Просто Мария

      Шехзаде Джихангир жил достаточно спокойной и, можно сказать, уединенной жизнью: не влюблялся, крайне редко приглашал к себе наложниц, а если и приглашал, то больше для развлечений по типу игры в шахматы. Шехзаде практически отказался от гарема, а те немногие девушки, которые все-таки жили во дворце, чтобы традиции не были нарушены, практически не видели шехзаде, кроме как в коридорах.       Причиной этого стала эпидемия оспы, унесшая жизни и тех наложниц, которые были дороги Джихангиру, и его детей. Злые языки поговаривали, что сам шехзаде не заразился оспой только потому, что Всевышний решил не портить ему еще и лицо, в дополнение к горбу.       Однако одна из наложниц, Ханде, которую Джихангир звал в свои покои чуть чаще остальных, за игрой в шахматы, сказала своему сопернику:       — Шехзаде, даст Аллах, в тот день, когда ему будет это угодно, вы станете султаном. Не желаете ли вы задуматься о наследнике?       — Не желаю, — ответил Джихангир. — Следи за фигурами, еще три-четыре хода — и ты проиграешь.       Ханде замолчала. В условиях именно этого дворца и фактического отсутствия гарема наличие детей мало что-то значило: девушки все равно жили в комнатах на два-три человека, ташлык пустовал и использовался только для еды или праздников. Однако нереализованное желание стать матерью, которое возникло еще в юном возрасте, заставило наложницу стать чуть настойчивее.       — Шехзаде, — улыбнулась Ханде и погладила руку Джихангира. — Как я счастлива быть рядом с вами!       — Следи за фигурами, Ханде, я снова тебя обыграю, — ответил Джихангир.       Через пару часов Ханде вернулась в свою комнату.       — В шахматы играли, — ответила девушка на немой вопрос соседок по комнате. — И зачем наряжалась, духами душилась, украшения выбирала! Так еще и недоволен был, что за фигурами плохо слежу и со мной играть неинтересно.       — Вот позвал бы шехзаде меня к себе… — мечтательно произнесла Памук. — Со мной он бы познал всю сладость любви…       — Сперва научись отличать слона от короля, — ответила Ханде. — С тобой шехзаде вообще играть не захочет.

***

      Хороших или даже плохих токсикологов во дворце не было, поэтому мне пришлось довольствоваться лекаршей. Именно ей был отдан пузырек, изъятый у служанки Садыки.       Практически сразу же лекарша определила, что там противозачаточное.       «Ну хоть не яд, — подумала я. — Хотя тоже хорошего мало».       Вскоре после этого лекарша осмотрела Анну и утвердительно сказала, что девушке ничего не угрожает. Как мне доложили, Анна и ее служанки были расспрошены, не могло ли что-то добавляться в еду девушки. К счастью, ничего подобного не было.       Однако дальнейшее расследование поставило меня в полный тупик. Уже через пару часов Ясмин-калфа мне докладывала:       — Госпожа, идея принадлежала самой Дефне-хатун. Хатун достала в городе противозачаточное и, подкупив одну из наложниц, убедила ее в том, чтобы она, притворившись верным человеком Садыки-султан, убедила уже Садыку сделать так, чтобы противозачаточное подливали Дефне. Дефне-хатун должна была сделать вид, что догадывается, что что-то не так, начать бить тревогу, а потом бы лекарша подтвердила, что хатун пила противозачаточное вместо настоя от простуды.       «Ну зашибись, — подумала я. — Это же надо было, до чего додумалась! То просто сплетничать любила, то теперь научилась и других подставлять. А дальше что, дальше яды будут? Отравления?»       Отметив про себя, что Дефне эволюционировала, но не в лучшую сторону, я распорядилась позвать в свои покои эту наложницу.       — Хатун, — сказала я, едва Дефне вошла в мои покои. — Подойди ближе.       Радуясь тому, как быстро Ясмин-калфа нашла виновных, я продолжила:       — И как же ты, хатун, додумалась до такого?       Дефне посчитала нужным промолчать.       — А когда-то, было дело, ты была не так молчалива, за словом в карман не лезла, — произнесла я.       Логика Дефне была более чем понятна: опозорив Садыку в глазах Батура и моих глазах, можно было с уверенностью добиться того, что Батур уж точно не посчитает для себя возможным быть близким с этой наложницей.       «А, может быть, она даже думала, что Садыку выгонят из дворца, а она будет воспитывать Селима?» — подумала я.       — Ты ничего не хочешь сказать в свое оправдание? — спросила я.       — Госпожа, — ответила Дефне. — Это страшная женщина. От нее можно ожидать всего. И если бы я не затеяла то, что затеяла, то она бы отравила меня. И Амаль-хатун. Чтобы остаться единственной фавориткой шехзаде!       Я не слишком доверяла этой версии, так как догадывалась, что Дефне будет всячески обелять себя, однако сам факт того, что Садыка так легко согласилась на это предложение, очень негативно характеризовало ее.       — Иди в свои покои, — сказала я. — И не смей выходить оттуда до того момента, как тебе это будет позволено.       Дефне ушла. Я с некоторым удивлением посмотрела ей вслед и подумала:       «Надо же, даже не пыталась послать меня, зато такой план продумала — как люди меняются!»       Безусловно, я прекрасно понимала, что поступок Дефне не может остаться без наказания. Однако на этот раз я решила, что посидеть недельку в своих покоях будет логичным завершением ситуации.       Следующей в мои покои была вызвана Садыка.       — Подойди ближе, хатун, — сказала я. — Как же ты посмела дерзнуть на такое?       — Шайтан попутал, госпожа, — ответила девушка.       — И ты была готова подливать противозачаточное другой наложнице, — продолжила я.       — У меня не было другого выхода, госпожа, — сказала Садыка.       — У шехзаде есть целый гарем, — произнесла я. — Не Дефне-хатун, так Амаль-хатун, не Амаль-хатун, так любая из остальных девушек. Всех не напоишь противозачаточным.       — Госпожа, вы должны понять меня, — ответила Садыка. — У вас тоже есть сын и вы хотите для него безоблачного будущего.       — Для безоблачного будущего шехзаде Батура я никому не подливала настой от зачатия, — сказала я. — Поэтому не пойму.       «Да, я никому не подливала противозачаточное, — подумала я. — Травить — травила, а потом огребала за это».       — Госпожа, у вас есть запасной шехзаде! — воскликнула Садыка. — А у меня только один сын! И второго уже не будет! А у вас, если вы захотите, будет и второй, и третий, и четвертый запасной сын! Пусть и не крови династии! Нужно просто захотеть!       — Да как ты позволяешь себе разговаривать с госпожой! — возмутилась Ясмин-калфа.       — Ясмин-калфа, — с трудом уняв волнение, произнесла я. — Сперва этой нахалке нужно будет всыпать плетей, да так, что отпало желание говорить всякую мерзость, а потом отправить в темницу. Хлеб и вода уже многих привели здесь в чувство.       — Я — мать шехзаде! — воскликнула Садыка, однако евнухи уже начали уводить ее.       Оставшись одна, я была в состоянии полного шока. Я не знала, как поступила бы, если бы Садыка не проехалась по моей неверности Сулейману, однако сейчас мне было невыносимо тяжело. О том, что я проводила время с Мехмедом, знала, наверное, только Нина. Возможно, Энгин-ага тоже догадывался обо всем, однако евнух был человеком приличным и молчал. Остальные же знали не больше того, что знали многие: Гизем-султан вызывали к кадию из-за, якобы, «неправильного» ребенка. Причем многие скептически относились к этой ситуации, полагая, что если бы наложница султана действительно позволила себе что-то лишнее, ее бы уже не было на этом свете.       — Нина! — позвала я служанку. — Пошли за лекаршей!       Нина ушла, а вскоре в мои покои пришла лекарша.       — Госпожа, — поклонилась она. — Радостные вести. Амаль-хатун беременна.       — Пусть родится здоровый ребенок, — ответила я. Велев всем выйти, я задумалась и произнесла. — Хатун. Осмотри меня.       Лекарша немало изумилась.       — Осмотри, — повторила я. — Прямо сейчас.       Лекарша выполнила эту просьбу.       — Госпожа, — сказала она. — Я даже не знаю, что говорят в таких ситуациях.       — Говори, как есть, — произнесла я.       — Сожалею, вы не беременны, — продолжила лекарша. — Или, может быть, лучше так: поздравляю, вы не беременны.       Я встала, протянула лекарше мешочек с золотом и сказала:       — Это тебе за молчание. Когда настой кончится, приготовишь мне новый.       — Как прикажете, госпожа, — ответила лекарша.       Оставшись одна, я попыталась осмыслить происходящее. Да, я была достаточно осторожна во время встреч с Мехмедом, однако недавнее высказывание Садыки буквально выбило меня из колеи и именно поэтому я решила провериться.       «Вот бы мне выйти замуж за Мехмеда… — мечтательно подумала я. — Хотя… Кто знает, какой он в быту? Кто знает, как сложилась бы семейная жизнь? Вот бы он мог приходить ко мне столько, сколько нужно, а я бы не переживала на тему беременности: есть дети — ладно».       Вздохнув, я решила вернуть в реальность и, чуть подумав, сказала Нине:       — Передашь Ясмин-калфе, чтобы дня через четыре выпустила нахалку из темницы.       — Как прикажете, госпожа, — ответила Нина.