Глава 137. Лох - это судьба
13 апреля 2021 г. в 09:31
Мне было слишком стыдно пытаться подставить Джихангира, однако другого пути я не видела. Я была бескрайне изумлена тем, что милый, добрый и начитанный юноша, который советовал мне османских поэтов и заступался за меня перед Сулейманом, посмел пойти против меня.
«Горбатик, зачем же ты так, — подумала я. — Так бы я не смогла сделать тебе гадость, а так придется…»
Первой моей мыслью было отравить Джихангира. Правда, уже каждая собака в Османской империи знала, что я умею травить людей и попадаться на этом. Поэтому рисковать и ставить под угрозу свою жизнь я не могла.
В столь рискованную затею я не решилась посвящать даже Нину, чтобы, если что, она не могла свидетельствовать против меня. Я не сомневалась в том, что Нина не выдаст меня, но все равно, искренние слова: «Она ничего не делала» отличались бы от неискренних.
Подумав, я решила подставить Джихангира каким-нибудь поддельным письмом. Самым первым вариантом, который пришел в мою голову, было написать от имени Джихангира письмо Тахмаспу. Однако с высокой долей вероятности мне бы не удалось получить оттиск печати Джихангира и Тахмасп мог бы не поверить такому неожиданному письму. Все-таки, Джихангир из этой реальности отличался по силе влияния от Мустафы из сериала.
Подумав, я решила использовать то, что у меня есть. У меня где-то было письмо Джихангира, удостоверенное его печатью. Чисто теоретически, от этого оттиска можно было бы сделать печать и запечатать ей другое письмо.
План был мерзкий, но я всякий раз, когда у меня просыпалась совесть, напоминала себе, что Джихангир был готов сделать против меня. Это ненадолго давало мне силы.
Наконец, подобие печати было готово. Тяжело вздохнув, ведь замышлялось не просто убийство, а целая интрига, на которые я была явно неспособна, я начала писать письмо.
«Батур! Я собираюсь войной на падишаха. Султан Сулейман уже зажился на этом свете, его место рядом с покойной Хюррем-султан и ее детьми, моими братьями и сестрой, да пребудут они в раю. Я предлагаю объединить наши войска и вместе пойти войной на Стамул. Я клянусь оставить тебе жизнь и сделать навечно санджак-беем Манисы. Шехзаде-султан Джихангир».
Печать Джихангира слишком отличалась от оригинала, но я надеялась, что Сулейман не будет ее сличать с оригиналом, а примет решение казнить сына немедленно, так же, как и Баязета. Решив, что будет правильнее, чтобы это письмо попало в руки моего сына, а он бы уже, пользуясь материнскими советами, передал данное послание падишаху, я хотела, чтобы это письмо передали Батуру, но, в последний момент, испугалась. Я вспомнила, как Батур с Баязетом пытались устроить бунт против Сулеймана и испугалась, что Батур попадет в мою же ловушку.
«Нет, Батур не должен рисковать», — подумала я.
Я взяла это письмо, написанное мною, положила его в ларец, а потом села писать другое письмо.
«Повелитель, я тут прочитала переписку своего сына и решила сдать это письмо вам», — пронеслось в моей голове.
«Нет, так нельзя», — подумала я и, отбросив последние сомнения, положила письмо якобы от Джихангира в тубус и пошла в покои Батура.
— Батур, — сказала я. — Тебе пришло письмо от шехзаде Джихангира. Гонец отдал его мне, так как ты был занят.
Батур поверил в эту версию, открыл тубус и начал читать письмо.
— Иншааллах, добрые вести? — спросила я.
— Шехзаде Джихангир болен, ему стоит поправить свое здоровье, — сказал Батур, передавая мне письмо. Я сделала вид, будто читаю, а Батур продолжил. — Я не желаю ни отвечать на подобные предложения, ни доносить об этом повелителю. Пусть шехзаде Джихангир сам творит то, что посчитает нужным. Но один он не пойдет на повелителя, а я не хочу стать причиной гибели брата.
— Батур, — изумилась я, возвращая письмо сну. — Но ведь повелителю может угрожать опасность!
— Не может, — ответил Батур. — Джихангир один не рискнет идти на Стамбул, а своей поддержки я ему не окажу.
С этими словами Батур бросил лист бумаги в огонь.
«Лох — это судьба, — подумала я. — Надо думать дальше, но быть уже в разы осторожнее, чтобы меня не раскрыли».