Просто Мария

      Чем дольше я ждала Батура, тем больше переживала за сына. Мысль о том, что Сулейман жив и здоров, казалась все более реальной, а в то, что все это подстава, верилось очень легко. Мои недавние мысли о поддельных письмах от имени Сулеймана виделись ничем иным, как помутнением сознания на фоне испуга, а вот в то, что письмо о том, что падишах отошел в лучший мир, не будет воспринято падишахом как аргумент, верилось слишком хорошо.       Я начала переживать, что Батур сперва бросится получать поддержку знати и улемов, при живом отце, после чего огребет по самое не хочу.       Прошло часов шесть. Я стояла на балконе и не находила себе места.       — Госпожа! — раздался голос Ясмин-калфы. — Шехзаде прибыл!       Я выбежала в коридор и встретила достаточно взвинченного Батура.       «Оно и неудивительно, — подумала я. — Сначала ехать не пойми куда, потом возвращаться обратно».       — Батур, — сказала я. — Пойдем.       — В чем дело, матушка? — несколько нервно спросил сын.       Я пересказала все, что услышала от Анны и добавила:       — Это могла быть ловушка.       — Вполне могла быть, — согласился Батур. — Легко могла быть!       Не успела я ничего сказать, как мой сын вышел в коридор и пошел куда-то.       «Отдохни с дороги», — подумала я.       Все окончилось не сказать, чтобы хорошо, но и не плохо, по моему мнению. Однако уже вечером в мои покои пришла Ясмин-калфа и сказала:       — Госпожа, прошу прощения за беспокойство, но шехзаде отдал распоряжение Энгину-аге купить первый попавшийся домик в Бурсе, записать его на Амаль-хатун и отправить хатун и госпожу туда жить.       «Как? — подумала я. — Как так можно? То пел о великой любви, сделал своей законной женой, а теперь… Теперь гонит ссаными тряпками из дворца!»       Как бы я не считала, что Анна неправа, но подобный поступок Батура я одобрить не могла.       — Батур, — начала я. — Амаль-хатун свободна. Ее здесь ничего не держит. Она продаст дом, заплатит хорошие деньги капитану, вернется к себе на Родину, где, конечно, родители ее сперва отругают за то, что она была беспечна и ее похитили, а потом примут вместе с дочерью и выдадут замуж за какого-нибудь хорошего человека. Тем более, что она будет достаточно богатой невестой. Амаль пойдет в церковь, покается, получит отпущение грехов и будет жить долго и счастливо на Родине. Может быть, иногда вспоминая о тебе. Она не будет ждать тебя, будто преданная собачонка.       В правдивости своих слов я не была до конца уверена: одной, самостоятельно продать дом и договориться с капитаном — задача не слишком простая, не для наивной девочки. Кроме того, я не знала, что за родители у Анны. Может быть, они не примут дочь обратно и ей придется жить или выживать как-то одной. А, может быть, Анна слишком любит Батура и так бы не поступила.       В голову полезли рассказы о том, как не так уж давно, в середине или даже конце двадцатого века на Кавказе воровали и, по сути, насиловали девушек, называя своими женами, а потом некоторые родители обвиняли дочерей в том, что они сами все сделали, чтобы их вот так украли, поэтому ничего не поделать, живи с тем, кто украл. Вспомнился рассказ, как в начале двадцатого века на том же Кавказе украли девушку из казачьей семьи, уйти ей удалось только через неделю, новоиспеченный муж кричал вслед, что испорченный товар обратно никто не возьмет, а родители не просто безоговорочно взяли дочь обратно, но еще и съездили поругаться с похитителями.       «Вот поэтому у меня глаза черные — бабушка беременная домой вернулась», — любил оканчивать свой рассказ один человек, уже лет пятидесяти минимум.       Недолго думая, я пошла в покои Анны. Девушка изумленно посмотрела на меня, а я, велев всем выйти, сказала:       — Анна, ты хочешь вернуться домой, на Родину?       По-видимому, Анна даже не задумывалась на эту тему. Чуть помолчав и, вероятно, рассуждая, девушка ответила:       — Наверное, нет. Та жизнь была слишком давно. Работать в полях или на виноградниках мне уже не хочется, я совсем разленилась. Мне придется готовить, наводить порядок в доме, самой воспитывать детей. А здесь у меня есть надежда на то, что шехзаде меня обязательно простит. Но даже если и не простит, мне не придется работать от зари до зари.       «Потреблядство какое…» — подумала я.       Однако любое мнение имело право на существование, поэтому я больше ничего не сказала.       Анна уехала из дворца со слезами на глазах. Батуру, по-видимому, это решение далось нелегко, поэтому он велел Энгину-аге устроить для него вечер танцев.       Энгин-ага честно отобрал самых пластичных девушек и вечером они вовсю танцевали, пытаясь заставить Батура выбрать именно ее.       Однако по какой-то причине взор Батура упал на юную темноволосую девушку. Велев именно ей остаться, мой сын заметил, что особой радости у нее от этого не было.       — Что случилось? — спросил Батур, глядя на наложницу. — Почему ты плачешь?       — Шехзаде, — опустила голову девушка. — Пожалуйста, прошу вас! Верните меня домой, в родные края! Мой отец заплатит за меня столько денег, сколько будет нужно!       — Ты вправду этого хочешь? — спросил Батур. — Не пожалеешь потом?       — Нет, шехзаде, не пожалею, — ответила наложница. — Я буду всю жизнь молить Бога о том, чтобы он послал вам счастья!       — Хорошо, хатун, можешь идти, — сказал Батур. — Я завтра же решу вопрос о твоей отправке домой.       Обрадованная девушка долго благодарила Батура, после чего ушла. Вскоре после этого мой сын позвал Энгина и сказал ему:       — Приведи ко мне наложницу, которая танцевала с шарфом.       В ташлыке было легкое оживление: никто не хотел верить в то, что Батур вернет одну из наложниц на Родину.       — Да ты просто не понравилась ему, — говорили многие. — Завтра тебя отправят полы мыть.       — А ну все замолчали! — воскликнул Энгин-ага и обратился к одной из девушек. — Хатун, пошли!       — Куда? — чуть изумленно спросила наложница.       — Тебе дана великая честь сделать шехзаде счастливым, — ответил евнух.       — Я же говорю, та курочка просто не смогла это сделать, вот и была отправлена куда подальше, — рассмеялась другая наложница.       Чуть волнуясь, девушка пошла по золотому пути.       — Встанешь на колени, поцелуешь край платья, — напоминал Энгин-ага наложнице. — В глаза не смотри, будь вежлива. Понравишься шехзаде — еще не раз увидишь его.       — Я сделаю все, Энгин-ага, чтобы шехзаде был счастлив, — ответила девушка.       Двери главных покоев отворились и наложница сделала шаг вперед.