Просто Мария

      Поводов для праздника не было, но я решила, что танцы для Батура можно устроить и без повода — должен же он выбрать для себя какую-нибудь наложницу. Я дала задание Ясмин-калфе отобрать некоторое количество самых разноплановных наложниц и отправить их в покои Батура, чтобы он выбрал кого-нибудь из них.       Танец был сделан наспех, немного напоминал мне самодеятельность из пионерского лагеря, в котором я отдыхала в далеком детстве, но у каждой из девушек было свое краткое сольное выступление. Пять девушек танцевали вместе, одна из них была в середине импровизированного квадрата, спустя некоторое время она уходила в периметр и другая девушка выходила на середину. А потом, ближе к концу танца, все девушки уходили на задний план, а впереди был полусольный номер еще у трех наложниц.       Как мне сообщили, Батур с огромным интересом посмотрел на эту самодеятельность, а потом, когда танец окончился, сказал Энгину-аге:       — Пригласи сюда Анну-хатун.       Почему-то я подумала, что первая брачная ночь Батура и Анны состоится именно сейчас, однако, как сообщили девушки, которые наводили порядок в покоях Батура, простыни были идеально чистыми, поэтому можно было сказать с уверенностью: Анна и Батур занимались астрономией или литературой.       Наутро Батур предпринял достаточно неожиданный шаг: мой сын решил пройти через общую комнату наложниц и увидеть, что называлось, товар лицом, причем весь.       — Дорогу! Шехзаде Батур-хазретлери! — раздался голос Энгина-аги.       С немалым удивлением, ведь такого никто не ожидал, наложницы выстроились в две аккуратные линии и попытались склонить головы, что получалось далеко не у всех — многие девушки всячески хотели как-то заинтересовать Батура, который впервые подошел к ним так близко. Энгин-ага всячески показывал наложницам жестами, что не стоит поднимать головы, но большинство рабынь пытались как-то привлечь к себе внимание.       Возле одной из наложниц, которая вообще никак не хотела кланяться, а вовсю пялилась на Батура, мой сын остановился.       — Энгин-ага, — начал Батур.       Наложница чуть оживилась, надеясь услышать что-то, вроде, «подготовишь мне ее этим вечером», однако мой сын продолжил. — Объясни хатун правила приличия, она, наверное, новенькая. Только не наказывай ее, не надо.       Энгин-ага состроил такую гримассу наложнице, что она поспешила скорее опустить глаза, а Батур, пройдя до конца ряда, на какой-то момент задержался, а потом пошел дальше по своим делам.       Буквально часом спустя весь ташлык под чутким руководством Энгина-аги учил этикет. Мне это напомнило зазубривание устава наизусть в армии, как вдруг в общую комнату пришла Ясмин-калфа и шепнула Энгину:       — Шехзаде велел подготовить для него наложницу в зеленом платье. Аделину. Иншааллах, она придется по сердцу шехзаде!       Эта новость дошла и до меня. Казалось бы, нужно было радоваться — Батур выбрал себе наложницу. С другой стороны, это имя не давало мне покоя. Аделина… Я сидела, вспоминала, но никак не могла вспомнить, кто это.       Вдруг перед моими глазами пронесся бунт, еще живая хасеки Гюльфем-хатун, предводительница Аделина, якобы покупка Аделины Михримах-султан, которая тоже еще была жива…       — Аделина! — воскликнула я и обратилась к Ясмин-калфе. — Приведи сюда эту наложницу!       — Как прикажете, госпожа, — удивленно ответила калфа.       «Если ее прислал сюда Рустем, чтобы отомстить за Михримах или для того, чтобы убрать с пути Джихангира или Баязета Батура, с ним надо будет что-то делать», — подумала я.       Вздохнув, я начала вспоминать рецепт настойки из клещевины, которая бы совершенно точно выдала меня, или продумывать другие варианты избавления от ненужного человека.       Тем временем, в мои покои привели Аделину.       — Сколько тебе лет, хатун? — спросила я. — Откуда ты.       Глаза Аделины забегали, по-видимому, наложница меня узнала.       — Откуда ты, хатун? — спросила я. — Из Стамбула? Ты, наверное, помнишь меня? И хасеки Гюльфем-султан тоже? А, может быть, и султана Сулеймана? Как же тебя смотрели, Аделина? Неужели акушерка была невнимательна? Или, может быть, ты настолько не понравилась повелителю, что он решил не давать тебе возможности сделать его счастливым?       Аделина ничего не ответила.       — Даже имя не сменила, что за растяпа! — изумилась я и обратилась уже к Ясмин-калфе. — Где купили эту наложницу?       — На невольничьем рынке, — ответила Ясмин-калфа. — И акушерка подтвердила невинность хатун.       «Да, подсунуть моему сыну б/ушную девушку, на которую не встал у отца», — подумала я, но вслух сказала другое. — Хатун, тебя в этот дворец привел Рустем-паша или его люди?       — Нет, госпожа, — на удивление твердо ответила наложница — от былого волнения не осталось и следа.       «А если мне все это показалось, то это же какое позорище на весь дворец будет! — вдруг подумала я. — Взяла, наплела что попало, выставила себя в глазах других людей сумасшедшей… Или это, все-таки, Аделина — предводительница бунта? Вроде, похожа, а, вроде, и не она. Хотя за столько лет можно было и измениться…»       Так и не поняв ничего, я решила выждать паузу в надежде, что что-нибудь прояснится.