Глава 127. Музыка
20 марта 2021 г. в 21:04
У меня не было никакого четкого плана. В голове было что-то малоосознанное, вроде, «убить Сулеймана, сына той курицы, срочно отправить Батура в столицу, он объявит себя султаном, убьет сына второй курицы, а потом с Баязетом и Джихангиром можно будет что-нибудь придумать. Например, отправить в санджаки или, если дело не кончится миром, тоже убить». Однако Нина, по-видимому, поняв, что у меня нет четкого плана, достаточно осторожно спросила меня:
— Госпожа моя, вы уверены? Простите мою дерзость, но вспомните: убийство шехзаде Селима было раскрыто, убийство Михримах-султан тоже. Убийство Мехмеда-паши. Отравленные подарки в Манису тоже чудом не обернулись против вас…
— Да даже если и станет ясно, что падишаха убила я, уже никто не сможет обвинить меня в этом, — ответила я. — Кто меня обвинит, султан Батур?
— Госпожа, — сказала Нина. — А вы уверены в том, что все пройдет так, как вы запланировали? Что падишах предстанет перед Творцом. Что, почувствовав неладное, вас тотчас не казнят. Что Элиф-султан не опередит шехзаде Батура, не прибудет в столицу раньше вас и не объявит султаном шехзаде Тюрана? Госпожа, положитесь на волю Божью, не торопите события.
Я не ожидала такого ответа от Нины. Этот человек всегда беспрекословно выполнял все мои требования, даже если они касались ядов или каких-то веществ для аборта, что было против ее убеждений. Однако сейчас Нина отказалась выполнять мое указание.
— А когда падишах лет так через пять преставится в Стамбуле, Элиф-султан объявит падишахом шехзаде Тюрана, что мне останется делать? — спросила я. — Змей надо давить в зародыше.
— Госпожа моя, — сказала Нина. — Не надо, не спешите, не торопите события. Жизнь сама все расставит по своим местам.
Наверное, я была не до конца уверена в своем плане, потому что, подумав, сказала Нине:
— Хорошо, Нина, поверю тебе. Как бы мне хотелось верить, что ты не ошибаешься…
Тем временем, Сулейман с хозяйским видом осмотрел чуть ли ни весь дворец, полюбовался на внучку, познакомился с Дефне-хатун, Анной-хатун и остался вполне довольным приемом. Мне же больше всего хотелось, чтобы Сулейман не оставался даже на ночь в этих стенах, а отправился в обратный путь тотчас же.
Однако умом я понимала, что это не только глупо, но еще и невозможно — какой здравомыслящий человек отправится в путь в ночь?
За всеми этими заботами я не заметила, как наступил поздний вечер. Сулейману выделили достойные покои во дворце, для Элиф и ее сына — еще одни, после чего, когда суматоха улеглась, я решила лечь спать.
Однако в мои покои совершенно неожиданно пришла Ясмин-калфа и сказала:
— Госпожа, повелитель желает вас видеть.
«Что ему надо? — недовольно подумала я. — Поспать не даст!»
Нехотя я пошла в покои Сулеймана. Стража сразу же пропустила меня и я, сделав несколько шагов, поклонилась султану.
— Гизем, — сказал Сулейман. — Подойди ближе.
Без всякого желания я выполнила это требование.
— Казалось, я забыл тебя, — начал падишах. — Забыл окончательно и бесповоротно. Забыл грешницу, забыл убийцу, забыл изменницу.
«А теперь вспомнил и приехал, чтобы придушить меня», — подумала я.
— Но сейчас, в этих стенах, я вспомнил, почему держал тебя возле себя столько лет, — продолжил Сулейман. — Вспомнил, за что прощал то, что, казалось бы, прощать не стоило. Вспомнил, за что простил тебе и убийства своих детей, и измену.
Сулейман показал рукой на арфу, которая стояла неподалеку и сказал:
— Играй, Гизем, играй, моя неразгаданная тайна.
Я несказанно изумилась такому повороту событий. Снова садиться за инструмент мне было несказанно лень, кроме того, я бы предпочла, чтобы развлекла музыкой Сулеймана какая-нибудь рабыня из числа музыкантш, но никак не я.
Однако ослушаться приказа я не планировала, поэтому, сев за инструмент, начала играть то, что первое пришло на ум — «Музыка нас связала».
Сулейман внимательнейшим образом слушал меня, по-видимому, вспоминая былое. А потом, когда я окончила игру, подошел ко мне, приподнял и поцеловал.
Я немало изумилась от такого поворота событий. Стать не просто музыкантшей на один вечер, но еще и проституткой, было слишком унизительно. Пожалев, что у меня нет сейчас с собой кинжала, чтобы вонзить его в сердце Сулеймана, в которого я, было дело, давным-давно была влюблена, а теперь ненавидела его всем сердцем, я не стала противиться.
«Ты, Гизем, рабыня султана Сулеймана, — подумала я. — Не забывай это. Обычная сексуальная рабыня, которую просто на длительное количество времени оставили в покое».
Сулейман начал снимать с меня платье и, чувствуя небывалую злость, я вдруг подумала:
«Зато, если что, ребенок Мехмеда будет защищен. Пара месяцев безопасной жизни мне гарантирована».
Изобразив максимальную заинтересованность, чтобы не спугнуть порыв Сулеймана, я начала целовать его, всячески представляя перед собой Мехмеда. Это подбросило дров в пламя страсти падишаха и уже вскоре мы перешли к ложу.
Любовником Сулейман оставался крайне умелым, может быть, даже чуть поднатаскался за время моего отсутствия, поэтому, в глубине души сравнивая Сулеймана с Мехмедом, я была вынуждена признать, что Сулейман хоть немного, но лидирует и занимает уверенное первое место.
«Что же, хоть не совсем противно проводить это время было», — думала я, лежа рядом с султаном.
Полежав какое-то время в тишине и подумав о чем-то своем, Сулейман обратился ко мне:
— Можешь идти, Гизем.
Я спешно прикрылась простыней, собрала свои вещи и покинула покои падишаха. Выйдя в коридор, я скорее проскользнула в ближайшую комнатку, чтобы одеться — идти в таком непотребном виде по дворцу я не могла.
В свои покои я пришла уже в более-менее пристойном виде.
— Госпожа, — чуть обеспокоенно сказала Нина. — Что от вас хотел падишах?
— Выебал меня, как проститутку, — бросила я. — Что же, нет худа без добра, на ближайшие месяцы я защищена.
Не уточняя деталей и надеясь, что Нина все поймет без лишних слов, я сбросила с себя одежду и, оставшись в одной сорочке, легла в постель.
«Завтра пойду в хаммам, все завтра», — подумала я, засыпая.