Заменители мира

— Блять. Хриплый шёпот нарушает тишину, оставляя после себя её имя на губах. Женя злится, шипит, массирует пальцами пульсирующие виски и прячет ладони в рукава домашнего свитера. Схема проверена ни раз и не два, а херову тысячу, но работает всегда плохо или не работает вовсе. Внезапно обострившаяся головная боль мешает не просто думать — мешает дышать, двигаться, в конце концов мешает жить. Маска равнодушия стягивает кожу, оставляя под собой ярко красные отметины. Тренировки, врачи, процедуры, бассейн, снова тренировки. Это занимает всё время, мысли и кажется, что вместо неё всем этим занимается пустая безжизненная оболочка. Женя уже не может понять, в какой момент боль в спине стала настолько сильной, что перестала ощущаться. Может просто стала привычкой? Выплеск эмоций сейчас необходим не меньше, чем кислород. Женя грубо ведёт пальцами вверх по шее, цепляя ногтями молочную кожу. Розовые следы от ногтей идеально дополняют картину. Наклоняется к раковине и включает воду. Крепко смыкает глаза. «Давай же. Пожалуйста». Рваный выдох. Лампа снова мигает — давно пора менять. «— Потрясающе. Женя раздражённо хмыкает и тянется к телефону, дабы включить фонарик. Небольшой белый луч заставляет щуриться первое время, но глаза быстро привыкают и к нему, и к воцарившейся темноте. Мысленно ещё раз поблагодарив организаторов за такой прекрасный отель, девушка нехотя выбирается из-под тёплого одеяла, и, нащупав мягкую ткань тапочек, плетётся в сторону балкона. — Замёрзнешь. — Не замёрзну. — Вот баран на мою голову. Женины губы трогает усмешка, и на хрупкие плечи младшей ложится плед. Тонкий и дешёвый. Самолётный. Греет слабо, но Женя еле весомо ведёт рукой вниз по спине, останавливаясь на области копчика и обнимает талию. Обнимает вовсе не как в фильмах. Обнимает без хозяйской наглости или робкой нежности. Обнимает совершенно обычно. Простое сплетение рук. Обнимает абсолютно по-дружески, но Алине становится тепло и от этого. Женя чувствует реакцию младшей на свои действия даже под слоями одежды и пледа. — Здесь красиво. — И шумно. Старшая смотрит на ветвлявые улочки, яркие вывески магазинов, тёплый свет фонарей, приглушённый лёгким туманом. Прекрасная картина, но слишком далёкая. — Вечно ты со своим этим, — раздражённо бурчит Алина и крепче сцепляет руки на груди. От глаз Жени это не укрывается и она перекладывает ладони с талии на плечи, отчего та невольно вздрагивает. Старшая замечает и это. В такие моменты хочется, чтобы ей как и всем сверстникам было всего шестнадцать, ведь это возраст для безрассудства, но Женя осекается и на лице всплывает печальная полуулыбка. Не всего шестнадцать, а уже шестнадцать. «Почти семнадцать». И от этой мысли холодно становится уже ей. — Ну не дуйся, малявка. Просто мы с тобой видим разное, и это абсолютно нормально, — ласково смеётся старшая, растирая замёрзшие плечи девушки. — Говоришь как старец из фильма. Обе не могут сдержать лёгкой улыбки. — Ну, а кто ещё? Не слышала разве? На пенсию пора. Женя смеётся — самоирония всегда давалась ей особенно хорошо, а что может быть лучшим поводом, если не сотни заголовков статей в интернете? Алина же наоборот становится серьёзной и ловко выскальзывает из рук девушки, поворачиваясь к ней лицом. — Помнишь, мы в самолёте на желание спорили? — Помню ли я как ты обманом у меня в карты выиграла? Старшая не теряет игривого настроения и взяв Алину за руки начинает нелепо таскать её по балкону за собой. Та поддаётся её мимолётной прихоти. К тому же, у Жени руки тёплые, а Алине, пусть она этого не признает, это тепло было нужно очень. — Не сбивай. Короче. Ты мне проиграла, так что с тебя желание. Убедившись, что Загитова настроена слишком серьёзно, Женя останавливается. Изо рта невольно рвётся усталый выдох, а игривое настроение в миг исчезает. — И чего же ты хочешь? Старшая уже знала, чего она попросит. Знала и то, что должна будет ответить. — Обещай, что будешь ещё долго кататься. Обещай, что не закончишь через год или два. В детских глазках блестит тревога и непонимание. Женя обнимает её, в попытке передать всё своё тепло разом. Алина прижимается ближе так, будто она призрак и вот-вот исчезнет. — Обещай, Жень. Старшая стискивает зубы от злости и досады, но всё же шепчет краткое «обещаю» куда-то на уровне уха». Женя впивается руками в края раковины до побелевших костяшек. «Идиотка». Тюбики с кремами и шампунями летят на пол, звонко ударяясь о кафель. Женя снова теряет контроль, снова не может сдержать приступ. Лампа нервно мигает, давая понять, что пора останавливаться. Свет, теплящейся в ней тускнеет с каждой секундой, пока не угасает вовсе. На языке появляется металлический привкус крови. Вместе с долгожданными первыми слезами изо рта рвётся немое «Обещаю».