***
Земля дрожала. Волны энергии шли с двух сторон - с горных склонов и изнутри, из самого сердца Старого Аламата. Дрожал и воздух - сотрясаемый приближающимся воем рога и барабанным боем, он так и звенел натянутой тетивой. Беглецы доставали мечи, завязывали броню, натягивали луки, перепроверяя все это раз за разом по кругу. Земля дрожала, но не происходило ровным счетом ничего. Хэл, дозорным стоящий на стене, спрыгнул. В глазах юноши не было страха - только огонь, только страсть молодого воина. — Огни, — коротко сказал он, — огни совсем близко. — Сколько? — Несколько сотен, — громыхнуло в тишине. Хану показалось, что кто-то одним махом выбил из легких весь воздух. Мужчина непроизвольно приложил ладонь к груди, пытаясь восстановить дыхание. Несколько сотен! Несколько сотен колдунов! Несколько сотен нугов, вооруженных до зубов, против жалкой кучки беглецов - сколько у них мечей? Двадцать? Двадцать и пяток луков? — Открыть ворота, — хрипло прошептал мужчина. Никто не сдвинулся с места. — Вы оглохли?! — заорал он, бросаясь к ним сам. — Настежь! — Хан, это самоубийство, — покачал головой Рыжий, — чего ты хочешь? Мы умрем с первого удара! — Ты думаешь, стены удержат Нурахт? — голос Хана срывался и хрипел. — Ты думаешь, спасут нас? Нет! Они держат его мощь, понимаешь ты или нет?! "Дайте волю"! Волю, Рыжий! Хан оттолкнул юношу, вцепившегося было в его руку, и рванулся вперед. Лязгнул засов, скрипнули створки. Новая волна прошла по земле, всколыхнув снег. Бам. Бам, бам, бам. Беглецы вздрогнули. Звук шел сзади.***
Пошатнувшись - он едва находил силы, чтобы не упасть - Риан перешагнул порог. Холодный воздух, пахнущий кострами, ударил в легкие. Они ждали. Ждали, стоя в открытых настежь воротах, пристально глядя в ночную темень. На сердце вдруг стало поразительно легко - так бывает, когда наступает что-то, чего ждешь и чего боишься долгое время. Риан боялся. Боялся, что все, что с ним было - сон, что они ушли, что... Они не могли уйти. Каким же он был глупцом, когда позволил себе так подумать. Он ругал их за такой риск. Ругал, но всеми душевными силами был им благодарен. Есть в мире вещи, что будут сильнее страха. — Встречайте гостей, друзья мои, — тихо, чтобы голос не дрогнул, сказал он, подходя ближе. Все, как один, повернулись. Хан, стоявший совсем рядом, замер в оцепенении и с минуту смотрел в глаза юноши. — Я не Тварь, — слабо усмехнулся тот, — Тварь не ранишь сталью, и если... Хан что-то сказал - Риан не услышал - и вдруг бросился к нему, заключив в крепкие объятия. Юноша, зашипев от боли, сделал огромное усилие, чтобы не отстраниться, и, хлопнув Хана по спине, хрипло рассмеялся. — Я не знаю, что искупит нашу вину, Уолт, — тихо, так, чтобы не услышал никто, кроме него, проговорил мужчина, — не знаю. Но я бесконечно счастлив, что один из наших призраков вернулся. — Не один, — так же тихо ответил Риан, — взгляни. Послушный немому приказу, Хан отошел в сторону вместе с Рианом. То же сделали и остальные. Бам. Бам, бам, бам. Барабанный бой прорезал, точно клинком, внезапную тишину. Все замерли, боясь вздохнуть. Из проема в стене послышались рыки и топот, и в следующую секунду во двор Аламата высыпали Темные Твари. Визжа и метаясь из стороны в сторону, Гунуити то замирали, приподнимаясь на задние лапы, подняв жуткие головы, то бросались неожиданно куда-то, но ни на шаг они не подходили к поселенцам, ни разу не попытались атаковать. — Это они... — забормотал Лютый, вжимаясь в стену и инстинктивно выставляя перед собой кинжал. — Это они! Они пожрали весь мой отряд, они... — Шш, — Риан осторожно надавил на рукоять клинка, заставляя Лютого опустить оружие, — знаю. На их счету кровь многих жизней. Я знаю. Но это прошло. Смотрите... Из проема в стене показалась высокая фигура. Темные ее одеяния, развеваясь на ветру, у самой земли, казалось, обращались в клубы мрака. Костлявые пальцы лежали на огромном барабане. Бам. Бам, бам, бам. Хан вздрогнул всем телом. Риан кивнул и, увлекая за собой остальных, дал ему пространство. Мужчина запрокинул голову, раскинул руки. Его глаза наливались тьмой - той же тьмой, что нес с собой Темный Пастух. Мгновение - и перед замершими в абсолютном оцепенении поселенцами на месте их вождя стоит монстр. Гунуити оглушительно взревел и бросился к своей "стае". Пастух провел их вперед, в ворота. — Дьявольщина... — Кир протер глаза руками. — Уолт!! Как ты это сделал?! Риан с усталой усмешкой покачал головой. — Не я, друг мой. Смотри.***
Он шел медленно, как ходят дряхлые старики, измотанные жизнью. Но в каждом шаге длинных его ног было что-то величественное, что-то, что заставляло смотреть, не отрывая взгляда. Темные глаза, отражавшие свет зажженных факелов, скользили по лицам людей, и каждый в эту минуту - Риан точно знал - понимал, что происходит. Они никогда не были врагами. Никогда. Те, кто нарушил Вечные Законы, те, кто вторгся в Дикие Земли и наивно надеялся установить в них свои порядки, получили заслуженное наказание. Но грех, совершенный Древними Арайа, и грех, повторенный их потомками, гас и мерк перед тем, что делал Нурхат. Они не были почитателями Аффера. Они хотели управлять им, и теперь каждая его частичка, каждое существо, порожденное им, встало на защиту Законов, которым подчинялся весь этот мир. Все это понимали люди, смотревшие теперь, как Пшегун медленно и величественно, удивительно плавно скользя по земле огромным грузным телом, проходит мимо них. Земля под его шагами светилась призрачным светом. А по ней, повторяя куплет за куплетом свою вечную песню, плыли Светлячки, ведомые Светлым Пастухом. И песня их на этот раз не заставляла поселенцев замирать, не лишала воли и способности контролировать разум, нет: она звала их за собой, звала сплотиться против общего врага и дать ему последний бой. — И станут плечом к плечу... — прошептал Риан, взглядом провожая один из серебристых огней, и все, не сговариваясь, шагнули ближе друг к другу. Землю снова встряхнул удивительной силы толчок - такой, что беглецы с трудом удержались на ногах. Вслед за ним из проема в стене раздался дикий рев. Посыпались камни, и из облака пыли показался огромный неровный силуэт. Беглецы помнили его. Помнили ночь, когда зажегся синий огонь Малии. Помнили храбрую Таль, занесшую над ним меч. Помнили слишком хорошо, но старые обиды должны были рассыпаться в прах этой ночью. Багун прошел мимо, не остановившись и даже не взглянув на своих "жертв" - сегодняшней ночью его ждала добыча покрупнее. А следом за ним, ступая легко и грациозно, вышло новое существо. Ростом чуть выше человека, с извитыми рогами и мохнатыми копытами на ногах - оно было так красиво, что поселенцы невольно склонили головы, отдавая дань уважения Фавну, хранителю Лесов. Видно, обиды забыли и он - древнее существо остановилось перед Рианом и, удивительно осмысленно глядя ему в глаза, коснулось рукой лба вождя. — Плечом к плечу, Гун Руби, — послышался бесконечно чистый его голос. — Плечом к плечу, господин, — ответил Риан, опускаясь на колено. Афферные существа проходили немым парадом перед людьми, пришедшими некогда в их земли, и ни одно, даже самое жуткое, не нарушило негласного договора. Они шли молча, проходили в ворота и непобедимой армией выстраивались у стен, озаряемые приближающимися огнями. — Мы идем за ними? — не то спросил, не то приказал Риан, оглянувшись к друзьям. — Мы не обязаны, — качнул головой Кир, — но я выйду навстречу тем, кто разрушил все. — Значит, идем. И они вышли. Они, пара десятков людей, вышли навстречу ночи и страху, вышли, став плечом к плечу с теми, кого боялись и ненавидели долгие дни жизни в деревне. Вышли, потому что так было правильно.***
Ночную тишину прорезал визгливый свист спущенной стрелы. Она звякнула о камни стены и упала к ногам этой странной армии. По горам раскатился знакомый отчего-то грохот, а сразу вслед за ним раздался такой же знакомый крик - это пел Он. Нуги приближались. С кривыми мечами, арбалетами, луками и бумерангами, с перекошенными от злобы лицами и сотнями полыхающих зловещим зеленым пламенем факелов. Один из них вышел вперед и стукнул в барабан. — Пше-ееда гунуитиии! — послышался визгливый приказ. Тишина. Темные твари повернули головы на звук, но не тронулись с места. Их Пастух запрокинул голову и зашелся в хриплом надрывистом хохоте. Нуг-колдун стоял еще далеко, но даже на этом расстоянии отчетливой показалась гримаса, исказившая его лицо. — Дасу гунуитии?! — взвизгнул он, снова ударяя ладонью по своей ставшей вдруг абсолютно бесполезной безделушке. Темные твари остались неподвижны. Точно насмехаясь, Пастух вышел вперед. Оглядел пустыми глазницами, выглянувшими из-под капюшона, своих темных овечек. Костлявая рука медленно, почти нежно опустилась на барабан. — Пшеда, гунуити, — все так же нежно, нараспев, почти ласково проговорил он. По рядам его "стада" прошла волна. Ночь пронзили десятки воющих голосов. Земля вновь содрогнулась: гунуити бросились в атаку. — За тех, кто покинул нас по их вине! — вскрикнул Рыжий и, занеся над головой меч, даже не пытаясь прикрыться слишком маленьким для него щитом, ринулся вперед. Это послужило приказом для всех. Люди и твари, живые и бессмертные, бросились в бой. — Пшеда, пшедаааа! —надрывался колдун Нурхата, пока ряды его бравых воинов Очищающего Пламени медленно отступали прочь. Колдун визжал, яростно бил в барабан, волчком крутился на месте, но это не приносило никаких плодов. — Сдохни, ублюдок, — прошипел Риан. Пальцы капитана Гвардии спустили стрелу, и она вонзилась ровно между глаз колдуна. Тот пошатнулся. На лице нуга застыло удивление, и спустя мгновение он уже лежал на земле, а мимо, брезгливо перешагивая мертвое тело, шла армия двух миров. Шла медленно, не торопясь, зная прекрасно, что правда сегодня на их стороне. Противник оборонялся. Конечно, оборонялся - что еще оставалось тем, кого покинули свои же солдаты, свои же боги и кумиры? Но все попытки были тщетны. Стрелы, которые десятками выпускали впадающие в панику Тюрбаны, летели в тела детей Аффера, не нанося им никакого вреда, а те, кто их выпустил, жили после того не дольше нескольких секунд. Пастухи вели за собой своих овец. Пшегун обращал свет во тьму. Багун, бросаясь то в одну, то в другую сторону, пожирал десятками своих недавних почитателей. — Ну уж нет, — взревел Риан, — без нас не торопитесь! И капитан, со звоном извлекая клинок, рванулся было вперед, ведомый знакомой яростью сражения и долгожданной местью, но... Что-то сбило его с ног. Юноша тут же вскочил но, открыв было рот с намерением отдать какой-то приказ остальным, замер. Перед ним, окруженный ревущими Тварями, освещенный бликами огней и светом Светлячков, стоял Элементаль. — А вот и наша Гвен! — раздался откуда-то веселый голос. Риан не пытался понять. Думать сейчас было некогда. Не пытался он и заговорить: просто несколько секунд, показавшихся бесконечно долгими, стоял, смотря туда, где, кажется, находились глаза пленницы камня. Голем мотнул уродливой головой и, крутанувшись на месте, прыгнул вперед, скрывшись в дыме и наползшем на горные склоны предрассветном тумане. Послышались глухие удары, крики, хруст сломанных костей врагов - Элементаль ревностно защищал свое. Но Капитан уже не слышал. Кровь, бившая в виски со страшной силой, заглушала все. — Умрите, умрите! — кричал Кир, размахивая мечом направо и налево - совсем не так отточено и ровно, как учили когда-то всех Гвардейцев, но было в этих ударах что-то, что делало наносившего их настоящим героем. Наверное - боль, которая так и сквозила в каждом движении юноши, потерявшего лучших друзей. Эта боль подхлестывала всех. Инга - сама Инга, вечный страж жизни, сестра Оссим! - разъяренной пантерой бросалась на Тюрбанов, не столько с целью убить, сколько в бессильной ярости. И Тюрбаны боялись, боялись ее! Боялись женщину с коротким ножом, которым она так неумело пользовалась, ведь в каждом его взмахе крылась правда!***
Риан не помнил, сколько все это длилось. И при всем желании не мог бы после восстановить ход событий - так крепко смешались крики нугов, рев тварей, свист стрел и лязг мечей, дым, блики пламени и туман, что становился все гуще. Но все закончилось - мгновенно, в единый момент, когда, не понимая еще смысла этого слова, капитан услышал приказ: "довольно". Риан повернул голову. Оставшиеся в живых нуги были уже далеко - на самом горизонте мелькали цветные накидки и белесые тюрбаны. Афферные твари, замерев над сотней безжизненных тел, вдруг обернулись в одну сторону. Капитан, повинуясь немому приказу, сделал то же. Сделал, и мгновенно понял причину наступившей тишины. Он говорил.***
Лучи света обрамляли тело Пшегуна. Он стоял - все тот же сгорбленный старец - но ярче солнца лучились огромные его глаза. Довольно. Довольно, дети мои. Кровь пролилась. Правда восторжествовала. Настал рассвет. Идите. Вы свободны. И ты, Арайа, свободен - древние клятвы исполнились. Мы не враги, мы не друзья, мы лишь жители Диких Земель - вы и я. Вы свободны. Вы вольны в своей свободе. Идите, дети мои. Возвращайтесь туда, где вы нужны. Покой придет, верьте, верьте и вершите его сами. Идите. Идите Домой. И они пошли. Медленно, не торопясь, дети Аффера покидали место, где томились долгие тысячелетия, свободные и прекрасные: те, кого боялись поселенцы, при появлении кого дрожали, бесполезно обнажая мечи, теперь казались теперь бесконечно красивыми, величественными, по-настоящему божественными. Они уходили, и в том, как утренний туман, пронизанный лучами восходящего солнца, поглощал их, как силуэты становились все менее отчетливыми, было что-то очень тоскливое.***
— Долгая была ночка. Риан обернулся. Перед ним стоял Хан - настоящий Хан, больше не темная тварь, а уставший, измотанный, но не утративший гордого взгляда Арайа. — Ты был хорош, — устало улыбнулся юноша, непроизвольно делая шаг к нему. Хан тоже улыбнулся и положил руку на его плечо. — И ты, Капитан, — ответил он. — Я не то чтобы видел... но я уверен, что все было именно так. — Они уходят, — прошептала Инга, тоже подходя к ним и берясь за локоть Хана. — Уходят, — эхом отозвался Кир. — Все ведь правильно? — Лютый встал рядом с юношей. И все действительно было правильно.