Просто Мария

      Мне было очень интересно, как отреагирует Батур на мое известие. Новостей не пришлось ждать слишком долго — уже наутро я узнала, что Батур велел запереть Айше в одной из комнат дворца, а Зейнаб оставить в темнице до конца недели. Я слегка недоумевала, ведь вина Айше была гораздо больше, однако решила не вникать в эти разборки. Кроме того, я надеялась, что Айше не выпустят так скоро и она проведет под арестом большее количество времени, нежели до конца недели.       Тем временем, как я потом узнала, в гареме был очередной скандал. Келбек, узнав о последних новостях, подошла к Гюлай и сказала что-то, вроде, «как видишь, я тебя даже не трогала, хотя тоже, может быть, хотела». Гюлай ничего не ответила, а те девушки, которым Келбек успела осточертеть уже давным-давно, начали скандал. Было сказано много разных фраз, сводившихся к взаимным оскорблениям, после чего Келбек несколько раз ударила по лицу обидчиц. Вполне возможно, наложница получила бы сдачи, однако вскоре скандалисток растащили евнухи.       — Келбек-хатун сюда приведите, — велела я Ясмин-калфе.       По сравнению с той же Карасой или даже Айше, Келбек не имела больших недостатков. Да, она была скандалисткой, затевала драки, но не вредила именно по-крупному. Однако разговор с этой наложницей был явно не лишним.       — Хатун, — возмущенно начала я. — Неужели ты забыла, что сейчас твоя основная задача — спокойно выносить и родить ребенка шехзаде?       Келбек посчитала нужным промолчать и не вступать в спор уже со мной. Порадовавшись такой реакции, я сказала:       — Давно в подвале не была? Неужели снова захотелось?       — Нет, госпожа, — немного резковато ответила Келбек.       — Ты не забывай, хатун, что вести себя нужно пристойно. Ты не думай, что родив ребенка династии, ты обязательно будешь его воспитывать. Я посчитаю, что ты недостойна — найдутся другие воспитательницы. Которые вырастят достойного шехзаде или госпожу. Посчитаю нужным — больше в покои шехзаде не попадешь. Так, может быть, лучше просто вести себя разумно?       — Как прикажете, госпожа, — все так же резковато ответила Келбек.       Порадовавшись, что меня не послали по матери, я сказала:       — Можешь идти.       Келбек достаточно почтительно поклонилась. Посмотрев вслед наложнице, я подумала:       «Хотя, так-то, она в чем-то права. Вреда другим не приносит. Наталью не трогала, Гюлай не трогала, интриг не плетет, достаточно прямолинейна. Уж лучше так, нежели будет в глаза по ушам ездить, а потом выйдет из покоев и поступит по-своему».       Совершенно неожиданно любовь настигла и меня. Этим человеком оказался Мехмед, наставник Батура. После смерти лалы место основного советчика моего сына занял именно этот человек, который и прежде был в числе его учителей. Мехмед был старше меня на пять лет и тоже не познал семейного счастья: его первая жена, Эмине, умерла при родах, тогда же погиб и их первенец. Вторая жена, Бейхан, была человеком импульсивным, может быть, даже не совсем здоровым психически, поэтому, после обычной ссоры с мужем, просто приняла яд и отравилась. Во втором браке Мехмед прожил всего лишь несколько месяцев.       Симпатия между мной и Мехмедом возникла неожиданно. В один прекрасный день я вдруг поняла, что вижу не просто умного, но и красивого молодого мужчину. Себя я считала женщиной в расцвете сил, поэтому, не выдержав, позволила себе легкий флирт: едва завидев Мехмеда в коридоре, не поправила платок, чтобы не были видны волосы, а, наоборот, приспустила его и вытащила одну прядку. Я не представляла, как это может выглядеть со стороны с учетом эпохи, но других вариантов более-менее пристойного соблазнения я не видела.       Вообще у меня были и раньше встречи с Мехмедом наедине: мы обсуждали актуальные проблемы управления в санджаке и то, как лучше было бы поступить в каком-то конкретном случае — Батур питал слабость к благотворительности и, время от времени, жертвовал слишком много на мечеть или медресе. Но сейчас я начала позволять себе какие-то дополнительные моменты: обсуждения проблем санджака наедине, полуспущенный платок. Сперва Мехмед удивлялся, а потом, по-видимому, понял намеки.       По-видимому, и я была интересна Мехмеду, потому что мы с ним сближались все больше.       В один прекрасный день мы с Мехмедом просто беседовали. У меня в голове иногда промелькивал Соколлу, недовольный неудавшийся рогоносец Сулейман, темница и ухмыляющийся Рустем, еще я усиленно пыталась скрыть от Батура свое влечение к Мехмеду: кто знает, как отреагировал бы сын, узнав, что его мать изменяет его отцу, который до сих пор живет и здравствует?       Фразы о возможной любви не произносились вслух, так как каждый из нас боялся осуждения. И неизвестно, кто пострадал бы больше: Мехмед или я. Ведь если Батуру я была родной и любимой матерью, то Мехмед для него был просто наставником. О том, что информация может дойти до Сулеймана, я даже не хотела думать.       Слова о том, что если все станет известно, будет очень плохо, тоже не произносились. По-видимому, каждый из нас это понимал, но не решался произнести вслух. И, наконец, я вдруг увидела, что Мехмед целует мне руку и прикладывает ее ко лбу.       «Не так… — подумала я. — Не так, Мехмед! В щеку целуй! Обними! Целовать руку вообще даже по этикету не положено!»       Однако вслух ничего не было сказано. Мехмед просто отпустил мою руку и чуть отстранился от меня.       Я сидела и надеялась, что будет продолжение. С мужчинами мне не особенно везло ни в прошлой, ни, особенно, в этой жизни, поэтому я с явным огорчением подумала:       «Ну вот и все».       Будто почувствовав это, Мехмед осторожно пододвинулся ко мне, еще более осторожно провел рукой по волосам. Я никак не реагировала, боясь спугнуть этот порыв. Мехмед осторожно прикоснулся своими губами к моим, робко поцеловал. Я не выдержала и обняла этого человека. Какой-то уголок разума подсказывал мне, что сюда без предупреждения может войти хоть кто, и если это будет кто-то из обслуживающего персонала, их можно будет настоятельно попросить промолчать, подкрепив эту просьбу бакшишем, то с Батуром придется объясняться. Однако этот голос разума был задавлен голосом влечения к мужчине, который был мне интересен.       Еще более робко, нежели поцеловав, Мехмед осторожно расстегнул мне платье. По-видимому, мужчина все ждал, что я его остановлю. Но останавливать его я не хотела. Хоть я всегда относилась крайне отрицательно к изменам и разврату в принципе, сейчас мне все больше и больше хотелось именно предаться этому разврату, не думая о последствиях.       Уже более уверенным движением Мехмед положил меня на тахту, задрал юбку. Мне было настолько хорошо, что я надеялась только на одно: чтобы этот момент не заканчивался никогда.       Я потеряла счет времени. Как выяснилось, Мехмед был очень умелым любовником, ничуть не хуже Сулеймана. Конечно, я не планировала говорить об этом вслух, но такая мысль приятно обрадовала меня.       «Да, Мехмед, ты сделал Гизем счастливой», — подумала я.       От избытка чувств я разрыдалась.       — Что-то не так, госпожа? — спросил Мехмед.       — Все так, — ответила я. — Вот только нет у нас будущего, Мехмед, я — собственность султана Сулеймана.       — Вы прогоняете меня? — удивился Мехмед.       — Нет, я хочу, чтобы ты остался здесь навечно, — ответила я.       Мехмед покинул мои покои еще через пятнадцать минут. Я не представляла, была ли это наша с ним последняя встреча или нет, испугается ли он моей реакции или, наоборот, будет только рад, услышав о том, что наши чувства взаимны. Думать об этом тоже не хотелось.       И только сейчас я вдруг подумала о том, что все осложняется еще и тем, что я вполне могу забеременнеть. Я не знала, насколько хорошая у меня фертильность или нет, но, насколько мне помнилось, после ночей с Сулейманом я беременнела достаточно быстро, а последний раз вообще понесла с одного раза.       «Эх, вот здесь бы точно Постинор не помешал…» — с каким-то сожалением подумала я.       Однако отказываться из-за возможной беременности, которая, в принципе, могла и не наступить, от отношений с Мехмедом я не хотела.       «А ты уверена, что продолжение вообще будет? — вдруг подумала я. — Может, он тебе в глаза больше смотреть не сможет от стыда, может, побоится Сулеймана, которого ты внезапно вспомнила, все может быть…»       Не решившись поделиться своими мыслями даже с Ниной, я немного посидела в тишине, а потом решила сходить в хаммам.