Просто Мария

      Однако, как вскоре выяснилось, я возлагала слишком большие надежды на Батура: наверное, в силу возраста мой сын не мог распутать этот клубок, а у его помощников это тоже не особенно получалось.       Казалось, расследование застопорилось, едва начавшись. Конечно, мне было не слишком интересно знать, кто убил Ольгу, но сама мысль о том, что стрелять могли в Батура, пугала.       Шло время, а новости никак не появлялись. Лишь через пару месяцев мои люди в столице, на которых я уже особенно и не надеялась, написали мне письмо.       Дрожащими руками я раскрыла тубус и начала чтение.       «Госпожа! Повелитель был в гневе, узнав, что Ольга была застрелена из лука. Боясь, что это вы отдали приказ об убийстве наложницы, узнав, что она является глазами и ушами падишаха, повелитель отдал приказ расследовать эту смерть и жестоко покарать виновную. Расследование показало, что приказ об убийстве Ольги отдала Элиф-султан. Султанша держала на вас зло за то, что повелитель захотел провести с вами ночь, а не с ней, и за драку в коридоре. Поэтому, узнав, что Ольга была оставлена как глаза и уши падишаха, захотела подставить вас. Повелитель узнал обо всем и сослал Элиф-султан в старый дворец. Он разгневался не за попытку подставить вас, а за то, что Элиф-султан лишила его глаз и ушей в Бурсе».       «Молодец, Элиф-султан, ликвидировала Ольгу и самоликвидировалась, — подумала я. — Только не вздумай в Топкапы возвращаться. Жаль только, что там теперь вторая дура единолично будет хозяйничать…»       Мне было страшно от мысли, что, чисто теоретически, Энрика-султан, если ее еще до сих пор не переименовали, могла подмять весь персонал дворца и, в самом худшем случае, затеять переворот и стать валиде-регентом. Если в присутствии Элиф эти две женщины могли бодаться друг с другом, то теперь, получив немалую власть, Энрика могла почувствовать себя полной хозяйкой в стенах дворца.       «Значит, покарать меня хотел, — подумала я. — И что бы ты задумал? К высшей мере приговорить? Как говорится, куда меня ссылать дальше Бурсы? От сына-то».       Обрадовав Батура известием о том, что убийство Ольги раскрыто, я, полная праведного гнева на Сулеймана, решила навестить Мехмеда. Как я считала, мы виделись с ним недопустимо редко и я, отбросив последние нотки разума, спешно оделась в абайю, закрыла лицо и пошла в дом своего любимого.       Мне было страшно: интуиция подсказывала, что просто так лазить по городу одной женщине явно не стоит, кроме того, я переживала, что меня может кто-то увидеть или Мехмед в мое отсутствие развлекается с любовницей. Чуть вздохнув, я подошла к дому Мехмеда и заглянула в окно, которое предположительно принадлежало моему любимому.       Мехмед сидел за столом и занимался какими-то бумажными делами. Чуть опасливо я постучала в окно. Мехмед увидел меня и я чуть приоткрыла край лица. Мужчина сразу же подскочил и вышел на улицу.       — Госпожа моя! — достаточно тихо сказал Мехмед. — Пройдемте в дом! Не дай Аллах, попадетесь кому-то на глаза!       Я пошла вслед за своим любимым. Будто догадавшись о причинах моего волнения, Мехмед сказал:       — Госпожа, дом пуст, прислуги нет, никого нет. Будьте спокойны.       Я вошла в дом, а Мехмед сразу же запер все ставни.       — Не боишься, что любопытные, увидев, что ты закрыл ставни, начнут караулить, кто же вошел в дом? — спросила я.       — Госпожа, ваша безопасность превыше всего, — ответил Мехмед. — Что же привело вас ко мне?       — Поговорить хочу, — сказала я.       Я сбросила с себя чадру, сняла абайю и, чуть стесняясь, что сижу перед чужим мужчиной без головного платка, пусть он видел меня и в другом виде, начала рассказ.       Я жаловалась Мехмеду на Сулеймана, Элиф, делилась опасениями насчет Энрики, упомянула, что можно ожидать хоть чего от Баязета и, в теории, даже Джихангира. Мехмед внимательно выслушал меня и сказал:       — Госпожа, я постараюсь вам помочь, насколько это будет в моих силах.       — Спасибо, Мехмед, — вздохнула я.       Мне очень хотелось, чтобы мы не просто поговорили, а еще и продолжили наше блаженство наверху, но прямо намекать на это не хотелось. Однако Мехмед, как мне показалось, понял мой молчаливый намек и, подойдя ближе, провел рукой по волосам, начал расстегивать платье, поцеловал раз, другой, третий…       Выражаясь терминами гарема, я сделала не раз и не два Мехмеда счастливым, а потом, обессилев, блаженно улеглась на постели.       «Как же хорошо, когда можно просто вот так полежать и расслабиться, а не слышать это мерзкое «можешь идти», когда тобой просто воспользовались», — подумала я.       Больше всего я опасалась снова уснуть и проснуться только утром, поэтому практически сразу встала и начала одеваться.       Дорога во дворец, казалось, тоже прошла без приключений: меня никто не видел.       — Госпожа! — раздался голос Нины. — Вас искал шехзаде.       «Надеюсь, ты ничего лишнего не знаешь и просто так меня звал?» — подумала я.       С некоторой тревогой я пошла в покои сына.       «Ты в любом случае не вправе осуждать меня, даже если вдруг что-то и знаешь», — успокоила я себя, думая о Батуре.       — Матушка! — обрадованно сказал сын, едва я вошла в его покои. — Всевышний даровал нам счастье! И Амаль-хатун, и Дефне-хатун беременны!       «Да, будет просто здорово, если скоро выяснится, что и Гизем-султан беременна, — невольно подумала я. — И родится у султана Сулеймана недоношенный ребенок».       — Будем молиться, чтобы все прошло хорошо, — ответила я. — Пусть у династии появятся шехзаде!       — Аминь, — произнес счастливый Батур.