Просто Мария

      То, что хороших девочек или мальчиков иногда тянет на свою полную противоположность, я знала и раньше. Однако я даже не думала, что мой Батур окажется именно таким человеком. К своему глубочайшему сожалению я понимала, что не могу ничего сделать с этим, поэтому попыталась пойти другим путем: привести в покои Батура еще одну наложницу, которая бы намертво вытеснила из сердца сына Елизавету.       Однако никто из девушек не приходился по сердцу Батуру. Отчаявшись, я решила отправить в покои сына Эсму, бывшую фаворитку Батура. К моему удивлению, этот ход мне удался, Батур если не влюбился в Эсму, то проводил с ней немало времени. Во всяком случае, наложница покидала покои Батура наутро, а не через полчаса, как многие наложницы до нее. Но какой-то великой любовью здесь и не пахло. Вернее, Эсма явно любила Батура, а он до сих пор ждал Елизавету.       Как мне позже рассказала обо всем Ясмин-калфа, Елизавета появилась в ташлыке в октябре, примерно через месяц заключения. Никто не ожидал того, что виновная будет прощена, поэтому вновь увидеть ту, которую уже никто не предполагал встретить, было явно неожиданно.       Елизавета выглядела, мягко говоря, неважно. Наложница сильно похудела, платье испачкалось, волосы были растрепаны, однако Елизавета держалась так, будто, как минимум, родила наследника.       — А я думала, ты уже давно червей кормишь, — сказала одна из наложниц.       — Ты первая их пойдешь кормить, — ответила Елизавета. — А меня шехзаде любит. Иначе бы не стал оставлять во дворце.       — Да не смеши никого, у шехзаде есть другая фаворитка, Эсма, — раздалось в ответ.       Елизавета мгновенно изменилась в лице. Девушки рассмеялись, а Елизавета ответила:       — Увидит меня — сразу свою шалаву забудет.       — Тебе так понравилось в темнице, что захотелось снова туда попасть? — раздался ехидный голос сзади.       Елизавета испуганно обернулась, думая, что ее слова услышала калфа, однако это была Келбек.       — Беру пример с тебя, — сказала Елизавета. — Тебя же держали в подвале без еды и почти без воды. Зато теперь получила ребенка. А я, просидев внизу куда больше твоего, сразу здесь госпожой стану.       — Тебя валиде ненавидит, — усмехнулась Келбек. — А вот меня — нет.       — Валиде червей кормит уже давным-давно, — ответила Елизавета. — Уже накормила.       Эти слова услышал Энгин. Сперва подумав, что обсуждают меня, евнух вошел в ташлык, но, поняв, что Елизавета позволила себе обсуждать Айше-Хафсу, потащил наложницу ко мне.       Однако до моих покоев Энгин и Елизавета не дошли. Батур, увидев в коридоре разозленного Энгина, который тащил за руку его любимицу, сразу же спросил евнуха о причине такого поведения. Услышав в ответ о прямом оскорблении бабушки, Батур коротко ответил:       — Накажешь наложницу так, как посчитаешь нужным.       Елизавета растеряно смотрела вслед тому, которого пыталась разжалобить не так давно.       — Шехзаде, пожалуйста, простите меня! — воскликнула Елизавета, однако Батур, остановившись на мгновение, пошел дальше.       Энгин, по-видимому, пожалев ту, которая провела в темнице около месяца, загрузил работой Елизавету и пообещал не отпустить спать, пока она все не выполнит, а Батур, тем временем, пришел в мои покои и сказал:       — Матушка, вы были правы. Той, которая так легко оскорбляет династию, не место во дворце. Я подумаю, куда именно можно отправить Елизавету. Или вы считаете, что ее стоит продать на невольничьем рынке?       — Батур, если ты хочешь продать Елизавету, я не могу быть против, — ответила я, хоть и не поддерживала в глубине души эти купли-продажи людей. — Наложница будет продана сегодня же.       Борясь со своими принципами из будущего, я сказала Энгину:       — Елизавету продашь первому заинтересовавшемуся за любые гроши.       — Как прикажете, — чуть волнуясь, ответил евнух.       Уже через полчаса из дворца вышел Энгин с Елизаветой. Едва увидев какую-то более-менее прилично выглядящую женщину, наложница упала ей в ноги и в слезах воскликнула:       — Госпожа, умоляю вас, выкупите меня! Сердце чует — убьют меня! Я буду служить вам, вашему мужу!       — Продаешь? — спросила незнакомка. — За сколько?       — Пяти акче будет много, — ответил Энгин.       Женщина достала из кошелька монеты, отдала их евнуху и сказала Елизавете:       — Пойдем.       На следующее утро я пребывала в двойственных чувствах. Я была рада, что избавилась от явно проблемной наложницы, но до сих пор никак не могла смириться с мыслью, что продала за деньги живого человека. Кроме того, я была вдвойне рада от того, что Батур забыл Елизавету и принял верное решение. К моему удивлению, вчера вечером сын велел Энгину подготовить для него Амину, по-видимому, решив поностальгировать и вернуться в прошлое. Амина была счастлива от того, что снова попала в покои шехзаде и, по-видимому, сделала его действительно счастливым — Батур отпустил наложницу только ближе к обеду.       Тем временем, я решила прогуляться в окрестностях дворца. Увидеть Махидевран я не ожидала, однако не была против этой встречи.       — Гизем, — поприветствовала меня Махидевран. — Расскажи-ка мне из первых уст: что творится во дворце санджак-бея Бурсы? У покойного Мустафы, да пребудет он в раю, было все куда тише. Никто не сидел в темнице по месяцу почти что без еды.       — И кто же рассказал тебе, Махидевран, такую сплетню? — спросила я. — У кого слишком много свободного времени, чтобы придумывать небылицы?       — Вот она, — ответила Махидевран, махнув рукой чуть в сторону.       Я присмотрелась и увидела Елизавету, убирающую листву вокруг мавзолея Мустафы.       — Моя вчерашняя покупка, — сказала Махидевран. — Так рассказывай, кого я купила. И правда ли ты превзошла по своей жестокости русскую рабыню Александру?       — Лучше бы ты эти деньги на мечеть пожертвовала, — ответила я. — Через недельку сама отдашь рабыню за спасибо да еще и приплатишь сверху, чтобы скорее забрали. Так что тебе про меня уже успели рассказать?       — Слишком много, — ответила Махидевран. — Даже бы не подумала, что ты на такое способна. Пойдем во дворец, я тебе все расскажу.       С нескрываемым интересом я пошла вместе с бывшей фавориткой султана Сулеймана.