Просто Мария

      На следующий день я хотела услышать от сына рассказ о том, как прошло его свидание с Ирмак, ведь девушка вернулась в ташлык явно обрадованной и получила в подарок ткани, однако Батур решил поговорить со мной о другом.       — Матушка, — сдержанно, но нерадостно сказал Батур. — За что же вы так осерчали на Келбек?       — Она выказала мне неуважение, — решив не уточнять детали, ответила я.       — Матушка, но ведь вы могли поступить не так жестоко, — сказал Батур. — Вы же сами всегда учили меня милосердию. Зачем же было не просто наказывать ее на фалаке, но и запирать несчастную в темнице на три дня без еды и почти без воды?       — Это тебе Келбек так сказала? — возмутилась я. — А ты, Батур, вот так взял и поверил ей. Не расспросил, допустим, стражу или калфу, не выяснил, что было на самом деле. Ты слишком доверчив, Батур, это может сыграть с тобой злую шутку. Келбек приносили в темницу еду, а то, что она ничего не ела потому, что боялась, что ее отравят — уже не моя проблема.       Батур, смутившись, спешно извинился и ушел, а я сказала Нине:       — Найди Ясмин-калфу и скажи ей, чтобы привела сюда Келбек.       «Будешь, значит, наговаривать на меня», — возмущенно подумала я.       Вскоре в мои покои привели Келбек. Наложница достаточно почтительно поклонилась, а я сказала:       — Подойди, хатун, чуть ближе.       Келбек осторожно сделала несколько шагов вперед.       — Подходи еще, — добавила я. Когда наложница была недалеко от меня, я сказала. — Хатун, я знаю, что ты сказала шехзаде. Так вот, я подумала и решила, что тебя действительно стоит бросить на несколько дней в темницу без еды и почти без воды, чтобы ты не зря пожаловалась.       Келбек ничего не ответила. Я тоже выдержала паузу, а потом спросила:       — Ну так что? В темницу или во всем признаешься шехзаде?       — В темницу, — к моему удивлению ответила Келбек.       — Стража! — позвала я.       В покои тотчас вошли стражники.       — Заприте эту хатун в темнице, — борясь с жалостью, сказала я.       По-видимому, Келбек не ожидала такой реакции. На какой-то момент мне показалось, что наложница будет предлагать мне позволить рассказать ей Батуру правду, однако Келбек промолчала.       Стража увела наложницу в темницу, а я, подумав, сказала Ясмин-калфе:       — Пусть хатун, все-таки, приносят еду.       Мне было жаль Келбек, однако другого выхода из ситуации я не видела.       Три дня пролетели быстро. По донесениям от стражи, Келбек снова не притрагивалась к еде. Когда наложницу вернули в гарем, я начала переживать, что она снова нажалуется на меня Батуру, однако все произошло чуть иначе. Как выяснилось, сегодня вечером Батур захотел увидеть у себя Келбек, однако наложница попросила передать, что она не готова. Изумленный Батур велел привести к себе Келбек в том виде, в котором она сейчас находится и, увидев едва передвигающуюся девушку, во многом, благодаря ее актерским способностям, всю ночь утешал ее, убеждал не гневить меня, а наутро расспросил стражу и Ясмин-калфу и узнал, что именно произошло. К моему удивлению, Батур не стал обвинять во всем меня и, вроде бы, не обиделся. Обрадовавшись тому, что инцидент, вроде бы, исчерпан, разве что Келбек можно с чистой совестью причислить к любимым шехзаде наложницам, я подумала:       «Нет, с ней ты лучше не спи, а то еще ребенок родится и она окончательно возгордится. Выбирай лучше Ирмак или другую адекватную девушку, больше пользы будет».       Рассмеявшись в глубине души, что я становлюсь настоящей свекровкой, которой не нравится выбор сына, я подумала:       «Только бы не стать той, на которую хотелось бы меньше всего походить. Той же покойной Айше Хафсой или кем-то подобным».