Просто Мария

      Мое восстановление шло достаточно быстро. Во всяком случае, уже на следующий день не было ни температуры, ни сильных болей. Не понимая, в чем дело: в удачно подобранных лекарствах, особенностях моего организма или просто везении, я с радостью наблюдала, как легко организм приходит в норму.       Наспех придуманная сказочка о простуде вполне удовлетворила Батура и мой сын с явно выраженным беспокойством несколько раз в день навещал меня. Мне было приятно это внимание, но постоянно мучил другой вопрос: что делать с Мехмедом?       Я разрывалась между вариантами «ничего не говорить» и «рассказать правду». Судя по всему, беременность наступила после нашего первого совершенно неожиданного порыва, поэтому винить несовершенную контрацепцию было достаточно глупо. Думая о Мехмеде, я все больше и больше убеждалась в том, что нужно просто вовремя использовать все то, что мне давала лекарша, и надеяться на лучшее.       Одновременно с моей «болезнью» гарем потрясло другое известие: по информации, переданной мне Ясмин-калфой, Келбек-хатун начала усердно молиться о моем здоровье и читать по мне Коран. Я была изумлена подобному развитию событий и не сразу поняла логику наложницы. Как оказалось, Келбек решила, что своими проклятиями она в какой-то мере спровоцировала мою болезнь, поэтому должна молиться, чтобы загладить свой грех. Я уже хотела, было, умилиться такому в некоторой мере наивному поведению, а потом узнала вторую часть информации: Келбек не хотела, чтобы главной в дворце санджак-бея Бурсы была Анна-хатун, законная жена шехзаде Батура, поэтому надеялась, что я не умру в ближайшее время и, возможно, помогу ей занять положение выше, чем положение Анны.       Таких мыслей у меня не было, устраивать интриги против Анны я не планировала, максимум, что я могла бы сделать для Келбек — это устроить ей еще одно или несколько свиданий с Батуром, и то, слишком сомневалась в том, что захотела бы это сделать. Анна-хатун в лице первой леди Бурсы меня более чем устраивала. Да, я слегка побаивалась, что со временем эта уже не наложница могла стать слишком ревнивой, но пока что ничего не намекало на это. Анна вполне терпела других наложниц Батура и, может быть, пусть и негодовала в душе, но ничего не говорила вслух.       Еще меня чуть изумляло то, что многие переживали даже из-за моей якобы простуды. Да, я прекрасно понимала, что антибиотики еще не изобретены, но, как известно, простуда проходила без лечения за четырнадцать дней, а с лечением — за две недели. Именно поэтому я просто наблюдала за обстановкой во дворце и она меня полностью устраивала.       Все было хорошо, пока еще через две недели я не увидела Мехмеда. Вместо вполне ожидаемой радости я вдруг увидела в этом человеке виновника своей проблемы — виновника беременности. Оставшись наедине с Мехмедом, я достаточно сдержанно позволила себя поцеловать, а потом, почувствовав еще один поцелуй, сказала:       — Мехмед-ага, Аллах сперва подарил нам ребенка, а потом забрал его.       Весь романтический настрой Мехмеда пропал в один миг. Мужчина побледнел, по-видимому, представил свое будущее в случае, если бы обо всем узнал Сулейман, а потом испуганно прошептал:       — Госпожа моя, прошу вас перед лицом Аллаха: простите меня, если сможете.       — Как говорил Пророк, нужно всегда принимать прощение брата по вере, — сказала я и мысленно продолжила. — «Даже если его намерение неискренне. Но тут, Мехмед, похоже, ты был искреннен».       — Госпожа моя, я не хотел причинять вам страдания, не хотел… — мужчина вдруг остановился.       — Не хотел, чтобы ребенка будто бы родила наложница Батура, не хотел моей казни, если бы повелитель через несколько месяцев решил осчастливить своим визитом Бурсу, — продолжила я.       — Госпожа, если вы велите — я тотчас покину эти покои, — сказал Мехмед.       — Нет, Мехмед-ага, нам стоит обсудить стоимость водопровода в Доганевлере, — ответила я. — И только после этого ты можешь покинуть эти покои.       Обсуждение стоимости водопровода в Доганевлере было на удивление быстрым. Мехмед кратко перечислил мне варианты стоимости постройки, а потом скорее ушел.       «Интересно знать, означает ли это, что прошла любовь и завяли помидоры или нет? — подумала я. — Будут ли здесь и дальше деловые отношения или даже их не будет? А, может быть, и что-то большее будет?»       В мечтах я перебирала минуты блаженства в объятиях Мехмеда, но боялась думать о том, что это повторится еще раз. После выкидыша и, особенно, не очень хорошего сна с четверга на пятницу мне было как-то страшно загадывать на будущее.       «Что же, посмотрим, что будет дальше», — подумала я.