***
— Тогда и у учителя от моего рассказа не изменится ничего, кроме настроения, — буркнул Ло Бинхэ, давая понять, что учитель больше и слова из него не вытянет, и разве что не отошел в другой конец комнаты для демонстрации своей обиды. Шэнь Юань не успел прокомментировать его заявление, как входная дверь Бамбуковой хижины распахнулась, принеся с собой поток холодного воздуха и раздражающие интонации Шэнь Цинцю: — Ох, детки очаровательнее всего, когда капризничают, верно, Шэнь Юань? — с такими словами он зашел внутрь и швырнул в центр комнаты закутанного в пушистую серую шубейку ребенка. Похоже, сам он идти отказывался, и Шэнь Цинцю переносил его с места на место за шиворот, благо ростом он не доходил и до учительской груди и весил, наверное, как птичка. — Да уж, — пробормотал Шэнь Юань, снова смущенный беспечным видом своего приятеля. Но он дал Юэ Цинъюаню слово и не мог ничего рассказать Шэнь Цинцю. Вместо этого, покосившись на своего ученика, Шэнь Юань язвительно добавил: — Интересно, кого из этих двоих упрямых детей ты имел в виду? Ло Бинхэ не повел и бровью, он уже сверлил маленького двойника мрачным взглядом. Тот недовольно отряхнулся, сбросил верхнюю одежду прямо на пол и уселся рядом с Шэнь Юанем, широко улыбаясь: — Мой учитель! Ло Бинхэ поднялся со своего места и демонстративно перенес стул вместе с ребенком на противоположную сторону стола. Шэнь Цинцю взирал на эти перемещения с легкой неприязнью на лице. — Еще раз швырнешь на пол одежду, ублюдок, будешь ходить по улице без нее, — огрызнулся Шэнь Цинцю. — Унеси ее к себе и возвращайся. С недовольным вздохом мальчик встал, подобрал с пола шубку и поплелся куда-то на улицу. И пусть Шэнь Юань напоминал себе не терять бдительность, он все же понадеялся, что ребенок живет не в холодном, продуваемом всеми ветрами сарае… «Нет, стоп, какая разница, где это чудовище спит!» Старший Ло Бинхэ старался двигаться как обычный человек, но то ли ему мешали веревки, блокирующие ци, то ли это была особенность детского тела — все его движения казались немного неуклюжими и довольно милыми. Шэнь Юань против воли начинал думать о нем, как о настоящем восьмилетнем мальчике. Может, старший Ло Бинхэ делал это специально, чтоб втереться в доверие к окружающим? Протагонист из «Пути гордого бессмертного демона» не брезговал никакими способами достижения цели, он мог попробовать подлизаться и к злейшим врагам. — Разрешаешь ему гулять без присмотра? — спросил Шэнь Юань. Шэнь Цинцю присел за стол напротив Шэнь Юаня и выразительно закатил глаза. — Здесь кругом охранные системы, так что с пика он не сбежит. — А если он попытается зарезать твоих учеников? — Если они дадут себя зарезать маленькому ребенку без капли энергии ци, туда им и дорога. — Я уже начал забывать, какой ты отвратительный. — Повтори это, когда принесут обед. Шэнь Юань промолчал. Он бы предпочел поесть стряпню Ло Бинхэ, но сегодня тот вряд ли уже успеет что-то приготовить. Не успели младшие адепты принести главе и его гостям безвкусные блюда, как старший Ло Бинхэ тихонечко вернулся на свое место рядом с Шэнь Цинцю, напротив Шэнь Юаня с Ло Бинхэ, и смиренно сложил руки на коленях, как послушный маленький ученик. — Он что, спит в моей пристройке? — полным изумления и какой-то детской обиды голосом спросил младший Ло Бинхэ. — Тут ничего твоего нет, — отрезал Шэнь Цинцю. — Ты-то вообще спишь с моим учителем, — добавил старший Ло Бинхэ таким же пренебрежительным высокомерным тоном. Шэнь Цинцю молниеносно выбросил ладонь вбок, с помощью энергии ци блокируя голосовые связки маленького ученика. Тот замолк на полуслове и покраснел, борясь с натужным кашлем. Шэнь Юань смотрел с сомнением. — Что, ну что опять? Он сможет есть и дышать. Просто хочу поговорить спокойно. — Не боишься, что он тебя ночью зарежет? — А я его привязываю. «Конечно, он это делает!» Взгляд старшего Ло Бинхэ молил о помощи, и Шэнь Юань невольно ощутил желание вступиться за несчастного ребенка. Похоже, его держали здесь, как дикое животное. «И это только первая встреча! Что же будет дальше? Нельзя расслабляться». — Негуманное обращение с военнопленными, — пробормотал Шэнь Юань. — Женевская конвенция… — Что ты там несешь? — поразился Шэнь Цинцю. — Ухитряешься его жалеть? Он тебе руку оторвал, вообще-то. Шэнь Юань усмехнулся. Младшие адепты закончили приносить подносы, расставлять тарелочки и наливать вино, и собравшиеся, наконец, приступили к еде. Шэнь Юань честно старался не кривиться, но сравнение было не в пользу пика Цинцзин. После нескольких месяцев на вкуснейшей стряпне Ло Бинхэ и вполне пристойной еде из ресторанчиков Хэйцин пища, приготовленная адептами Цинцзин, казалась невероятно пресной, водянистой и скучной. — Вкусно? — ехидно спросил Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ уставился на Шэнь Юаня с таким видом, будто и впрямь переживал из-за его ответа! «Он с ума сошел? Ревнует даже к этой преснятине? А если я скажу, что ничего вкуснее в жизни не ел, он поверит?» — Главное, что насыщает, — обтекаемо ответил Шэнь Юань. Он впервые в жизни ел настолько паршивую рыбу. Это было преступлением перед живым существом, приготовить его настолько безвкусно. Шэнь Юань готов был стать вегетарианцем в качестве извинения перед несчастным созданием. — Видишь, какие мучения я тут терплю, — сказал и Шэнь Цинцю. — А стопки документов видел? И это все надо разобрать… — Тяжелая у тебя жизнь, — согласился Шэнь Юань. — Чем ты занимался-то все эти три года? Прятался у Юэ Цинъюаня и совсем не заглядывал на пик? Они неспешно обсудили дела на пике Цинцзин: учебные планы и тренировки, предстоящее Собрание союза бессмертных, даже переезд Шэнь Юаня — тот только отмахнулся от предложения перевезти из Хэйцин дорогую мебель и безделушки. — Мы заберем одежду и вещи первой необходимости. Мебель и в гостевых домиках неплохая. — Правильно. Заместитель главы Аньдин нас возненавидит, если ему велят организовать перевоз всего вашего добра. Подожди, а сколько у вас одежды? Зная твоего ученика… — Я сам перевезу все, что нужно, — наконец, вмешался в разговор Ло Бинхэ, закрыв этим тему. Распив первый кувшин вина, собравшиеся повеселели, а в случае Шэнь Юаня еще и, наконец, согрелись. Шуточки звучали все чаще, даже Ло Бинхэ перестал сидеть, нахмурившись. Маленький Ло Бинхэ переводил взгляд с одного на другого и злился. Быть может, потому, что в его чаше плескалась простая вода. — Лю Цингэ же собирался тебя тренировать, ты в курсе? — злорадствовал Шэнь Цинцю. — В своем ли ты уме, что согласился на это?.. Видеть его не хочу на своем пике. — Согласен. Я мог бы тренироваться с учителем, так было бы удобнее. Наставник Лю не знает всей специфики состояния учителя… — Лю Цингэ вообще ничего не знает, факт. Шэнь Юань, как ты можешь общаться с ним? «Так, стоп! Они что, снова начали это делать? Достали маленькие ложечки и взялись за мой мозг?» — ужаснулся Шэнь Юань. Только не хватало, чтобы эти двое объединились! Маленький Ло Бинхэ сосредоточенно вгрызался в рыбу, не слишком умело орудуя палочками. Неловкое движение — и небольшой кусочек сорвался вниз и упал обратно в тарелку. Ненавидящим взглядом мальчика, казалось, можно было прожечь стол. — Шэнь Цинцю, — решил Шэнь Юань сменить тему, — а что с ним такое? Мне кажется, он двигается как-то неловко, словно настоящий ребенок. Шэнь Цинцю пожал плечами: — Он и ведет себя, словно настоящий ребенок. Капризничает, ноет, спит постоянно. Может, притворяется, а может, форма определяет сознание? Пожив в моем теле, ты перенял мои навыки, жаль, что не поумнел. Может, Ло Бинхэ в теле ребенка тоже… Изменяется. Шэнь Юань задумался. Насколько он знал, мозг человека заканчивал формироваться к двадцати с лишним годам. Пусть Ло Бинхэ и сохранил личность и взрослые воспоминания, его детский мозг развился не до конца, физиология отличалась благодаря примесям крови Шэнь Цинцю и Чжучжи-лана, и это не говоря о заблокированных недоразвитых системах каналов демонической и духовной энергий. Все эти факторы могли оказывать заметное влияние на его психику… — Шэнь Цинцю, можешь вернуть ему голос? — Шэнь Юаню вновь стало немного жаль ребенка. — Ладно, — вздохнул тот, протягивая руку к горлу мальчика. — Кстати, раз уж мы заговорили об изменениях тела, пока он жил в теле влюбленного в тебя щеночка, да еще в этот романтический подростковый период рукоблудия и томных вздохов, он сам-то в тебя не влюбился? Старший Ло Бинхэ закашлялся. — Нет, — буркнул он севшим голосом. — Смелое заявление для человека, что десять лет дожидался встречи со мной, — притворно вздохнул Шэнь Юань. — Не хочешь рассказать, что вообще происходит? Зачем ты все это устроил? Откуда ты? — против воли в его голосе проскользнули раздраженные нотки уставшего от выходок ребенка взрослого. Шэнь Юаню показалось, или Ло Бинхэ с Шэнь Цинцю одновременно метнули в сторону мальчика предупреждающие взгляды? «Ну конечно, вы сговорились! Вы все уже знаете, но не хотите, чтобы знал я?» — Не скажу, — ответил старший Ло Бинхэ, запивая водой слипшуюся переваренную лапшу. — Они запретили мне разговаривать с тобой, учитель. Шэнь Юань изумленно округлил глаза. — Правда? — Конечно, нет! — огрызнулся Шэнь Цинцю, отвесив мальчику подзатыльник. Справедливости ради, Шэнь Юань увидел, что это было скорее для видимости, а не настоящий удар. — Он просто не хочет говорить. — Я просто не хочу говорить, — заученно повторил мальчик с усмешкой, притаившейся в глубине ясных серо-голубых глаз. «Прибил бы!» Что такого паразит мог поведать, что оба, и Ло Бинхэ, и Шэнь Цинцю сочли, что Шэнь Юань без этого знания обойдется? Почему они вообще всегда решали за него? «Потому что я сейчас не могу за себя постоять», — окоротил сам себя Шэнь Юань. Нельзя было переложить всю ответственность на других людей и ожидать, что принятые ими решения совпадут с его пожеланиями. Но все же… Все же они могли бы прислушаться к просьбам Шэнь Юаня, раз уж считали себя его другом и…любимым человеком. Шэнь Юань решил зайти с другой стороны. — Может, подумаем, как нам называть старшенького, раз уж теперь их на пике двое? — Пока учитель называет меня сопляк, паразит, паршивец, отродье, мелкий кусок дерьма… — обстоятельно начал старший Ло Бинхэ. — Ты-то что смеешься, Бинхэ? — Шэнь Юань недоуменно повернулся к сдерживающему улыбку ученику. — Шэнь Цинцю и тебя так называет. — Хм. — Остановимся на старшем и младшем, хорошо. У младшего Ло Бинхэ на лице было написано что-то вроде: «Учитель, ты мог бы звать меня просто "любовь моя"», но Шэнь Юань сделал вид, что не замечает хитрых искорок в его взгляде и глупой улыбки. Может, он и попробует как-нибудь… Но уж не при Шэнь Цинцю. — Как тебе здесь живется? — спросил он у старшего Ло Бинхэ. — Разве учитель не знает, как? — спросил мальчик, дернув в стороны ворот светлой формы и явив взорам плотно затянутую на тонкой шее красную ленту. Кожа вокруг ленты покраснела и припухла, покрылась мелкими ссадинами и кровоподтеками. — Особой разницы нет. Оба учителя меня мучают. Шэнь Юань поморщился. — Не строй из себя жертву, — фыркнул Шэнь Цинцю. — Ты сам расчесал горло. Можешь рассказывать сколько угодно о своих страданиях, видели мы только, как ты, явившись из ниоткуда, покалечил и чуть не убил пальцем тебя не тронувшего Шэнь Юаня. Лицо маленького Ло Бинхэ на миг исказилось от ненависти, но быстро приняло прежнее насмешливое выражение. — Этот ученик не смеет возражать учителю. — Меня немного удивляет, — Шэнь Юань посмотрел на своего Ло Бинхэ и решил приоткрыть карты. — Почему ты почти не пытался вмешиваться в нашу жизнь десять лет до самой казни? Я в первый же день заговорил с Шэнь Цинцю. А ты ограничился парой снов и просто наблюдал? — Ну почему же, — возразил старший Ло Бинхэ. — Пару раз мы с младшим поговорили, не так ли? — Так, — подтвердил Ло Бинхэ. — Ты притворялся старейшиной Мэнмо и пытался вылепить из меня свою копию. — Ты и есть моя копия. Паршивая, — хмыкнул мальчик. — Плакса, нытик и слабак. — И ты не смог победить этого слабака ни разу, — перебил Шэнь Юань. — Потому что владелец тела сильнее привязан к нему, ты тоже не мог победить Шэнь Цинцю в борьбе за контроль. Это не значит, что твой плакса чего-то стоит. — Ло Бинхэ… — начал Шэнь Юань, готовясь по пунктам, благодаря знанию «Пути гордого бессмертного демона», перечислить, где именно и насколько Ло Бинхэ обошел свой прототип, но мальчик не дал ему договорить: — Без моих подсказок он бы даже печать снять не смог. — Что это значит? — Печать на его демонической крови, что была сорвана во время Собрания союза бессмертных. Ты так вовремя сломал ему руку, учитель! Тогда я точно понял, что ты знаешь будущее. Или… Шэнь Цинцю предостерегающе поднял руку и старший Ло Бинхэ, заметив его жест, изменил тему, не договорив: — Так что пришлось заманивать его туда самому. Было бы неловко, останься он простым заклинателем на пике Цинцзин и дальше. — Он говорит правду? — удивился Шэнь Юань. — Бинхэ, это он заставил тебя ослушаться и пойти на Собрание со сломанной рукой? Младший Ло Бинхэ молчал, казалось, он и сам не знал. — Скажем так, я подкинул ему идею… Он даже не понял, что это не его мысли. Конечно, часто использовать этот метод я не мог, он бы обо всем догадался, да я и не хотел. Я хотел, — тут голос старшего Ло Бинхэ напрягся от обиды, и маленький демон снова напомнил Шэнь Юаню обычного расстроенного ребенка. — Чтобы он своими глазами увидел, какой ты лживый, бесчестный, прогнивший человек. Злой и ненавидящий все живое… Младший Ло Бинхэ вскинулся со своего стула, выбросив руку в сторону маленькой копии, целясь в горло. — Бинхэ! — Шэнь Юань едва успел удержать его за плечи и не без труда вернул на место. — Не реагируй на его нападки. — Я только хотел заблокировать его голосовые связки, учитель, — бесцветным тоном отозвался ученик. Мальчик рассмеялся и продолжил, обращаясь к своему бывшему носителю: — Я даже не собирался вмешиваться, хотел, чтобы все шло, как шло. Хотел увидеть отчаяние и разочарование. Что мне еще оставалось? Если я несчастен, я хотел, чтобы несчастным был и ты. — Как хорошо, что ты скоро сдохнешь, — без улыбки ответил Ло Бинхэ. — А старейшина Мэнмо сказал, что сначала ты желал Бинхэ добра, — вспомнил Шэнь Юань. В глазах ребенка промелькнула досада. Как Шэнь Юань и думал, сначала старший Ло Бинхэ действительно не питал ненависти к своей маленькой копии. Но потом… Потом младший Ло Бинхэ посмел жить другой жизнью: учитель относился к нему мягче, братья по ордену третировали его меньше. Может, старший Ло Бинхэ хотел объявиться в самую страшную минуту и поддержать своего двойника, завоевав его доверие? Но когда младший Ло Бинхэ влюбился в ненавистного «учителя Шэня»… Что и говорить, его старшая версия, должно быть, пришла в ярость. Быть может, поэтому он выжидал так долго, надеясь, что Шэнь Юань рано или поздно проявит себя и разобьет Ло Бинхэ сердце? И ведь Шэнь Юань это сделал! Вот только хрустальное сердце Ло Бинхэ оказалось способно склеиться заново после всех этих ран. Шэнь Юань протянул руку и осторожно погладил ученика по плечу. Хотел бы он сказать «исцелиться», но увы, это сердце теперь было испещрено трещинами, и не все его осколки были подобраны и составлены правильно. Шэнь Юань мог лишь надеяться, что, если они постараются как следует, однажды оно вновь засияет, как маленькое теплое солнце. Шэнь Цинцю, как ни странно, весь этот разговор сидел молча и лишь следил внимательным взглядом за паразитом, готовый в любой момент вмешаться и заткнуть мальчику рот. — За десять лет многое изменилось. Мы с тобой тоже прошли долгий путь, — сказал он Шэнь Юаню. — Мы хотя бы двигались в нужном направлении, — кивнул тот. — Кстати, насчет сломанной руки, — вдруг обратился Шэнь Цинцю к мальчику, словно вспомнив что-то важное. — Ты же видел, куда он дел мое ханьфу? С поясом цвета цин, с золотой вышивкой, птицы и бамбук… Старший Ло Бинхэ, только что спокойно наливавший себе в чашку воду из кувшина, замер, на его губах проступила с трудом сдерживаемая ухмылка. — Ох. Конечно, этот ученик знает. — Что? — не понимал Шэнь Цинцю. — Говори, если знаешь. Младший Ло Бинхэ снова попытался встать, сбрасывая руку учителя со своего плеча. Шэнь Юань, возвращая его на место, с удивлением заметил, как покрылось румянцем его лицо. Его ученик обычно так хорошо держал себя в руках… — Убью, — прошипел «умеющий держать себя в руках» ученик своей маленькой копии. — Ослаблю веревки и разрешу больше гулять, — пообещал Шэнь Цинцю. Мальчик мило улыбнулся и, не отрывая взгляда от Ло Бинхэ, поманил Шэнь Цинцю пальцем. Тот послушно придвинулся и наклонил голову, мальчик тихо сказал ему на ухо пару фраз. Видимо, существовали вещи, о которых лучше не знать. Так думал Шэнь Юань, глядя на бледное лицо Шэнь Цинцю, что стремительно покрывалось красными пятнами ярости. Дослушав старшего Ло Бинхэ до конца, почтенный глава пика Цинцзин схватил чашу с вином со стола и швырнул ее в Ло Бинхэ с криком: — Убирайся из моего дома! Ло Бинхэ не попытался ни увернуться, ни вытереть лицо, когда «снаряд» ударил его по лбу и облил вином с ног до головы. Шэнь Юань не знал, что и делать, он подскочил к ученику, собираясь то ли вытереть вино, то ли обругать Шэнь Цинцю, как Ло Бинхэ вдруг согнулся в низком поклоне, сложив руки перед собой: — Прошу извинить проступок этого недостойного. Шэнь Юань оторопел, переводя взгляд с Ло Бинхэ на Шэнь Цинцю с паразитом. Да что там произошло, что Ло Бинхэ решил смиренно извиниться? Что он сделал с несчастной одеждой? Испражнился на нее? Помыл ей туалет? Послал Лю Цингэ в подарок? Старший Ло Бинхэ заливался восторженным хохотом. Шэнь Цинцю прикрыл глаза, явно борясь с желанием придушить всех присутствующих. Вздохнув, он опустился обратно на стул, долго расправлял рукава одеяния, восстанавливая невозмутимое выражение лица, и наконец произнес зловещим тоном: — Ты должен мне два ханьфу, Ло Бинхэ. И, пожалуй, две шкатулки золота, раз ты такой богатый. И извинись перед Шэнь Юанем — только не смей рассказывать подробности. Прости, Шэнь Юань, но если этот ученик тебе дорог, тебе лучше ничего не знать. Теперь Шэнь Юань хотел узнать! — Шэнь Цинцю, тебе лишь бы подзаработать, — буркнул он. Дело точно не в человеколюбии — просто Шэнь Цинцю соблазнился новой одеждой и золотом, вот и простил ученика. Ло Бинхэ повернулся и отвесил Шэнь Юаню такой же низкий покаянный поклон. — Прости, учитель. И не спрашивай. Шэнь Юань взмахом руки дал понять, что все в порядке. Старший Ло Бинхэ приуныл, он явно рассчитывал на более драматичный эффект. Впрочем, расстраивался он недолго. Сбегав Шэнь Цинцю за новой чашей для вина, мальчик уселся за стол, подпер подбородок ладонью и, задумчиво уставившись на Шэнь Юаня, спросил: — Учитель, а ты хочешь вернуться домой? Шэнь Юань опешил. — Для этого нам надо тебя развязать и вручить Синьмо, не так ли? — Так, или я могу объяснить принцип твоему плаксе — но тогда за результат не ручаюсь, — повернув голову к младшему Ло Бинхэ, старший добавил: — Синьмо ведь с тобой, под всеми этими защитными талисманами, не так ли? Ло Бинхэ смерил маленькую копию мрачным взглядом. Шэнь Юань задумался, проигнорировав издевку в голосе мальчика. Что бы ни случилось с его старым телом, его бедные родители, должно быть, давно оплакали умершего сына. Что они скажут, появись перед ними странный длинноволосый человек и начни сыпать воспоминаниями их погибшего ребенка? Впрочем, Шэнь Юань наверняка смог бы их убедить и объяснить им все… Чтобы потом снова покинуть? Но по крайней мере, они бы знали, что с ним все в порядке и он счастлив. Пусть и немножечко инвалид, живущий с немножечко мужчиной вместо жены и детей. «Мама, папа, хорошо, что у вас есть другие дети!» А может, уже и внуки? За десять лет братья и сестра Шэнь Юаня вполне могли завести собственные семьи… Шэнь Юаню было всего двадцать четыре, когда бабушка на каждом семейном ужине начинала требовать внуков, про тридцать четыре и говорить нечего, но, по крайней мере, его нельзя упрекнуть в угасании рода. А еще он мог бы захватить из того мира побольше термобелья! — Открыть проход правда возможно? Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю уставились на паразита страшными глазами. Первые несколько минут живого обсуждения возможности вернуть попаданца в родной мир Шэнь Юань только посмеивался, наблюдая, как старательно эта парочка делала вид, что им вовсе не хочется, чтобы он остался. Шэнь Юань довольно раздувался от важности, загадочно устремлял взгляд вдаль и гадал, кто же попросит его остаться первым. Но чем дальше, тем больше лицо Шэнь Юаня каменело. Похоже, Ло Бинхэ с Шэнь Цинцю и не собирались спрашивать его мнения! Они уже выбрали дату отъезда и даже перешли к обсуждению, как обустроить прощальный ужин, не получится ли пригласить на Цинцзин разом всех его знакомых и попрощаться за один вечер. «Тоже мне, изобретатели конвейера!» Им что, настолько плевать? Шэнь Цинцю, конечно, всегда было плевать. Иногда Шэнь Юань начинал считать их с Шэнь Цинцю практически друзьями, ведь их многое связывало, но неизменно разочаровывался, так что давно бросил это дело. Но чтобы даже Ло Бинхэ был не прочь от него избавиться? В другой раз Шэнь Юань порадовался бы за него. Чрезмерная одержимость благополучием учителя представляла собой проблему, и если сам Ло Бинхэ захотел ее решить методом «с глаз долой — из сердца вон», кто такой Шэнь Юань, чтобы преграждать ему путь к гарему из сотен красавиц и здоровой самооценке? Это правильное решение, и пусть он будет скучать, но… «Молодец, Ло Бинхэ!.. Молодец… Но…» От обиды Шэнь Юань не мог выдавить и слова. Значит, Ло Бинхэ мог без него обойтись? — А Лю Цингэ вообще звать не стоит, — отметил Шэнь Цинцю, и оба закивали. — Чжучжи-лан тоже здесь не нужен, — добавил Ло Бинхэ. Маленький Ло Бинхэ сидел и слушал обсуждение с восторженным видом. Он и не ожидал так легко испортить всем настроение, ляпнув про возвращение в старый мир Шэнь Юаня практически наугад. Шэнь Юань понимал, что никто не хочет на самом деле избавляться от него, просто оба, и Ло Бинхэ, и Шэнь Цинцю не хотели первыми просить Шэнь Юаня остаться. А он не успел вовремя сказать, что никуда и не собирался, и теперь не знал, куда вклиниться, да и немного обиделся на друзей. Разве трудно дать человеку почувствовать себя нужным и попросить остаться? Если он скажет, что никуда не хочет, а хочет остаться здесь, это будет выглядеть жалко… Шэнь Юань решительно поднялся из-за стола. Раз он не мог остановить процесс, он повысит ставки. — Я не буду ни с кем прощаться, мне все равно. Соберу вещи и вечером откроем проход.***
— Он это что, серьезно? Это ты виноват, — зашипел Шэнь Цинцю, едва за паразитом…за Шэнь Юанем закрылась дверь. — Почему я? Стоило Шэнь Юаню уйти, Ло Бинхэ сгорбился над своим вином, словно перерезали поддерживающие марионетку ниточки. — Ты же играешь роль несчастного щеночка! Маленький Ло Бинхэ скрыл за кашлем смешок. Шэнь Цинцю продолжил: — Давай, делай свои милые глазки и умоляй Шэнь Юаня остаться! Вот, вот так, глаза покраснели, губа задрожала… Идеально. Иди давай! Шэнь Цинцю поучился бы у Ло Бинхэ, но смысл, метод работал только на одном человеке. И Шэнь Цинцю бы не пошло плакать. — Как мне вообще его о чем-то просить после всего? — буркнул Ло Бинхэ. Пусть Шэнь Цинцю и издевался, но глаза сопляка и правда чуть покраснели. Шэнь Цинцю с Ло Бинхэ мрачно уставились друг на друга. Оба понимали, что Шэнь Юань, наверное, не так уж и хотел домой, просто выделывался, ожидая, когда его со слезами на глазах начнут умолять остаться. Что поделать, если Шэнь Цинцю никого и ни о чем не собирался умолять, а Ло Бинхэ вдруг решил именно сегодня не плакать и вознамерился отпустить любимого с чистым сердцем. — Ничего, он привык с тобой нянчиться. — Ты должен был сказать. Вы с ним столько времени вместе. — Большую часть этого времени он меня ненавидит, — признал Шэнь Цинцю. — Меня он тоже ненавидит! Маленький Ло Бинхэ улыбнулся: — Я не знаю, кого из вас он ненавидит больше. Но если вы меня развяжете, я могу убить вас обоих и посмотреть, над кем он будет больше плакать. — Ты! — лицо Шэнь Цинцю просияло. Разгадка была так близка! — Вот кто во всем виноват, правда? — Он, — мрачно подтвердил Ло Бинхэ, кладя ладонь на рукоять Чжэнъяна. — Убьем паршивца, он все равно не жилец. Это даже не преступление. Тогда он и не расскажет, как открывать проход. Ло Бинхэ задумчиво кивнул. Шэнь Цинцю почувствовал, что, пусть паршивец и сотворил нечто невообразимое с его одеждой, кое в чем на него можно было положиться. — Но если учитель правда хочет вернуться, не стоит ему мешать? Я сейчас не смогу использовать Синьмо, но в будущем… Я должен буду его отпустить. «Или нельзя, — подумал Шэнь Цинцю. — Идиот!» — Шэнь Юань просто набивает себе цену и ждет, когда мы запросим. — Мне кажется, учитель правда обрадовался, услышав о возвращении. Думаю, он хочет уйти. Я должен помочь ему… «До чего тупой». Впрочем… Шэнь Цинцю был лишь наполовину уверен, что Шэнь Юань просто ждал особого приглашения. Быть может… Быть может, он и правда уйдет? «Сопляк невероятно раздражающий, а я ему никогда особо не нравился». Если подумать, Шэнь Юань и правда мог уйти! — Ло Бинхэ, ты предпочтешь расстаться с любовью всей жизни или небольшие угрызения совести? — хмуро спросил Шэнь Цинцю, обнажая Чжуе. Конечно, убивать пленника он не собирался, но мальчишку давно следовало припугнуть, чтобы вел себя прилично. Ло Бинхэ молчал. Долго, но потом все же кивнул: — Хорошо. Маленький Ло Бинхэ, сообразив, что сейчас ему влетит, молнией понесся к выходу из Бамбуковой хижины, вереща на весь Цинцзин.***
— Учитель, учитель! Шэнь Юаня давно не звали учителем детские голоса, да еще от злости он совсем потерял бдительность, прогуливаясь в сумерках туда-сюда по дорожкам сада и размышляя, что делать дальше. Маленький Ло Бинхэ влетел в него на полной скорости, обнимая и прячась за спину. — Что случилось? — обеспокоенно начал Шэнь Юань, потом вспомнил, с кем, собственно, говорит, и попытался отлепить от себя паршивца. — Учитель, за мной гонятся! Ты же меня защитишь? — с каждым словом он тряс Шэнь Юаня, обхватив за талию тонкими ручками. — Я тебе покажу защиту! — воскликнул Шэнь Цинцю. Они с Ло Бинхэ выбежали из дома следом за беглецом и теперь стояли напротив Шэнь Юаня с ребенком, наставив на того оружие. — Эй! Шэнь Юань инстинктивно закрыл ребенка собой. «Я опять охраняю маленьких темных властелинов? Сейчас-то мне это зачем?» Шэнь Цинцю заявил: — Он пытался напасть на меня с ножом. — Ничему жизнь не учит, — ледяным тоном подтвердил Ло Бинхэ. — Учитель, они хотят меня убить, чтобы я не смог открыть тебе проход домой! — Бред, — отрезал Шэнь Цинцю. Шэнь Юань понимал, что он со своими обидами был ничем не лучше запугивающей детей парочки, но удержаться от насмешки не смог: — И правда, бред. Если бы вы не хотели, чтобы я уходил, вы бы просто попросили меня остаться, верно? Ло Бинхэ перебил: — Если учитель хочет домой, я не имею права его отговаривать и упрашивать остаться из жалости. «Сказал он, сжимая в руке обнаженный клинок», — мысленно добавил Шэнь Юань. — Пусть отправляется с легким сердцем, я провожу его с улыбкой. «Ага, а твоя скорбная физиономия мне сейчас мерещится». Но слышать такие речи от своего ученика… Шэнь Юань сам не понимал, отчего его сердце словно сдавило ледяной рукой. Говорил ли Ло Бинхэ правду? Неужели он был готов расстаться? Шэнь Юань вдруг понял, что не может это принять. Как в усыпальнице предков Мобэя, когда Ло Бинхэ собирался навеки уснуть во льдах, не интересуясь мнением учителя. Шэнь Юань совсем не хотел, чтобы ученик «провожал его с улыбкой»! «Пусть уж вцепится и не отпускает». Шэнь Цинцю заговорил первым: — Шэнь Юань, а ты останешься, если мы попросим? Останься, пожалуйста! Я молчал, потому что хотел оставить этот романтический жест на долю твоего прилипалы, кто же знал, что он вдруг решится отпустить твою юбку. Мне-то без разницы, но он без тебя зачахнет, а воспитание двух демонов с душой чернее ночи я не потяну, тут и без них слишком много работы. Старший Ло Бинхэ тихо засмеялся из-за спины учителя. Младший схватил его за шиворот и потащил в сторону. — Я и правда собирался домой, — сказал Шэнь Юань. Только что посветлевшие лица Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю снова вытянулись. — Хочу повидать семью. Убедиться, что они в порядке, рассказать, что я жив и здоров. Уж не знаю, смогут ли они мне поверить. А потом я бы вернулся. «А где гарантии», — читалось в глазах Шэнь Цинцю и обоих Ло Бинхэ. Маленький Ло Бинхэ, ойкнув — скорее всего, кто-то больно ущипнул его за бок или выкрутил ему руку — неожиданно сказал: — Да я просто пошутил над вами. Не смогу я открыть проход. С этими словами он вывернулся из чужой хватки и помчался к лесу. Ло Бинхэ дернулся следом, но Шэнь Цинцю только махнул рукой: — Пусть бегает, тут везде охранные системы. Разве что полетит головой вниз с обрыва, но так это даже и хорошо. — Он не оделся… — Замерзнет — вернется, Шэнь Юань, хватит квохтать над ним! — Мне жаль, если это правда невозможно, учитель… — Ло Бинхэ подошел к Шэнь Юаню и обнял его, не обращая внимания на Шэнь Цинцю рядом. — Да, Шэнь Юань, мне тоже жаль! Это была ужасно злая шутка, прости, что я так плохо его воспитываю. Если бы ты разрешил мне его пороть… Шэнь Юань чувствовал себя очень глупо и, как он подозревал, это чувство только усилится в будущем.***
Следуя за незнакомым адептом в направлении гостевых домиков (Шэнь Цинцю специально выбрал им место подальше от его собственного дома), Шэнь Юань все размышлял о сегодняшней реакции ученика. — Бинхэ, знаешь, — растерянно начал он, сам не до конца понимая, к чему ведет. Чувство, которое испытывал, было трудно облечь в слова. — Нам лучше быть честными друг с другом, мне стоило сразу сказать, что я не собираюсь возвращаться в свой мир. Но вы так быстро начали меня выпроваживать, что я слегка обиделся, — признал Шэнь Юань. — Поэтому и ждал реакции от вас. — М-гм, — неопределенно кивнул Ло Бинхэ. Шэнь Юань не знал, отчего так расстроился из-за этой дурацкой шутки их кошмарного ребенка. Словно… Его чуть было не бросили. Причем одновременно и лучший друг, и любимый человек. С Шэнь Цинцю разговаривать было бесполезно, но в голову Ло Бинхэ ведь можно вложить немного разума? — Я хочу, чтобы ты был честен со мной. Не надо думать, что лучше для меня, говори, чего хочешь ты сам. Небо над их головами темнело, тонкий слой снега проплешинами укрывал промерзшую землю. Ло Бинхэ повернулся к Шэнь Юаню, голос его казался немногим теплее морозного воздуха вокруг: — Я хочу, чтобы учитель был счастлив. — Я счастлив, — ответил Шэнь Юань. — А ты? Ло Бинхэ мягко улыбнулся и взял его за руку, потянул за собой вперед, к ждущему их на почтительном расстоянии адепту. — Если учитель счастлив, разве могу быть несчастен я? «Очевидно, можешь!» — думал Шэнь Юань, со смутной тревогой размышляя о будущем. Сегодняшний день принес слишком много волнений после долгого спокойного отдыха в Хэйцин. Болезнь Юэ Цинъюаня и ничего не подозревающий Шэнь Цинцю, странные шутки старшего Ло Бинхэ, тоска во взгляде младшего… Проснувшись следующим утром на рассвете, Шэнь Юань обнаружил под подушкой записку: «Учитель, я могу вернуть тебя в твой мир. Если ты хочешь жить, ты должен идти со мной. Твои друзья тебе лгут».