Просто Мария

      В хаммаме я отказалась от помощи служанки, которая должна была поливать меня ковшиком, отказалась от травяного чая, который частенько пила в бане, а села и, плеская на себя воду, а не моясь, просидела около получаса.       Мыть голову было лень, да и я ее мыла всего лишь позавчера, кроме того, сделать это без помощи служанки я вряд ли бы смогла: в двадцать первом веке в деревенской бане я только парилась, а мыться предпочитала под душем, навык мыться из ковшика был уже давным-давно утерян. Ополоснувшись больше потому, что подобное я считала практически обязательным после интима и всегда переживала из-за того, что не могу пойти и помыться после ночи с Сулейманом, я уже хотела уходить, как вдруг увидела, что в хаммам вошла Нина.       — Госпожа, вам помочь? — спросила женщина.       Заставлять поливать себя ковшиком бывшую хазнедар мне казалось слишком неправильным занятием. Кроме того, мне никто не мешал пойти и помыться еще и завтра.       — Нет, Нина, — ответила я.       Я пришла в покои, села на тахту и тяжело вздохнула.       — Госпожа, прошу простить мою дерзость, вас что-то огорчило? — спросила Нина. — Я могу вам чем-то помочь?       — Садись, — вздохнула я. — Побеседуем.       Я уже не могла вспомнить, когда последний раз предлагала Нине сесть и предлагала ли вообще, но сейчас мне хотелось именно беседы с проверенным человеком.       — Ты же не выдашь, — утвердительно сказала я.       — Разумеется, госпожа, — ответила Нина.       — Нужны травы, которые пропивают потом, чтобы беременность не наступила, — собравшись с духом, сказала я. — И еще нужны травы, примерно как у Зейнаб отобрали. Только, разумеется, это нужно все делать за пределами дворца.       «Вот только толку от этих трав ровно ноль, — подумала я. — Уже занималась как-то траволечением в этом дворце».       Я постаралась припомнить, какие средства действительно могут помочь, но кроме багульника, который был больше абортивным средством и вряд ли рос в этих краях, на ум не приходило ничего.       — Госпожа… — изумленно произнесла Нина.       — А мне тоже любви хочется, — ответила я. — Всю молодость провела со старым дедом, хоть сейчас чуть свободнее стала!       Разговор не клеился. Нина явно осуждала меня в глубине души, приводить аргументы в защиту своей точки зрения мне не хотелось. А еще я боялась, что Мехмед больше ко мне даже близко не подойдет, боясь за свою жизнь.       Мои опасения сбылись. За следующую неделю Мехмед пришел ко мне лишь однажды, по вопросу, связанному с финансированием медресе, и вел разговоры исключительно в присутствии свидетелей.       «Поматросить и бросить, — подумала я, глядя на Мехмеда. — Ну не козел ли?»       Однако даже намекнуть на это я не могла — вокруг было слишком много других людей.       — Госпожа, вот документы, о которых я говорил, — передал мне бумаги Мехмед. — Все траты вы можете проконтролировать самостоятельно.       — Хорошо, — ответила я. — Если это все, можешь идти.       Мехмед ушел. Без особого энтузиазма я открыла документы. Это была смета на финансирование медресе, пожелания Батура по этому поводу, расчет, сколько денег можно потратить без ущерба для бюджета санджака, а какую часть лучше перенести на следующие месяцы. Оставался последний несколько непонятный мне документ. Изумившись, что там может быть, я открыла его.       «Госпожа моя, если вы до сих пор хотите меня видеть, мы можем поговорить за мавзолеем Мустафы на кладбище. Я буду ждать вас там сегодня сразу после вечернего азана*».       Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я отложила и этот лист бумаги в сторону, а потом, когда осталась в покоях одна, сожгла его в камине. *призыв на молитву