Просто Мария

      Я никак не могла уснуть. Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной вставала Анна, наказанная ни за что. Я прекрасно понимала, каково ей сейчас там в подвале: с больной спиной, беременной, однако слабо утешала себя тем, что с попытками устраивать беспорядки нужно бороться в зародыше, а не ждать, пока появится еще одна Дефне или Айла.       Еще меня пугал другой момент: кто напал на Дефне. Крайне плохо и в лучших традициях османов проведенное следствие не давало никакой надежды на то, что правда будет найдена, тем более, что найдена виновная, однако я слабо надеялась на то, что справедливость рано или поздно восторжествует.       На следующий день я буквально не находила себе места, переживая из-за Анны. Я не понимала, чем именно так подкупила меня эта девушка, поэтому даже не пыталась найти ответ на этот вопрос.       Вечером, увидев Энгина-агу, я сказала:       — Сходи к Амаль-хатун, спроси о ее самочувствии, если нужно — вызови лекаршу. Потом доложишь мне, как обстоят дела.       — Как прикажете, госпожа, — ответил евнух.       Как позже выяснилось, Энгин-ага сразу же пошел в покои Анны и спросил ее:       — Амаль-хатун, а теперь расскажи мне, как именно ты смогла очаровать госпожу. Спрашивает о твоем здоровье.       — После всего того, что я натворила, спрашивает о здоровье? — изумилась Анна. — Плохо мне, Эгин-ага, душа болит. Я шехзаде огорчила.       — А кроме души больше ничего не болит? — спросил евнух.       — Нет, Энгин-ага, все хорошо, — ответила Анна.       Уже вскоре Энгин-ага пришел ко мне с докладом.       — Амаль-хатун не находит себе места от того, что огорчила шехзаде, — сказал евнух. — На здоровье жалоб нет.       — Можешь идти, — ответила я и пошла к Батуру.       Мне было крайне печально от того, что Анна так терзается из-за своего поступка. По-видимому, муки совести оказались для этой девушки куда более страшным наказанием, нежели все то, что произошло недавно.       «Это еще хорошо, что она переживает, а не о мести за несправедливое наказание думает», — подумала я.       Войдя в покои Батура я сказала:       — Батур. Будь милостивее к Амаль-хатун, бедняжка, говорят, места себе не находит от того, что огорчила тебя.       — Хоть у кого-то в этих стенах есть совесть, — ответил Батур.       «Нет, Батур, — подумала я. — Этот человек слишком порядочный для этих стен».       — Не спугни эту совесть, — сказала я. — Иначе потеряем последнего честного человека.       Батур больше для вида и того, чтобы показать, кто здесь главный, не звал к себе Анну еще два дня, после чего решил позвать девушку к себе.       — Амаль-хатун, — сказал Батур. — Не надо, не ошибайся больше. Ты мне слишком дорога, Амаль.       — Я обещаю вам, шехзаде, что предприму все усилия для того, чтобы не подвести вас, — ответила Анна.       Тем временем, в гареме произошло из ряда вон выходящее событие: на Дефне снова было совершено нападение. В принципе, недоброжелателей у этой наложницы было много: ей могли мстить за неосторожно сказанное слово, а не просто за то, что она была слишком близка к шехзаде. Неизвестная подкралась сзади к Дефне, ударила ее с силой по голове камнем, однако Дефне, падая, умудрилась развернуться лицом к нападавшей и с силой дернуть ее за край юбки.       Дефне практически не пострадала. Кроме небольшой шишки на голове и синяка на руке у наложницы ничего не было — удар пришелся вскользь. Однако на этот раз, едва узнав о произошедшем, я велела обыскать всех и найти платье, от которого был оторван кусок, размером с половину носового платка.       Как можно было нетрудно догадаться, платье было найдено валяющимся в коридоре. Искать хозяйку по платью тоже было делом непростым: наложницы могли обмениваться нарядами и переодеваться посреди дня.       Однако, на мое счастье, в этот день успела переодеться только Джулия. Я с интересом оглядела наложницу, которая не успела ничем проявить себя, и спросила:       — Как же ты, хатун, посмела додуматься до такого?       Доказательств против Джулии было крайне мало: наложница успела переодеться с утра и, по свидетельству евнухов, именно этой девушке принадлежало то самое платье, поэтому я бы не удивилась, если бы Джулия пошла в отказ.       Но, к моему удивлению, все пошло чуть по-другому.       — Дефне-хатун подставила меня, — произнесла Джулия. — Она обещала, что возьмет меня к себе в служанки, но не взяла. Я прождала ее около года, надеясь на тихую и спокойную жизнь, не пыталась попасться на глаза шехзаде, а потом узнала, что просто зря потратила это время. Поэтому я решила отомстить.       — Зато ты сейчас попадешься на глаза шехзаде, — пошутила я. — И он решит, тебя казнят или продадут на невольничьем рынке.       Батур принял решение достаточно быстро: Джулию было велено продать, причем за достаточно низкую цену, чтобы скорее избавиться от ненужной наложницы. В мгновение ока представив себе весь ужас своего будущего — с высокой долей вероятности это была бы работа на земле — Джулия переменилась в лице.       По словам Энгина-аги, едва они с Джулией вышли за ворота дворца, девушка пустилась бежать. Скорее всего, евнух бы не стал ее догонять и искать: сбежала и сбежала, в случае чего сто акче можно было вернуть в казну из своего кармана. Однако возвращаясь назад, Энгин-ага увидел, что Джулия, пытаясь скорее скрыться, попала под лошадь и была насмерть травмирована.       «Да, тут не поймешь, что лучше», — подумала я, услышав этот рассказ.       Вздохнув, я пошла к Батуру.       — Батур, — сказала я. — Теперь ты сам убедился в том, насколько важно, чтобы следствие было проведено в полной мере. Если бы виновная была сразу найдена, не было бы второго покушения. Кто знает, а вдруг бы Джулии все удалось и Дефне повезло бы меньше?       — Да, матушка, — ответил Батур. — Вы совершенно правы, нужно было не останавливаться на одной версии.       «Как это обычно любят делать здесь», — мысленно добавила я.