Паразит

— Дай-ка подумать… — Шэнь Юань отвернулся от реки и смотрел теперь на профиль прекрасного главного героя на фоне осенней листвы. Солнце смягчало мрачное выражение лица Ло Бинхэ, золотя кожу и зажигая теплые оранжевые огоньки в глубине темных глаз. Хоть пиши картину, хоть сталкивай в реку, чтобы не раздражал своим совершенством. — Например, я не верю, что ты принимал лекарства, помнишь, когда тебе было пятнадцать лет, и у тебя неделю держалась высокая температура? Шэнь Цинцю сразу сказал мне, что ты врешь, но я не мог и подумать. — Это глупо, — ученик опустил взгляд, неясно, имел он в виду свое поведение или укорял Шэнь Юаня в придирках на ровном месте. — Да, очень. Глупо и опасно. И довольно-таки мило. Такая мелочь, как желание правильного во всем ученика неделю поваляться в постели без тренировок, поедая сладости, пусть и с температурой, делала его чуть менее идеальным и более близким Шэнь Юаню, который в школе, прямо скажем, не слишком усердствовал, хотя и отстающим тоже не был, болтаясь в верхней трети школьного списка. Но кто не захочет устроить себе небольшие каникулы? — Мне не стоило врать учителю, — смиренно повинился Ло Бинхэ. — Ничего страшного. Все дети врут. Еще… Я не верю, что твоя мать хотела тебя убить, пусть ты и говоришь так. — Что? Но ведь это учитель сказал, что она хотела от меня избавиться. Плечи ученика вздрогнули, хотя голосу он постарался придать максимально невыразительную интонацию. «И когда я ему что-то такое сказал?» Скорее всего, это Шэнь Цинцю наговорил каких-то гадостей. — Нет. Сам подумай. Ты рассказывал, что тебя нашли плывущим по течению реки Ло в деревянной лохани, завернутым в теплую одежду. Но разве мать, что хочет избавиться от ребенка, укутает его так заботливо? А тот яд, что она якобы выпила, чтобы от тебя избавиться… — Учитель и это знает? — Твой учитель многое знает, — буркнул Шэнь Юань. На самом деле он просто прочитал эту историю в «Пути гордого бессмертного демона», но, чем больше задумывался над поступками Су Сиянь, тем меньше логики в них видел. — Почему же этот яд не сработал? Я думаю, твоя мать либо не пила его вовсе, либо как-то оттянула на себя его действие, чтобы ты не пострадал. Твоя мать выносила тебя, ты родился здоровым, и она оставила тебя у реки, чтобы ты спасся. Честно говоря, аргумент был так себе, Шэнь Юань сам не был в нем уверен. Быть может, ореол неуязвимости главного героя помог ему одолеть яд. А в деревянное корыто его мог положить кто-то еще. Но Су Сиянь мертва, а ее сын — жив. Почему бы не рассмотреть разные варианты, раз правды все равно не узнать? Не у Тяньлан-цзюня же спрашивать, тот все равно не горел желанием общаться с сыном. — Это просто предположение, — сказал и ученик. Но на его лице появилось задумчивое выражение, кажется, Ло Бинхэ тронули эти слова. — Да. Вопрос веры, — согласился Шэнь Юань. — Присядем? — спросил он, указывая кивком головы в сторону тяжелых деревянных качелей, установленных под одним из ветвистых деревьев чуть в стороне от реки. Подойдя к качелям, оба сели, Шэнь Юань слева, Ло Бинхэ справа. Дерево было немного сыроватым и ученик разыграл целое представление, тыкая в сиденье пальцем и прикидывая, подстелить ли под нежный учительский зад свое расшитое серебряными нитями верхнее одеяние. — С ума сошел? — покачал головой Шэнь Юань, отодвигая Ло Бинхэ в сторону и спокойно садясь. — Я не чахоточная девица. — Холодно же. Вместо ответа Шэнь Юань оттолкнулся ногой от земли, немного раскачивая качели. По сути, это была просто здоровая деревянная лавка со спинкой, приделанная к толстой перекладине. Качели поскрипывали, речная вода блестела и переливалась искорками на солнце, ветер, и правда, начинал подмораживать Шэнь Юаня, но он не собирался упускать момент неожиданной разговорчивости ученика. — А во что еще учитель не верит? — спросил Ло Бинхэ, оправдывая эти ожидания. Теперь он определенно смотрел с интересом и несколько оживился. Ставки понижать нельзя, поэтому Шэнь Юань перешел к главной интересующей его теме: — Помнишь, сегодня ты сказал мне, что «тот» Ло Бинхэ обязательно добьется своего, потому что ты всегда добиваешься своего? — Да. В какое из этих двух утверждений учитель не верит? «Смотрите-ка, какая длинная фраза! Такими темпами его скоро будет не заткнуть, как раньше». Было бы неплохо. — Не верю, что вас можно сравнивать, это во-первых. Пусть у вас было общее детство, но потом ваши дороги разошлись, и теперь вы совсем разные люди. Он хотел убить меня, а ты… — тут Шэнь Юань замолчал, не желая вновь бередить эту рану. Он поспешно добавил: — Ну а во-вторых, я не понимаю, чего ты добился. — В каком смысле, учитель? Ло Бинхэ удивленно хлопал ресницами, не ожидая такой резкой смены темы и, наверное, немного обидевшись на подбор выражений. — Ты всегда добиваешься, чего хочешь. Твои слова. Но разве это так? Ты не выглядишь, как счастливый человек, который достиг желаемого. Правда, я даже и не знаю, чего ты желаешь. — Чтобы учитель выздоровел. И я этого добьюсь. Вылечу твои меридианы, придумаю, что сделать с рукой, должны быть способы, — Ло Бинхэ отвечал немного раздраженно, Шэнь Юань видел, что в нем говорила усталость и вина. — Не думаю, что это можно считать настоящим желанием. — Почему? Прости, учитель, но это мое дело, чего я хочу и чего… — Я понимаю, что ты считаешь себя виноватым. Ло Бинхэ открыл рот, но Шэнь Юань жестом остановил его, продолжая: — Я не раз говорил тебе, что твоей вины здесь нет, но я понимаю, почему ты считаешь иначе. Когда ты предложил заняться моим лечением, я согласился, но не ожидал, что ты забросишь все свои дела в Хуаньхуа и Царстве демонов. Неужели ты этого хочешь? Ты неправильно расставляешь приоритеты. Взгляд ученика леденел с каждым словом Шэнь Юаня. — Учитель, я вовсе не… — Подожди, дай мне договорить. Ты столько времени уделяешь моему лечению, что совсем забыл о себе, и это неправильно. Ты плохо ешь, ты совсем не спишь, и я это вижу, ты только врешь мне, говоришь «учитель, я спал», но прекрасно видно, что ты не спал и пары часов, а эти твои кулинарные шедевры, которые ты создаешь по ночам, сколько времени ты на них тратишь вместо сна? Мы не можем просто есть суп или рыбу? Шэнь Юань сам не ожидал, что его так понесет, но он правда очень злился. — Я не хочу, чтобы ты меня лечил ценой собственного здоровья и отрывал время от более важных дел. — Да нет у меня никаких более важных дел! — крикнул Ло Бинхэ, подскакивая с лавки. Качели дернулись и закачались, когда он поднялся. — Ты… Ты просто не хочешь больше оставаться со мной? Так и скажи! Я отвезу тебя на Цинцзин хоть сегодня. — Этого я не говорил… — Шэнь Юань мысленно отвесил себе пинка. Ну почему с ним было так сложно? Теперь ученик снова обижался и метал претензии. Ладно, волшебной кнопки у людей не бывает, но должен же Шэнь Юань рано или поздно нащупать правильную тактику разговора с Ло Бинхэ, чтобы тот слушал, что ему говорят, и не додумывал что-то дикое следом? Вот они вернулись от молчаливого хмурого Ло Бинхэ к обидчивому и раздраженному. Должна же настать очередь улыбчивого и довольного жизнью? «Будешь тут доволен жизнью». Ло Бинхэ, словно соглашаясь с мыслями учителя, продолжил: — Если учитель хочет, чтобы я ушел, я так и сделаю. — Да не хочу я, чтобы ты ушел!.. — это прозвучало как-то двусмысленно и неловко, но Шэнь Юаню уже было плевать. — Учитель, тебе тяжело, я это понимаю, — Ло Бинхэ гнул свою линию. — Смотреть на это лицо каждый день. Да даже и без того паразита, так было и раньше, я понимаю, что тебе неприятно… — Это совсем не так, — застонал Шэнь Юань. Ло Бинхэ его скоро в могилу загонит. Маленькая ложечка вонзается в нежную розовую мякоть мозга… Слишком знакомая картина. Вот почему Ло Бинхэ так мало ел, он его мозгами собрался питаться! — А как? Если учитель захочет, Лю Цингэ или Шэнь Цинцю тебя вылечат. Я справился бы быстрее, но это неважно. Зато с ними тебе будет… — Помолчи-ка! — не выдержал Шэнь Юань. — Выслушай меня, а потом отвечай, разве это сложно? — Хорошо. — И сядь. — Хорошо. Это «хорошо» Ло Бинхэ произнес с таким видом, что у Шэнь Юаня зародилось совсем не хорошее желание убрать лавку у него из-под задницы, когда тот будет садиться, но, конечно, он был выше этого. Ученик сел, как мог, подальше от своего несчастного учителя, и старательно отвел взгляд в сторону. Шэнь Юань подавил желание закатить глаза. — Я не говорил, что не хочу, чтобы ты меня лечил. Я хочу спросить, чего хочешь ты сам. Хочешь ли ты вернуться в Хуаньхуа? Мы могли бы поехать вместе. Ты бы занимался делами ордена, тратя только время на мое лечение, а не… Целые дни на все это. — Если учителя раздражает… — Меня раздражает, что ты не даешь мне договорить. У меня и так голова болит. Это была правда, после процедур голова просто раскалывалась — и если обычно Шэнь Юань спал или медитировал, чтобы избавиться от этих ощущений, сегодня ему не удалось это сделать, и тупая пульсирующая боль в висках лишала остатков терпения. Но не могут же они сейчас поругаться? Шэнь Юань чуть ли не месяц ждал возможности поговорить по душам. «Наслаждайся теперь». — Так что скажешь? Насчет Хуаньхуа? У тебя там дела, подчиненные. Я слышал, что твоя первая жена сбежала, но… — У меня нет жены, — резко перебил ученик. — Хорошо, в общем, кто-то сбежал. А еще кто-нибудь остался? Вторая жена или… — У меня никого нет! «И это заметно, — подумал Шэнь Юань. — И не будет, если будешь дальше торчать здесь». — Так… — Я больше не хочу туда возвращаться. Даже если ты захочешь остаться на Цинцзин, я не вернусь жить в Хуаньхуа. Вот это номер! Шэнь Юань ушам своим не верил. Да, он изрядно потоптался по сюжету «Пути гордого бессмертного демона», но не до такой же степени, чтобы главный герой запорол еще и эту сюжетную ветку? — Л-ладно, а что насчет твоих владений в Царстве демонов? Ты же их не оставишь? — Мне они не нужны. «Да как так вышло-то?!» — Шэнь Юань рвал на себе волосы от отчаяния. Не одна, не две, а целых четыре сюжетных линии запороты безнадежно: во-первых, учитель-ублюдок жив, причем их стало двое. Во-вторых, гарема, похоже, нет, ни одной жены нет. В-третьих, обязанности главы ордена Хуаньхуа забыты напрочь. В-четвертых и в-главных, продвижение в Царстве демонов заглохло на северных территориях. Тяньлан-цзюнь, властвующий на юге, вот-вот подомнет под себя и центр, а главному герою и дела нет. А ведь Ло Бинхэ должен был захватить все три царства: людей, демонов и небожителей. Вряд ли он собрался к небожителям, раз на людей и демонов уже махнул рукой? Может, его папаша этим займется, раз уж сынок пошел по кривой дорожке? «Да что с тобой, главный герой? Твою роль уводят из-под носа!» — Ты же не хочешь сказать, что твоя мечта — это просто… Все бросить? — Учителю сложно будет понять. «Куда уж мне». Шэнь Юань сохранял невозмутимое выражение лица, за долгие годы привыкнув ко многому, но сейчас эта его вечная маска готова была дать трещину. Ладно, быть может, ученик говорил это в сердцах, а на самом деле не собирался совсем уж забрасывать свои владения. Ло Бинхэ наконец повернулся к Шэнь Юаню, прямо посмотрел ему в глаза: — Когда я начинал, у меня были определенные цели. Я их достиг, частично, теперь мне все это не нужно. — Но ты же несешь ответственность! За своих демонов, за адептов своего ордена. Нельзя просто так их бросить. — Пока я и не бросаю их, им есть, чем заняться. Я просто буду уделять им чуть меньше внимания. Пусть работают заместители. — То есть, забота обо мне не отрывает тебя ни от чего важного? — Да. Если ты не хочешь называть это мечтой, пусть будет так, но я должен тебя вылечить. Я делаю это не из чувства вины… Просто хочу, чтобы ты был здоров. Шэнь Юань смотрел на ученика и не знал, что сказать. Верил ли он, что дело было не в чувстве долга? Не в угрызениях совести? Не слишком. — Хорошо. Если ты говоришь, что действительно хочешь тратить на своего старого учителя столько времени и не жертвуешь ради этого ничем важным, я тебе поверю. Наполовину. — Почему? — Потому что я своими глазами вижу, как ты измотан. Пообещай мне, что не будешь забывать заботиться и о себе, хорошо? Ло Бинхэ вздохнул. Пальцем правой руки он разглаживал какую-то ниточку на коленке, будто сосредоточив на ней все свое внимание. Шэнь Юань повернувшись, смотрел на него пристальным взглядом, пока плечи ученика совсем не поникли. Наконец, он сказал: — Учитель, я правда не слишком хочу есть, и последнее время мне не спится. А лучшее лекарство от бессонницы — работа. — Лучшее лекарство от бессонницы — снотворное, — буркнул Шэнь Юань. — Если в местной аптеке нет хорошего, давай обратимся к брату Му, пик Цяньцао не так уж далеко. — Не беда, если я несколько ночей не посплю. Для совершенствующихся сон не так важен. — И кому ты это рассказываешь, Бинхэ? Ты же знаешь, сколько у нас с Шэнь Цинцю было проблем со сном. Целый месяц не спать — проблема даже для тебя. — Я сплю. — Врешь ты все, — махнул рукой Шэнь Юань. Ученик не ответил, словно соглашаясь. Солнце уже опустилось за верхушки гор, едва виднеющиеся из-за пышной листвы. Длинные синие тени принесли с собой холод, ветер крепчал. Шэнь Юань незаметно сжал пальцы в кулак, чтобы согреть их. Его клонило в сон. — Еще я давно хотел сказать тебе, — Шэнь Юань наконец нарушил долгое молчание. — Прости. Я… — Не извиняйся! — резко ответил Ло Бинхэ. Шэнь Юань опешил. Почему вдруг? — Даже выслушать меня не хочешь? Узнать, за что я извиняюсь? — Нет. — Грубо. Ло Бинхэ отвернулся. Казалось, проблема не имела решения. С другой стороны, чем больше думаешь о чем-то, даже простом, тем больше увязаешь в деталях. Как сороконожка, которая разучилась ходить, когда ее спросили, в каком порядке она переставляет свои сорок ног. Так и Шэнь Юань — говорил об этом и о том, но если сосредоточиться на главном… Наверное, Шэнь Юань был рад, что ученик отказался оставить его. Шэнь Юань не хотел, чтобы все так закончилось. Почему-то, пусть умом он и понимал, что это был лучший вариант, вариант, который позволит ученику наконец перестать вариться в своем чувстве вины и взбодриться… Где-то в глубине души Шэнь Юань эгоистично не желал расставаться с Ло Бинхэ. Даже с таким обидчивым и раздражительным. Быть может, у них получится пройти сложной дорогой? «С глаз долой из сердца вон» — неплохой метод решения многих проблем, но, быть может, вместе они окажутся сильнее, чем по одиночке? Насчет предполагаемых романтических чувств Шэнь Юань точно не хотел ничего знать. Если они когда-то и были, ученик явно решил закопать их поглубже, а Шэнь Юань не собирался спрашивать и тревожить старую рану своей бестактностью. Какой бы ответ он ни получил — что он с ним будет делать? Да, время пройдет, чувства забудутся… Все равно Шэнь Юань не смог бы на них ответить. Дело даже не в правилах — формально учителем Ло Бинхэ был Шэнь Цинцю, так что такая связь не опорочит орден Цанцюн, да и бедные родители Шэнь Юаня никогда не узнают, что их непутевый сын не заведет детей, нет, скорее проблема была в том, что… Шэнь Юань просто не мог себе это представить. И каждый раз начинал здорово злиться, когда думал об этом. К чему вообще такие мысли? Он даже не знал, приснилось ему все или нет. Конечно, он любил своего ученика, и очень сильно, настолько сильно, что, не задумываясь, рискнул собой ради его спасения, но это ведь просто учительский долг, не так ли? У любого учителя сердце будет обливаться кровью при виде ученика, что захочет расстаться с жизнью. Может, это было совсем глупо, но Шэнь Юань последнее время тоже плохо спал — стоило ему почти провалиться в сон, как его резко, словно ледяным душем выдергивало в реальность воспоминание о том, как Ло Бинхэ хотел умереть. И тогда Шэнь Юань просыпался, смотрел в потолок и долго, бесконечно долго убеждал себя, что идти в соседнюю спальню, чтобы убедиться, что все в порядке, нелепо. А потом он поднимался с кровати и стучал в дверь соседней спальни. Не дождавшись ответа, открывал ее и видел пустую кровать. Проходил по дому, подходил к дверям кухни и какое-то время стоял, вслушиваясь в мерный стук ножа или плеск воды, которой ученик мыл посуду. И только убедившись, что все в порядке, Шэнь Юань возвращался к себе и засыпал. «Идиот». — Я тут вспомнил, — ему пришло в голову кое-что поинтереснее романтических бредней. — Когда-то я собирался тебя наказать, да так и позабыл. Если я все еще твой учитель, ты ведь примешь это наказание, как подобает ученику? Ло Бинхэ настороженно кивнул. Он все еще выглядел раздраженным, но, к счастью, хотя бы не спорил. — Так вот, твое наказание: спать. Каждую ночь. Я буду проверять. Если не сможешь заснуть — просто лежи в темноте с закрытыми глазами и хотя бы так отдыхай. Никакой готовки по ночам. Хорошо? — Я думал, моим наказанием было то, что учитель сбежал. «Это у него шутки такие? Или нет?» На всякий случай Шэнь Юань рассмеялся. — Учитель, это не смешно. Я так волновался, что с тобой что-то случилось! «Не угадал». — Хорошо-хорошо, — Шэнь Юань примирительно поднял ладонь перед собой. — Оставим это. Обещаешь мне постараться спать по ночам? Ло Бинхэ одарил его долгим тяжелым взглядом. Шэнь Юань поежился: то ли от этого ледяного взгляда, то ли от холодного ветра.

***

— Обещаю, — пробормотал Ло Бинхэ неохотно. Что ему оставалось делать? Спать он совсем не хотел, но и спорить с учителем никуда не годилось, тот и без того едва выносил своего ученика и чуть не прогнал сегодня. Солнце скрылось за верхушками гор; в долине, где раскинулся небольшой городок Хэйцин и где Ло Бинхэ купил дом для учителя, холодало. Ло Бинхэ уже месяц как перестал использовать Синьмо, надежно обвязав его талисманами, блокирующими темную энергию. Ло Бинхэ носил теперь на поясе Синьмо и Чжэнъян, вторым он и пользовался, а за первым только присматривал, чтобы его не стащила какая-нибудь змея. Синьмо больше не сводил его с ума, не нашептывал гадкие слова и не путал мысли. В голове прояснилось. Вот только… Да, теперь стало действительно ясно, насколько Ло Бинхэ был не нужен своему учителю. После сегодняшнего разговора оставаться рядом и продолжать делать вид, будто все нормально, казалось немыслимым. Давно пора было перестать надеяться, что когда-нибудь все станет как раньше, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Все прошлые планы, которые Ло Бинхэ вынашивал в течение трех лет, казались теперь не то смешными, не то безумными. Устроить показную казнь Шэнь Цинцю, чтобы учитель пришел и… Что? Выслушал рассказ ученика о поникшем от любви цветке и бесчувственном ручье? После трех лет пряток? После заключения в тюрьме? На площади, где собиралась пролиться кровь? Или в той самой тюрьме, где она в итоге и пролилась? Неудивительно, что Шэнь Цинцю чуть не умер со смеху, когда услышал план Ло Бинхэ — Ло Бинхэ сам теперь мог над ним только смеяться. Но насколько бы глупым и жалким он ни был — учитель тоже был виноват. Весь этот разговор у реки Ло Бинхэ с трудом сдерживал гнев. Почему учитель не мог просто сказать? Зачем ходить кругами, зачем сидеть с таким невозмутимым лицом, зачем обсуждать погоду, дела в Хуаньхуа и важность здорового сна, вместо того чтобы просто велеть Ло Бинхэ убираться? Учитель терпел его ради процедур, а может, в большей степени из наставнического чувства долга, но ему было тяжело, должно было быть. Просто по его лицу никогда нельзя было сказать точно. А учитель, в свою очередь, не мог сказать прямо. Не желая ранить чувства ученика, он говорил, что ни в чем его не винит, говорил, что не против его помощи. Но и постоянно видеть Ло Бинхэ рядом с собой не хотел. Ло Бинхэ не понимал, учитель слишком добрый или, наоборот, жестокий? Им лучше было бы разойтись. Но, так уж вышло, что Ло Бинхэ не мог от него отцепиться. Пока был хоть какой-то шанс, он собирался цепляться до последнего. Пока учитель не велит убираться прямо, Ло Бинхэ не сможет уйти сам. Не глядя на сидящего рядом учителя, Ло Бинхэ репетировал фразы, которые вот уже месяц вертелись на языке, но которые он все не мог произнести вслух: «Просто скажи это. Просто прикажи исчезнуть, и я уйду. Не оставляй мне лазеек, не давай поводов остаться, не дари бесплодных надежд. Почему ты не можешь просто накричать на меня, обозвать чудовищем, сказать, что я все испортил, что из-за меня ты остался калекой? Скажи, что не можешь видеть мое лицо. Скажи, что мы с ним одинаковые, скажи, что ненавидишь меня, боишься меня, боишься того, что я могу сделать с тобой, скажи, что никогда меня не простишь. Скажи, что хотел спасти тот придуманный образ «хорошего» Ло Бинхэ, которым я не являюсь. Тогда я правда мог бы уйти». Тогда Ло Бинхэ действительно оставил бы учителя в покое. Он бы ушел — и с чистой совестью убил спящего на Цюндин паразита. Ло Бинхэ не видел смысла жалеть пленников или детей, особенно, когда внутри них сидел кошмарный монстр, только учитель был настолько милосерден, чтобы в принципе об этом задумываться — после всего. А после смерти двойника учителю бы ничего не грозило. Тогда Ло Бинхэ мог бы его оставить. Его меридианами занялись бы Шэнь Цинцю или Лю Цингэ. Если бы только учитель сказал это вслух… — Скажи это, — сорвалось с губ Ло Бинхэ прежде, чем он осознал, что делает. Поникшая голова учителя не поднялась в ответ на его голос. Вместо этого учитель соскользнул вбок по спинке качелей и уронил голову Ло Бинхэ на плечо. Кажется… Он спал. Процедуры по восстановлению духовных каналов были выматывающими, поэтому учитель постоянно ходил сонный последнее время. Наверное, днем ему не удалось отдохнуть, вот он и отключился прямо на улице… Ло Бинхэ смотрел на учителя, на рассыпавшиеся по его плечам тонкие пряди волос, на бледное от холода лицо, на лежащий на коленях пустой рукав верхнего одеяния. Слушал тихое размеренное дыхание. Больше всего Ло Бинхэ хотел бы сейчас сжать учителя в объятиях, завернуть в свою одежду, согреть теплом тела, уткнуться лицом в его плечо и не отпускать ближайшие десять лет. Ло Бинхэ осторожно отодвинул спящего учителя в сторону и поднялся на ноги. Можно было найти носильщиков и доставить учителя домой в паланкине, можно было взять его на руки и долететь домой на мече или пойти пешком. Нет, нести учителя точно не вариант. А пока Ло Бинхэ будет искать носильщиков, он надолго останется без присмотра. «А если он просто будет здесь спать, то замерзнет». — Учитель? — окликнул Ло Бинхэ, понимая, что это единственный вариант. — Проснись, нам лучше вернуться домой. — А… Я заснул? Да, пойдем. Учитель зевнул и потянулся, вставая с качелей. Хоть он и тоскливо вздыхал, и картинно держался за спину, его стройная фигура двигалась с таким изяществом, что Ло Бинхэ невольно заулыбался от этого притворства. Судя по виду учителя, он замерз. — Учитель, может, зайдем выпьем вина, чтобы согреться? Или полетим на моем мече? Ло Бинхэ не очень-то хотел лететь вместе на одном мече. Слишком близко. Он избегал лишний раз прикасаться к учителю. В первую очередь, потому что боялся выйти за рамки необходимого и смутить его. А во вторую… Ло Бинхэ сам не знал, почему, но его трясло от одной мысли. Конечно, паразит был давно изгнан, но остались воспоминания, вид собственной руки, тянущейся к горлу учителя в ледяной усыпальнице… Провалиться в воспоминания было так легко. «Помоги мне», — когда Ло Бинхэ услышал сегодня эти слова, его будто окатило ведром ледяной воды. Словно он снова стоял посреди Бамбуковой хижины, не понимая, что он там делает, ведь он только что был на площади перед дворцом. А откуда взялась вся эта кровь на полу и стенах, и что это за тревожное, за три года совсем позабытое ощущение связи с другим человеком… Человеком, что умирал в бамбуковой роще недалеко от выхода… И когда Ло Бинхэ выбежал за дверь, дрожа от ужаса, голос в его голове сказал… — Бинхэ, ты меня слышишь? Я говорю, пойдем, рядом подают неплохое вино. — Вино? — растерянно переспросил Ло Бинхэ. — Вино. Ты же сам только что предложил. — Точно. Да… Пойдем. Они поднялись по ведущим вверх от реки каменным лестницам, прошли по ярко освещенной улице к питейному заведению: не самому роскошному, но пристойному, здесь подавали отличное сливовое вино. Не слишком сладкое, терпкое и очень крепкое, пары глотков хватало, чтобы согреться и расслабиться. Сразу распознав в них богатых клиентов, владелец заведения усадил их в специально отгороженную нишу для особых гостей, отдельных кабинетов у него, к сожалению, не было. Не успели они моргнуть глазом, как весь стол оказался уставлен закусками, и перед гостями появился пузатый кувшинчик. На каждом шагу кланяясь, хозяин удалился, поручив слуге следить за господами и подносить им вино и еду по необходимости. Ло Бинхэ только надеялся, что они не будут долго сидеть здесь. Вдруг учитель опять заговорит о Хуаньхуа? А дома он просто спрятался бы подальше. — Тут сегодня шумно, — заметил учитель, выглядывая из-за отделяющего их от основной зоны бортика. — О, парочка с флейтой. Похоже, тот молодой человек будет играть, а его спутница — петь. Послушаем. Палочки учителя задумчиво кружили над столом, подцепляя то пряный кусочек имбиря, то чернослив в меду. В отличие от Ло Бинхэ, что не сделал и глотка, учитель пил вино, как водицу, наверное, сильно замерз. Ло Бинхэ кольнула совесть. Надо было раньше обратить внимание и увести учителя домой. А еще он не мог не заметить, что ел здесь учитель с большим аппетитом, чем дома. Вряд ли местный повар готовил лучше — Ло Бинхэ не страдал излишней скромностью и знал свои сильные и слабые стороны, готовка относилась к сильным. Но дома учитель смотрел в тарелку с тоской, на купленную в подарок одежду ругался, а про поместье, которое теперь принадлежало ему, не хотел и слушать. Конечно, у учителя хватало денег, он мог бы и сам купить себе жилье и одежду. Просто… С самого детства Ло Бинхэ не мог позволить себе подарить что-нибудь дорогому человеку. Адептам Цинцзин выделяли небольшое жалованье в поездки, нередко учитель и просто так давал ему денег. Но не покупать же подарок учителю на деньги самого учителя или школы? Поэтому Ло Бинхэ копил оплату с мелких заказов, что простые жители подкидывали ему по пути. Когда ночевал вдали от Цинцзин, не гнушался подрабатывать колкой дров или другой черной работой. С накопленных денег он привозил в подарок чай, книги или необычные сувениры, и в то время учитель очень радовался этим мелочам. А теперь можно было подарить целый дом — и получить вежливое недоумение вместо хотя бы тени улыбки. А больше радовать учителя Ло Бинхэ было нечем. Подарки, еда и лечение. — Это что они там поют? — возмущенный тон учителя вырвал Ло Бинхэ из печальных раздумий. — Что? — Ты что, не слышишь? Правильно, и не слушай. В приличном-то заведении! Пойдем отсюда, — учитель злился: лицо его чуть покраснело, глаза метали молнии, и это было очень странно, он редко проявлял негативные эмоции на людях — да и вообще. Повернувшись в сторону толпы, окружившей дуэт молодых людей, Ло Бинхэ вслушался в затейливые переливы флейты и слова песни, исполняемые звонким девичьим голосом. И чем дольше он слушал, тем больше зеленело и его собственное лицо. — Я… Я разберусь! — воскликнул Ло Бинхэ и подскочил с сиденья, но учитель протянулся через весь стол и дернул его за рукав, зашептал: — С ума сошел? Только внимание к себе привлечешь. Оставим деньги и уйдем отсюда. — Но они поют об учителе… Такие гадости. Надо найти, кто их вообще надоумил. — Знаю я, кто их надоумил, живет здесь неподалеку одна талантливая девушка. Тут уже ничего не поделаешь. Пойдем, — махнул рукой учитель. Он тоже выглядел смущенным — злым и смущенным — честно говоря, это было очень мило, Ло Бинхэ посмотрел бы на такое выражение лица учителя подольше, вот только слушать эту омерзительную песню не желал. — Учитель, нельзя это так оставить! — возмущался Ло Бинхэ, когда они бросили на стол пару монет и вышли на свежий воздух. — Они ведь так и продолжат порочить твое имя… — Ну, вообще-то, они порочат имя Шэнь Цинцю, — засмеялся учитель. Если подумать… И правда, в этой похабной песенке говорилось о Шэнь Цинцю, а не о Шэнь Юане, ведь это Шэнь Цинцю был неким «живущим на горе бессмертным мастером, одним из двенадцати почтенных наставников». Ло Бинхэ не признался бы учителю, но его это немного огорчило. Если уж выбирать… — Так что я бы больше за тебя волновался, твою репутацию портят, — учитель продолжал злиться. — Главы Хуаньхуа! И горного лорда Цанцюн! Не боятся небесных кар… В том куплете, что Ло Бинхэ услышал, рассказывалось о некоем добродетельном учителе, что попал в плен к своему порочному демону-ученику и подвергся всяческим унижениям, после чего бежал из узилища и скрывался долгих три года. О характере этих унижений песня повествовала уклончиво, но Ло Бинхэ прекрасно понимал, что имелось в виду под проливающимся дождем, игрой на флейте и по нескольку раз за ночь цветущими сливами! Даже закрывая глаза на недобровольность всего перечисленного, стоило ли говорить, что на самом деле Ло Бинхэ в те дни… Любовался луной в полном одиночестве? История, видимо, была длинная, когда они с учителем в спешке выходили на улицу, певица перешла уже к третьему куплету с поруганными хризантемами. Сколько же их всего? Надрыв в девичьем голосе и возгласы толпы, наверное, будут сниться Ло Бинхэ по ночам. — Я бы никогда!.. — Пожалуйста, молчи, — замученно попросил идущий рядом учитель, едва глядя на спутника. — Сделаем вид, что не слышали ни слова. Ло Бинхэ радовался, что опустившаяся на Хэйцин ночь прячет его покрасневшее лицо в полумраке. — Но почему они… — М-м, давай просто сменим тему? — Я мог бы велеть им заткнуться! Дать денег или… Учитель досадливо покачал головой: — Если запугивать исполнителей и запрещать ее петь, интерес только разгорится, поверь мне. Песенка-то паршивая, может, про нее через пару месяцев и так все забудут? Ло Бинхэ в этом сомневался, скорее, история только обрастет подробностями. К тому же, в песне были очень гладкие и хлесткие рифмы, такие практически невозможно забыть. Ради учителя Ло Бинхэ сравнял бы с землей все города, где исполняли эту похабщину, но раз он сказал игнорировать эту песню, значит, это и стоило сделать… Но один момент Ло Бинхэ все-таки считал нужным прояснить. — Учитель, я никогда не испытывал таких чувств к Шэнь Цинцю и ничем подобным мы с ним не занимались, — выпалил он на одном дыхании. — А… Я знаю, Бинхэ, я догадываюсь. Пожалуйста, давай уже закроем эту тему? До дома они добирались в смущенном молчании, благо, идти было недалеко. В остальном вечер прошел, как обычно, разве что, зайдя домой, Ло Бинхэ стремительно убежал от учителя подальше, слишком уж было неловко. Учитель тоже не горел желанием попадаться Ло Бинхэ на глаза, так до отхода ко сну они и не перекинулись больше ни словом. Лежа в постели и тщетно пытаясь уснуть, вглядываясь во мрак ночи, Ло Бинхэ снова думал о сегодняшнем разговоре с учителем. «Почему ты просто не сказал, что ненавидишь меня? Нам обоим было бы проще…» — Бинхэ, спишь? — раздался тихий голос от двери. Ло Бинхэ вздрогнул от неожиданности. Казалось, он всегда был так бдителен, и как же учитель смог подойти незаметно? Словно текучая вода. — Пытаюсь, — тихо ответил Ло Бинхэ. — Хорошо. Спокойной ночи. Интересно, почему сам учитель не спал? Он тоже долго не мог заснуть? Или действительно проснулся посреди ночи, чтобы проверить, выполнял ли ученик его наказ? Учитель притворил дверь и ушел к себе. Вода, что утекала сквозь пальцы…