами, собрала вещи и села в карету. Больше всего я боялась того, что теперь все будет иначе.
«Кот из дома — мыши в пляс», — подумала я и решила собраться с мыслями.
В ссылке я провела около восьми месяцев и теперь, возможно, обратно возвращалась домой. Но я не была уверена, что возвращаюсь именно домой, все больше и больше я чувствовала, что мой дом там, где живет Батур, а не достаточно безразличный мне мужик. Тем более, у этого мужика была уже другая баба.
Вскоре в карету подсела Гюльфем. Исключительно из вежливости я помахала Махидевран и, когда отъехали от города, спросила свою спутницу:
— Ну что, казнокрадка, как эти месяцы прошли?
— Неплохо, — ответила Гюльфем. — Немного скучно, но делать нечего. А за что тебе грозили темницей?
— За то, что на месте не сидела, — сказала я. — Боюсь, меня могут и не простить. Не знаю, вернут для того, чтобы отправить в старый дворец.
— Этого не будет, — ответила Гюльфем. — Приедем, покаемся и будем прощены.
— Что думаешь о новой хатун? — спросила я.
— Новая хатун нам не соперница, — ответила Гюльфем. — Шехзаде уже не родит. А с кем будет проводить время повелитель — не такая уж и большая беда. Я не рыжая ведьма Хюррем, которая жить не могла без своего падишаха. Да и ты, думаю, тоже.
Дорога обратно проходила куда веселее, нежели в ссылку. Я смеялась, шутила, радовалась жизни и посерьезнела, наверное, только на подъезде к Стамбулу.
— Сейчас каяться придется, — вздохнула я.
— Значит, покаешься, а потом просто вернешься к себе, — ответила Гюльфем. — Не самое унизительное, если вспоминать то, что было раньше.
— Да, — кивнула я.
Во дворце было радостное оживление от новости, что мы вернулись. По-видимому, в этих стенах давно не было свежих сплетен, поэтому наше возвращение дало толчок к началу обсуждений.
Гюльфем на правах хасеки пошла в покои Сулеймана первой. Женщина пробыла там какое-то время, а потом, выйдя, на мой немой вопрос коротко шепнула:
— Не в духе.
Еще больше испугавшись, я вошла в главные покои. Там все было по-прежнему. Я сделала пару шагов и нерешительно остановилась.
— Подойди, Гизем, — сказал Сулейман.
Я сделала еще несколько шагов, потом подошла к трону ближе и опустилась на колени. Я хотела было поцеловать руку султана, однако он ее убрал. Мало удивившись, я поцеловала край кафтана падишаха.
— Встань, Гизем, и посмотри на меня, — сказал Сулейман.
Я выполнила этот приказ.
— Еще один раз будешь хоть немного замешана в чем-то подобном — казню в этот же день. Еще один раз выкажешь мне неуважение — отправлю в темницу. Можешь идти.
Поклонившись, я вышла из покоев падишаха. Подобное прощение мне не слишком понравилось.
— За следующее казнокрадство пообещал казнить? — спросила меня Гюльфем.
— Да, — ответила я. — А за следующее выказывание неуважения пообещал отправить в темницу.
— В темнице долго не держат, — попыталась меня успокоить Гюльфем. — Может, даже лучше было бы там провести пусть даже месяц, нежели пройти то, что пережили мы.
— Не проще ли просто жить спокойно? — больше сама себя спросила я.
Возле входа в ташлык наши с Гюльфем пути разошлись. Я пошла в свои покои, а Гюльфем должна была пройти через гарем, чтобы напомнить, кто здесь хозяйка. Где-то вдалеке раздалось уже привычное: «Дорогу! Гюльфем-султан хазретлери», а я пришла к себе.
Безусловно, девушки были рады меня видеть. Моему возвращению искренне радовались, а Нина, подождав немного, упала мне в ноги.
— Госпожа, простите меня, пожалуйста, я не должна была вас так называть, я вправду думала, что больше вас не увижу, — прошептала Нина и поцеловала край моего платья.
— Вставай, я не держу зла на тебя, — ответила я. — Ты не сказала ничего дурного, тебя можно понять.
Обрадованная Нина буквально просияла, а я, тоже порадовавшись, прислушалась. Казалось, в ташлыке все было не так просто, как могло показаться. Я вышла на балкончик и увидела шокирующую картину: Дилара-хатун, исчерпав все аргументы, ударила хасеки по лицу.
«Все, Дилара, тебе пиздец, — подумала я. — Тебя даже Сулейман теперь не спасет. Как бы он не сердился на свою хасеки, прощать неуважение простой наложницы он не станет».
Даже с некоторой радостью от того, что хасеки — не я и не мне разгребать эту ситуацию, я с нескрываемым интересом стала смотреть, что же будет дальше.