Просто Мария

      Мне казалось, что все уже успокоилось: виновные вычислены и наказаны, остальные находятся явно под впечатлением от всего, что произошло только что и сидят, не высовываясь. Казалось, даже Келбек предпочитала тихо и мирно сидеть в своих покоях, не устраивая какие-то сцены. Иногда я пыталась угадать, кто именно родится у наложниц Батура, но, в принципе, меня бы устроил любой вариант — Батур еще более чем молод, даже если не родится сын, его можно будет зачать чуть позже. Все было более чем спокойно, пока, в один прекрасный день, в покои Батура не пришла взволнованная Караса.       В этот момент мы с Батуром разговаривали о каких-то мелочах. Я предложила сыну купить некоторое количество тканей для новых платьев наложницам и Батур согласился с моим предложением порадовать девушек.       Я уже собиралась уходить, как в покои сына вошел стражник и сказал, что Батура очень хочет увидеть Караса. Батур сказал стражнику, чтобы Караса входила, я пошла на выход, однако наложница, едва увидев меня, забыла о том, что хотела видеть Батура и обратилась уже ко мне.       — Валиде, — в слезах начала Караса.       — Валиде предстала перед Аллахом уже много лет назад, — ответила я и уточнила относительно себя. — Госпожа.       — Госпожа, — сказала Караса. — Я не знаю, к кому идти, что говорить и как каяться. Госпожа, шехзаде…       Караса расплакалась и сказала:       — Я должна покаяться, не могу больше жить с этим грузом на сердце. Меня прислали в этот дворец из Манисы. Белгин-султан велела мне отравить шехзаде. Но я не смогла, я тянула с этим, сколько могла. Я впервые за все эти годы почувствовала себя любимой и не смогла решиться на такое злодеяние. Потом я увидела, что виновные в попытке отравить шехзаде были казнены и испугалась. А потом поняла, что никогда не решусь на отравление. Госпожа, шехзаде, прошу вас… Пожалейте моего ребенка!       Караса достала из кармана платья четыре пузырька с ядом и сказала:       — Я хранила их в дворцовом саду, боясь наказания.       Я увидела, как Караса кладет на столик пузырьки и подумала:       «Да, обыски здесь мало помогут, было бы желание, яд можно хоть где хранить…»       Кроме того, я не понимала, что сподвигло Карасу на подобный поступок. Ведь можно было выбросить или вылить яд куда-нибудь, не признаваясь в своих намерениях. Единственное, что обосновывало поведение наложницы, были либо возможные угрозы от Белгин, либо просто скачок гормонов, вызванный беременностью.       — Когда ты последний раз получала информацию из Манисы? — спросила я.       — Вскоре после попытки отравления шехзаде, — ответила Караса. — Меня спросили, я ли устроила эту попытку отравления, и посоветовали быть осторожнее, но поторопиться.       «Значит, какие-то связи с Манисой есть», — подумала я.       — Возвращайся в свои покои и не смей выходить оттуда, пока я тебе это не разрешу, — сказал Батур.       Караса ушла, а Батур вопросительно посмотрел на меня.       — Матушка, что бы вы сделали в такой ситуации? — спросил он.       — Нужно решать проблему в Манисе, потому что кроме Анджелы и Карасы могут появиться и другие наложницы, — ответила я.       — А с Карасой что делать? — спросил Батур.       — Понять, простить, порадоваться, что призналась, и сказать, чтобы обо всех новостях из Манисы она сразу же сообщала тебе, — сказала я.       Вскоре Батур пошел в покои Карасы и объявил ей, что обо всех новостях она должна немедленно сообщать ему, а я задумалась, как лучше всего устранить Белгин. Подумав, я решила пойти уже проторенной дорожкой: подмешать экстракт болиголова в косметику, впарить ее Белгин, а потом ждать, пока Белгин умрет так же, как и Михримах. Конечно, были и более длительные варианты, например, послать верного человека в Манису, сделать так, чтобы он длительное время отравлял еду Белгин — в этом случае смерть наложницы не вызвала бы ни у кого подозрения, однако верных людей у меня было не так уж и много и рисковать ими я не могла.       — Нина, — сказала я служанке. — Какой яд ты еще тогда доставала для меня?       — Цикуту, — ответила Нина.       Я слабо представляла фармакологические свойства цикуты, поэтому затруднялась ответить, что с ней можно было сделать. Яды, которые собственноручно принесла мне Караса, я вылила, чтобы никто случайно не пострадал.       — Что с ней делают? — спросила я.       — Подмешивают в еду, косметику, можно просто случайно пролить на ранку, — ответила Нина.       — Вот Караса-хатун это и сделает, — сказала я. — Прибудет в Манису, скажет, что убила шехзаде Батура, подмешает яд Белгин или просто выльет на нее и вернется обратно.       Однако этот план был не самым лучшим: достаточно дальние поездки для беременной наложницы были не самым полезным занятием. Кроме того, Караса могла пострадать в Сарухане. Не желая рисковать внуком, я добавила:       — Подарки надо отправить Белгин. Платье, облитое ядом с изнанки, серьги, ожерелье. Нина, займись этим вопросом. Сама понимаешь, никому ни слова.       — Как прикажете, госпожа, — ответила Нина.       Где-то через неделю в Манису отправились подарки для Белгин. Зная любовь наложницы Джихангира к разным неместным мастерам, никто бы не заподозрил неладное. Лично мне это стремление заказывать всякую ерунду у разных мастеров напоминало стремление некоторых девушек двадцать первого века заказывать на Алиэкспрессе то, что можно было купить рядом с домом, однако именно сейчас особенность Белгин сыграла мне на руку. Я надеялась только на одно: чтобы никто не понял, откуда именно пришли отравленные вещи.