Паразит

Шэнь Юань очнулся от забытья лишь к обеду следующего дня. Шэнь Цинцю уже не спал и сидел в постели на горе подушек, просматривая отчеты Ло Бинхэ и Нин Инъин о столкновении с монстром. У Нин Инъин был совсем короткий отчет и длинное послесловие с анализом своих ошибок, точнее одной ошибки — не уходить без разрешения. Ло Бинхэ в своем отчете тщательно анализировал действия учителя, что привели их группу к победе, ловко обходя вниманием тот факт, что учитель ничего и не сделал, только испортил всем одежду и настроение. Впрочем, со стороны ученика это было очень тактично. «Бедные дети». «Паршивец тут в красках описывает твой провал», — неприятно засмеялся заклинатель. «Мой провал? О, я как раз хотел с тобой поговорить об этом моем…» «Шэнь Юань, даже не буду спорить, это полностью моя вина», — прервал Шэнь Цинцю. «Что? Правда?» «Я совсем не учел важность способа приготовления корешка. Аптекарь сказал мне: мелко порубить и насыпать в горячую еду или питье, а я растер его в порошок и настоял в кипятке. Я подумал, что знаю лучше и мне нужен более сильный эффект. Но я не специалист. Концентрация и скорость всасывания отравы выросли, к тому же мы выпили чай на голодный желудок. Неудивительно, что нас чуть не вырвало собственными кишками, нам просто прожгло желудок, все было в крови. Мне было настолько же неприятно, что и тебе, и одежду мы безнадежно испортили. Теперь придется питаться кашами на воде и принимать лекарства, просить Му Цинфана о помощи. Мне очень жаль, Шэнь Юань. Надо будет предупредить аптекаря, чтобы не торговал больше такими опасными средствами». Шэнь Юань, не перебивая эту длинную речь, лишь скрежетал зубами. Шэнь Цинцю перехватил контроль обратно и расслабил челюсти. «Ты прекрасно понимаешь, что я не про твои коренья! Ты что устроил с Бинхэ?» «Ты же сам говорил, что его невозможно убить?» «Я сделал обоснованное предположение! Я не был уверен!» «Если бы он умер, вышло бы еще лучше». «Шэнь Цинцю! Нельзя играть с чувствами людей, что он теперь о нас думает?» «Раз не прирезал прямо там, значит, все не так плохо». «Да за кого ты его принимаешь?». «Он хотел убить нас нашим мечом!» Шэнь Юань бессильно выругался и бросил отвечать. Его хост всегда видел в людях лишь плохое, а если ничего дурного не находил, выдумывал. В дорогу домой собрались быстро, после обеда, надеясь успеть до темноты. Шэнь Юань настоял, чтобы натерпевшиеся страху и уставшие Ло Бинхэ и Нин Инъин ехали вместе с ними. Девочка заметно волновалась, как поведет себя учитель после откровенного разговора в прошлой поездке, поэтому сидела тихо и только стреляла глазами по сторонам. Ло Бинхэ же, наоборот, сверлил взглядом исключительно Шэнь Цинцю. «Если он не перестанет…» «Ты протащишь его до пика за лошадьми на веревке?» «М-гм». Шэнь Юань понял намек и принял эстафету. Подумав пару секунд, он достал из сундука шкатулку с угощениями, которую передал им в знак признательности господин, что оплатил вызов заклинателей и уничтожение Кожедела. Шэнь Юань так и не познакомился с этим замечательным человеком. «Ты что творишь, паразит?» Но Шэнь Юань уже отщелкнул замки и протянул шкатулку детям. Нин Инъин поблагодарила и сразу набила рот конфетами, а Ло Бинхэ задумчиво посмотрел на шедевры кондитерского искусства и неуверенно спросил: — Этот ученик не заслужил такой дорогой еды? «Еще бы! Их подарили мне», — возмутился Шэнь Цинцю. «Нам все равно их нельзя», — терпеливо объяснил Шэнь Юань и добавил вслух: — Бинхэ, если не поторопишься, Инъин все съест. — Да, А-Ло, я правда так сделаю, — согласилась она. Шэнь Юань ободряюще улыбнулся. Бедный ребенок, наверное, впервые в жизни будет есть конфеты. Мальчик растерянно моргнул и потянулся за самой невзрачной конфеткой. «Как вы все меня бесите». Перехватив контроль над телом, Шэнь Цинцю щелчком раскрыл веер, словно отгородившись от детей бумажной стеной. «Наверное, со стороны мы выглядим, как цундере», — хмыкнул Шэнь Юань. «Чего?» «У нас было такое слово для персонажей...книг, которые ведут себя задиристо и высокомерно, но иногда показывают свою настоящую натуру трепетных ранимых щеночков и делают милые вещи». «Ты — больная блюющая псина. В тебе нет ничего милого». «Ты совсем не понял, о чем я, да?» «Я бы тебя утопил». «Ты вообще ничего не понял». Оба неприятно засмеялись, а не вовремя поднявший взгляд Ло Бинхэ поежился, увидев на обычно безмятежном лице учителя невероятно паскудное выражение. Нин Инъин хитро сощурилась и запихала конфету целиком в рот приятелю, воспользовавшись его замешательством. Тот смутился и утер испачканный шоколадом рот рукавом. — Возьми платок, свинюшка, — с омерзением процедил Шэнь Цинцю и бросил ученику на колени шелковый, украшенный изящной вышивкой платок. Нин Инъин хихикнула. — Свинюшка! Не могу, А-Ло, учитель сегодня такой смешной, правда? Ло Бинхэ непочтительно хмыкнул в ответ. Потом тут же исправился и склонил голову: — Благодарю, учитель, я тщательно выстираю его перед возвращением. И взял еще пару конфет. — Оставь себе. К концу поездки дети, наболтавшись, заснули вповалку на сиденье, и только тогда Шэнь Юань и Шэнь Цинцю подумали, что, наверное, не стоило давать ученикам конфеты с алкогольной начинкой. Щекочущий ноздри аромат распространился на всю повозку и игнорировать его было невозможно. «Да мы просто гении педагогики».

***

На следующее утро после прибытия на пик Шэнь Цинцю, а, значит, и Шэнь Юань встали с больной головой. Дети, не дойдя до своих спален, обнаружили в шкатулке со сладостями откидывающуюся дощечку с еще одним слоем конфет, слопали их и отправились тихо (как они думали) плескаться в пруду, шепчась и хихикая на весь Цанцюн, пока кто-то из старших адептов не вышел и не наорал на них. Шэнь Юань радовался, что сближение главного героя с будущей женой проходит с опережением оригинального таймлайна, еще монета в копилку добрых дел, которую он в конце предъявит повелителю демонов. Но согласился с раздраженным Шэнь Цинцю, что детей следует наказать. Шэнь Цинцю не мог быть слишком строг с Нин Инъин и просто усадил ее переписывать библиотечные пособия под своим неусыпным надзором. Ло Бинхэ должен был рубить деревья на северной стороне горы, пока не закончатся либо деревья, либо гора, но Шэнь Юань возмутился, что наказания должны быть одинаковыми, так что пришлось отправить за писанину обоих. «Учителя Шэня» оба согласились не ругать за недосмотр, ведь их уже наказали сами боги, заставив питаться протертой кашей. Ло Бинхэ старательно выводил иероглифы, забывая дышать от свалившейся ответственности и неприязненного взгляда учителя, а Нин Инъин, привыкшая, что к ней относятся мягко, и уже расслабившаяся после сложного разговора в поездке, то смотрела по сторонам, то вздыхала, то делала помарки и начинала менять листы с громким шуршанием. Иногда она поднимала взгляд на Шэнь Цинцю и задумчиво глазела минуту-две, а потом принималась строчить записки Ло Бинхэ и всячески его отвлекать. Шэнь Юань полностью погрузился в эту атмосферу средней школы, словно вернулся в собственное детство. Правда ему редко передавали записочки красивые одноклассницы, но ведь и главным героем он не был. «Шэнь Цинцю, как ты ее так избаловал?» Небось расспрашивает приятеля, сколько именно раз учителя вырвало. Какая пустая трата драгоценной бумаги. Ладно, Цанцюн не разорится. Вообще-то, после завтрака Шэнь Цинцю должен был пойти к Юэ Цинъюаню и доложить о поездке, а не сидеть над посторонними отчетами. По соседним пикам уже ползли слухи о чудовищных ранениях и скорой смерти прославленного мастера Шэня от язвы. Юэ Цинъюань, разумеется, пришел первым. Удивившись, что застал в Бамбуковой хижине не только Нин Инъин, но и Ло Бинхэ, он приветливо улыбнулся кланяющимся детям. — Вышли, — скомандовал Шэнь Цинцю. Ученики поспешно принялись собирать скомканные бумажки, но он раздраженно взмахнул веером, и оба бросились вон. — Как ты с ними строг, Цинцю. — Старший брат не знает, насколько они обнаглели. — Как твое здоровье? Говорят, ты увлекся…очищением организма? — Некоторых не отмыть добела, не так ли? Шэнь Цинцю даже не стал вставать, чтобы поприветствовать главу школы. Насколько раздражающим можно быть? Неожиданно Юэ Цинъюань подошел ближе и потянулся, пытаясь взять Шэнь Цинцю за запястье. Тот демонстративно отвел руку в сторону и недоуменно поднял брови: — Я обращусь за лечением к Му Цинфану. Шэнь Юань догадался, что глава хотел проверить пульс заклинателя и циркуляцию духовной энергии. — Я просто беспокоюсь о тебе, брат. Сначала тот обморок, теперь желудочное недомогание. Ты все еще собираешься отправиться в пещеры Единства Душ? — Этот недостойный младший брат собирается. — Хорошо. Надеюсь, тебе станет лучше после медитации. А что насчет поездки с учениками, им удалось попрактиковаться в настоящем бою? — Нет, со всем пришлось разбираться мне. «Мне», вы поглядите-ка!» — фыркнул Шэнь Юань. Шэнь Цинцю же на этом поднялся и выразительно посмотрел на Юэ Цинъюаня, давая понять, что аудиенция его ублюдочного величества закончена. Шэнь Юань попытался перехватить контроль и хотя бы вежливо попрощаться с главой, но, как обычно, не смог. «Что за пещеры душ?» — спросил он, когда глава вышел. «Спокойное место для духовных практик, — пожал плечами Шэнь Цинцю. — Через пару недель я надолго отправлюсь туда для медитации. Заодно подучим тебя управлению духовной энергией». «Правда?» «Если со мной что-то случится, ты должен суметь защитить это тело». Шэнь Юань только мысленно закатил глаза на этот подбор слов. Не «спасти свою жизнь», а «защитить это тело». Но сама новость-то просто отличная! «Может, позволишь мне чаще им пользоваться? У меня такое чувство, что я скоро ходить разучусь. А ты будешь присматривать, чтобы я не сделал ничего…» «Хорошего», хотел бы сказать Шэнь Юань, но сдержался: «Нетипичного для тебя». «Ладно. Послезавтра будет собрание горных лордов, вот с него и начнешь». «Серьезно? Из всех дел навесишь на меня самые противные?» «Если мы оба пользуемся этим телом, будет справедливо, если мы поровну разделим все обязанности. Мыться и ходить в туалет, правда, предпочту сам». «Обязанности да, а что насчет развлечений?» «Каких развлечений?» «Вот именно, Шэнь Цинцю, каких развлечений? Здесь смертельно скучно, неужели у вас тут совсем нечем себя порадовать?» «Сходим завтра в бордель». «Нет, даже не думай!» «Точно, тебе же двенадцать, и ты собака. Старая и больная. Ладно. Поищу тебе книжек в библиотеке». Да что сегодня за праздник невиданной щедрости? Шэнь Юань не верил своему счастью. Вдруг Шэнь Цинцю не был таким уж ужасным человеком, как живописал Самолет? Ведь историю пишут победители, в данном случае, Ло Бинхэ, и автор, что выбрал его протагонистом, мог неосознанно очернять всех его врагов, как, например, Мин Фаня, который творил непотребства исключительно рядом с главным героем, а в отрыве от него был сообразительным и прилежным учеником? Возможно, и Шэнь Цинцю был нормальным, может, лишь немного неприятным человеком, пока дело не касалось главного героя? Быть может, Самолет планировал раскрыть этого раздражающего персонажа, показать его живым человеком не только со своими недостатками, но и достоинствами, да так и забросил эту сюжетную линию, на полдороге свернув в очередной цветник Ло Бинхэ? Быть может, Шэнь Цинцю сам страдал от своего паршивого характера, чем дальше, тем больше загоняя себя в рамки персонажа-ублюдка, отдаляясь от нормальных людей, но, стоило появиться непрошеному гостю, ледяное сердце начало таять? Такими темпами, лет за пять они смогут подружиться и единым фронтом выступить против Ло Бинхэ.

***

Две недели спустя, в пещерах Единства Душ, Шэнь Юань вспомнил свое наивное намерение подружиться с ледяным чудовищем и хохотал, утирая слезы, полчаса кряду.

***

Завершив отчеты (точнее, отбросив их в сторону, ведь они были только предлогом не ходить к Юэ Цинъюаню), Шэнь Цинцю прошел к столу с переписанными руководствами, быстро их просмотрел, половину выкинул в бамбуковую корзинку для бумаг. Потом изящным взмахом руки поднял в воздух скомканные записочки, что валялись на полу, и уже собирался отправить в мусор и их, как Шэнь Юань вмешался: «Погоди-ка, давай посмотрим, что там?» Может, читать чужую переписку и не подобало приличному человеку, но вдруг Нин Инъин писала там что-то вроде: «Так когда ты убьешь своего учителя?», а Ло Бинхэ ей в ответ: «Сегодня на рассвете, ха-ха-ха». И кто будет дураком, что не разведал обстановку? «Какая любопытная псина». Шэнь Цинцю послушно поманил листки к себе и разгладил нежным дуновением духовной энергии. На первом листочке дети обсуждали, где бы еще достать вчерашних конфет. Шэнь Цинцю закатил глаза, посылая записку в мусор. На втором придумывали обзывательства адептам, что гнобили Ло Бинхэ. В основном глумился над недостатками недругов почерк Нин Инъин, Ло Бинхэ предусмотрительно не предлагал своих вариантов кличек, понимая, что если учитель обнаружит их переписку, ему конец. На третьем листочке, под старательно выведенным «Подарок для А-Ло» красовался совершенно дикий, но узнаваемый портрет Шэнь Цинцю. Девушка не поскупилась ни на размер глаз, ни на заостренность подбородка и чувственную полноту губ. Старательно прорисованные цветочки в волосах и кокетливый румянец на щеках вызвали у Шэнь Юаня желание спрятаться под кровать, пока Шэнь Цинцю будет уничтожать этот мир. Каждая деталь портрета была скрупулезно подписана: лучащиеся добротой глаза Учителя, мудрая улыбка Учителя, безмятежно расслабленные брови Учителя, шелковистые волосы Учителя, любезно предложенный ученику платок Учителя… «Что это за хрень?» — недоуменно фыркнул Шэнь Цинцю и взмахом руки разрезал бумажки в мелкое конфетти, опустившееся на дно корзины. «Я не дочитал! Ну как же!.. — завопил Шэнь Юань. — Боги, Нин Инъин так талантлива, я сразу узнал твои лучащиеся брови, уважаемый глава пика. Нельзя было уничтожать этот шедевр. Серьезно, ты пожалеешь об этом, когда она станет женой Ло Бинхэ и уедет отсюда». «Что? — неожиданно растерянным тоном спросил Шэнь Цинцю. — Женой? Его?» А ты что думал, что она выберет тебя, а не главного героя? «Одной из», — осторожно сказал Шэнь Юань, сразу перестав веселиться. «У этого ублюдка их еще и много?» Это конец. Шэнь Юань только что собственноручно сделал тяжелую жизнь Ло Бинхэ гораздо, гораздо тяжелее. Гарем прелестных женщин Шэнь Цинцю ему не простит. Самому-то ублюдку светит только бордель, и то, осталось недолго. «Не волнуйся, их ждет счастливое будущее». Шэнь Цинцю помрачнел и умолк до самого ужина. «Плакали мои книжки…»