Глава 81. Следствие
30 декабря 2020 г. в 09:28
Я искренне желала удачи своей тезке: если бы именно Мария стала фавориткой Батура, я была бы вполне довольна. Уж эта наложница точно не стала бы никому вредить или зазнаваться. В назначенный день я велела привести Марию к себе и сказала:
— Сегодня тебя будет дарована великая честь — пройтись по пути, усыпанному золотом, попасть в покои шехзаде.
Однако вместо ожидаемой радости Мария только вежливо поклонилась и, получив разрешение, вышла из моих покоев. Я уже начала сомневаться в правильности своей затеи, но все равно надеялась на лучшее.
Как мне потом рассказали, Мария с чрезвычайно кислым выражением лица пришла в покои Батура, обреченно поцеловала край его кафтана. Батур поднял Марию, спросил ее имя, откуда она, увидел, что наложница плачет, и начал расспрашивать. После слов о том, что ее родителей убили, а ее саму привезли сюда, Мария начала плакать в голос и Батур долго ее успокаивал. Где-то через час Батур отослал Марию обратно в ташлык и подарил ей на память красивый платок. А уже вскоре на весь гарем были слышны крики Ясмин-калфы:
— Да кем ты себя возомнила, чтобы огорчать шехзаде! Твое счастье, что шехзаде не выставил тебя восвояси, а выслушал да платок подарил! Продать бы тебя на невольничьем рынке, да платок дороже тебя будет стоить! Кому нужна рабыня, которая ни счастливым не может сделать, ни порядок не наведет! Да если бы не шехзаде и его подарок, я бы тебе сама подарок подарила, плетки бы отведала! Помяни мое слово, еще раз поленишься — месяц на спину не ляжешь!
Девушки из ташлыка прекрасно слышали этот разговор, поэтому, едва Мария вернулась обратно, начали дружно осмеивать наложницу, упустившую такой шанс попасть в постель шехзаде!
— Твое место на невольничьем рынке! — была самая мягкая фраза, сказанная этим вечером.
Ясмин-калфа более-менее успокоила разошедшихся девушек, пообещав наказать всех без разбора, а наутро, проходя мимо ташлыка, я стала свидетельницей шокирующего зрелища: Марию пороли плетью на глазах у всех остальных.
Я не стала задерживать взгляд на несчастной и, отойдя чуть подальше, спросила евнуха:
— Энгин, за что наказана хатун?
— За лень, — ответил Энгин. — Хатун отказалась идти работать, сказав, что ей шехзаде хотя бы подарил платок, а остальные до сих пор не были в его покоях.
«Ни работать не хочет, ни иначе радовать остальных, — подумала я. — Так что пусть получает свое».
Я решила не вмешиваться в более-менее отлаженную систему управления гаремом, хоть и жалела Марию, вспоминая свое казнокрадство, а потом, на следующий день, с изумлением узнала, что Мария повесилась.
На первый взгляд, как казалось, все было более чем понятно: хатун наложила на себя руки после наказания. Однако по словам тех, кто видел девушку в петле, рядом не было ни табуретки, ни столика: ничего, что намекало бы на то, что несчастная наложила на себя руки.
«Теперь нужно выяснить, кто виноват, и пусть уже Батур принимает решение относительно виновной», — подумала я.
Обо всем немедленно доложили Батуру, а я решила лично допросить каждую наложницу, благо, их в гареме было не так уж и много. Все-таки, я имела хоть какое-то представление о том, как ведется расследование, хотя бы на уровне пяти сезонов «Тайн следствия», а остальные обитатели дворца вряд ли бы это знали. С другой стороны, девушек мог допросить и Энгин, если бы посчитал это нужным.
Пока евнухи усиленно обыскивали ташлык, покои, где была повешена несчастная и прилегающую территорию, я начала допрос. Явно кто-то решил таким образом избавиться от конкурентки. Однако для начала нужно было разобраться с мотивом.
— Кто мог желать смерти погибшей? — в который раз спрашивала я.
На этот раз, вместо уже привычного ответа: «Прошу прощения, госпожа, не знаю», я услышала другое:
— Мария сама наложила на себя руки от горя. Ее выпороли на глазах у всех и отправили работать, сказав, что если она будет плохо работать, то ее выпорют снова. Мария ночью встала, вышла из ташлыка и наложила на себя руки.
Эту версию повторило несколько девушек. Однако отсутствие чего-то, на что забралась потенциальная суицидница, давало ясно понять: это убийство. Но мотив до сих пор оставался неизвестным.
Допросы практически ничего не дали. Многие говорили, что Мария иногда тайком выходила ночью из ташлыка, чтобы погрустить об умерших родителях, поэтому те три человека, которые видели, как Мария куда-то идет, никак не отреагировали. Дальше следы девушки терялись.
Наконец, отчаявшись найти убийцу и не желая ее назначать в лучших традициях султана Сулеймана, я сказала гарему:
— Из стольких человек хоть кто-то хоть что-то должен был видеть или слышать. Я ни за что не поверю, что вы ничего не знали и не слышали. Значит, покрываете убийцу. Значит, будете все наказаны. Даю сутки на раздумья, потом пеняйте на себя!
Я развернулась и ушла в свои покои. Надежда на то, что кто-то кого-то выдаст, стремительно таяла и единственное, что меня беспокоило, было то, как можно будет жить под сводами этого дворца, зная, что здесь бродит нераскрытая или нераскрытый убийца.