Просто Мария

      Весь день Адель морально и физически готовилась к тому, чтобы пойти в покои султана. Вымывшись в хаммаме, нанеся какие-то духи, которые ей принес Айаз-ага, надев украшения и будучи практически полностью готовой, Адель привязала к бедру небольшой кинжал, а ко второму — небольшой пузырек с быстродействующим ядом. Сердце Адель билось с невообразимой частотой.       «Сначала я выполню задание, а потом госпожа вернет меня на Родину», — подумала девушка.       По словам евнуха, в отношениях с девушками Джихангир до сих пор робел, поэтому, по словам Айаза-аги, нужно было сперва поцеловать край платья падишаха, а потом самой встать и самой проявить инициативу.       Сперва все было именно так, как и говорил евнух: Адель встала на колени, поцеловала край платья Джихангира, встала.       — Повелитель, может быть, вам хочется сыграть в шахматы? — спросила Адель — желания спать с Джихангиром не было.       Джихангир кивнул. Адель наклонилась будто бы за шахматами, которые лежали неподалеку, а сама в это время взяла кинжал и молниеносно попыталась ударить в грудь султана.       Клинок чуть зацепил одежду Джихангира и уперся во что-то твердое.       «Надо было в шею метить, — подумала Адель. — Мне конец. Не увижу больше никогда ни родного дома, ни даже того дворца, где меня никто особо не трогал».       Адель приложила усилия, но клинок не двигался с места. Тем временем, Джихангир отвел руку Адель, выбил из нее клинок и бросил девушку об пол.       — Стоит мне всего лишь один раз позвать и сюда придет стража, — произнес Джихангир. — Что будет дальше, сама понимаешь. Но я хочу пока что с тобой побеседовать.       Джихангир убрал с поля зрения клинок, сел на трон и сказал:       — Ты служишь Гизем-султан.       — Я никому не служу, — ответила Адель.       — Тогда я сейчас позову стражу, тебя бросят в темницу, а завтра с утра казнят, — сказал Джихангир. — Или, может быть, ты кому-то служишь? Фатьме-султан, например. Но, судя по таким топорным идеям, я ставлю на Гизем-султан.       Адель ничего не ответила.       — Ты попала в кусочек доспехов, — продолжил Джихангир. — Наложница, которая с первых шагов в гареме знала, как себя вести, и которую, о Аллах, готовили к гарему еще до продажи — какая глупая сказка! Я много читал книг, но такого даже в книгах не видел. Ни в сказках, ни в других.       Адель слушала Джихангира и понимала, что ее раскрыли практически сразу же.       — Почему я позвал тебя к себе? — спросил Джихангир. — А чтобы не терять время даром. Вдруг бы ты кого-то еще успела заполучить к себе в союзники? А теперь признавайся, какой госпоже служишь. Ты служишь Гизем-султан.       — Да, — ответила Адель.       — Что тебе пообещала Гизем-султан за это безумие? — спросил Джихангир.       — Вернуть на Родину, — произнесла Адель. — Повелитель, моя единственная мечта — это вернуться в родные края!       — Наверное, тебе сказали, кто тебе поможет вернуться в Бурсу, — начал Джихангир. — Так вот, ты передашь этому человеку письмо. В котором будет написано, что ты выполнила свой гнусный план, поэтому шехзаде Батур может отправляться в столицу. Ты же специально постаралась скрыть от всех то, что падишах османов умер, чтобы не допустить волнений и чтобы шехзаде Батур мог спокойно добраться до Стамбула. Все будет хорошо — тебе, в качестве милости, как исправившей свою ошибку, будет дарована жизнь. Сразу после того, как шехзаде Батур отправится к Аллаху, чтобы дать перед ним ответ за все свои грехи, ты будешь отпущена из дворца.       — Повелитель! — воскликнула Адель и хотела, было, добавить «верните меня на Родину, умоляю!», но передумала говорить это вслух.       — Не хочешь — я сейчас же зову стражу, — окончил Джихангир. — Наверное, ты уже слышала о том, что членов династии душат, а остальным рубят головы. Может быть, тебе говорили, что неугодных наложниц топят в кожаном мешке в Босфоре. А еще, наверное, тебе не говорили, что воров, убийц, пиратов и грабителей вешают на крюк за ребро, сажают на кол или распинают. Так же, как твоего бога. А еще, хатун, палач очень хорошо знает, из чего состоит человеческое тело. И он может лишить жизни мгновенно, а может сотворить такое, что умирать будешь несколько дней.       Адель побледнела.       — Я зову стражу? — спросил Джихангир. — Или ты пишешь письмо?       — Письмо, — прошептала Адель.       Джихангир посмотрел на Адель, которая была бледнее мела, и сказал:       — Как там, твоя госпожа не признает длинных речей? Пиши, значит, просто: «Госпожа! Я вонзила кинжал в горло султана Джихангира и он отправился в свой последний поход. Шехзаде Батур может ехать в столицу, то, что султан Джихангир мертв, никто не знает. Это нужно для того, чтобы шехзаде мог безопасно добраться до Топкапы. Адель».       Джихангир посмотрел на лист бумаги, увидел знак ихтиса, чуть ниже — само слово ΙΧΘΥΣ, а потом спросил:       — И к чему здесь вот это?       — Госпожа просила подписывать меня письма именно так, чтобы было понятно, что это я, — сходу сказала Адель. — Так как у меня нет печати, мы договорились, что свои письма я буду подписывать своим знаком.       — Какая наивность! — произнес Джихангир. — А теперь твое письмо отправят и до того момента, пока шехзаде Батур не явится во дворец, тебя запрут в одной из комнат дворца. В гареме скажут, что тебя продали на невольничьем рынке.       «А потом просто убьют», — подумала девушка.

***

      Я была счастлива получить письмо из Стамбула. Читая строки о том, что мой план удался, я была на седьмом небе от счастья.       «Бог есть, — думала я. — И он помог нам с Батуром!»       Однако внезапно мой глаз зацепился за незнакомое слово и странный символ.       — Нина! — позвала я ту, в ком не сомневалась ни секунды. — Что это за знак?       — Это ихтис, госпожа, — ответила Нина. — Древний тайный христианский символ. Его использовали христиане в те эпохи, когда подвергались гонениям: в первые века после смерти Спасителя.       — А теперь, Нина, следующий вопрос, — задумчиво произнесла я. — Смысл был рисовать ихтис в мусульманском мире?       Одна догадка у меня была, но мне захотелось послушать версию другого человека.       — Госпожа, — произнесла Нина. — Может быть, Адель-хатун хотела намекнуть, что ее подвергли гонению в столице? Может быть, Адель-хатун в опасности и хочет это как-то сказать? А это письмо ее заставили написать.       О том, что Адель раскрыли, я подумала сама буквально несколько минут назад. И, услышав подтверждение из уст другого человека, я сказала:       — Султан Джихангир жив, в Топкапы шехзаде Батура ждет ловушка. Адель-хатун жаль, но как спасти ее, я не знаю.       Нина ушла молиться в соседнюю комнату, а я подумала:       «Очередная интрига накрылась медным тазом, как и следовало ожидать. Только, на этот раз, пострадает невиновный человек. Хоть бы с Адель все было хорошо! Пережить чью-то смерть по своей же вине будет нелегко».       Я вздохнула, посмотрела на Бурхана и подумала:       «А теперь, по-видимому, и дети в опасности, если Адель и вправду раскрыли».