Паразит

Слушая размеренное дыхание Ло Бинхэ, который почти сразу отключился, Шэнь Юань полночи не мог заснуть. Время от времени он поправлял голову ученика, лежащую на своем плече, и целовал макушку. Приятная усталость и разливавшееся по всему телу тепло, к сожалению, не мешали бесконечно гонять по кругу тревожные мысли. Не совершил ли он большую ошибку? Ло Бинхэ хотел этой близости, но каждый раз останавливался, увидев раны учителя, словно наткнувшись на незримую стену. Разговоры не помогали, объятия и поцелуи — тоже. Должен ли был Шэнь Юань проявлять инициативу? Он так долго это обдумывал… Пусть он и сказал, что остановится, если Ло Бинхэ попросит, он прекрасно понимал, что ученик не станет сопротивляться, даже если Шэнь Юань захочет отпилить ему ногу ржавой пилой. Да еще и это признание… Шэнь Юань ведь прекрасно помнил, что он ответил на слова ученика о любви. Будучи умственно и эмоционально неполноценным человеческим существом, Шэнь Юань жалко проблеял что-то вроде: «Вот как», а потом каждый день просто…не находил повода поднять эту тему. Откладывал и откладывал смущающий разговор на завтра. В конце концов, разве все пары обязаны говорить о чувствах, как герои мелодрам, что любит смотреть его мама? Шэнь Юань решил, что и без того все понятно! «Кому понятно?» Они оба ничего не понимали. Надо было сказать. Конечно, его несчастный ученик успел настроить параноидальных теорий, будто бы Шэнь Юань с ним из-за лечения, или денег, или… Кто знает! Шэнь Юань словно брел на ощупь в густом тумане. Серьезные отношения, первая близость. Он в этом не разбирался! Говоря о близости, Шэнь Юань все же решился выбить клин клином. Вытащить старую, глубоко засевшую в чужой плоти занозу, очистить ранку и залить ее лекарством. Это лучше, чем оставлять ее там торчать навеки. И уж точно лучше, чем теребить каждый вечер, но так и не доставать! «Опять… Я могу лишь надеяться, что сделал все правильно». Пусть Шэнь Юань и чувствовал жуткое стеснение, и боялся облажаться… В общем, так оно и вышло, он чуть было не облажался: так переволновался, что собственный член едва встал. К тому же, Ло Бинхэ так вцепился в его бедра пальцами, когда Шэнь Юань…сидел сверху и что-то там делал рукой, что от боли у него чуть не вырвались ругательства. Он изо всех сил старался не испортить настрой, но его бедный орган в такой атмосфере совсем поник. Шэнь Юань потом едва вспомнил помешать Ло Бинхэ снять с него штаны — увидев те следы на ляжках, бедолага, скорее всего, опять попытался бы сбежать подальше. К тому же, у Шэнь Юаня совсем не было постельного опыта — кроме того, что был у каждого мужчины с собственным членом. Если не обращать внимания на небольшие различия в дизайне и размерах, все члены устроены одинаково, по крайней мере, с этим аспектом дела оказались попроще, чем если бы Ло Бинхэ был женщиной… Шэнь Юань хотя бы хорошо себе представлял, что делать. «Ладно, в его случае, различия…оказались, так скажем, заметными, — усмехнулся он про себя. — Чертов Небесный столп!» Почему брат Самолет был таким извращенцем? Разумеется, в таком произведении, как «Путь гордого бессмертного демона», главный герой был, скажем так, наиболее одарен телесно из всех персонажей новеллы. Столп устремлялся в небеса и не одна сестричка вознеслась на вершины блаженства, оседлав это грозное орудие. Что ж, сняв с Ло Бинхэ штаны, Шэнь Юань убедился, что интимные места главного героя Самолет описал досконально точно! С нездоровым даже, Шэнь Юань сказал бы, вниманием к деталям. Откуда только этот писака узнал так много? Наверное, Шэнь Юань не должен был испытывать странную ревность к незнакомому человеку, который, лишь одним богам известно, каким образом ухитрился рассмотреть обнаженного Ло Бинхэ во всех подробностях! «Наверное, если Ло Бинхэ понравилось… Ему же понравилось, да?.. Тогда и я должен спать спокойно?» Но заснуть Шэнь Юань не мог. Пусть, с тех пор, как они с Ло Бинхэ начали жить вместе, он не раз представлял себе их близость, реальность и фантазии разительно отличались друг от друга. Уж точно не ожидал он, что любимый человек в их первую ночь будет плакать… Не ожидал он и кое-чего другого. В своей прошлой жизни Шэнь Юань всякого насмотрелся в порно и начитался в похабных новеллах, но в реальной жизни не слишком рассчитывал на такие ласки — с него хватило бы и обычного секса. Приятели вечно ныли, если девушки отказывались делать им минет, и Шэнь Юань со всем злорадством, на которое был способен двадцатичетырехлетний девственник, думал, что так им и надо! Впрочем, если говорить о мужчинах, какой секс можно было считать обычным? Шэнь Юань думал, они будут просто дрочить друг другу. «И где он нахватался этой похабщины?!» Наверняка в той кошмарной песне. Шэнь Юань с сомнением скосил взгляд на мирно посапывающего ученика. Собственные щеки горели. У Ло Бинхэ совершенно точно не было никакого гарема, по борделям он не ходил… Шэнь Юань, конечно, имел совесть и не устраивал собственному ученику допрос, был ли у него какой-нибудь опыт, но теперь думал, что стоило бы. А еще стоило бы подольше подумать над подарком! Шэнь Юань счел свою идею удачной, но, кажется, Ло Бинхэ остался в недоумении? «Полный провал». Проблема была в том, что Шэнь Юань был ограничен в передвижениях. Пусть Шэнь Цинцю или Лю Цингэ и согласились бы слетать с ним в городки поблизости и походить по лавочкам местных торговцев, но что приличного можно было бы там купить? Простое украшение? Оружие? Одежду? У Ло Бинхэ и без того все было. Хотелось подарить ему что-то особенное, но все особенное достать было не так просто. Всегда оставался вариант сделать что-нибудь своими руками, но Шэнь Юань ничего не мог сделать своими…своей рукой. Шэнь Цинцю так злобно раскритиковал его рисунки, стихи и неловкие попытки играть одной рукой на цине, что Шэнь Юань совсем пригорюнился. «Сначала ты сам придумал, что должен что-то подарить, а теперь сам себя изводишь муками выбора!» — ругался Шэнь Цинцю, безжалостно исправляя ошибки на очередном рисунке. Он еще не знал, что неделю спустя будет рад, если Шэнь Юань нарисует что угодно и как угодно, лишь бы, наконец, отстал. «Поверь мне, он и не вспомнит про этот день, у нас не принято отмечать дни рождения». «Но я всегда дарил ему мелочи на день рождения», — вздыхал Шэнь Юань. «Ну и дурак. Я еще тогда говорил тебе, что зря». «Нет, ты говорил: дари-дари, все равно он оторвет нам голову» «И что?» Шэнь Юань усмехался: «Разве не я оказался прав? Голова на месте. Значит, это было верное решение». «Ах, Шэнь Юань, если ты такой умный, может, сам и придумаешь, что ему дарить?» Мучая Шэнь Цинцю расспросами пару недель, Шэнь Юань пришел к выводу, что его творческие потуги не годятся в качестве подарка. После долгой разлуки, после всех этих ужасных событий он правда хотел подарить что-нибудь особенное. Но в городках поблизости ничего особенного не водилось, а отправиться с Шэнь Юанем в дальнюю дорогу отказались и Шэнь Цинцю, и даже Лю Цингэ, едва тот услышал, кому подарок предназначался. Будь Шэнь Юань свободен, он полетел бы на юг, к Пограничным землям. Когда-то он разрушил там логово громовых птиц, эти создания были жуткими воришками и натаскали себе в пещеры со всего Царства демонов кучу блестящих побрякушек. Была там и необычная заколка с редчайшим черным сапфиром. Камень притягивал к себе взгляд, будто черная дыра, безлунная ночь, так похожая на глаза ученика… Увидев камень в тот день, Шэнь Юань сразу вспомнил о Ло Бинхэ, образ его печального лица преследовал Шэнь Юаня еще пару недель, всплывая перед мысленным взором в самый неожиданный момент, и даже теперь Шэнь Юань нет-нет, да и вспоминал то творение. Это украшение так пошло бы ученику! Шэнь Юань не был отягощен моральными принципами, и просто спер бы заколку у птиц, но так вышло, что когда он добил вожака, перед смертью тот испустил в свод огромной пещеры молнию, что разрушила стены, Шэнь Юань едва успел выбежать из-под летящих обломков. Знай он, как через полгода будет мучиться с выбором подарка для Ло Бинхэ, обязательно прихватил бы ее с собой! Она лежала на самом виду! Или, когда Шэнь Юань сражался со злобными демонами Жемчужного моря, что разоряли окрестные деревеньки, их предводитель чуть не заколол его длинным кинжалом, сделанным из шипа неизвестной Шэнь Юаню рыбы. Тончайшее лезвие резало плоть еще до того, как конец острия достигал тела, настолько хорошо этот кинжал был заточен, до полной невидимости. Белоснежная рукоять из необычной формы раковины переливалась на солнце перламутровыми отблесками. Победив демона, Шэнь Юань подумывал взять у него этот кинжал как трофей, уж больно тот был остер и хорош, но в конечном итоге решил, что грабить и без того опозоренного проигрышем человеку морского демона излишне. Шэнь Юань знал этого персонажа по «Пути гордого бессмертного демона», он был достойным мужчиной и, проиграв Шэнь Юаню, пообещал перестать мучить мирных жителей побережья. Они расстались почти друзьями… Теперь Шэнь Юань ради подарка ученику ограбил бы и морского демона, и всю его семью! В конечном итоге, ограниченный в передвижении, средствах и, что уж говорить, умственных способностях, Шэнь Юань не придумал ничего лучше, чем обменяться с Ло Бинхэ ножнами в знак бесконечной любви и привязанности. Стыдно было упоминать, что Шэнь Юань позаимствовал эту идею… У Лю Минъянь, одной из главных героинь «Пути гордого бессмертного демона»! То есть, в общем-то, у Самолета. Но сначала идея показалась удачной. Шэнь Юань заскрежетал зубами, только вспомнив этот позор. Отдельным вгоняющим в краску моментом было то, что Шэнь Юань не набрался решимости четко проговорить ученику, что этот жест значил, и, видимо, это была не самая распространенная в мире традиция… Бедный Ло Бинхэ сначала даже не понял, к чему этот странный подарок, и чуть было не решил, что учитель просто забыл о празднике и подарил первую попавшуюся вещь. Но, к счастью, ученик был на редкость смышленым и все-таки сообразил, что его глупый учитель хотел сказать этим неловким символическим жестом, и протянул в ответ свои ножны. Почему некоторые вещи так сложно говорить вслух? Стыдно было и вспоминать, как Шэнь Цинцю заливался смехом, когда Шэнь Юань спросил его мнение о своей идее. К его чести стоило отметить, что Шэнь Цинцю, все-таки, согласился и, кажется, действительно не был против. Быть может, сказалось, что это был уже шестнадцатый день ковровой бомбардировки стихами и картинами, и Шэнь Цинцю был готов отдать своему двойнику что угодно, лишь бы от него отстали. Снедаемый самыми разными тревогами, Шэнь Юань, как ни удивительно, совсем не волновался о Синьмо. Вчера он наконец понял, что его волновало в поведении ученика все это время. Он проверит свою догадку утром, когда Ло Бинхэ, как обычно, поднимется готовить завтрак и оставит подделку без внимания, но где-то в глубине души Шэнь Юань понимал, что с самого начала знал все. Знал, потому что доверял Ло Бинхэ. Он мог врать и изворачиваться, но он всегда желал своему учителю только добра. И этот ученик неделями сходил с ума из-за паразита или «опасных для здоровья» тренировок с Лю Цингэ, но и бровью не вел, когда кто-либо упоминал Тяньлан-цзюня? Невозможно. Под бесконечными слоями бессовестной лжи-во-спасение с самого начала пряталась единственная жемчужина правды: Тяньлан-цзюнь действительно не причинит им вреда и не нападает на Цанцюн. Зачем — ведь Ло Бинхэ давно отдал ему свой меч. Ло Бинхэ не врал, когда уверял Шэнь Юаня, что тревожиться не о чем. Вчера за ужином Шэнь Юань наконец понял, откуда взялось это спокойствие. Шэнь Юань даже не злился по этому поводу. Таков был Ло Бинхэ, он сам его полюбил. Придется попотеть, чтобы отобрать оружие у папочки, но его талантливый ученик обязательно справится! Успокоенный этими мыслями, Шэнь Юань, наконец, заснул. Проснулся он на рассвете — от ощущения пристального взгляда на своем лице. Приоткрыв глаза, Шэнь Юань, как и ожидал, увидел своего ученика, тот лежал, подперев локтем щеку и просто смотрел, как он спит. «И долго он так смотрит? А если я храпел во сне? Или пускал слюни?» — Проснулся? — ласково спросил Ло Бинхэ. В комнате все еще витал слабый запах благовоний, догоревших с ночи. Серый рассвет скупо освещал измятую перекрученную постель. Жаровня почти остыла, но холод был еще терпим — главным образом, благодаря теплому телу рядом. Шэнь Юань немного удивился, увидев Ло Бинхэ в постели, обычно он в это время уже убегал готовить завтрак. Сегодня, конечно, было особенное утро… Шэнь Юань протянул руку и погладил ученика по щеке, тот заулыбался так светло и радостно, и его лицо стало неотличимым от лица юного Ло Бинхэ, ученика пика Цинцзин, которого никто не успел предать, ранить и оставить одного. В груди Шэнь Юаня что-то болезненно сжалось. — Учитель… — осторожно начал Ло Бинхэ, взгляд его стал чуть виноватым, словно у нашкодившего щеночка. «Неужели расскажет про меч?» — подумал Шэнь Юань. — После того, что произошло этой ночью, учитель ведь… Возьмет на себя ответственность? У Шэнь Юаня от такого неожиданного вопроса отвисла челюсть, и это было совсем не фигуральное выражение, как он думал раньше. «Ответственность? Это же слова Шэнь Цинцю! Да почему он всегда его слушает? — ужаснулся он про себя. — Или это такой юмор?» Открыв рот, Шэнь Юань осторожно спросил: — Ты имеешь в виду… Не прошло нескольких минут — и Ло Бинхэ вылетел из спальни, едва успев подхватить одежду, оставив своего учителя в полнейшем, бескрайнем недоумении.

***

Проснувшись на рассвете, Шэнь Цинцю быстро умылся и привел себя в порядок: сегодня он выбрал теплое темно-зеленое верхнее ханьфу единственного оттенка, которого не было в бесконечном гардеробе Шэнь Юаня. Шэнь Цинцю невольно раздражало, что паразит привез с собой столько одежды — среди всех заклинателей пика разве не глава должен владеть самыми богатыми нарядами? А еще этот Ло Бинхэ, вернувшийся вчера, черное мрачное пятно. Тоже раздражал. Еще вчера, увидев его спешащим к мамочке, Шэнь Цинцю потребовал, чтобы на пике Цинцзин тот носил одежду подобающих цветов, не форму, но нечто не привлекающее внимания — раз уж Шэнь Юань не мог вложить в голову своей сопли немного разума. «Как бельмо на глазу». Какое-то время Шэнь Цинцю просидел над своей особой тетрадью. Вчера он долго не мог заснуть, зато придумал несколько удачных поэтических образов, которые надо было записать, пока они не истерлись из его памяти. Шэнь Цинцю сам не знал, почему вдруг снова начал писать, развлечение, давно позабытое им за последние годы. Пока они с Шэнь Юанем делили одно тело, о творчестве и речи быть не могло — не хватало, чтобы этот ублюдок критиковал каждое его слово! Но недавние поэтические потуги паразита пробудили в Шэнь Цинцю былой интерес. А быть может, то были его постоянные подначивания? «Посредственно, — честно говорил Шэнь Цинцю, увидев очередные строки про белую, как поверхность нефрита, кожу и губы, словно лепестки сливовых цветов. — Банальщина». Лишь однажды Шэнь Юань прочитал что-то интересное про летящую к солнцу птицу, но это, разумеется, оказалось чужое стихотворение — неизвестное Шэнь Цинцю, из родного мира паразита. «Ладно-ладно, это была проверка, думал, ты все подряд ругаешь, чтобы меня позлить». «Я трачу на тебя свое время, а ты придуриваешься! Тоже мне, литературный критик, за две недели ни одной приличной метафоры». «Будто ты можешь лучше!» — злился Шэнь Юань, но исправно притаскивал Шэнь Цинцю все новые версии. Разумеется, Шэнь Цинцю мог лучше. И он это докажет. После двух недель мучений он был так рад, когда паразит оставил свою затею с творческим подарком и решил безыскусно подарить сопляку бывшие ножны Шэнь Цинцю, что и спорить не стал. Он все равно не хотел об этом думать. С сопляка хватило бы простой безделушки, зачем так стараться? «Что говорить, с него хватило бы и того, что у них там творится в постели! Этого даже слишком много». Закончив записывать удачные идеи, Шэнь Цинцю перечитал стихотворение, что написал пару дней назад, удовлетворенно кивая головой. А потом еще парочку, невольно любуясь отточенным слогом, выверенным ритмом и блестящими образами. Однажды он предъявит пухлую книжечку Шэнь Юаню — и пусть только попробует сделать вид, что получилось плохо. Шэнь Цинцю позавтракал, провел урок у старших учеников, пока Шэнь Юань должен был возиться с младшими в другом учебном зале, потом вернулся к себе в Бамбуковую хижину — насладиться чаем и, быть может, почитать? Большую часть работы Шэнь Цинцю успешно спихнул на Шэнь Юаня, а тот, возможно, на свою соплю, так что теперь у Шэнь Цинцю наконец появилось время на саморазвитие. «А, точно». Вспомнив о маленьком паразите, Шэнь Цинцю заглянул в пристройку и снял защитные барьеры с двери — мальчик мог свободно перемещаться по комнате, но ему давно было пора выйти поесть и в туалет. Шэнь Цинцю оставлял ему ночной горшок для таких целей, но тот, видимо, считал ниже своего достоинства использовать подобную вещь. Одарив Шэнь Цинцю мрачным взглядом, паршивец унесся в направлении общих туалетов — Шэнь Цинцю, конечно, запрещал ему пользоваться своим. Шэнь Юань должен быть вместе с Ло Бинхэ, так что Шэнь Цинцю решил не следить за мальчишкой. Он сходил в библиотеку, выбрал пару книг по демонологии, что давно стоило перечитать в свете скорой войны с Тяньлан-цзюнем, и вернулся в дом, заварил чай и, с трудом удерживая в руках поднос и книги одновременно, прошел в комнату, где… За низким чайным столиком, сгорбившись и положив голову на колени, мрачным темным пятном сидел Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю растерянно замер в дверях. Что за видение из прошлого? Ло Бинхэ поднял голову. Несчастный взгляд опасливо метнулся к лицу Шэнь Цинцю и чуть расслабился. — Шэнь Цинцю… Доброе утро. «Забавно, что этот сопляк узнает нас по выражению лица, а не по руке, как остальные». — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил Шэнь Цинцю. Сопляк странно себя вел: во-первых, приперся сюда, во-вторых, будто обрадовался, увидев Шэнь Цинцю, а не Шэнь Юаня… «Они что же, поссорились?» — с некоторым предвкушением задумался Шэнь Цинцю. — А где учитель? — Уж точно, не здесь!.. Ведет занятие у малышни. — А паразит? — Пошел завтракать. — Это опасно! Шэнь Цинцю закатил глаза: — Вокруг детишек защитные барьеры, паразит туда не пройдет. И Шэнь Юань не такой дурак, как ты думаешь, он не даст себе навредить. Ло Бинхэ нахмурился, но, похоже, счел ответ удовлетворительным. Шэнь Цинцю недовольно присел напротив за низкий столик, поправив подушку, пол был очень холодным. Отложив в сторону книги, пригубил чай, и взгляд его снова вернулся к черному мрачному пятну… Теперь Шэнь Цинцю заметил в нем кое-что любопытное: из-под воротника верхней одежды отчетливо проглядывали крупные пятна засосов. — Тебя поздравить, или ты сам себе их наставил, чтобы похвастаться бурной личной жизнью? — ехидно спросил он. Ло Бинхэ растерянно повернул голову, словно искал глазами, о чем говорил Шэнь Цинцю, а потом понимающе прикоснулся пальцами к шее. Но вместо того, чтобы поправить воротник или прикрыть шею волосами, паршивец только небрежно мотнул головой и усмехнулся. «Прибил бы», — подумал Шэнь Цинцю. Сопляк вечно норовил продемонстрировать всем и каждому их с Шэнь Юанем любовь. — Что ты здесь делаешь? — повторил Шэнь Цинцю свой вопрос. — Я…– самодовольное выражение лица сопляка потускнело. — Это последнее место, где учитель станет меня искать, так что… «Все-таки поссорились!» День обещал быть интересным. Шэнь Юань разве что в задницу сопляку не дул — а может, и дул — из-за чего же они могли повздорить? — И ты решил, что можешь просто прийти и сидеть здесь? — процедил Шэнь Цинцю, стараясь не выдать охватившего его радостного воодушевления. — Выметайся. — Наше соглашение все еще действует? — понуро спросил Ло Бинхэ. — Какое соглашение? — Ты помогаешь мне с учителем, а я не отрубаю тебе голову… Шэнь Цинцю фыркнул: — Удачи тебе с Шэнь Юанем после этого. «Погодите-ка!» — Ты что, пришел спросить у меня совета? Ло Бинхэ кивнул. — В отношениях? Еще кивок. Дураков в ученики на пик Цинцзин не брали, но с этим явно вышла осечка. «Спятил», — решил Шэнь Цинцю. Он часто думал так про этого мелкого паршивца, но теперь был уверен. И ладно, в тюрьме Шэнь Цинцю был вынужден его слушать, но сейчас? Сопляк что, считал его своим другом? Или он всем подряд ныл о своей любви? Вспомнив мрачные лица подручных Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю решил, что так оно и было. Что ж, паршивец сам напросился. — С чего ты взял, что мне интересно об этом говорить? — Шэнь Цинцю брезгливо поджал губы. Ему было очень интересно. — Обсуди это с кем-то другим. — Ты ведь хорошо его знаешь, — повел плечом Ло Бинхэ и уставился немигающим взглядом. «Больной». Шэнь Цинцю, конечно, и правда неплохо знал Шэнь Юаня… Но какой из него советчик в любовных делах? В них он совсем не разбирался… Впрочем, Ло Бинхэ-то вообще ни в чем не разбирался. К тому же, Шэнь Цинцю был очень зол на Шэнь Юаня последнее время, отчего бы и не помочь сопляку помотать ему нервы. — Ладно, — Шэнь Цинцю изобразил неохоту. — Но сначала ты поможешь мне. Что затевают Шэнь Юань с Юэ Цинъюанем? — А почему ты думаешь, что они что-то затевают? Ло Бинхэ сказал это ровным спокойным тоном, но глаза его стрельнули в сторону, очевидно, он и сам печалился из-за частых визитов Шэнь Юаня на Цюндин. — Не прикидывайся, ты же знаешь, что они постоянно встречаются. Вы здесь меньше месяца, а Шэнь Юань уже раз десять к нему сходил. — Семь, — поправил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю подогрел чай легким дуновением ци, зимой все остывало слишком быстро. Пусть он и не мерз, как Шэнь Юань, неспособный согреваться духовной энергией, Шэнь Цинцю тоже ждал прихода теплой весны. Эти снежно-белые пейзажи за окном угнетали его, словно похоронные обряды. — Но я не знаю, что они делают. Учитель говорит, они просто обсуждают новости из мира демонов, лечение и… — Никакого толку от тебя! — махнул рукой Шэнь Цинцю, изобразив, что потерял всякий интерес. — Я сам хотел бы узнать! — возмутился Ло Бинхэ. — Так узнай. — Я постараюсь. Увидев серьезное выражение на лице сопляка, Шэнь Цинцю немного подобрел. Если сопляк говорил, что сделает что-то, он это делал. Пусть его беспокойство о Юэ Цинъюане и носило совсем другую природу — Ло Бинхэ был уверен, что все вокруг только и думают, как увести у него муженька. Сам Шэнь Цинцю… Просто не мог поверить наглости этого человека! Не прошло и полугода, как Юэ Цинъюань заявил, что вовсе не отдавал предпочтение Шэнь Юаню, вовсе не ради него бился в сражении перед дворцом Хуаньхуа, и что Шэнь Цинцю якобы дорог ему таким, какой он есть… Но едва паразит вернулся на Цинцзин, Юэ Цинъюань понесся к нему со всех ног! Постоянно встречался с ним, шушукался о чем-то и явно был заинтересован в Шэнь Юане до крайности. Стоило Шэнь Цинцю спросить паразита, чем таким важным они занимались, что это требовало столь частых встреч, тот с виноватым видом начинал нести какую-то бессмыслицу и поспешно сворачивал разговор. О Юэ Цинъюане и речи не шло, Шэнь Цинцю не собирался с ним разговаривать. Эти двое были единственными людьми, о которых Шэнь Цинцю хоть немного переживал, и теперь, когда они сдружились за его спиной… Да Шэнь Цинцю даже не хотел присутствовать на их милых посиделках, но они могли бы его пригласить! Он отказался бы, он все равно сидел бы у себя в Бамбуковой хижине и злился, но… Они даже не спрашивали. Быть может, Ло Бинхэ и правда что-то узнает. — Ладно, из-за чего вы поссорились? — буркнул Шэнь Цинцю, скрывая любопытство за деланным пренебрежением. Ло Бинхэ помолчал, горестно уставясь куда-то в стену над головой Шэнь Цинцю, но, наконец, выдал: — Я спросил учителя, готов ли он взять на себя ответственность… Шэнь Цинцю чуть не поперхнулся чаем. Он понимал, что сопляк совсем потерял рассудок, но чтобы до такой степени? Шэнь Цинцю даже стало совестно за постоянные шуточки о том, как Шэнь Юань его скоро бросит. Одно дело, издеваться над раздражающим паршивцем, и совсем другое, если мягкотелый паразит сдуру согласится и опозорит весь орден свадьбой двух мужчин, к тому же, учителя и ученика. — Ты что, предложил ему выйти за тебя замуж? — ошарашенно уточнил Шэнь Цинцю, интонацией намекая, какой ответ будет единственно правильным. Ло Бинхэ помотал головой. — И учитель так это понял, — вздохнул он. — Но я не это имел в виду. — То есть, ты хочешь выйти за Шэнь Юаня замуж? И какая разница? Ло Бинхэ хмыкнул: — Вот и учитель так сказал. Ты правда лучше меня его понимаешь. — Тут не надо ничего понимать, достаточно просто быть… «…нормальным человеком», — проглотил Шэнь Цинцю продолжение. Пожалуй, он не хотел отталкивать сопляка грубыми словами, слишком интересно было, что произошло дальше. Он и не подозревал, что их слияние с паразитом в липкий сахарный комок окажется таким веселым событием. От открывшихся перспектив захватывало дух. Стараясь не выдать охватившего его восторга, Шэнь Цинцю сказал: — Ладно. Так что он ответил? — Он замялся, ему было неловко… Мне тоже стало неловко, и я убежал, — понуро ответил Ло Бинхэ. «Дурак». Теперь Шэнь Цинцю стало скучно. Он рассчитывал на полноценный скандал… — Я ведь даже не имел в виду свадьбу! — Нет? — Нет. Я просто надеялся… Что учитель скажет что-то определенное, пообещает, что не бросит меня. Ты же сам говорил, что в их мире не слишком серьезно относятся к отношениям. Что, если для учителя все это не так важно, как для меня? «Да твой учитель схватился ради тебя за Синьмо, куда уж важнее?» Стоило начать, и жалобы полились из Ло Бинхэ неудержимым потоком: — Конечно, я хотел бы, чтобы учитель вышел за меня замуж, но спрашивал не об этом. Теперь я знаю, что он и не хочет… Зачем только спросил? Все шло так хорошо, и я все испортил. Что теперь делать? Шэнь Цинцю сказал бы, что ничего. Проблема не стоила выеденного яйца, учитывая, что Шэнь Юань любил свою соплю без памяти, сама сопля, в свою очередь, любила Шэнь Юаня без памяти, и все их проблемы происходили исключительно из-за отсутствия мозгов у обоих. — Как ты думаешь, он меня бросит? — удрученно продолжил Ло Бинхэ. В другой день Шэнь Цинцю охотно подтвердил бы это предположение, но сегодня отчего-то решил сжалиться над глупым паршивцем. Возможно, потому что злился на Шэнь Юаня. — Не собирается он тебя бросать, — покачал головой Шэнь Цинцю. У Шэнь Юаня в башке, конечно, большую часть времени царила блаженная пустота, но он не был ветреным. Если уж он сошелся со своим учеником, Шэнь Цинцю был абсолютно уверен, что это серьезно. Шэнь Юань всегда питал к нему особые чувства, пусть и делал вид, что это не так. Шэнь Цинцю видел, к чему все идет, еще до падения Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну. — Ты поставил его в неудобное положение этим вопросом, но ты можешь просто сделать вид, что ничего не произошло, и он тоже сделает вид, что обо всем позабыл. Вот и все. Ло Бинхэ смотрел с сомнением. — Сам подумай, это ты влюблен в него десять лет, а Шэнь Юань только пару месяцев назад перестал от тебя прятаться. — Ты прав, но… — Я прав. И надо было лучше формулировать вопрос. Конечно, он решил, что ты имеешь в виду брак! — Ну, теперь-то я знаю, что он и не собирается, — обиженно сказал Ло Бинхэ. — И что мне делать? Подавив раздражение, Шэнь Цинцю вспомнил, ради чего он вообще разговаривал с паршивцем: чтобы подложить свинью Шэнь Юаню. Спокойным менторским тоном он произнес: — Давай разберем твои ошибки, тогда ты сам поймешь, что делать дальше. Ло Бинхэ прищурился с подозрением. Шэнь Цинцю состроил самое честное, на какое был способен, лицо. — Я спросил слишком рано, — мрачно произнес сопляк. — Верно. Подожди как следует. Лет пять или двадцать. Паршивец открыл рот для возражений, но Шэнь Цинцю оборвал его в самом начале: — А вторая твоя ошибка? — Их две? Да их было двадцать две тысячи две! Шэнь Цинцю поджал губы. — Не знаю, — пожал плечами Ло Бинхэ. — Чему я только тебя учил… — Ничему. — Ты должен был усвоить хоть что-то на моем примере, разве нет? — Я научился врать и изворачиваться, — улыбнулся сопляк. — Конечно, мне пока не сравниться с вами двумя. Шэнь Цинцю хмыкнул. Заглянул в чашку и досадливо поморщился, увидев, что чай опять остыл. Еще одно подогревание испортит вкус. — Никогда ничего не проси из позиции слабого, — назидательно произнес он. Ло Бинхэ нахмурился, переваривая услышанную мудрость. — Недавно Шэнь Юань потерял из-за тебя руку, — Шэнь Цинцю не собирался сюсюкаться с ним, как паразит, — несколько раз чуть не умер, лишился духовных сил. Ты ему по гроб жизни обязан, и у тебя хватает наглости чего-то просить? Дождись, пока эти проблемы забудутся. Дождись, пока он провинится перед тобой в чем-то… А Шэнь Юань был идиотом и ждать придется недолго. — …и когда ему будет нужно загладить перед тобой свою вину… — Тогда ему придется согласиться? — с сомнением спросил Ло Бинхэ. — Скажем так, тогда он всерьез задумается. — Не нравятся мне твои манипуляции, — буркнул он. Шэнь Цинцю фыркнул: — Будто ты им не манипулируешь своими слезами. Зачем только пришел спрашивать у меня совета? Ло Бинхэ поморщился, не найдясь, что ответить. Пожалев глупого сопляка, Шэнь Цинцю прошел к мусорной корзине и заглянул внутрь: так и есть, там до сих пор валялся скомканный рисунок, в своих творческих потугах Шэнь Юань испортил кучу листов бумаги, и Шэнь Цинцю только вчера обнаружил затесавшийся меж проверочных работ очередной кривой портретик паршивца. Не самый кривой, так что… Разгладив листок, Шэнь Цинцю протянул его Ло Бинхэ со словами: — Это рисовал Шэнь Юань. С днем рождения. Влюбленный дурак просиял, приняв лист обеими руками, как величайшую драгоценность, и с восторгом уставился на корявые линии. — Так красиво! Учитель нарисовал меня? — Тебя, или чайник, или лунного носорога-питона, я не уверен, — хмыкнул Шэнь Цинцю. — Спасибо. Я буду его беречь. Шэнь Цинцю подумал, что надо было сохранить предыдущие десятки рисунков и подкупать ими сопляка по мере необходимости. Он решил заварить чай, и все это время Ло Бинхэ так и сидел, благоговейно уставившись на портрет. Воистину, на любого творца найдется свой почитатель. — Так и будешь здесь сидеть? — Извини. Ло Бинхэ поднялся, вежливо поклонился — манеры его становились лучше, но черное мрачное одеяние паршивец менять и не думал! — и прошел к дверям, остановившись в последний момент и спросив: — Шэнь Цинцю, так ты поэтому молчишь? — Что? — не понял он. — Ты ведь так и не говорил учителю, что в тот день сдался ради него. Даже готов был пойти на казнь… Я думал, ты сразу расскажешь, учитель был бы рад, что ты за него беспокоишься. Шэнь Цинцю пожал плечами. — Использую это, когда он сильно за что-нибудь на меня разозлится. Такое могло случиться в любой момент. Прямо сейчас Шэнь Цинцю держал в голове, минимум, три причины, по которым Шэнь Юань мог взбелениться. Паразит был таким отходчивым, что Шэнь Цинцю не слишком беспокоился, но никогда не повредит подстелить соломки. — Это мой главный козырь. — Что ты за человек? Даже благородные поступки совершаешь так мерзко… — Ло Бинхэ осуждающе покачал головой. — Не боишься, что через пару лет учителю уже будет все равно? — А ты не боишься, что через пару лет Шэнь Юань бросит тебя ради Лю Цингэ? — передразнил Шэнь Цинцю, наливая чай. — Лю Цингэ? — Есть вещи, над которыми мы не властны… А, и захвати остальной мусор. — Лю Цингэ? Ты тоже думаешь, что он подозрительно себя ведет? Постоянно тренируется с учителем, и… Быть может, Шэнь Цинцю подложил Шэнь Юаню слишком большую свинью? — Иди уже, — напомнил Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ вздохнул и развернулся было к выходу, но дверь отворилась и в комнату зашел Шэнь Юань с маленьким Ло Бинхэ на руках…. На руке. Паршивец, казалось, спал. Шэнь Цинцю с Ло Бинхэ в ужасе воззрились на эту картину. Шэнь Юань увидел свою дорогую соплю и неловко улыбнулся: — Бинхэ… Я везде тебя искал. Хотел обсудить кое-что важное. «Неужто решил согласиться на предложение?» — лениво подумал Шэнь Цинцю. Вслух он сказал: — Идите говорить в другом месте, я занят. Шэнь Юань фыркнул: — Знаю я твои занятия, ты же ничего не делаешь. Мне нужны вы оба, это касается Тяньлан-цзюня и Синьмо. Шэнь Цинцю стрельнул глазами в сторону Ло Бинхэ: на того было больно смотреть, казалось, он готов был сорваться с места в любой момент, словно нашкодивший песик. Шэнь Цинцю давно подозревал, что сопляк неспроста так спокоен насчет своего папеньки — наверняка он заключил с ним какой-то договор, и поэтому был уверен в безопасности Шэнь Юаня... И, кажется, Шэнь Юань его разоблачил. — Я работаю побольше тебя, — мило улыбнулся Шэнь Цинцю, наливая паразиту чай и жестом указывая на место за столом. — Оставь на полу, — добавил он, кивнув в сторону маленького спящего паразита. — Так о чем ты хотел поговорить? — Похоже, мой глупый ученик отдал свой меч Тяньлан-цзюню, — спокойно ответил Шэнь Юань. — Нужно обдумать, что делать дальше.