Паразит

Вернувшись на Цинцзин после недельного отсутствия, во время которого он едва не сошел с ума от переживаний за учителя, оставленного в такой опасной близости от паразита, Ло Бинхэ с удивлением обнаружил, что многое на пике успело измениться за это время. Младший адепт сообщил, что «учитель Шэнь Юань» сейчас тренировался с братом Лю на восточной тренировочной площадке, и вот, ступая к восточному склону горы по хрусткому, покрывшемуся тонкой корочкой льда снегу, Ло Бинхэ лениво раздумывал, когда это на Цинцзин появилась восточная тренировочная площадка, ведь недавно там был только лес. Расступившиеся деревья явили ему ответ. Небольшой участок, чуть больше двадцати чжанов в длину и ширину, был освобожден от камней и растений, а из мерзлой, чуть припорошенной снегом земли на разном расстоянии торчали тонкие прямые бревна и шесты: какие-то устремлялись вертикально вверх, другие покачивались на ветру под углом, третьи были установлены или подвешены параллельно земле. Меж этих незамысловатых конструкций мелькали два силуэта в светлых одеждах: пика Цинцзин и пика Байчжань. Несмотря на скорость, Ло Бинхэ, конечно, сразу узнал своего учителя в ханьфу с поясом нежно-зеленого, словно ростки бамбука, цвета. Он не замечал ученика, полностью поглощенный сражением. Сюя в руке разил быстрее ветра, но Лю Цингэ не уступал, парируя любые атаки и постоянно тесня учителя к краю площадки. Ло Бинхэ заметил, что, несмотря на тренировки последних месяцев в Хэйцин, баланс учителя и правда оставлял желать лучшего, иногда он на долю секунды медлил, выравнивая положение тела на тонком шесте. Лю Цингэ каждый раз пользовался его заминкой и безжалостно атаковал, заставляя бесконечно уворачиваться, приседать и прыгать. Тонкая фигурка держалась в воздухе ловко и свободно, будто учитель по-прежнему мог использовать ци, вот только Ло Бинхэ знал, что его меридианы по-прежнему слишком слабы и все эти движения сейчас, без возможности усилить мышцы духовной энергией, давались ему с невероятным трудом. Перекувырнувшись в воздухе, учитель преодолел несколько чжанов по тонкому подвешенному с небольшим наклоном шесту спиной вперед, балансируя на кончиках пальцев, прыгая, уклоняясь от яростных атак Чэнлуаня. Лю Цингэ устремился следом и… — Лю Цингэ, Лю Цингэ! — запросил учитель жалобным тоном, примирительно отводя в сторону меч. — Давай передохнем. Чэнлуань и его хозяин остановились в растерянности. Наконец заметив Ло Бинхэ, учитель тепло улыбнулся ему с высоты и приосанился, словно пытаясь скрыть свой уставший вид. Сердце Ло Бинхэ затрепетало, как взволнованная птичка. Он так соскучился! Как жаль, что при том человеке нельзя было подойти и поцеловать учителя прямо сейчас. — Передохнем? — возмущался Лю Цингэ тем временем. — Мы же только начали. В отличие от уставшего и немного вспотевшего учителя, он выглядел собранным и по-прежнему полным сил. Ни волоска не выбилось из его прически, ни капельки пота не выступило на лбу. «Конечно, он-то использует ци!» — с обидой подумал Ло Бинхэ. Последнее время его жутко злило, как каждый норовил лишний раз ткнуть учителя в его слабость. Будто он был в ней виноват. Один Ло Бинхэ был виноват. — Нет-нет, подожди, брат Лю, — озадаченно спросил учитель. — Начали мы еще до обеда, а уже темнеет, по-твоему, сколько прошло времени? Ло Бинхэ сказал бы, что учитель прав, и им пора заканчивать с тренировкой, но не хотел лишний раз вмешиваться в чужой разговор. — А в чем проблема тренироваться до ночи? — не унимался Лю Цингэ. «В том, что учитель соскучился по мне». По крайней мере, Ло Бинхэ на это надеялся. — Как тебе сказать… — замялся учитель. — Брат Лю, я очень благодарен за помощь, но я правда устал… Уже время ужина. Тот только фыркнул: — Ты измеряешь время обедами и ужинами, да? И как можно устать от тренировок за полдня? С одной рукой тебе нужно тренироваться в два раза больше, чем остальным. Вам с Шэнь Цинцю всегда не хватало упорства. Глаза Ло Бинхэ презрительно сузились. Лю Цингэ совсем не знал учителя. Учитель был самым упорным и даже упрямым человеком из всех, кого Ло Бинхэ знал. Один только он мог угрожать навеки остаться в Ледяной усыпальнице, если Ло Бинхэ ослушается и не уйдет вместе с ним. «Значит, он все-таки меня любит?» — мелькнула в голове обнадеживающая мысль. Ло Бинхэ часто задумывался об этом и каждый раз приходил к разным выводам. Вот и сейчас, тренировался-то учитель с Лю Цингэ! Он объяснял это тем, что, будучи наставником, испытывал неловкость, проигрывая собственному ученику, поэтому лучше устраивать бои с другими заклинателями. Вот, например, с Лю Цингэ. Ло Бинхэ же казалось, что учитель просто не хотел его видеть. Еще до его отъезда тот пропадал целыми днями: упражнялся с Лю Цингэ, пил чай с Шэнь Цинцю, проводил уроки у адептов пика… Последнюю неделю перед отъездом Ло Бинхэ и вовсе видел его только за ужином да ночью в постели, словно тот и вправду прятался. Потому-то Ло Бинхэ и не хотел возвращаться на Цинцзин! До него слишком поздно дошло, что их отношения не ждет ничего хорошего на пике. Пока они жили в домике в Хэйцин, учитель уделял время одному ученику, а теперь у него появилось столько новых забот, столько людей вокруг… «Словно совсем обо мне забыл. Словно разлюбил. А может, он и не любил меня никогда?.. Нет-нет, конечно, учитель меня любит», — поправился Ло Бинхэ. Учитель не был похож на человека, что станет месяцами обниматься и целоваться с кем-то, жить в одном доме и спать в одной постели, не имея серьезных намерений. С другой стороны… Шэнь Цинцю рассказывал Ло Бинхэ, что в родном мире учителя нравы отличались. Там считалось абсолютно нормальным перебирать партнеров и даже иметь отношения на одну ночь. Никто не осуждал ни женщин, позволивших сорвать цветок своей невинности до брака, ни мужчин, отказавшихся взять за это ответственность. Люди сходились и расходились, едва ли спрашивая благословения родителей. А ведь Ло Бинхэ даже не был женщиной, и родителей у него считай что не было, с ним и подавно не стали бы церемониться. Что, если он был для учителя таким вариантом на пару месяцев? «Отношениями без обязательств»? Пока Ло Бинхэ накручивал сам себя и тонул в печалях и сомнениях, учитель и Лю Цингэ продолжали спорить: — Ты хуже Шэнь Цинцю! Тот хотя бы сразу отказывается от спаррингов, а ты сначала соглашаешься, а потом начинаешь лениться! — Я ленюсь только потому, что у меня не хватает времени сразу на все! И тренировки, и работа, и процедуры, а ночью еще и… Лю Цингэ жестом велел учителю замолчать, отчего-то его всего перекосило. «Учитель имеет в виду их со старейшиной Мэнмо работу!» — Ло Бинхэ на минуту отвлекся от печальных раздумий. Учитель до сих пор копался в собственной памяти, пытаясь вызнать что-то о прошлом с помощью старого демона, раз уж паразит молчал. — Не хочу слушать про вас…ваши… Впрочем, Ло Бинхэ и раньше подозревал, что учителя окружают одни извращенцы, у которых все мысли сводились к одному. Опасно было оставлять учителя здесь надолго. — Тренировки — твоя первоочередная задача, — откашлялся Лю Цингэ. — Что ты будешь делать, если окажешься в беде? — Умру! — учитель не придал значения странным выражениям на лице собеседника. — Брат Лю, если я окажусь в беде — и мы все знаем, о какой беде идет речь — я просто умру! К тому же брат Му обещал скоро приладить мне протез, придется заново привыкать уже к нему… — Потренируешься, привыкнешь и к протезу, — не понял претензии Лю Цингэ. — Почему ты такой ленивый? — Ты мог бы не отчитывать меня при моем ученике? — А какой пример ты подаешь своему ученику? «Нет, разве я имею право жаловаться?» — думал Ло Бинхэ, пока почтенные лорды хребта Цанцюн продолжали ругаться, как малые дети. Он и так получил больше, чем смел ожидать. Учитель простил его, учитель поверил ему, учитель забрал его на Цинцзин, учитель принял его чувства, учитель целовал его и обнимал… Но все же, если говорить о мечтах Ло Бинхэ, то в них многое сложилось иначе. Во-первых, учитель в этих мечтах был здоров. Не было никакого паразита и искалеченных духовных каналов, учитель обнимал Ло Бинхэ обеими руками, а Ло Бинхэ не нужно было сходить с ума от чувства вины и постоянной тревоги за любимого человека. Во-вторых, в этих мечтах… Их отношения зашли гораздо дальше, и Ло Бинхэ не раз поразил учителя своими умениями в постели, недаром он изучил столько руководств по… «Парному совершенствованию», что ни одной сестричке из борделей, по которым таскал бедного учителя Шэнь Цинцю, не снилось! Пусть это и была лишь теория… Что ж, здесь тоже можно было винить только себя. Иногда Ло Бинхэ казалось, что учитель не против этого «продвижения», в такие ночи он смотрел на ученика особенно проникновенным взглядом и ласкал его особенно нежно, сам словно растворяясь в чужих объятиях… Но Ло Бинхэ ничего не мог с собой поделать, стоило ему увидеть раны: обрубок руки и — теперь, как он знал, это тоже была его вина — темный бугрящийся шрам на тонкой белой коже живота, как Ло Бинхэ вспоминал, почему не имеет права прикасаться к своему учителю. Все его естество замирало, словно завороженное видом ужасных ран, возбуждение исчезало, оставляя вместо себя тошнотворную слабость и горечь во рту. Пусть паразит давно отделен, Ло Бинхэ иррационально не переносил вида этих ран, боялся, что опять причинит любимому боль. «Мы одинаковые», — говорил двойник. Ло Бинхэ до сих пор снились сны, где лишенный рук и ног учитель тихо стонал, покачиваясь на длинной железной цепи, спускающейся с потолка тюрьмы. Иногда эти сны казались реальнее, чем то, что происходило днем, реальнее, чем улыбки учителя и его ласковый голос, повторяющий: «Ты не виноват». В-третьих… В мечтах Ло Бинхэ учитель ответил на его признание чем-то более определенным, чем «Вот как». Ло Бинхэ не понимал, что учитель имел в виду. Хотел ли он быть с Ло Бинхэ? Какие чувства испытывал? Планировал ли остаться вместе навсегда или, как говорил Шэнь Цинцю, собирался избавиться от ученика, когда надоест? Может, учитель просто сделал небольшое одолжение из жалости? «Нет, учитель не такой. Разве он мог бы так поступить?» Но Ло Бинхэ при всем желании не мог верить человеку, который обманывал столько раз, а теперь даже ничего и не обещал. Да, учитель остался с ним, как и говорил, но если бы Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю не согласились принять Ло Бинхэ в ордене, разве учитель ушел бы с ним вместе? Ему так нравилось здесь. Ему нравились новые ученики: он хвалил их на занятиях и выгораживал перед Шэнь Цинцю, рассказывал им о необычных тварях, встреченных за годы скитаний, и учил сражаться. Ему нравились Шэнь Цинцю и Лю Цингэ, он то звал их к себе на чай, то сам отправлялся в гости. Ему нравился Юэ Цинъюань, учитель каждую неделю уходил по Радужному мосту на Цюндин и возвращался ближе к полуночи в глубокой задумчивости. Пока они жили в Хэйцин, у учителя не было выбора. А теперь? Скоро учитель узнает секрет Ло Бинхэ и возненавидит его, как раньше. Учитель так радовался, увидев Бамбуковую хижину Шэнь Цинцю, словно вернулся домой после долгого путешествия, а Ло Бинхэ, очутившись в том месте, вспоминал только презрительный взгляд учителя, нетронутую еду на тарелках, бесплодные попытки поговорить и собственную кровь, которой он насильно поил пленника. Казалось, учитель тоже их вспомнит… Шэнь Цинцю бы сказал: «Сам виноват, что построил тюрьму в точности как мой дом!» Хорошо, что их поселили в гостевом домике. Находясь в Бамбуковой хижине, Ло Бинхэ чувствовал, будто сходит с ума, это была пытка похлеще испытания Синьмо. Несмотря на теплую одежду, Ло Бинхэ зазнобило, словно он до сих пор спал в Ледяной усыпальнице и видел прекрасный сон. Когда он проснется, учитель отведет взгляд. Ло Бинхэ останется только убить паразита и оставить учителя одного. Нет, не одного, с друзьями. «Нет, учитель не оставит меня. Он поймет, что у меня не было выхода. Поругает меня, но простит…» Ло Бинхэ засунул бы голову в сугроб и постоял так, в попытках успокоить носящиеся по одному и тому же кругу мысли, но это выглядело бы слишком нелепо… — Завтра я отправляюсь на миссию, и пока меня не будет, тебе лучше отнестись к тренировкам серьезнее! — Ладно, брат Лю, я понял, я правда все понял… Что ты?!.. Ло Бинхэ вздрогнул и отвлекся от своих мыслей, увидев, как Чэнлуань, только что смирно паривший у ног Лю Цингэ, сверкнул и ослепительной молнией бросился к сердцу учителя. «Не успею», — с ужасом понял Ло Бинхэ. Учитель, конечно, уклонился. Потом подпрыгнул высоко вверх и понесся от Лю Цингэ прочь по тонким столбикам и переходам, избегая стремительных атак, словно журчащий ручеек меж камней, движения его были простыми и экономными, но не лишенными изящества. В какой-то момент учитель запнулся и взмахнул рукой, чтобы восстановить равновесие, чем воспользовался Лю Цингэ, сбив его очередной атакой с бревна. Учитель, падая, перекувырнулся в воздухе и без проблем приземлился бы на снег, высота была не слишком большой, но Ло Бинхэ подоспел раньше и поймал его на руки. — О, — только и сказал учитель. — Мой ученик. Ло Бинхэ глупо улыбнулся. Сердце до сих пор колотилось, как бешеное. Умом он понимал, что Лю Цингэ не собирался убивать учителя, но испугался по-настоящему, наверное, от лишнего напоминания о том, насколько быстро могла оборваться человеческая жизнь. — Что с тобой? — спросил учитель, заметив его волнение. Он отбросил меч на снег и, нахмурившись, положил руку на грудь Ло Бинхэ, словно сквозь толстый мех пытаясь почувствовать учащенное биение чужого сердца. — Ничего. Все в порядке… Рядом приземлился Лю Цингэ, и учитель поспешно отдернул руку и принялся выворачиваться и сползать с Ло Бинхэ, уши его подозрительно порозовели под осуждающим взглядом этого…человека. — Наставник Лю часто практикует такие подлые атаки? — не выдержал Ло Бинхэ и, наконец, с неохотой поставил учителя на землю. — Учитель думал, что бой уже закончен. — Демоны коварны и непредсказуемы, — ответил Лю Цингэ без улыбки. На Ло Бинхэ он и не посмотрел. — Шэнь Юань, ты должен всегда быть настороже. — Лю Цингэ, пощади, — махнул рукой тот. — Тебя не станут щадить твои противники! Не верю, что слышу эти жалобы от заклинателя, расправившегося с байцзэ. Учитель наклонился за мечом и убрал его в ножны. — Не расправлялся я ни с каким байцзэ, он, вообще-то, разумный! Это лживые слухи. Мы поговорили, выпили вина и разошлись. Очаровательный… Эм… Очаровательное существо. — Наставник Лю, учитель устал и проголодался, без энергии ци ему тяжело тренироваться так долго, — Ло Бинхэ правда старался выдерживать почтительный тон и даже немного опустил взгляд, лишь бы этот человек побыстрее оставил их в покое. — Если учитель заболеет… — тут в его голосе все-таки прорезались угрожающие нотки, на которые Лю Цингэ отреагировал гневным прищуром, но только он открыл рот, как учитель успокаивающе поднял ладонь: — Я в порядке, но правда уже немного устал, брат Лю. Давай на сегодня закончим. Хочешь присоединиться к нам за ужином? «Я не хочу!» — возмутился Ло Бинхэ, продолжая, однако, стоять с бесстрастным выражением на лице, будто его это все не касалось. — Я не голоден, — ответив так, Лю Цингэ вскочил на клинок и улетел, не прощаясь. Учитель покачал головой, глядя ему вслед. — Наконец-то, — буркнул Ло Бинхэ недовольно и принялся кутать учителя в свою шубу. Тот был вспотевший и разгоряченный после тренировки, тонкая ткань ханьфу едва ли могла защитить от пронизывающего ветра. — Тепло? — спросил он, укладывая воротник вокруг шеи учителя, стараясь заодно прикрыть и уши. Ло Бинхэ не любил такую объемную одежду, но у нее было два преимущества: во-первых, учителю шуба нравилась, его взгляд постоянно приклеивался к Ло Бинхэ, когда он ее надевал. Во-вторых, она пригождалась в таких ситуациях: учитель, конечно, отправился тренироваться налегке, не хватало еще простудиться на обратной дороге. Ло Бинхэ не успел открыть рот, чтобы напомнить о теплой одежде, как учитель вдруг улыбнулся такой ласковой улыбкой, что недавние тревоги о неизбежном расставании будто смыло теплым летним дождем. Голова заполнилась сиропом и мыслями совсем другого рода… — Хорошо, что ты смог вернуться сегодня. — Учитель скучал? — Скучал ли этот учитель… — задумчиво произнес тот. — Конечно. Ведь это особенный день. — Да? Честно говоря, Ло Бинхэ не знал, что такого особенного было в сегодняшнем дне. «Может, он узнал?» Нет, тогда не улыбался бы так. На всякий случай Ло Бинхэ заключил учителя в объятия и прижался к обветренным губам. — Ай. — Прости! Больно? — М-м, нет, — учитель чуть отстранился, осторожно слизывая языком выступившую на губе капельку крови, похоже, тонкая кожа треснула на морозе от прикосновения. — Но нас могут увидеть ученики! О чем ты только думаешь? Ло Бинхэ оглянулся. — Здесь же никого нет. — Да? — От нашего дома до этой площадки только лес и камни. Я не встретил ни одного ученика, пока шел сюда. — Хорошо… Пойдем скорее домой. У нас куча дел. Ах, моя спина… Мои старые кости… Учитель занялся своим любимым делом: изображать немощного, едва шевелящегося старца. Ло Бинхэ поддержал его под локоть, стараясь не смеяться в голос. — Зря ты так приветлив с этим… С наставником Лю. Он поддерживает себя духовной энергией, неудивительно, что совсем не устает. Вам стоило закончить тренировку раньше. Какая разница, что он говорит. — М-гм. Учитель не соглашался летать вместе на одном мече на глазах адептов, поэтому они медленно брели по направлению к гостевым домикам, один из которых выделил им Шэнь Цинцю. «Не слишком ли медленно?» — Учитель, ты в порядке? Тот и правда едва переставлял ноги, так это были не притворные жалобы? — Да, конечно, — невозмутимо ответил тот. — Просто немного устал. — Мы могли бы полететь на… — Ни в коем случае, — отрезал учитель. Пару минут и несколько вздохов спустя до Ло Бинхэ, наконец, дошло: — Учитель, может, тебя понести? — Что за глупости? — он даже выдернул руку и отступил от Ло Бинхэ на пару шагов. — Где это видано, чтобы ученик носил на руках собственного учителя? — Трудно представить, и чтобы учитель носил ученика на руках до постели после тяжелой тренировки, однако же я знаю одного человека, который поступал так… Учитель чуть прищурился, при воспоминании о тех днях в его взгляде промелькнуло сожаление. Печальным тоном он объяснил: — Потому что Шэнь Цинцю вконец лишился рассудка и отправил тебя бегать двадцать кругов вокруг горы… Никому это не под силу. А ты и побежал, даже не подумал схитрить! Как глупо для ученика Цинцзин. Ло Бинхэ рассмеялся, пораженный этим упреком. — Я подумал, но не решился, — честно ответил он, подхватывая учителя на руки. Тот начал недовольно спорить и пихаться, что получалось из рук вон плохо из-за накинутой на его плечи шубы. — Учитель, я так тебя уроню! — предупредил Ло Бинхэ. В общем-то, он видел, что учитель совсем не старался освободиться. Он даже высвободил руку из теплой шубы и приобнял ученика за шею — с таким видом, будто делал это исключительно из соображений безопасности передвижения. «Угадал!» Похоже, учителю понравилось в чужих объятиях, еще когда Ло Бинхэ только поймал его при падении на тренировочной площадке, но попросить понести его так домой он, конечно, смущался. Иногда учитель был таким милым, что его несчастный ученик и вдохнуть не мог от этого до боли странного чувства в груди. — Точнее, я специально не хитрил тогда. Ведь я тренировался, чтобы стать сильнее и защищать тебя. «Пусть у меня и не получилось». — Разве я мог увиливать от занятий? Учитель ответил неожиданно серьезно: — Не мог. И я не должен. Спасибо, что напомнил мне это. Какое-то время они шли молча. Глаза учителя закрывались сами собой, ресницы то и дело вздрагивали, когда он выдергивал себя из дремы. Ло Бинхэ решился осторожно спросить: — Учитель, а что особенного в сегодняшнем дне? Брови учителя недоуменно поползли вверх. — Бинхэ, ты шутишь, что ли? Ты правда забыл? Даже не буду говорить, вспоминай сам. Со стремительно темнеющего неба медленно опускались колючие редкие снежинки. Ло Бинхэ неспешно брел к дому, специально выбрав дорогу подальше от людских глаз и подлиннее. Раньше он отдал бы полжизни, чтобы вот так нести учителя на руках хотя бы минуту, но теперь знал, что их путь не закончится так скоро. Они придут домой и поужинают вместе, поболтают о новостях из Царства демонов и об учениках на пике, может, учитель пожалуется на Шэнь Цинцю, может, Ло Бинхэ пожалуется на Шэнь Цинцю… Шэнь Цинцю вообще был неисчерпаемой темой для жалоб. Они будут говорить, будут обниматься, будут лежать вместе на шелковых простынях и, может… Может, учитель скажет: «Убирайся, Ло Бинхэ, я все знаю». Кто знает, сколько у них осталось времени.

***

— Что это? — осторожно спросил Ло Бинхэ, глядя на длинный узкий сверток разноцветной бумаги с пугающих размеров бантом. Учитель принес его из спальни, вручил Ло Бинхэ и стоял теперь рядом с забавным выжидающим видом. — Твой подарок на день рождения, — рассмеялся учитель. — Прости, это так забавно, я столько времени о нем думал, а ты совсем позабыл. Мне стало интересно, когда же ты сам вспомнишь, вот я и молчал так долго. Так вот, к чему это было! Ло Бинхэ, и правда, думать забыл об этом дне. Дату своего рождения он знал лишь примерно по рассказам матушки, что в свою очередь лишь примерно узнала ее от прачек, выловивших младенца ранним утром в холодном течении реки Ло, что потихоньку затягивалась льдом. Учителю Ло Бинхэ все эти сложности не объяснял, назвав первое пришедшее на ум число месяца, когда тот спросил, поэтому учитель и пребывал в уверенности, что сегодня нужный день. Пока Ло Бинхэ был учеником на пике Цинцзин, он удивлялся, когда учитель дарил ему небольшие подарки тайком от остальных учеников, в том числе и на дни рождения. Скорее всего, это была традиция родного мира учителя, и разве мог послушный ученик отказываться от подарков? Но после трех счастливых лет все изменилось… — Я забыл, — заулыбался и Ло Бинхэ. — Правда, совсем забыл. А учитель помнит! Ло Бинхэ принял подарок двумя руками и осторожно положил на колени. — Как я могу забыть день рождения собственного ученика, — важно сказал учитель, возвращаясь за стол. Ужин был самый обычный, пока учитель мылся, Ло Бинхэ наскоро поджарил мясо и потушил рис, зато учитель раздобыл две бутылки крепкого сливового вина, оба уже немного захмелели за разговорами. Ло Бинхэ, конечно, мог с помощью энергии ци протрезветь в любой момент, но это было бы нечестно по отношению к учителю, к тому же, ему нравилось это легкое состояние опьянения: печальные мысли, подозрения и сомнения ненадолго оставили его в покое, а учитель с порозовевшими скулами и насмешливым блеском в глазах казался еще красивее. В начале ужина они немного поговорили о делах в Хуаньхуа, Ло Бинхэ не любил жаловаться и хотел выглядеть сильным и опытным в глазах учителя, словно никакие проблемы не могли его опечалить, но не смог удержаться и все же рассказал, насколько его вымотали постоянные претензии старейшин ордена и дотошность собственного заместителя. Между желанием произвести впечатление на учителя и поиском утешения Ло Бинхэ частенько выбирал второе. Что и говорить, иногда даже приукрашивал свои страдания. Зато события в Царстве демонов, Ло Бинхэ, как обычно, осветил крайне скупо. Учителю не стоило слишком о них задумываться… И вот, когда мясо и рис были доедены, и на столе остались лишь чаши с вином, учитель с хитрым видом удалился куда-то вглубь дома, вернувшись с загадочным свертком и поздравлениями. — Откроешь? — нетерпеливо спросил он. — Да, точно, — ответил Ло Бинхэ, без лишних церемоний подцепляя ногтем бумагу. Учитель обладал безупречным вкусом, поэтому Ло Бинхэ сразу сообразил, что дурацкий пышный бант был повязан учителем ради шутки. Сняв ленту и разодрав несколько шуршащих слоев упаковки, Ло Бинхэ убедился, что это, как он и ожидал по виду свертка, были ножны меча, вот только… — Учитель, но ведь это ножны Сюя? — недоуменно спросил он. — Почему ты отдаешь их мне? — Это… Символ. — Символ? Учитель отвел взгляд. Он выглядел каким-то смущенным? Рассерженным? — Да, это знак… — он замялся, словно затрудняясь подобрать слова. — Нашего союза. Привязанности… Ло Бинхэ, конечно, был рад подарку, только не понимал, зачем ему еще одни ножны. И почему учитель просто не купил новые, если уж хотел подарить ножны? Вдруг Ло Бинхэ осенило: — А, прости, учитель, я понял! — поспешно перебил он. Облегчение, появившееся на лице учителя, трудно было описать словами, казалось, он был до смерти рад, что ему не придется объяснять самому. Ло Бинхэ корил себя за невнимательность и бестактность. «Хуже Лю Цингэ!» Скорее всего, учителю пришлось искать подарок здесь, в школе. Одному ему запрещали спускаться с горы Цинцзин, мало ли, какая пронырливая змея могла шнырять рядом, и, похоже, никто из так называемых «друзей» не согласился съездить с ним в ближайшие городки, чтобы выбрать подарок в оружейной лавке. Что поделать, несчастному учителю осталось лишь подарить Ло Бинхэ что-то свое. Символический подарок, знак внимания лучше, чем отсутствие подарка. К тому же, Ло Бинхэ и правда был очень рад получить не просто какие-нибудь ножны, а вещь своего любимого. Можно сказать, учитель угадал с подарком. — Хорошо, я уже думал, что ошибся и это совсем плохая идея… — учитель выглядел подавленным. — Ах, это немного смущает. Первый твой день рождения, который мы празднуем вместе за долгие годы, прости, что я не смог придумать подарок получше. «Первый? Значит, будут и другие? Значит…» Ло Бинхэ так увлекся, выискивая скрытые смыслы в этой фразе, что чуть не пропустил мимо ушей тот смысл, что лежал на поверхности, и не расстроил учителя. — Учитель, это отличный подарок! — поспешно заверил Ло Бинхэ. — Тебе нравится? — Конечно, — ответил он с широкой улыбкой. — Я буду беречь их, как собственную жизнь. «Бедный учитель, как же ему, должно быть, неловко». Шэнь Цинцю даже в город с ним съездить не мог! Или попросить кого-нибудь с Аньдин доставить покупку. Ло Бинхэ знал, что от этого человека одни проблемы. И почему учитель с ним дружил? С самим-то Шэнь Цинцю все было понятно. Пусть он и отрицал свою влюбленность в учителя, рассуждая о его мягкотелости, глупости и лености, а также о невозможности влюбиться в собственное тело, Ло Бинхэ сильно сомневался в этих утверждениях: первые были очевидной ложью, а последнее — делом привычки и времени. И Ло Бинхэ на собственном мече привез учителя сюда! Собственным языком попросил! Можно ли быть глупее? Про Лю Цингэ и говорить было нечего. Что он вообще забыл на Цинцзин? Будто бы без него учитель не мог потренироваться. Ло Бинхэ недолюбливал этого человека с детства. Учитель тем временем размышлял над словами Ло Бинхэ: — Как собственную жизнь? Я даже не знаю, что и сказать, ведь свою жизнь ты не особенно бережешь, — он с деланным безразличием пригубил вино. — Надеюсь, ты начнешь ценить ее больше куска металла. Пусть это будет подарком на мой день рождения. — Учитель, не злись, — привычно попросил Ло Бинхэ и тоже отпил вина. В его голове зародилась одна идея… Наверное, алкоголь затуманил рассудок. — Но как же учитель будет носить меч, если отдаст свои ножны мне? — изобразив напряженные раздумья, Ло Бинхэ поднялся и вытащил Чжэнъян из ножен, а потом протянул их учителю с улыбкой: — Придумал. Так мой меч будет храниться в твоих ножнах, а твой — в моих. Учитель помолчал пару мгновений и протянул руку, пальцы его сжались на холодном металле, а взгляд посерьезнел. — Я тоже буду их беречь, — просто сказал он. — Как собственную жизнь. «Если подумать, это, и правда, символичный подарок», — вздохнул Ло Бинхэ про себя. По крайней мере, никто не запретит ему так считать. Вдруг он вспомнил кое-что важное. — Учитель, а Шэнь Цинцю не против, что ты подарил мне его ножны? — М? Нет, не против, — ответил учитель, отвлекшись от разглядывания ножен. Так внимательно рассматривал, будто раньше их никогда не видел. Учитель аккуратно отложил ножны в сторону и вновь придвинул к себе чашу с вином. Если подумать, Ло Бинхэ хотел бы, чтобы Шэнь Цинцю оказался против. Это значило бы, что ради подарка учитель одержал победу в великом сражении… «Что за человек! Отказался отвести друга к торговцам, так еще и распоряжается чужими вещами». Шэнь Цинцю ведь отдал учителю свой меч, ножны шли дополнением, по большому счету, они не имели особой ценности, были упаковкой подарка Шэнь Цинцю. Только он мог устроить из этого проблему. Как если бы Ло Бинхэ теперь куда-то дел обертку от подаренных ножен, а учитель закатил истерику. Впрочем, Шэнь Цинцю до сих пор не отказался от притязаний на свое бывшее тело, возмущаясь, что Ло Бинхэ прикасается к нему, что говорить о старых ножнах. — Хватит, — вдруг сказал учитель насмешливым тоном, чуть потянулся навстречу и сжал подбородок Ло Бинхэ пальцами, повернул его лицо к себе. — Я будто слышу, как ты его ругаешь. Вообще-то, со стороны Шэнь Цинцю это было очень великодушно, одобрить мою идею. Он не так ужасен, как тебе кажется… И относится к тебе не плохо. Хотя бы сегодня не трать время на возмущения. — Хорошо, учитель, — Ло Бинхэ перехватил кисть учителя у своего лица и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ладони. — Я потрачу его на тебя. Учитель мягко улыбнулся, пытаясь высвободить руку и отводя взгляд в сторону чаши с вином. «Далось ему это вино! Хотя бы сегодня…» Сегодня Ло Бинхэ и правда был настроен провести время с максимальной отдачей! Сегодня, он был уверен, у него наконец-то получится соблазнить учителя. «Точнее…» Да, если не кривить душой, дело было не совсем в учителе. И сегодня, и в другие дни. Пусть он больше отмахивался и отшучивался, избегая проявлять чувства при свете дня, оставшись с Ло Бинхэ наедине, он вел себя иначе. В какой-то момент его холодность и мнимая отчужденность сменялась спокойствием, расслабленным умиротворенным взглядом, нежными прикосновениями… Так и сейчас: выскользнув из чужой ладони, пальцы учителя не потянулись к бокалу с вином, вместо этого они ласково погладили скулу ученика, скользнули по вискам, за ухо, забрались под волосы — дома Ло Бинхэ лишь наскоро перехватил волосы лентой на уровне плеч после мытья, и за вечер эта нехитрая прическа растрепалась. Пальцы учителя пробежали по коже, откинули выбившуюся из ленты прядь волос с плеча. Их мягкие подушечки оставили обжигающие, словно порезы острых ножей, следы, и по спине пробежала дрожь. Ло Бинхэ сглотнул комок в горле и потянулся за собственным вином, скрывая вспыхнувшее желание за небрежными обыденными действиями: поднести чашу ко рту, сделать большой, нет, слишком большой глоток…чуть не поперхнуться, услышать смешок со стороны учителя. Скосив взгляд, Ло Бинхэ увидел на его лице абсолютно непроницаемое выражение. Словно учитель никогда бы и не подумал смеяться, словно его лицо было выточенной из драгоценного нефрита маской, словно ему были неведомы человеческие эмоции. — Может, возьмешь сразу бутылку? — спросил учитель язвительно. Нет, эта маска все-таки дала трещину. — Ах, мой ученик так много пьет, — продолжил он, смеясь. — Это все мой плохой пример? Что ж, это было заслуженно. Ло Бинхэ так обижался, когда учитель выпивал с Ша Хуалин и Мобэем, что не раз обвинял его в чрезмерной любви к алкоголю, а теперь получил по заслугам. — Боюсь, мой учитель так талантлив… Этот ученик пока не способен тебя превзойти, — смиренно ответил Ло Бинхэ, подливая вина и себе, и ему. — Но он будет стараться. Учитель прищурился, оценив ответ. Было видно, что он подкалывал ученика от нечего делать, а не обижался всерьез, поэтому Ло Бинхэ, не думая, наполнил вином обе чаши почти до краев. «Подождите, а как же…» Ло Бинхэ встревоженно посмотрел на полную чашу, нет, ну и как ему только пришло в голову налить столько? Учитель так спокойно и даже немного наплевательски относился к своим ранам, Ло Бинхэ на секунду позабыл, что духовные меридианы его теперь совсем бесполезны. И если учитель выпьет слишком много… У них попросту ничего не получится! Ло Бинхэ еще мог протрезветь, используя циркуляцию ци для очищения сознания, а учителю останется только отсыпаться до лучших времен. Что говорить о возбуждении, он просто уснет прямо за столом! Чуть ли не со слезами на глазах Ло Бинхэ протянул учителю вино. Выливать было уже поздно. Впрочем, пока тот не собирался засыпать ни на столе, ни под ним, и был лишь самую малость навеселе. Ло Бинхэ, и то больше опьянел, хотя из них двоих не он весь день тренировался и мерз на ледяном ветру. «Так у нас точно ничего не получится. Бедный учитель, наверное, так устал». — Твой учитель… — вдруг медленно произнес он, и Ло Бинхэ на мгновение подумал, что его мысли оказались услышаны. Но учитель не продолжил фразу. Он просто сидел и задумчиво смотрел на пламя светильников, размышляя о чем-то своем. — Мой учитель, — согласился Ло Бинхэ. Он не стал спрашивать, что тот хотел сказать. Ло Бинхэ просто хотел обнять его и прижаться плотнее, сидеть так всю ночь, мирно потягивая вино. Сдвигать вместе стулья казалось странным, поэтому он, недолго думая, опустился на пол у ног учителя, с правой стороны, устроил голову на его коленях и поставил на пол свою чашу с вином. Учитель тоже отставил вино в сторону, положил руку на плечо Ло Бинхэ и растерянно спросил: — Тебе удобно? Если ты устал, может, пойдем спать? «Какое еще спать!» — возмутился Ло Бинхэ мысленно, ладонь его пробежалась по ноге учителя от щиколотки вверх, пальцы задумчиво обвели колено, погладили выше, замерли, сжавшись на бедре, смяли тонкую белую ткань — учитель был одет в простого покроя домашний халат поверх нижних штанов и рубашки, который распахнулся, еще когда Ло Бинхэ только пристраивал голову на чужом бедре. Конечно, совершенно случайно. — Мне очень удобно, учитель, — ответил Ло Бинхэ, не сумев, да и не пытаясь скрыть улыбку в голосе. — Хорошо, — ответив так, учитель привычно запустил пальцы в волосы ученика, словно совсем позабыл о вине. «Хорошо». У Ло Бинхэ были большие планы на эту ночь. После недельного отсутствия, после нескончаемых разбирательств с восстанием очередного демонического клана, которое не сумел самостоятельно подавить Мобэй, после долгих нуднейших заседаний с обсуждением дел в Хуаньхуа, где остался руководить слишком озабоченный правилами Ли Вэньмин, норовящий все уточнить и утвердить у главы ордена… Да, после долгой разлуки, наполненной разве что ночной разрядкой в полном одиночестве, Ло Бинхэ был уверен, что больше не отступит в последний момент. Дело всегда было не в учителе, а в его собственном страхе. Он хотел учителя до перехваченного дыхания, до дрожи по всему телу, чего только не происходило в его фантазиях, но стоило оказаться рядом с любимым человеком и увидеть его обнаженное плечо… Но сегодня он должен справиться. Ткань одежды учителя казалась такой тонкой, словно тот был уже обнажен, Ло Бинхэ щекой и ладонью чувствовал его горячую кожу, крепкие мышцы, что чуть напряглись, словно учителю было немного неловко сидеть в таком положении. — Есть какие-нибудь новости о Тяньлан-цзюне? — Что? — Тяньлан-цзюнь, твой отец, повелитель южных демонов, с которым ты воевал последние месяцы? — О, этот Тяньлан-цзюнь, — задумался Ло Бинхэ, с трудом отвлекшись от нарисованных воображением картин, где он распахивает полы халата учителя шире, устраивается между его колен, обтянутых белоснежной тканью штанов, развязывает пояс и… — Этот, этот. Так что с ним? — Ничего, — честно ответил Ло Бинхэ. Он даже не помнил, кто такой этот Тяньлан-цзюнь, до него ли сейчас? — Ты смеешься, что ли? — пожурил учитель, впрочем, пальцы его, не останавливаясь, продолжали перебирать волосы Ло Бинхэ, то и дело проходясь по шее, и каждый раз, когда они задевали голую кожу, он старался унять пробегающие по телу мурашки. То ли он слишком пьян, то ли… Все его тело затопило странным огнем, сознание казалось спутанным. Учитель продолжал: — Наши доносчики говорят, что он готовит свои армии к продвижению. Куда? Если вы с ним заключили мир, разве это не значит, что у него остался единственный путь? Да плевать на Тяньлан-цзюня! — Боюсь, он попытается напасть на тебя, пусть и обещал не трогать, но разве завоеватель вроде него откажется заполучить этот меч? И наш орден… — Учитель, я ведь говорил, — вздохнул Ло Бинхэ, продолжая рассеянно поглаживать бедро учителя пальцами, так невинно, словно он просто решил расправить морщинки на ткани одежды. Другой рукой Ло Бинхэ обвил ногу учителя, как маленькая змейка, и только пожалел, что сидит недостаточно удобно, чтобы прижаться еще теснее. — Тяньлан-цзюнь больше не угроза, — повторил он. — Он не причинит нам вреда. — Вот как. Голос учителя был странно задумчивым, рука его, покинув положенное место на голове ученика, потянулась за чашей с вином, и Ло Бинхэ, досадливо поморщившись, перехватил кисть, поднес к лицу, прильнул губами к пульсирующей жилке на запястье. — Не нужно… Думать о нем. «И о выпивке тоже». Не нравилось Ло Бинхэ направление, куда норовила завернуть их беседа. Словно меж двух огней, учитель замер между двумя одинаково губительными для романтического вечера сущностями: Тяньлан-цзюнем и алкоголем. Только Шэнь Цинцю с Лю Цингэ не хватало. Нужно было срочно что-то сделать… Неохотно отпустив чужую руку, Ло Бинхэ резко выпрямился, почувствовав легкое пьяное головокружение, аккуратно подхватил учителя под колени и за плечи и, отрывая от стула, предложил: — Пойдем лучше спать. Тот растерянно моргнул, застигнутый этим неожиданным предложением врасплох. Ло Бинхэ решил считать его реакцию согласием. Уносимый все дальше от вина учитель, похоже, не знал, что ответить. Лицо его оказалось так близко к лицу Ло Бинхэ, что можно было рассмотреть каждую ресничку и каждую трещинку на обветренных после долгих тренировок на холоде губах. «Это все Лю Цингэ…» В несколько шагов преодолев расстояние до спальни, где Ло Бинхэ, будучи предусмотрительным человеком, заранее разогрел большую жаровню, расстелил постель, зажег свечи и ароматические благовония, настраивающие на фривольный лад, он остановился в замешательстве, немного не дойдя до кровати. В своих фантазиях он не раз швырял учителя на шелковые простыни и в порыве страсти набрасывался на любимого с поцелуями, срывая одежду… Но в реальности за такие порывы и, особенно, за испорченную одежду можно было получить веером по голове, да и швырять учителя куда-то не хотелось, вдруг он ударится головой о стенку кровати или потревожит рану? Поэтому Ло Бинхэ оставалось только осторожно опустить учителя на постель, потянуть на себя шелковый пояс расшитого серебристыми журавлями домашнего халата и помочь учителю высвободиться из одежды. Зеленая ткань соскользнула с плеч, оставив его в одной нижней рубашке и штанах, таких тонких, будто полупрозрачных в дрожащем свете свечей. Ло Бинхэ поспешно скинул и свое верхнее одеяние, мысленно ругаясь из-за кучи пуговок на рукавах, в которых он ухитрился запутаться. Он предпочел бы, чтобы его раздевал учитель, но тот и подавно не справился бы с пуговицами. — Куда только ты так торопишься? Что Ло Бинхэ мог на это ответить? Как обычно, он боялся, что его учитель утечет водой сквозь пальцы, растает, как дым в воздухе, если хоть немного замешкаться. Ло Бинхэ, наконец, выпутался из несчастной тряпки, и та благополучно улетела куда подальше. — Мне кажется, или ты не собираешься спать? — учитель наблюдал за его манипуляциями насмешливым, но ласковым взглядом и строго добавил: — Опять этот ученик меня обманул. Сев ближе и прильнув к его шее, стараясь, чтобы губы почти касались кожи, обжигая горячим дыханием, Ло Бинхэ прошептал учителю на ухо: — Ложью были только слова. Учитель вздрогнул и поежился от щекочущих прикосновений. — Да, по твоему виду можно было догадаться, что ты и не думал спать. Свечи, благовония… А я все гадал за ужином: чем так па… Пахнет из спальни. В голосе его слышалось осуждение, но он чуть откинул голову, свободно подставляя тело ласкам. Ло Бинхэ нервно сглотнул скопившуюся во рту слюну. Каждый раз, когда учитель переставал отстраняться и осторожничать, словно кто-то мог их увидеть и кому-то было до них дело, Ло Бинхэ чувствовал, что накручивал себя совершенно зря, конечно, учитель любил его. Иначе не позволял бы поступать так: целовать напряженную шею, запрокинутое лицо с полуприкрытыми глазами, гладить ладонями тело, иначе не искал бы чужие губы своими. Сладкий аромат благовоний дурманил голову, стены погруженной в теплый оранжевый полумрак комнаты будто кружились вокруг них двоих. Взгляд Ло Бинхэ невольно зацепился за вырезанные на ажурных стенках кровати символические пожелания любви, супружеской верности и здорового потомства. Шэнь Цинцю, похоже, специально издевался над ними, наказав поставить в гостевом доме нечто настолько нелепое. «Не поленился же». Ло Бинхэ скользнул рукой по простыням, упираясь в кровать и нависая над учителем, но тот пока не спешил откидываться на подушки, удерживаясь на локте в положении полулежа. Другой рукой Ло Бинхэ развязал пояс его нижней рубашки, раздвинул тонкую ткань в стороны, обнажая нежную кожу и живот с грубым, плохо зажившим багровым шрамом. «Все в порядке», — мысленно скомандовал Ло Бинхэ сам себе, отводя взгляд, но тот упорно возвращался к темной бугристой плоти, которой, казалось, не было места на этом прекрасном теле. Нужно было думать о чем-то другом. А лучше не думать вовсе! Ло Бинхэ заметил на теле учителя и синяки от вечных тренировок с тем человеком, какие-то были свежими, а другие почти зажившими, жаль, что на белой коже пока не было отметин, которые Ло Бинхэ хотел бы оставить сам, ни одного следа неосторожных поцелуев. Он вновь залюбовался учителем: белая ткань рубашки подчеркивала деликатную бледность кожи, гладкие волосы струились по плечам на шелковые простыни. Учитель был стройным, но не тощим, с узкими щиколотками и запястьями, точнее, запястьем… С длинными ногами, широкими плечами и тонкой талией, плавными линиями мускулов, огромным ужасным шрамом, зияющим под ребрами, словно Бесконечная Бездна, в такой опасной близости к сердцу… Ло Бинхэ прикрыл глаза, не давая выступить предательским слезам. «Нет. Сегодня — нет». Он на ощупь нашел губы учителя и чуть раздвинул их, скользнул языком в рот. Наконец, уложил учителя на подушки, и тот завел руку ему под волосы, прижал ближе, придерживая за шею, поддаваясь и впуская в себя чужой язык — в отличие от того поцелуя в тюрьме, когда Ло Бинхэ пытался передать учителю проклятую кровь. Теперь они целовались нежно и неторопливо, но сердце Ло Бинхэ молотом стучало в груди, отдавалось шумом в ушах, собственные мышцы казались напряженными до предела, а учитель, наоборот, был мягок и податлив, Ло Бинхэ лишь надеялся, что тот не собирался, и правда, заснуть! На секунду оторвавшись от чужих губ, Ло Бинхэ окинул учителя пристальным взглядом. Нет, глаза его лихорадочно блестели в полумраке, щеки алели от возбуждения, а зацелованные покрасневшие губы поджались, когда он нервно прошелся по ним языком, быть может, в нетерпении ожидая следующего поцелуя? Как бы учитель ни устал днем и сколько бы ни выпил вечером, спать он явно не собирался. Ло Бинхэ еще раз поцеловал его в губы, а потом короткими легкими поцелуями начал спускаться: вниз по шее, через плечо… От одной мысли о том, чем они собирались заняться, кошмарная тварь, что жила в клетке его груди, мечтая вырваться на свободу и вцепиться в учителя, сделав своим навсегда, казалось, довольно заурчала, а внутренности сжались сладкой волной предвкушения. Все тело горело немилосердным огнем, член тяжелел и наливался кровью, но Ло Бинхэ не стал отстраняться, а, наоборот, прижался бедрами к телу учителя, надеясь вызвать такую же ответную реакцию. Он и сам не заметил, как окончательно расслабился и успокоился, перестав вспоминать лишние и неприятные вещи, вместо этого целиком сосредоточившись на гораздо более важном занятии. Частое дыхание учителя и его пальцы, нервно вцепившиеся в плечо ученика, давали понять, что это было правильное решение. Поцелуи прочертили влажную дорожку от плеча учителя по его груди и губы припали к соску, розовому и нежному. Учитель глубоко вздохнул, мышцы на его животе напряглись, а пальцы сжались на плече ученика почти до болезненности, но Ло Бинхэ продолжил посасывать и дразнить языком маленькую бусинку, как мечтал уже много лет, впервые увидев учителя обнаженным в той переделке с демоном Кожеделом, завороженный картиной перетянутого веревками стройного мускулистого тела, такого уязвимого в тот момент, нуждающегося в защите. «С защитой, правда, совсем не вышло…» Усилием воли Ло Бинхэ заставил себя перестать думать об этом. Сегодняшний вечер был слишком хорош, чтобы его испортить. Воспользовавшись тем, как от очередного прикосновения учитель вздрогнул и прогнулся в пояснице так, что под кожей отчетливо проступили ребра, Ло Бинхэ просунул левую ладонь ему под спину, с нажимом проходясь по напряженным мышцам, и заставил учителя замереть на месте, чуть приподняв в поясе над постелью: было не очень-то удобно вырисовывать языком узоры на его груди, когда тот дергался и крутился. По спине Ло Бинхэ от затылка до ягодиц пробежала дрожь. Так как он почти лежал на учителе сверху, лишь немного опираясь правым локтем в матрас, его член был плотно зажат между ногой учителя и собственным животом, и Ло Бинхэ невозможно хотелось пошевелиться, хотелось скользить и тереться о горячее тело учителя сквозь тонкие ткани одежд. Бедра подрагивали, готовые двигаться, но такое желание казалось немного смущающим, вдруг учитель сочтет, что это уже чересчур, и прогонит прочь? Но Ло Бинхэ мог хотя бы вжимать учителя в матрас всем телом, продавливая слои пуха — поселившись в новом доме, учитель первым делом потребовал уложить на кровать друг на друга несколько матрасов, потому что, по его словам, в своем мире он привык к гораздо более мягкому ложу. Это пришлось весьма кстати. Наигравшись с правым соском, только было решивший не спешить Ло Бинхэ, переходя к другому, сразу, не думая, прикусил чувствительную кожу зубами — не слишком сильно, но с губ учителя сорвался сдавленный шипящий вздох, заставивший Ло Бинхэ приподнять голову и всмотреться в его лицо. Ло Бинхэ понимал, что это, скорее всего, не страшно, маленькая ошибка, но он должен был проверить, просто на всякий случай… Лицо учителя с затуманившимся от желания взглядом выглядело каким угодно, только не рассерженным, но Ло Бинхэ застыл, неверящими глазами глядя на локоть своей правой руки, которым он упирался в шелковые простыни. Точнее, Ло Бинхэ думал, что это были простыни, но вместо них он увидел рукав нижней рубашки учителя. Пустой, небрежно откинутый в сторону и смятый чужой рукой, он четко очерчивал культю, рисуя картину настолько неправильную, что от одного взгляда захотелось выть. «Вот и все», — с ужасом подумал Ло Бинхэ, понимая, что не сможет продолжить. По телу пробежал озноб, перед глазами как живые вставали картины, что, должно быть, видел его двойник, занявший в тот страшный день его тело: разрывающаяся под пальцами плоть, искаженное от боли лицо учителя, расчерчивающие воздух меж ними капельки крови… Ло Бинхэ отчетливо представил, как учитель полз, задыхаясь, корчась от боли, по бамбуковой роще в маленькой пещере: зная, что барьер не выпустит его наружу, что смерть шла за ним по пятам… И пусть все уже закончилось, но... «Как он может меня любить? Как он может на меня смотреть?» Ло Бинхэ не находил ответа.