Паразит

— Ну что, спать? Ло Бинхэ невольно дернулся, услышав так точно предугаданные слова. — Но как же учитель? — А что учитель? — переспросил тот, высвобождаясь из объятий и слезая с чужих колен. Он в мгновение ока накинул рубашку обратно на плечи и устроился на подушках, словно и впрямь собирался спать. Как обычно, испытывая смущение, учитель немного сердился. Ло Бинхэ вздохнул, раздосадованный, что прохладный воздух комнаты теперь холодил его грудь и колени. Учитель схватил его за запястье и потянул на себя: — Ложись? Или хочешь обтереться? — Это неправильно, что учитель не достиг пика, — серьезно сказал Ло Бинхэ, высвобождая руку из чужой хватки. — Разве… Разве ты не хотел бы тоже?.. — Что еще за пики, — буркнул учитель, смущенно отводя взгляд. Рука его шарила по кровати в поисках одеяла. — Ты не хочешь меня? — прямо спросил Ло Бинхэ. Учитель замер с открытым ртом, напоминая вытащенную из воды рыбу. Потянул к себе только что обретенный кусок одеяла, правда, на нем плотно сидел Ло Бинхэ, и вытащить желаемое из-под чужого зада не представлялось возможным, поэтому учитель растерянно отпустил ткань. По щекам его разливалась краска, и Ло Бинхэ не понимал, отчего тот выглядел спокойнее с рукой на чужом члене, чем когда они просто разговаривали. «Почему он так застеснялся?» — Я перенервничал, — вдруг ответил учитель. Ло Бинхэ думал, что нервничал только один из них! Но если подумать… Учитель, конечно, тоже мог нервничать. Наверняка Ло Бинхэ уже извел его своими проблемами. Ло Бинхэ придвинулся ближе и лег на бок напротив учителя, подложив руку под щеку. Заглянул в глаза, ласково погладил его по плечам и груди ладонью, да так и оставил ее на животе. Дыхание учителя все еще было учащенным, словно…. — Я, правда, хотел бы, но я волновался… — учитель замолк, когда Ло Бинхэ перебил его, уткнувшись горячим поцелуем в шею. — Я понимаю. Учитель съежился, уходя от прикосновения, но от взгляда Ло Бинхэ не укрылось, как по его телу пробежала дрожь и как напряженно дернулись мышцы живота. Кажется, он не так уж и хотел спать? — Воспрянет ли меч… — промурлыкал Ло Бинхэ себе под нос знакомую песенку, не отрываясь от ямки между плечом и шеей учителя, щекоча горячим дыханием кожу. Ладонь его поползла вверх к ключицам, распахивая в стороны полы рубашки, задержалась на груди, коротко поглаживая сосок. — Обнаженный Сюя — брызги ледяного нектара… Тихие мольбы… — продолжил напевать Ло Бинхэ. — Ай! — воскликнул он с обидой, когда учитель дернул его за прядь волос. Ло Бинхэ поднял голову, и его одарили возмущенным «пожалуйста, скорее заткнись» взглядом. — Не вздумай цитировать эту похабщину. Радует только то, что поют в ней о Шэнь Цинцю. А вот Ло Бинхэ это совсем не радовало. Впрочем, в некоторых строках автор и впрямь зашел слишком далеко. Так далеко, что Ло Бинхэ чувствовал какую-то странную ревность, его раздражало, что кто-то посмел представлять его учителя в таких ситуациях и позах. Только Ло Бинхэ имел право фантазировать о подобных картинах! А уж всякие истязания в тюрьме и вовсе… — Но в остальном это произведение отвратительно, — назидательно изрек учитель. — Не вздумай… Что-то оттуда почерпнуть. — Хорошо. Как бы ни пелось в той песне, этот ученик не посмеет ослушаться мольбы учителя, — засмеялся Ло Бинхэ. — Ох, неужели? — язвительно переспросил тот. — Плохо уже то, что ты вообще запомнил, о чем там поется. — Вот только, насчет этой мольбы… — Ло Бинхэ махом перекатился через учителя, уселся верхом и продолжил, с нажимом проведя по голой коже его живота и груди ладонями: — Этот ученик хотел бы ее сначала услышать. Учитель тихо хмыкнул, но румянец на щеках и часто вздымающийся от дыхания живот выдавали его истинные чувства. Ло Бинхэ склонился над ним, легко провел кончиком языка по коже: пробежал по ключицам и груди, задержался на соске, щекоча и поддразнивая, сползая ниже, спустился по мышцам живота, обвел по кругу пупок. От последнего учитель вздрогнул всем телом, и его ладонь легла на шею Ло Бинхэ, чуть надавливая жесткими прохладными пальцами. Вслух учитель, конечно, ничего не сказал бы, но это явно значило: «Продолжай». Теперь Ло Бинхэ опирался на локоть, целуя и вылизывая нежную кожу живота, почти всем весом навалившись на бедного учителя, но тот не выказывал недовольства, даже когда Ло Бинхэ словно невзначай задевал его пах грудью или плечом. В поле зрения то и дело попадал темный бугристый шрам, но теперь Ло Бинхэ не слишком из-за него расстраивался, в какой-то момент он так осмелел, что осторожно прикоснулся к нему, словно пробуя на вкус тонкую неровную кожу, чуть втянул губами, зацеловывая и зализывая рану, пусть уже и не мог что-то исправить. Кожа становилась все чувствительнее от прикосновений, Ло Бинхэ раз за разом проходился по одному месту, живот учителя вздрагивал и напрягался даже от щекотки дыхания, а когда Ло Бинхэ подцепил пояс штанов пальцем и потянул его вниз, чуть освобождая себе дорогу к паху, учитель дернулся всем телом и немного повернул бедра, то ли стараясь помочь, то ли, наоборот, не желая продолжения. Ло Бинхэ надеялся, что первое. Он чуть приподнялся и подхватил учителя левой рукой под бедра, согнул его правую ногу в колене, чуть отведя ее в сторону и поглаживая, чтобы учитель расслабил напряженные мышцы. Так было удобнее для того, что Ло Бинхэ собирался делать. Он сполз еще ниже, зависнув над пахом учителя, уперся левым локтем в кровать и перенес на него вес тела, обхватив той же рукой ногу учителя и почти касаясь внутренней стороны бедра щекой. Учитель, полулежавший на подушках, недоуменно смотрел на эти приготовления, но не сопротивлялся. Удобно устроившийся меж его ног Ло Бинхэ послал хитрый взгляд снизу вверх и потянулся вперед, снова принялся покрывать живот поцелуями, спускаясь все ниже. Остановившись в районе завязок на поясе штанов учителя, Ло Бинхэ не спешил срывать их, пусть и хотел. Он положил ладонь на небольшую выпуклость под штанами. Член учителя уже начал подавать признаки жизни и немного приподнимал тонкую ткань, хотя до полноценного возбуждения было еще далеко. Но и спешить было некуда. Наверное, учитель и правда волновался, впервые занимаясь подобным с Ло Бинхэ, да и слезы вряд ли его возбуждали, зато сейчас, стоило ему откинуться на подушки и расслабиться, на мгновение позволить себе отпустить контроль, и тело начало реагировать на прикосновения, как и должно было. Ло Бинхэ осторожно ласкал член ладонью сквозь ткань, то нежно массируя скользящими круговыми движениями, то гладя вверх и вниз, с небольшим усилием надавливая и прижимая его к животу. Когда он попробовал обхватить член под тканью и несильно сжать пальцы, учитель сдавленно застонал и принялся елозить бедрами по постели, Ло Бинхэ пришлось чуть придержать его за ногу левой рукой и потянуть вниз по шелковым простыням, не давая уползти подальше. Шелковые простыни — это удобно. Ло Бинхэ закусил губу, наблюдая, как член постепенно наполнялся кровью, формы все отчетливее прорисовывались под тканью. Во рту против воли скапливалась слюна, Ло Бинхэ то и дело ее сглатывал, но никак не решался приступить к задуманному, вдруг учитель окажется против? Подумав, Ло Бинхэ ненадолго оставил выпуклость на штанах в покое и скользнул ладонью под ягодицы учителя, мягко ласкал, просовывал пальцы между ними, насколько позволяла ткань, чуть надавливал на отверстие — или то место, где оно должно было находиться, все-таки, ткань не позволяла как следует все прощупать. Ло Бинхэ прижался губами к внутренней стороне бедра сквозь штаны. С этого ракурса он не слишком хорошо видел выражение лица учителя, зато сколько угодно мог любоваться вздымавшимся от частых глубоких вздохов животом, а щекой чувствовать напряжение мышц правой ноги, согнутой в колене. Рука учителя покоилась на животе, пальцы подрагивали, словно не зная, что делать дальше, приласкать ученика или доставить удовольствие себе. Убрав руку из-под учителя, Ло Бинхэ снова огладил его член через штаны, теперь тот почти стоял, оставалось совсем немного — и Ло Бинхэ наконец решился прикоснуться к нему губами, прижаться в поцелуе сквозь ткань. Штаны были довольно тонкими и гладкими, и он чувствовал горячую головку так отчетливо, словно их не было вовсе. Учитель сдавленно охнул и дернулся. Ло Бинхэ продолжал придерживать его за ногу, и движение вышло не слишком резким, но на всякий случай Ло Бинхэ положил правую ладонь на живот учителя, мягко прижимая его к кровати и не давая вертеться сильно. Сейчас это было не страшно, но потом учителю не стоило дергаться, Ло Бинхэ не хотел задеть нежный орган зубами и причинить боль. Он осторожно раскрыл рот шире и обхватил член губами сквозь ткань, насколько это было возможно. Не слишком стесняясь, Ло Бинхэ добавил больше слюны для удобства скольжения, и то прижимал член к животу, оставляя влажное пятно на ткани и чувствуя языком головку в мельчайших деталях, то скользил губами вдоль выпуклости. Сдавленные вздохи учителя прервались, и он спросил: — Что… Что ты делаешь? — так устало и неразборчиво, таким дрожащим от возбуждения голосом, что Ло Бинхэ решил и не отвечать на этот вопрос, вместо этого он продолжил целовать и посасывать член, помогая себе правой рукой, она гладила живот учителя, мягко надавливала, иногда забиралась пальцами под пояс штанов и легко пробегала по голой коже. Ло Бинхэ чувствовал, как нарастало собственное возбуждение, подстегнутое долгожданной отдачей от учителя, прижатый к матрасу член наливался кровью, хотелось накрыть его рукой или потереться о кровать, но всему свое время. Частые неровные вздохи учителя медленно превращались в постанывания, пальцы его вцепились в простыни рядом с бедром, а влажное пятно на штанах расползалось, к слюне Ло Бинхэ теперь прибавилась и смазка, промочившая белую ткань с внутренней стороны. Он не переживал, все равно ему завтра придется стирать… Все. Недолго думая, Ло Бинхэ одним рывком развязал пояс учителя и потянул штаны вниз, оголил возбужденный, прижимавшийся к животу член. Учитель весь сжался, когда пояс чуть задел головку, ткань скользнула ниже, но учитель вдруг вцепился в нее пальцами, мешая спустить штаны с бедер. — Оставь так. Честно говоря, Ло Бинхэ этого не понял. Он бы не удивился, если учитель запретил бы ему снимать штаны в принципе и пинками выгнал из спальни, но теперь, когда самые интимные места оказались открыты, неужели имела значение оставшаяся часть ног? Впрочем, некогда было размышлять над странностями. Ло Бинхэ нервно облизал губы, он немного беспокоился, впервые в жизни готовясь сделать что-то подобное. Член учителя был некрупный, поменьше, чем у самого Ло Бинхэ, пропорциональный и аккуратный, не слишком толстый или тонкий. Он казался очень подходящим такому человеку, как учитель, прекрасно сложенному и сильному, но изящному. Сначала он планировал приласкать учителя рукой — и с этим не было бы проблем, потому что Ло Бинхэ не раз делал это с собственным членом, вряд ли что-то могло пойти не так, но… Так уж вышло, что планы изменились. Возбуждение и желание прикоснуться нарастало, прогоняя последние сомнения. Он сглотнул комок в горле и придержал член правой рукой, оттягивая тонкую кожу и обнажая розовую головку, губы его почти касались чувствительной кожи, обжигая дыханием, отчего учитель снова задышал часто и дернулся, но Ло Бинхэ был готов и крепко удерживал его на месте за ногу, обнимая и прижимаясь плечом к бедру. Он прикоснулся губами к кончику и подразнил языком небольшую щелку, слизал выступившую на ней каплю смазки. Учитель с шумом втянул воздух сквозь зубы и сжал пальцы на затылке Ло Бинхэ, они подрагивали в нерешительности, то ли он хотел вцепиться в волосы и оттащить ученика подальше, то ли надавить на затылок, насаживая его ртом на член… Ло Бинхэ решил не ждать попусту и открыл рот пошире, обхватил головку губами, а рукой продолжил делать небольшие массирующие движения, стараясь, чтобы рука и губы двигались гармонично, дополняя друг друга. Тихие сдавленные стоны учителя казались лучшей наградой. Член Ло Бинхэ тоже стоял, но он старательно игнорировал эту маленькую деталь, больше беспокоясь о том, чтобы доставить удовольствие учителю. К тому же, он подозревал, что стонов учителя и ощущения губ на горячей плоти ему будет достаточно, чтобы кончить, и не прикасаясь к собственному члену. Ло Бинхэ не раз читал подробные руководства по «парному самосовершенствованию», сейчас, конечно, у них не получилось бы заняться чем-то подобным, пока учитель не мог использовать духовную энергию. Зато Ло Бинхэ подглядел там…да что уж говорить, не только там, но и на обычных порнографических картинках, и в книгах, и… В общем, теоретически Ло Бинхэ знал немало способов доставить удовольствие мужчине, ведь он предполагал, что ему придется состязаться с десятками сестричек из лучших борделей, но на практике получилось так, что в голове образовалась некая блаженная, не заполненная мыслями пустота. Поэтому он отдался на волю инстинктов и просто бездумно ласкал напряженную плоть: вылизывал, обхватывал губами и посасывал, стараясь впустить глубже и не задевать чувствительную кожу зубами. Рука двигалась вдоль ствола в одном ритме со ртом, иногда Ло Бинхэ поднимал взгляд на учителя, но тот, казалось, не хотел смотреть, сконцентрировавшись на ощущениях, и лежал с полуприкрытыми глазами, и только его ладонь на затылке Ло Бинхэ, стискивавшая волосы, давала понять, что он вообще обращал внимание на происходящее. Казалось, учитель совсем расслабился, когда Ло Бинхэ решил подразнить его и с таким нажимом провел языком по стволу, словно собирался содрать кожу. Учитель вздрогнул всем телом, но Ло Бинхэ придержал его за бедра, не дав избежать прикосновения. Он то невесомо вырисовывал кончиком языка узоры на головке, то вбирал ее в рот, смыкая губы и крепко обхватывая возбужденную плоть, стараясь протолкнуть как можно глубже. В такие моменты учитель дергался и вздрагивал, тихо стонал, удерживая ладонью голову Ло Бинхэ и не давая ему отстраниться, впрочем, он и не пытался. Тяжелое дыхание обоих и влажные непристойные звуки заполнили спальню. Ло Бинхэ казалось, все происходило, словно во сне. Он ужасно хотел кончить, но даже не имел возможности прикоснуться к себе, мог только извиваться нижней частью тела и елозить бедрами по кровати, в попытке доставить себе удовольствие. Теперь Ло Бинхэ понимал, что делал все правильно губами и языком: учитель, казалось, уже был на грани, он часто дышал, по его телу то и дело пробегала мелкая дрожь, он стонал и кусал губы, шептал что-то неразборчивое. Голова Ло Бинхэ от странного ритма движений кружилась, будто от алкоголя, который давно выветрился, внутренности сладко сжимались при мысли о том, что скоро учитель изольется в него, терпкий привкус на языке готовил к этому, а бедра учителя невольно подавались вперед, толкаясь навстречу жадному рту. Ло Бинхэ хотел бы подразнить учителя еще немного, перейти на неспешный мучительный темп, но он сомневался, что сам сможет продержаться долго, не говоря о побаливающей шее, все его тело горело, а напряженный член, казалось, готов был кончить в любой момент, стоит учителю только… — Бинхэ? — позвал тот. Ло Бинхэ не сразу сообразил, что его зовут, поднял на учителя затуманившийся взгляд. Тот тоже выглядел измученным, на висках выступил пот, волосы растрепались. — Иди сюда, — сказал он. Ло Бинхэ не понимал. Учителю не нравилось? Он был так близок к финишу, зачем… — Хочу смотреть на тебя, — неловко сказал учитель. — Хорошо? Лучше и быть не могло. Ло Бинхэ приподнялся, подполз ближе и лег на бок справа от учителя, тот обнял его за шею и устало прижался губами ко лбу. Ло Бинхэ стянул с себя штаны, доставая давно ждущий внимания член, подался бедрами вперед, почти прижавшись к телу учителя, и попробовал сжать сразу оба члена в ладони. Ему удалось обхватить их, но этого было недостаточно, отчетливо не хватало другой руки или… Учитель поцеловал его в губы, толкнулся языком в рот, и Ло Бинхэ испуганно отдернулся. Все же, пусть это и было тело учителя, навряд ли его могло обрадовать прикосновение к губам, побывавшим в таком месте? Учитель удивленно посмотрел на него и повторил попытку — Ло Бинхэ ничего не оставалось, кроме как поддаться. Они целовались неспешно, это невольное замедление темпа позволило Ло Бинхэ протянуть чуть подольше, но оба члена упорно требовали разрядки, и неловких движений руки не хватало после долгих старательных ласк. Казалось, недоставало сущей мелочи… Член учителя выскользнул из кулака и уперся в живот Ло Бинхэ, и тогда ему вдруг пришла в голову неплохая идея. Он встал с постели и быстро оказался у шкафчика напротив, где хранились лекарства, мази от боли в мышцах, благовония и массажное масло в маленькой темной бутылочке. Вот за ним-то Ло Бинхэ и пришел. Вернувшись в постель, он снова сел верхом на учителя, тот недоверчиво хмурился, глядя на масло, что Ло Бинхэ небрежно вылил себе на ладонь и теперь уверенными движениями растирал по собственному члену. — Ты уверен, что его используют для таких вещей? — осторожно поинтересовался учитель. — Это масло для массажа, — растерянно отозвался он. Честно говоря, Ло Бинхэ не понимал, в чем проблема. Учителю жалко было тратить массажное масло? Оно даже не было дорогим. А стирать одежду, простыни и, пожалуй, одеяло все равно будет сам Ло Бинхэ. Он перевернул бутылочку и холодное масло тонкой струйкой потекло учителю на живот, тот вздрогнул от неожиданного ощущения, едва слышно застонал сквозь зубы, когда Ло Бинхэ сначала шутки ради нарисовал масляным пальцем на коже пару иероглифов, а потом с силой надавил ладонью на напряженные мышцы, размазывая жидкость по всему животу, впрочем, посередине все равно осталась небольшая лужица. Не оставил без внимания он и член, теперь тот тоже маслянисто поблескивал в теплом дрожащем свете свечей. Отставив склянку в сторону, Ло Бинхэ наконец сделал то, что давно собирался: навалился всем телом на учителя сверху, придерживая рукой оба их члена, чтобы они поместились между животами, прижатые друг другу, горячие и скользкие от масла. Согнув ногу в колене и уперевшись ей в матрас сбоку от учителя, Ло Бинхэ попробовал двигать тазом, всем телом скользя по телу учителя и прогибаясь в пояснице для максимального контакта. Амплитуда движения получалась небольшой, но ее было вполне достаточно, он при всем желании не смог бы уже сделать что-то сложное. Свалиться на учителя сверху и медленно двигать бедрами, пожалуй, было его пределом. К тому же, он не хотел, чтобы все закончилось слишком быстро. — Не тяжело? — спросил он учителя. Ло Бинхэ был довольно высоким и должен был весить много, но учитель только помотал головой. Он разом перестал волноваться о масле и вместо этого запустил пальцы в волосы Ло Бинхэ, убирая пряди от лица и улыбаясь. Ло Бинхэ двигался не слишком быстро, казалось, для того, чтобы получить удовольствие, хватит и необычного ощущения тяжести и давления, чем больше он вжимал учителя в матрас своими движениями, тем отчетливее чувствовал, будто и на него самого навалилось что-то тяжелое, напряженный член прижимался к твердым мышцам живота — точнее двух — головка то и дело проезжалась по гладкой коже, ощущение было влажным, скользким и тесным. Учитель тоже прогибался в поясе, притискиваясь как можно ближе, запрокидывая голову и подставляя шею жадным поцелуям. Оба едва не сходили с ума от мучительного трения и тяжести. Опираясь на локоть, Ло Бинхэ положил ладонь на плечо учителя, больше не беспокоясь из-за левой культи. Ло Бинхэ чуть приподнял голову, потому что хотел видеть лицо учителя в тот момент, когда он достигнет предела, впрочем, Ло Бинхэ постоянно отвлекался и принимался усыпать его нетерпеливыми поцелуями. Учитель отвечал: гладил его шею и плечи ладонью, то и дело прикусывал губы и часто дышал, Ло Бинхэ слышал, как сердце его бешено колотилось в груди, впрочем, его собственное билось в таком же ритме. Что-то темное вновь поднялось из глубин сознания, член казался таким чувствительным, что движения почти причиняли боль. Ло Бинхэ неосознанно прикусил кожу на плече учителя, словно обидевшись за такую долгую пытку, отчего тот неловко дернул плечом и шутливо заткнул ему рот ладонью. Ло Бинхэ воспользовался случаем и перехватил чужую кисть у лица, прикусил средний и указательный пальцы и прошелся по ним языком, посасывая костяшки. Учитель потянул руку на себя, но Ло Бинхэ не отпустил сразу, тогда учитель смирился, но вновь принялся ерзать, извиваясь под ним всем телом, казалось, совсем близкий к финишу. Но член Ло Бинхэ первым выпустил между их тел густое горячее семя. Он не остановился, достигнув столь желанного, вымученного удовольствия, а напротив, ускорил свои движения, быстро и часто задвигал бедрами, размазывая теперь вместе с маслом и смазку. Скользнул ладонью под поясницу учителя, приподнимая его над постелью и сильнее прижимая к своему телу, и учитель обнял Ло Бинхэ за шею. Лица их были так близко друг к другу, что Ло Бинхэ видел в чужих глазах отражение своего искаженного наслаждением лица. Учитель задрожал, рот его приоткрылся, а глаза, наоборот, прищурились, словно он пытался зачем-то сдержаться, но у него никак не получалось. Ло Бинхэ решил «помочь» ему с этим, потому что слишком хотел кончить одновременно, и просунул ладонь между их телами, осторожно сжал в кулаке головку. При этом он не сводил взгляда с затуманенных маревом желания глаз учителя, стараясь запомнить эту картину в мельчайших подробностях. Пара сильных движений — и он почувствовал, как из члена учителя толчками потекла густая жидкость, размазываясь между их животами. Глухой стон превратился в хриплый вздох, глаза учителя словно расфокусировались, а ладонь на шее Ло Бинхэ стиснула пальцы, но потом отпустила и мягко погладила кожу. Ло Бинхэ понял, что можно остановиться, и бессильно распластался на учителе, полностью расслабив руки и ноги, пока тот тоже пытался прийти в себя и часто дышал, то и дело сглатывая слюну.

***

Уютно устроив голову на плече учителя, утомленный и перенервничавший из-за событий этой ночи Ло Бинхэ медленно засыпал. Мысли путались и бродили по кругу. «Не отпущу, — сонно думал он, подтягивая за пояс теплое податливое тело учителя ближе к себе. — Пусть узнает, пусть ругает, пусть захочет бросить… Не отпущу». Все шло слишком хорошо, чтобы от этого можно было отказаться, ведь так? Ло Бинхэ уткнулся губами в ямку на шее учителя. Тот еще не спал и отреагировал на это движение тихим смешком, повернул голову и поцеловал ученика в висок, убрав руку с его плеча и привычным жестом запустив ее в копну волос, откинул длинные пряди от лица Ло Бинхэ, пропустил их сквозь пальцы. — Учитель сегодня так ласков со мной, — пробормотал Ло Бинхэ сквозь подступающий сон. — Почему? — Кто знает, — деланно безразличным тоном ответил тот. — Быть может, потому что этот учитель тебя любит? Пусть сердце Ло Бинхэ и пропустило удар, позже затрепыхавшись в груди испуганной бабочкой, сам он не стал бы обманываться так легко. Хотелось бы думать так… — Но разве это правда? Ему было страшно, но он должен был узнать, получить ответ, иначе сойдет с ума. — А разве это похоже на ложь? — М-м… Рука учителя, до этого рассеяно игравшая с волосами Ло Бинхэ, вдруг замерла. Голос чуть напрягся: — Ты правда так думаешь? Ло Бинхэ не знал, что сказать. Он не хотел ничего предполагать вслух, не хотел надеяться, не хотел даже думать об этом. Сон уходил, тоскливо засосало под ложечкой. Зачем он только открыл рот? Он все испортил. И теперь он должен ответить. — Бинхэ, ты правда думаешь, что… Ведь мы с тобой вернулись на Цинцзин, живем под одной крышей и спим в одной кровати, мы целуем и обнимаем друг друга и даже… — в голосе учителя слышалась ненаигранная растерянность. — Ты правда сомневаешься, что я тебя люблю? Думаешь, я могу поступать с тобой так и ничего к тебе не испытывать? Почему?.. Ло Бинхэ приподнял голову от его плеча и посмотрел на учителя, тот выглядел расстроенным. Сердце колотилось, как бешеное, в горле пересохло. Что он должен сказать? Против его желания, голос прозвучал обиженно: — Откуда я могу знать? Он всегда умел держать лицо, люди и демоны, что его окружали, подтвердили бы: Ло Бинхэ мог делать что угодно с самым равнодушным и безразличным видом, но стоило учителю оказаться рядом… Ло Бинхэ превращался в того, кем всегда был: в неуверенного, зацикленного на своих тревогах, без памяти влюбленного человека. — Учитель ведь никогда не говорил мне. Растерянное выражение на лице учителя сменилось задумчивым. А потом…пораженным. И смущенным. — Я… Хм… Но я думал, это очевидно… И… Когда ты признался мне, я растерялся и не мог подобрать слов, а потом все не находилось нужного момента, и этот переезд, столько разных забот… Это ведь не что-то такое, что можно просто сказать за завтраком… Хотя, почему нет? Ло Бинхэ слушал это бормотание со смешанными чувствами, он очень хотел смотреть на учителя в этот момент, но на глазах против воли закипали слезы, поэтому он снова спрятал лицо, уткнувшись в чужое плечо. — И правда, не говорил! — резко оборвал учитель сам себя. Его пальцы в волосах Ло Бинхэ нервно подрагивали, словно он совсем забылся и не мог одновременно говорить и гладить ученика по голове. — Прости. Мы ведь оба ничего не понимаем, пока нам не сказать прямо. С этими словами учитель обнял Ло Бинхэ за плечи и крепко прижал к себе, спрятал лицо в его волосах и тяжело вздохнул. — Конечно, я люблю тебя. Конечно, люблю… Твой учитель такой идиот, да? Учитель продолжал говорить, тихо и растерянно шептал какие-то нежные глупости, Ло Бинхэ их почти не слышал и не разбирал. Он ждал этих слов так долго, казалось, когда он их услышит, болезненная хватка на сердце ослабнет, а все проблемы отступят в сторону, словно тучи на небосводе развеет теплым ветром, и яркое солнце затопит бесплодную землю ласковым светом, но… Ло Бинхэ сам не знал, что чувствовал теперь. Он рассчитывал услышать эти слова, пусть не сердцем, но умом понимал, что учитель любил его, что он не мог, как говорили Шэнь Цинцю и паразит, просто развлекаться с ним. «Конечно, он с тобой из жалости», — смеялся Шэнь Цинцю. «Из страха. Боится, что ты окажешься хуже меня, если тебе отказать, — поправлял двойник. — И надеется уговорить тебя вернуть его в свой мир с помощью Синьмо. Повидаться с родителями… Вот только он не вернется». Нет, учитель был не такой. Но все равно, это были просто слова. Не было никаких гарантий, что завтра учитель не передумает, что не выгонит его, узнав о договоре с Тяньлан-цзюнем. Та дикая тварь, живущее в грудной клетке Ло Бинхэ чудовище, что хотело вырваться на свободу, вцепиться в учителя и сожрать, чтобы тот точно никогда их не оставил… Ей было мало признания. Тварь слышала эти долгожданные слова, слышала, как учитель стонал и шептал имя Ло Бинхэ этой ночью, видела все невообразимые вещи, что они сотворили сегодня, видела, как тело учителя изгибалось и дрожало от удовольствия в руках Ло Бинхэ. Что еще нужно было, чтобы поверить, чтобы прогнать этот застаревший, застрявший в груди страх? Прождать еще десять лет, пока они не перечеркнут — день за днем, ложь за ложью — каждый обман и каждую недомолвку, что их разделили? А что, если Ло Бинхэ никогда не избавится от этого страха? Если ни времени, ни поцелуев, ни клятв не будет достаточно? Ло Бинхэ не мог без своего учителя, но и вместе с ним… Почему так мучительно? Дикое, больное животное, запертое в клетке его ребер, мечтало освободиться. Мечтало догнать, вцепиться, не отпускать, сделать своим навсегда. Мечтало уничтожить все на своем пути, не оставить в живых никого, кто мог бы их разлучить. Эта тварь, кажется… Была его собственным сердцем? Больным и безумным? Тревога скручивала внутренности, но Ло Бинхэ так сроднился с ней, что готов был терпеть это болезненное ощущение вечно. По телу постепенно разливалось спокойствие. Тихий шепот учителя убаюкивал его, глаза сами собой закрывались. Что поделать, если любовь приносила ему столько же боли, сколько и радости? Ло Бинхэ лишь надеялся, что учитель не мучился так. Ло Бинхэ совсем не хотел, чтобы его учитель страдал. Впрочем, насчет клятв и обещаний… Ло Бинхэ провалился в сон с какой-то неясной, не до конца оформившейся в сознании мыслью.