***
Таким образом, в подземельях оказалось все население замка. На этот раз в мрачную темноту и гнетущую неизвестность спустились даже те, кто раньше чурался этого: пошла Инга, видимо, чувствовавшая свою вину за гибель Рута, хотя вины этой быть просто не могло, пошла и Таль, которая теперь, стоя на ступенях, ведущих испуганный отряд навстречу их страхам, что есть сил впивалась ногтями в руку Гвен, но все равно шла вперед. Эта смелость поражала девушку: она никогда не считала, что ей недостает этого качества, однако все ее "подвиги" мгновенно меркли и бледнели, когда она бросала взгляд на дрожащую менестреля. Не в том смелость, она знала, чтобы не бояться совсем, нет: смел по-настоящему тот, кто боится, дрожит, но продолжает идти туда, где страшно. Спуск прошел спокойно. Ни видения в первом зале, ни хоть какого-нибудь признака жизни внутри клеток: ничего, что могло бы встревожить невольных гостей этого странного места. Но даже несмотря на относительное спокойствие вокруг, все были, как на иголках, и больше всех - Риан. Юноша то и дело беспокойно оглядывался по сторонам, точно видел или слышал больше остальных, но, когда его спросили об этом, капитан заверил всех, что обязательно сообщит, если что-то почувствует. Вышло не слишком убедительно, и он, кажется, сам этом понимал. На ум Гвен невольно пришло странное видение, там, в Шхельде: они двое запирают остальных, кивают друг другу и уходят прочь, а поселенцы кричат, кричат и умирают... Девушка зажмурилась и помотала головой, и это не укрылось от внимательных глаз Таль. — Все в порядке? — шепнула та, стараясь, чтобы этого невинного, но сулящего Гвен массу проблем вопроса не услышал никто больше. — Выглядишь не очень. Гвен устало кивнула и с трудом выдавила улыбку. Ложь, снова ложь... как же много ее стало в последнее время. — Да, — на всякий случай подтвердила она, — просто страшно. Таль выдохнула, точно осознание, что сама Бесстрашная боится, придало ей смелости, и покрепче взялась за руку подруги. — Но все ведь хорошо? Сейчас нам ничего не грозит? — Ничего, — скептически согласился Риан, неизвестно откуда взявшийся рядом, — разве что, Тварь, в объятия которой мы сейчас идем. Таль перевела непонимающий взгляд с капитана на Гвен, а Риан, воровато оглянувшись, взял девушку за локоть и придержал, чтобы немного отстать от остальных. Менестрель кивнула, быстро почувствовав, чего от нее хотят, и зашла чуть вперед. Риан выдохнул. — Ну-у?.. — нарушила молчание Гвен, выдернув руку из его хватки: что-то странное, незнакомое, чужое, что крылось сейчас в глазах капитана, оттолкнуло девушку от такого родного ей человека. — Гвен, сейчас серьезно. Послушай меня. — А когда я была несерьезна? — Да, да... слушай. Если она там... — Если? Риан, если? Юноша кивнул. — Я всегда чувствую ее присутствие, ты же знаешь прекрасно. Сейчас - ничего. Поэтому если... будь осторожна. Ты слышишь меня? Будь осторожна. Девушка посмотрела на него долгим взглядом, отчаянно пытаясь понять, что же так мучает Риана: в глазах капитана читалась какая-то странная вина, причину которой она, как ни силилась, найти не могла. — Ты хочешь мне рассказать что-то? — осторожно спросила Гвен. Риан снова сжал ее руку. Пальцы его оказались холоднее льда. — Она ждет нас. Гвен снова почувствовала дикое желание отдернуть руку, потому что голос Риана, его прикосновение, то, как смотрели его глаза - все заставляло ее холодеть. Поборов себя, девушка все-таки не двинулась с места. — Нас всех, но... я не думаю, что она убьет меня, — капитан говорил медленно, разделяя паузой почти каждое слово, точно они давались ему бесконечно тяжело. — Она меня мучает. Мучает, играет, хочет, чтобы сама смерть показалась мне лучшим исходом... — Я не буду спрашивать, откуда ты знаешь это все, ладно? — Гвен отошла на пару шагов и бросила взгляд в сторону удаляющегося отряда. Нужно было догонять их, пока обоих снова не нарекли предателями. — Не буду. Говори, что должен, и, пожалуйста, идем. Риан страдальчески вскинул брови. Прошептал: "Прости...". Девушка нахмурилась. — Прости, — повторил капитан громче, — должен был сказать раньше, но верил, дурак, что смогу тебя спасти... тебе нельзя за дверь. Слышишь? Тварь ждет тебя одну. Гвен почувствовала, как земля медленно, но верно уходит из-под ног. Голова закружилась. Захотелось крикнуть или ударить его, но она вновь поборола себя и придала лицу максимально холодное выражение. Вскинула подбородок. — Я тебя услышала. А теперь - идем. И девушка молча зашагала вперед, чувствуя, как какой-то странной злостью пылают щеки.***
Неизменный Кель ждал их у двери, совершенно нелепо не замечая у собственных ног камней Входа и Выхода, от которых когда-то зависел смысл его жизни. Действие древнего механизма не могло проникнуть в колдовские подземелья, и судьбой бедняги теперь было навек оставаться здесь, всеми покинутым, бесславно забытым. Но судьба эта, к сожалению или к счастью, меньше всего волновала новых пленников Старого Аламата. Они же встали полукругом, тревожно переглядываясь. — Нечего и думать, — неожиданно спокойно сказал Риан, — опускаясь на колени перед камнями и воздвигая "башню-2", — мне она не грозит. Да и не чувствую я ее. Проверю, если не вернусь через пять минут, значит, туда вам путь заказан. — Дурак? — тихо спросила Гвен, но в наступившей внезапно тишине ее голос прозвучал на удивление отчетливо, так что все взгляды мгновенно обратились в их сторону. Девушка фыркнула - один шаг, одно слово, и все начнется заново... И она произнесла это: — Я иду с тобой. — Исключено, — тут же отрезал Йор, — видение мы помним все. Этих двоих никуда не пускаем. Гвен сжала кулаки. Повернулась к нему. — Хорошо! — воскликнула она. — Хорошо, хорошо! Давайте, кто смелый! Идите! Хан удивленно склонил голову вбок и шагнул к Риану, вопросительно подняв брови. Тот кивнул и обратился к Гвен. — Останься. Пожалуйста. Ладно? Девушка пожала плечами и ничего не ответила. Вождь бродяг и капитан императорской гвардии кивнули друг другу и шагнули в портал. Через пару минут вернулись оба: целые и спокойные. — Чисто, — отрапортовал Хан. — Предлагаю разделиться, — добавил Риан, — останьтесь вместе с Гвен у камней на всякий случай, остальные - идем в коридор. Гвен снова промолчала. Наверное, всеобщий покой был сейчас дороже ее глупого геройства. С ней остались Чирип и Варх, все же остальные по очереди шагали в портал, пропадая из виду.***
Ожидание показалось бесконечным. Здесь, в полной темноте, разгоняемой лишь немного светом факела, который был каким-то неестественно блеклым, у стражей камней не было ни малейшего способа ориентироваться во времени, и, наверное, все они, как и Гвен, чувствовали, как рассудок медленно теряется, расплываясь в потрескивании пламени и бормотании зацикленного мага. Гвен устало вздохнула и сползла по стене на пол, уронив голову на колени. Отчего-то дико клонило в сон, веки, точно налившиеся свинцом, так и норовили сомкнуться, и, как бы девушка ни боролась с собой, через какое-то время, кажется, это состояние победило. Она видела все ту же поляну - там, по дороге к Игре, в окружении кустов с алыми ягодами. "Я сплю, — быстро осознала она, — это ничего... Снова тот сон? Я не хочу..." Однако все шло совсем не так, как она ожидала. Не было Риана, не было занесенного над ней клинка и короткого "Прости" - нет. Она стояла на той самой поляне, и ей дико хотелось уйти прочь, но что-то неумолимо тянуло ее обратно всякий раз, когда девушка пыталась сделать хоть шаг в сторону. Наконец она смирилась и принялась терпеливо ждать, пока кончится это странное наваждение. Но оно не кончалось. Слух Гвен привлек хруст снега под чьими-то торопливыми шагами, и она встрепенулась. Подняв голову, девушка увидела двух человек, приближающихся к ней. Ощутив невероятный прилив сил, какой чувствует, быть может, человек на необитаемом острове, завидевший в бесконечных волнах лодку, она вскочила на ноги и закричала. Те, кто шел к ее поляне, остановились. Лиц было не разглядеть, но, кажется, один что-то сказал другому, и они, развернувшись на месте, побежали прочь. Гвен почувствовала обиду. Горькую обиду, настолько сильную, что захотелось... убивать. То, что удерживало ее, сперва ослабло, потом пропало совсем, а вскоре на его место пришло что-то иное. Что-то, что неумолимо тянуло ее вперед, вперед, вслед за беглецами... вслед за теми, кто хотел позариться на ее поляну. И Гвен побежала. Каждый ее шаг сопровождался диким грохотом, похожим на грохот камней, катящихся вниз по склону, и каждый шаг казался ей невыносимо тяжелым, но она не останавливалась, лишь сильнее разгоралась где-то внутри тупая ярость. Они бежали быстро, но Гвен была быстрее. Несколько шагов, прыжок, и вот уже прочь летит безжизненное тело, глухо падая на снег, по которому тут же растекается лужа темной крови из раздробленного черепа. Еще один прыжок, и с жутким хрустом ломается грудная клетка второго вора, а Гвен отчего-то не чувствует ни отвращения от запаха крови, мгновенно пропитавшего воздух, ни страха. Есть только удовлетворение от законченного дела и новый приказ: "Назад".***
— Да, это однозначно, — в который раз подтвердил Варго, — иначе и быть не может. Мы сможем уйти. Среди отряда пронесся вздох облегчения. Да и в целом на обратном пути, кажется, всем значительно полегчало: если туда шли в скорбном и тревожном молчании, то теперь слышались то и дело тихие разговоры, полные безумных надежд на будущий счастливый исход. И мысль о том, чтобы оставить чертов замок и бежать, бежать, куда глаза глядят, не казалась уже такой бесчестной. Перед дверью остановились. Камни на месте. Все хорошо. — Поздравляю, господа, — хохотнул Хан, впервые за время, прошедшее после его возвращения из той экспедиции, выглядевший живым, настоящим, — кажется, Нурхат нам больше не грозит. — Я бы не был так уверен, господин Бродяга, — в тон ему ответил Ара, — однако новости действительно чудесные, у нас хотя бы есть, куда бежать. Это все нужно будет обмозговать. А пока... И юноша первым шагнул в портал. Кто и почему промедлил у камня? Что произошло по ту сторону двери за эти несколько коротких секунд? На чьих плечах теперь будут лежать эти смерти? На эти вопросы ответа не нашлось. Только когда все оказались в комнате Кёля, восторженные, ликующие, окрыленные новыми надеждами, их глазам предстало жуткое зрелище. Четверо человек, бездвижно лежащие на полу: Чирип, которого узнать можно было лишь по его вечному зеленому плащу, потому что лица юноши нельзя было разобрать в кровавом мессиве. Варх, без единого повреждения выше плеч, но с глубоким провалом на месте ребер и груди. Ара, прислонившийся к стене, точно человек, присевший отдохнуть. И, наконец, Гвен, распростертая на земле лицом вниз. Поселенцы, на мгновение замершие в оцепенении, бросились к ним, безумно уверенные, что еще можно что-либо сделать. Хан упал на колени рядом с Арой. Юноша дышал, его глаза, страшно вытаращенные, бегали по сторонам, из горла вырывался хрип, по подбородку стекала струйка крови. Сквозь него прошел неизвестно откуда взявшийся в комнате железный прут, пригвоздив несчастного к стене. Нет. Конец. Поздно. — Хан... — прохрипел юноша, вцепляясь ледяными пальцами в запястье вождя. Мужчина замер, не в силах отвести взгляда от стремительно бледнеющего лица картографа. — Гвен... — рука юноши дрогнула и обмякла, соскользнув вниз, голова безвольно склонилась на бок, глаза остановились, дыхание стихло. Хан, дрожа, отпрянул и вскочил на ноги. Кровь, кровь, всюду кровь... Ею залит пол, ею забрызганы стены, ее ржавым запахом напитался воздух... Инга стоит на коленях у тела Варха, лихорадочно ощупывая проломленную грудь юноши, точно раздробленные ребра можно восстановить по щелчку пальцев. Рыжий склонился над Арой, и плечи его сотрясают едва сдерживаемые рыдания. К обезображенному телу Чирипа боятся подойти и близко. Гвен не двигается... Гвен! Эта мысль пронзила все его существо. Оттолкнув Риана, который, пошатнувшись, тут же упал на колени, мужчина бросился к ней. Маленькая бледная фигурка, сломанной куклой лежащая в луже крови. Это не ее, не ее кровь! Не может быть ее... Хан падает рядом с ней, осторожно берет за плечи, переворачивает на спину, кладет голову девушки на свои колени, откидывает слипшиеся пряди волос с ее лица, повторяет, точно заклинание, имя. На теле Гвен не видно ни одного повреждения, только разорванная в клочья рубаха обнажает бледные плечи, но девушка не откликается, не приходит в себя, не дышит... — Нет, нет, нет! — рычит Хан, встряхивая тело девушки, точно это может ее оживить. — НЕТ!! Гвен, Гвен... Гвен, черт возьми, очнись... Гвен, господи ты боже мой, ну давай же, прошу тебя... Голос срывается, голос дрожит, дрожит и все внутри, болит, рвется на части. Она не может умереть. Только не она, только не сейчас... Это он. Это он, Хан. Он не уберег свою храбрую девочку, он позволил, он допустил... Он готов рвать и метать, уничтожить всех и каждого, кто, конечно, не меньше его самого причастен к этой смерти... Риан! Это Риан, это Уолт... если бы этот придурок не полез к ней, если бы не втянул во все это... это его связь с тварью, все дело в ней, это из-за него она умерла! Но мужчина вдруг замирает и умолкает. Поднимает голову. Что случилось? Что произошло? — Хан, она дышит, — повторяет Инга. Хан опускает взгляд: правда. Грудь девушки вздымается, ресницы подрагивают, губы беззвучно шепчут что-то. Хан вздрагивает и, что-то выкрикнув, прижимает ее к груди, покачивая, как ребенка. Она жива, жива... Он потерял брата, потерял одного из своих Бродяг, потерял Рута и еще черт знает сколько своих людей - Моар бы ни за что не позволил такому произойти! Хан плохой вождь. Но смерти он больше не допустит. Ни за что.