Просто Мария

      И в этот раз поездка в карете была для меня мучительной. Мне было тяжело ехать сидя весь день, хотелось прилечь, но для этого не было никакой возможности. Я грустила, держала Нину за руку и периодически повторяла:       — Сначала травит, потом лечит. А вдруг бы у меня печень не выдержала? А если бы сердце?       По-видимому, Нина была в глубине души со мной согласна, однако вслух соглашаться со мной боялась, так как переживала, что за то, что она обругала султана, и ей может не поздоровиться.       — Госпожа, на все Божья воля, — каждый раз отвечала Нина. — Держитесь. Вам обязательно полегчает.       — Да меня в этой карете тошнит! — воскликнула я, высовывая голову из дверей, чтобы подышать свежим воздухом.       — Может быть, вам налить воды? — спросила Нина.       — Не надо, само пройдет, — ответила я.       Какое-то время мы проехали молча, а потом я опять не выдержала и сказала:       — Вот полечусь я недельку, а потом падишах скажет: «Гизем, я поехал в столицу, а ты останешься здесь. Тебе лечиться надо». И все, я как бы и не сослана, а просто отправлена куда подальше.       — На все Божья воля, госпожа, — ответила Нина.       — Мне Михримах не жаль, — зачем-то сказала я. — Не я начала эту войну. Вернее, я… — произнесла я, вспомнив, что убила Селима и Нурбану, — но… Они с матушкой бы мне жизни не дали.       Нина ничего не ответила. По виду женщины было понятно, что она осуждает подобные методы борьбы, но в чем-то готова меня понять.       — Нет, Нина, скажи, чтобы остановились, мне плохо, — неожиданно даже для себя сказала я.       Едва карета остановилась, я, не дожидаясь помощи евнуха, выбежала на воздух. Меня тошнило, я не сомневалась, что выгляжу слишком бледной.       — Какие к чертовой матери поездки в таком состоянии, — шепотом выругалась я.       Я села на землю и почувствовала, что мне стало немного легче.       — Госпожа, пойдемте обратно, — сказала подошедшая ко мне Нина.       — Маленько отпустит и пойдем, — ответила я и прошептала так, чтобы это не слышала даже Нина. — Пиздец печени.       «Оно и неудивительно: вот так травануться», — мысленно добавила я.       К нам с Ниной подошел уже спешившийся Сулейман. Нина поклонилась падишаху, а я едва кивнула головой, не желая вставать. Силы были, но мне было лень это делать.       — Гизем, не надо сидеть на земле, ты простудишься, — сказал Сулейман и помог мне подняться. — Ты вся зеленая.       — Вашими стараниями, — сказала я.       В принципе, я не планировала продолжать эту фразу, но она показалась мне слишком грубой, поэтому я сразу же добавила:       — …мне станет лучше.       После намека на то, что я надеюсь на то, что в этой поездке я поправлюсь, Сулейман буквально растаял и сказал:       — Гизем… Я не хотел так тебя пытать. Если бы я знал, что все так будет… Я бы отправил тебя в темницу. Сослал бы. Но не стал бы пытать…       «Сука ты, Сулейман, — мысленно выругалась я. — Не знал он. Да ты меня казнить ведь хотел, падла, да не получилось!»       С некоторым трудом я дошла до кареты и наша поездка продолжилась.       За все время поездки таких внеплановых остановок было немало. И если раньше я не задумывалась о том, что у меня могут быть проблемы со здоровьем и это отравление не пройдет бесследно, то сейчас я все прекрасно поняла. Я не знала, что именно дал мне Сулейман, но догадывалась, что это что-то растительного происхождения — химия же еще не развита. Это что-то явно успело попасть в кровь, иначе бы я не потеряла сознание и пульс бы не стал нитевидным, иначе бы лекарь его явно нащупал. Явно печень начала обезвреживать этот яд и, возможно, получила какое-то поражение. Я знала, что печень со временем восстанавливается сама, если нет слишком серьезного поражения, и помнила, что в период обострения всякие минеральные воды не слишком показаны. Однако угадать, что у меня сейчас: обострение или нет, я не могла.       По-видимому, Сулейман не стал предупреждать никого о своем визите, поэтому, когда мы доехали до Бурсы, в глазах обитателей дворца Батура был неподдельный шок. Разумеется, Батур был счастлив видеть и падишаха, и меня, однако по моему зеленому виду было понятно, что все не так просто.       — Матушка, что с вами? — обеспокоенно спросил Батур.       — Не совсем здорова, — ответила я. — Приехала лечиться на воды.       И если раньше, в прошлом визите в этот дворец, я даже не знала или, если говорить точнее, не помнила, что здесь есть воды и не ездила туда, то сейчас мне хотелось просто лежать и не вставать — совершенно не было сил.       — Ясмин, — сказала я калфе, даже не вставая. — Слушай. Я приехала сюда лечиться, поэтому распорядись, что еду мне нужно готовить специальную. Мясо варить, пшенку нельзя, кус-кус нельзя.       Кое-как надиктовав то, что, по моему мнению, относилось к диетическому питанию при заболеваниях печени, я сказала:       — Шехзаде про мою болезнь не говори, не стоит.       Вздохнув и потянувшись за тазиком, я сказала Нине:       — Если я преставлюсь*, следи за Батуром и помогай ему, насколько это будет возможно.       — Госпожа, да вы что такое говорите! — изумилась Нина. — Вы обязательно выздоровеете, все будет хорошо.       — Если будет, — безрадостно ответила я и мысленно добавила: — «Лучше бы палачей со шнурком позвал, нежели вот так медленно умирать. Как Селим с Нурбану. Видать, это судьба, ответочка…» *умереть