Просто Мария

      Я не могла успокоиться еще достаточно долго: Келбек снова взялась за старое. Однако если бы наложница не была беременна, у меня были бы все карты в руках, сейчас же я не могла даже надолго оставить наложницу в подвале. Все-таки, срок около шести месяцев и темница были несовместимы.       К вечеру я велела вернуть Келбек в покои и запереть ее там. Теперь у меня было две проблемы: как поставить Келбек на место и как найти виновную в попытке убить или покалечить Анну.       По-видимому, Келбек спутала мне все карты, потому что ни одна из девушек до сих пор не изъявила облегчить душу признанием и не пришла ко мне. Вздохнув от того, что придется как-то выкручиваться из ситуации, а назначать виновных мне не хотелось, я решила поразмышлять.       «Значит, Анна упала, когда возвращалась после занятий с учителем, — подумала я. — Кто мог об этом знать? Да хоть кто, весь гарем был в курсе, что Анна занимается с учителем. У кого был доступ к маслу? Да хоть у кого. Это могло быть как масло с кухни, так и какие-нибудь косметические средства, которых у многих навалом…»       Чем дольше я думала, тем яснее в моей голове проявлялась мысль, что все это бесполезно и вскоре мне придется или назначать виновную, или говорить о том, что ввиду бескрайнего милосердия срок для признания так уж и быть будет продлен, или просто замолчать эту тему. Однако, на мое счастье, служащие дворца получали жалование не просто так, поэтому ближе к вечеру Энгин-ага привел ко мне донельзя напуганную девушку.       — Госпожа, — сказал Энгин. — Хатун хочет во всем признаться.       — Говори, — грустно сказала я — мысль о том, что какая-то неизвестная наложница, у которой не было явно выраженного мотива, решила посягнуть на чью-то жизнь, меня совершенно убивала.       — Госпожа, — с трудом сказала наложница. — Простите меня. Я несла с кухни плов для Келбек-хатун, уронила его, начала наводить порядок, но, наверное, плохо все отмыла. Госпожа, у меня не было времени, я не хотела, чтобы Келбек-хатун ждала слишком долго, поэтому решила, что наведу порядок чуть позже. Но я не успела, Анна-хатун упала.       Я растерялась, не зная, что ответить.       — Почему же ты не призналась во всем сразу? — спросила я.       — Я боялась, — ответила наложница. — Если бы Энгин-ага не подумал на меня и не пришел ко мне, я бы так ничего и не сказала. А после слов Келбек-хатун поверила в то, что виновная еще неизвестна. Я не знала, что Энгин-ага обо всем догадается.       — Не с той пример берешь, — ответила я и обратилась к евнуху. — Энгин-ага, проследишь, чтобы хатун отмыла все, да так, чтобы больше никто там не упал.       Поняв, что ей ничего не грозит, наложница явно повеселела. А когда евнух увел наложницу, я подумала:       «На этот раз помог счастливый случай. Или просто другие люди…»       С Келбек я решила поговорить через пару дней. Ясмин-калфа привела ко мне наложницу и, взглянув на Келбек, я сказала:       — Зачем ты, хатун, так поступаешь? Чего добиваешься? К чему это выказывание неуважения?       Не знаю, почему, но мне хотелось поговорить именно с доверительной позиции. К моему удивлению, Келбек достаточно спокойно ответила:       — Прошу прощения, госпожа, не должна была так поступать.       — Тебе вскоре предстоит воспитывать госпожу или шехзаде, ты должна будешь подавать этому ребенку достойный пример, — сказала я, обрадовавшись тому, что наложница хотя бы не грубит мне.       — Я исправлюсь, — ответила Келбек.       «Уже прогресс, — подумала я. — Обещаний исправиться давненько я не слышала. Или, может быть, даже и никогда».       — Очень хочу на это надеяться, — сказала я. — Вряд ли будет хорошим примером для ребенка, если его мать снова отправят в темницу.       Решив окончить этот разговор, пока меня не послали, я велела Келбек идти обратно. Умом я понимала, что эта наложница пусть грубая и любит говорить совершенно не к месту, но не вредит другим, однако сама мысль о том, что, возможно, Батур захочет снова проводить с ней время после рождения ребенка, совершенно не радовала меня.       «А, может, ей суждено и когда-то валиде стать, — подумала я. — В отличие от не особо умной Анны у Келбек догадливости больше. Еще бы молчать научилась».       Однако, по-видимому, Батур окончательно влюбился в Анну. Мой сын проводил очень времени с именно этой наложницей и не хотел никого видеть в своих покоях. А когда Анна вернулась из лазарета в свои покои, Батур сразу же захотел видеть ее ночью у себя.       Как мне казалось, у Батура все складывалось примерно как у султана Сулеймана: есть не особо любимая беременная наложница и есть гораздо более любимая другая наложница. Конечно, все могло измениться в один момент, однако уже вскоре в мои покои пришел Батур и сказал:       — Матушка, я должен поговорить с вами о необходимости заключить никях. Без него Анна совершенно не допускает меня к своему телу, а другая наложница мне совершенно не нужна. Я готов свидетельствовать перед Аллахом о том, что Анна — моя законная жена.       — Перед султаном Сулейманом сначала будь готов свидетельствовать, — сорвалось у меня с губ.       Мне хотелось сказать многое, но мысли не шли.       — Матушка, я прошу дать мне благословение на никях, — снова повторил Батур.