Мальчик, Который Постоянно Умирал

За все лето он не сказал Дамблдору ни слова. Даже несмотря на то, что неспособность Блэка снова покуситься на жизнь Поттера наводила на мысль, что директор — черт побери! — вполне мог оказаться прав, осторожную нотку сомнения в своей голове Северус всё ещё берёг. Даже если ничего в итоге и не случится, Северус никогда этого не признает; у него ещё оставалась гордость. Кошмары о Люпине прекратились сразу после отставки того и последующего отъезда; маленькая победа, за которую Северус продолжал цепляться. Однако сны ему всё ещё снились: странные и тревожные, в них Лили превращалась в Поттера и обратно; туманные видения, в которых они сливались в единое существо. Северус понятия не имел, что с этим делать; знал только, что от этих кошмаров ему становится неуютно. В середине каникул Минерва нарушила его добровольную изоляцию и заявилась на чашечку чая. В основном они говорили о чем-то совершенно несущественном, и, к своему удивлению, Северус обнаружил, что довольно неплохо проводит время. Когда под конец беседы Минерва вставила особенно колкое словцо о Министерстве, он даже улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, отпила глоток чая и некоторое время молча смотрела на него. — Приятно видеть, что ты в удовлетворительном расположении духа, — произнесла наконец она. — В последнее время ты был довольно… молчаливым. Сдержанным. Северус вскинул бровь. — А поскольку моё обычное состояние, разумеется, похоже на пребывание в постоянной эйфории, эта перемена показалась тебе прямо-таки разительной. Уголки губ Минервы дрогнули. — Ну, нет, — отозвалась она. — Но это было заметно. Даже больше, чем обычно. Северус опустил взгляд и принялся изучать содержимое своей чашки. — Надеюсь, ты простишь мне моё замечание. Но иногда… я беспокоюсь о тебе. — В этом нет необходимости. — Как бы то ни было, я все равно беспокоюсь… — она помолчала, медленно помешивая ложечкой чай. — Я никогда не осмелюсь спросить, что произошло между вами с директором, чтобы привести к подобной размолвке… — Прекрасно, — перебил Северус, глядя прямо на нее. — Потому что я никогда не расскажу тебе. — Я знаю, — парировала Минерва не без злобы. — И я уверена, что, что бы это ни было, у тебя есть веские причины для гнева. Общение с Альбусом может быть… сущим наказанием, если он того захочет. Должно быть, от неожиданной откровенности этого признания у Северуса отнялся язык. Иначе он не знал, почему до сих пор не указал ей на дверь. — Я не имею права вмешиваться, — продолжила Минерва. — Но мне очень неприятно видеть, как ты так мучаешься, и… делай с этим, что хочешь, но если ты все же решишь прислушаться к словам старухи, подумай: с чем бы ты ни боролся так упорно — можешь ли ты это изменить? Потому что если нет, то, возможно, будет проще постараться… принять это. Северус открыл рот, хотя понятия не имел, что собирается сказать, но она отмахнулась от него прежде, чем он успел заговорить. — Нет, — перебила Минерва. — Мне не нужно, чтобы ты отвечал. Это вопрос, который только ты можешь задать себе, — она поднялась на ноги. — Я навязывалась тебе достаточно для одного дня. Не стоит провожать. Сначала он отмахнулся от её слов. Но в тот день, когда Тёмная метка вспыхнула на заглавной полосе «Пророка», он сидел у озера и думал о Лили и Поттере, о неблагодарном задании, которое ему поручили. Северус не двигался долгие часы, не пошевелился даже тогда, когда Дамблдор подошёл и встал рядом с ним. — Надвигается буря, — произнёс директор. Северус взглянул на озеро, на его гладкие, спокойные воды, где лишь слабая рябь пробегала по поверхности, порождённая лёгким ветерком. Его не просили брать на себя ответственность за жизнь Поттера; тем не менее она лежала на его плечах. — Да, — согласился он. __ __ Как и все бури, эта начиналась тихо. Ладно. Настолько тихо, насколько может быть, когда школа такого размера готовится к приёму двух иностранных делегаций, а кое-кто несёт обременительную службу в роли декана факультета. Тот факт, что новый учитель ЗОТИ был бывшим аврором, который предпочёл бы видеть Северуса в Азкабане, не совсем помогал делу, но, честно говоря, кто угодно был лучше Люпина. Северус ни за что на свете не назвал бы Моуди «другом», но, по крайней мере, тот не строил себе никаких иллюзий. Тогда, когда другие насмехались над паранойей этого человека, Северус прекрасно её понимал. Как и он, Моуди был прежде всего выжившим, и одно только это делало его заслуживающим определённого уважения. А ещё это значительно упрощало задачу не принимать никаких колкостей на свой счёт. Поэтому, когда в первый день семестра Моуди пришёл к нему в лабораторию, таща за собой Малфоя, Северус позволил хитрым намёкам на собственное прошлое стекать с него, как с гуся вода, пока тот не остался удовлетворён и не выговорился. Сейчас его гораздо больше беспокоило то, что Драко по-прежнему не обзавёлся сдержанностью и слизеринскими манерами. — Признаюсь, я очень разочарован, мистер Малфой, — сказал Северус, как только за Моуди закрылась дверь. — Напасть на Поттера среди бела дня? Разве я не учил вас лучшему? — Он оскорбил мою мать! — И я уверен, что ваше стремление защитить её достойно восхищения. Но делать это на виду у учителей, а также действовать опрометчиво, импульсивно — значит оказывать медвежью услугу вашему факультету — моему факультету. Чтобы запустить заклинание в тот момент, когда оно пришло вам на ум, не требуется ни хитрости, ни коварства; любой гриффиндорец мог бы сделать это. На самом деле, именно это они часто и делают. Ваше распределение на факультет не оказалось ошибочным, мистер Малфой? Лицо Драко посерело. — Нет! — Так докажи! — рявкнул Северус. Он обошёл стол и остановился рядом с Малфоем, наклоняясь ближе. — Я ожидаю от тебя большего, и я знаю, что ты на это способен. Веди себя, как слизеринец, и у нас обоих не будет никаких проблем. Нижняя губа Драко задрожала. — Это несправедливо, — пробормотал он. — Вы не можете просто намекать… если только отец услышит… — Твой отец, — произнёс Северус, — был бы в ужасе от твоего поведения, и ты это знаешь. Так что хочешь рассказать ему об этом — это твой выбор. Но не жди, что я буду скрывать правду о твоём поведении. Судя по тому, как напряглись плечи Малфоя, возможно, это было немного чересчур, но, учитывая склонности Драко, к сожалению, необходимо. Северус отодвинулся от него, подошёл к столу и прислонился к нему спиной. — Если, однако, — продолжил он более мягко, — вы решите не говорить ему… тогда и я не вижу ни единой причины сообщать ему о вашей маленькой оплошности. Этот случай может остаться только между нами. В конце концов, вы все ещё учитесь. Необходимо делать небольшие поблажки. Он видел, как Малфой усиленно о чём-то раздумывает, а затем… — Он… он превратил меня в хорька! Брови Северуса удивлённо поползли вверх. — Поттер? — Нет, Моуди! Северус наклонил голову. Уровень его уважения к Моуди только что значительно снизился; существовали некоторые границы, которые просто не следовало пересекать. — В таком случае, мистер Малфой, могу заверить вас, что доложу об этом случае директору и буду протестовать против такого обращения с учениками. И если вы когда-нибудь снова столкнетесь с тем, что учитель вас трансфигурировал, вы сразу придёте ко мне, чтобы я мог справиться с последствиями. Да? — Да, — согласился Драко, хотя облегчение в его голосе все ещё смешивалось со страхом. — Похоже, вы ему не слишком нравитесь, сэр. — Не слишком, — согласился Северус, медленно растягивая губы в улыбке. — Но из достоверных источников я знаю, что он учился в Гриффиндоре, а я, в отличие от них, умею грязно драться. Иди отсюда, живо. И в следующий раз следи за тем, что говоришь и делаешь. — Хорошо, — кивнул Драко. — Благодарю вас, сэр. По правде говоря, Северус надеялся, что ему никогда не придётся всерьёз сражаться с Моуди. Этот человек может и был сумасшедшим, но из него получился бы грозный противник, а любой истинный слизеринец знал, как просчитать вероятности и риски, и знал, когда лучше отступить. Но Драко знать об этом пока не следовало. __ __ Лучше вести себя Драко не стал. На самом деле, напротив — значительно хуже. Меньше, чем три недели спустя, Северус шёл по двору, и мальчишка влетел в него, словно сам ад следовал за ним по пятам. Он вздрагивал так сильно, что слышен был дикий стук зубов, лицо было залито слезами, воротник рубашки — соплями. Между всхлипываниями, икотой и прерывистыми заиканиями Северус не сумел разобрать ни единого слова, так что в конце концов ему пришлось сильно встряхнуть Драко за плечи, чтобы заставить того хоть как-то собраться с мыслями. — Успокойся! — бросил Северус, и от тревоги его голос прозвучал даже строже, чем он планировал. — Сделай глубокий вдох, а потом расскажи мне, что случилось. Но Драко не слушал; он уже схватил Северуса за руку и отчаянно тащил его в сторону одной из старых теплиц, которой давно не пользовались. Он нырнул в щель между грязными стеклянными стенами и прочным фундаментом замка, и теперь Северус знал, куда они направляются. Сразу за углом располагалась знакомая каменная ниша, излюбленное место для свиданий студентов, укрытая как теплицей, так и кустами, росшими у входа. В двух футах от него Драко остановился и резко обернулся. — Вы обязаны мне помочь, — выдохнул он. — Я не хотел… я не… Северус почувствовал, как от тревоги холодеют кончики пальцев. Недолго думая, он протиснулся мимо мальчишки, нырнул в кусты и замер. Но ненадолго — в следующее мгновение он уже стоял на коленях рядом с Поттером, лежавшим там с широко открытыми остекленевшими глазами. — Он не… — заикаясь, пробормотал Драко. — Пожалуйста, не говорите, что он… Северус опустил руку. Неудивительно, что пульса не было. — О Боже, — всхлипнул Драко. — О Боже, я убийца, они отправят меня в Азкабан, они меня поймают… — Замолчи, — оборвал его Северус. Он поднялся на ноги и повернулся, пристально уставившись мальчишке в глаза. — Как, — очень медленно произнёс он, — это случилось? Драко икнул, сглотнул, потом снова икнул. — Это был несчастный случай! — Несчастный случай. — Да! Нет! То есть… О Боже, это все моя вина. И он зарыдал с удвоенной силой. Так они ни к чему не придут, а у Северуса не хватало терпения ждать, пока идиот выплачется. Он порылся в своей мантии в поисках успокаивающего зелья, которое обычно носил с собой, и силой влил его в горло Драко. Тот зашипел, потом покачнулся; Северус потянул его вниз, пока тот не сел спиной к стене, прижав колени к груди. Он продолжал рыдать, но поток слез, по крайней мере, уменьшился до такой силы, что он смог говорить. — Давай попробуем ещё раз, — сказал Северус. — Расскажи мне все с самого начала. Подробно. — Это честно был несчастный случай. Я не планировал… я не планировал ничего такого! — Ты думаешь, я поверю, что вы с Поттером просто так столкнулись? Здесь — из всех возможных мест Хогвартса? — Клянусь! Я тоже не думал, что он будет здесь. Я пришёл шпионить за… гм. Вы знаете. Северус на мгновение прикрыл глаза. Убийца и вуайерист. Изумительно. — Но вместо этого тут в одиночестве сидел Поттер и дулся. Поэтому я подумал о том, что вы сказали, о том, чтобы не начинать драки там, где могут увидеть учителя… Мышца возле глаза Северуса дёрнулась. Дважды. — И сначала я просто немного подразнивал его. Как обычно. Он завёлся и сказал мне, чтобы я отвалил и убрал свою хорёчью морду из его личного пространства, а потом я… — Да? — Я не подумал! — выкрикнул Драко, и его дыхание снова сбилось. — Я не хотел… Я просто вспомнил о том, как мы проходили Непростительные по ЗОТИ, как Моуди вчера наслал на нас всех Империус, и как глупо выглядел Поттер, и как он вскочил на стол быстрее, чем кто-то ещё… Северус уставился на него со смешанным выражением ужаса и изумлением. — Это было просто чтобы посмеяться! — Чтобы посмеяться, — повторил Северус, застыв в полной неподвижности. — Ты наложил на него Империус. Чтобы посмеяться. — Я только хотел его напугать! Я даже не думал, что это сработает! Отец постоянно твердит о том, как трудно овладеть Темной… — Сделаю вид, что ничего не слышал. — Ой, как будто вы этого не знаете. Он всё рассказал мне о том, как вы раньше… — И этого я тоже не слышал, — прервал Северус более резко. — Значит, ты его заколдовал, а дальше? В чём была шутка? — Я велел ему… я велел… — Да? Следующие слова Драко потонули в невнятном бормотании. Северус, сдерживаясь из последних сил, схватил его за плечо и дёрнул вверх. — Что ты ему приказал? Глаза Драко закрылись. — Отсосать мне. Конечно. Черт возьми, конечно. Нечто подобное он просто обязан был ожидать. — Но потом, — продолжил Драко в спешке, — он правда собрался делать это, и я взбесился, — слава небесам хотя бы за это, подумал Северус, — поэтому я оттолкнул его, и он ударился головой о стену, а потом начал трястись и дрожать, так что я испугался ещё больше и побежал за помощью, и теперь он мёртв, и меня отправят в Азкабан, и мама так расстроится, а я никогда не хотел, чтобы это… — новый виток рыданий, достаточно сильных, чтобы прорваться сквозь зелье, прервал его на полсуслове. Северус с минуту смотрел, как он плачет, потом перевёл взгляд на Поттера, потом снова на Драко. Он даже не мог собраться с силами, чтобы взбеситься, уже размышляя об опасностях, которые представляла для будущего удивительная восприимчивость Поттера к Империусу. Если даже Драко сумел заставить его сделать то, что, по сути, приравнивалось к чистой силе принятия желаемого за действительное… — По всем правилам, — сказал он, отступая на шаг и поднимая палочку, — я должен подробно рассказать вам о том, какой вы на самом деле самодовольный идиот, мистер Малфой. Но, как оказалось, вам повезло. Ступефай. Он обливиэйтил Драко, пока тот был ещё без сознания, тем самым выиграв себе время, чтобы избавиться от тела Поттера в безопасном месте. Он не мог позволить себе потратить драгоценные часы на общение с переутомлёнными коллегами и студентами, что, несомненно, произошло бы, если бы он принёс труп в лазарет. Ему нужно было провести исследование. __ __ Посреди ночи Дамблдор просунул голову в камин, чтобы сообщить ему, что Поттер пропал. — Я знаю, — отозвался Северус, переворачивая страницу. — Я работаю над этим. Дамблдор бросил взгляд на тома и стопки старых пергаментов, разбросанных по всей гостиной Северуса, и исчез, не сказав больше ни слова. В кои-то веки Северус был рад, что директор настаивает на том, чтобы ничего не знать. По крайней мере половина книг на его столе была в высшей степени нелегальной, вторая половина — лишь слегка вне закона. Большую часть года они тихо покоились в тайной комнате; он предпочитал полностью игнорировать их существование, несмотря на то, насколько они полезны. Простое прикосновение к ним вызывало дрожь и озноб по спине, и тяжёлая, болезненная тоска начинала бурлить под поверхностью кожи. Та, которую он сейчас читал, была написана кровью. Это вызывало у него не только отвращение, но и чувство принуждения; немногие тексты по Темным искусствам были написаны без дополнительных заклинаний, вплетённых в страницы, переплёты, строки. Читать их вообще было опасно, но уж точно не более, чем Поттеру, чья воля гнулась, как травинки на ветру; Северус не мог этого допустить. Наконец, по иронии судьбы, он нашёл нужное упоминание в одном из наименее сомнительных свитков. Тот был настолько стар, что только магия удерживала бумагу вместе, — один из раритетов, которые он много лет назад стащил из Выручай-Комнаты. Язык в нём был таким неясным и уклончивым, что, если бы Северус не понимал полностью обе концепции, лежащих в его основе, вполне мог бы ничего не понять. Однако в нем прямо указывалась цена, которую нужно было заплатить. И хотя какую-то часть глубоко внутри него инстинктивно затопило ужасом, Северус уже знал, что заплатит ее. __ __ — Задержитесь! — Что? — глаза Поттера за этими нелепыми очками горели яростью. — Но я же ничего не сделал! — Вы шептали, когда я ясно приказал вам работать в тишине… — Я не… — Молчать! Ещё одно слово из ваших уст, мистер Поттер, — он навис над мальчишкой, положив одну руку на стол, — и вы будете наказаны на неделю. Подземелья, сегодня, ровно в восемь вечера. Поттер сверлил его взглядом до конца урока, но Северус не обращал на него внимания. Как только урок закончился, он сбежал в свои комнаты и принялся мерить шагами гостиную, полный нервного напряжения. Снейп наблюдал за ним несколько долгих минут, нахмурившись. — Ты все ещё не собираешься сказать мне, что планируешь делать? — Нет, — ответил Северус и продолжил расхаживать по комнате. — Скоро ты все узнаешь. — Потому что, — продолжил Снейп, кладя книгу на стол, — ты кажешься очень взвинченным, даже для меня. Возможно, если бы ты захотел разделить это бремя… Северус резко остановился и повернулся к нему. — Нет. — А почему бы и нет? — Потому что, — сказал Северус, — зная себя, ты можешь попытаться отговорить меня. Снейп нахмурился ещё сильнее. — Если это так, то, может быть, разумнее всего… — Нет! — Северус хлопнул ладонью по столу, и тот заходил ходуном. — Это очень важно, это необходимо. Я предан этому делу и не могу позволить, чтобы ты… сомневался во мне на каждом шагу. На самом деле, было бы намного проще без твоего любопытства и придирок, так что сделай мне одолжение и убирайся отсюда к чёртовой матери. Иди в спальню, вздремни, поразгадывай кроссворд. Мне все равно. — Иди к чёрту, — процедил Снейп, чётко выговаривая каждое слово. Но все равно исчез в спальне, даже если пробормотал что-то о раздвоении психики. __ __ Поттер смотрел на него с подозрением с того момента, как Северус провёл их мимо обычного класса, в котором происходили занятия, и направился вверх по лестнице. К тому времени, как они вышли за пределы Хогвартса, он бросал взгляды на Северуса каждую секунду. — Куда мы идём? — спросил он в третий раз. Первые два вопроса Северус вообще проигнорировал, но делать это снова было неразумно. Он не мог допустить, чтобы мальчишка сбежал раньше, чем он начнёт. — Мне нужны некоторые ингредиенты, которые можно собирать только ночью. — Ладно, — согласился Поттер таким тоном, будто ни на минуту не поверил в эту ложь. И бросил испуганный взгляд на замок. — Ингредиенты, — продолжил Северус самым ледяным тоном, — которые, увы, может собрать только девственник. Это заткнуло мальчишку на долгое время. Достаточное, чтобы они добрались до поляны, которая, по мнению Северуса, находилась достаточно далеко от замка, чтобы никто им не помешал. Он уставился на то, как взгляд Поттера в замешательстве мечется по округе, размышляя о том, что у того действительно нет ни грамма самосохранения. Затем Северус обезоружил его невербальным заклинанием. Ладно. Возможно, миллиграмма, поскольку Поттер тут же развернулся и начал пятиться. — Что вы делаете? — спросил он очень тонким и очень высоким голосом. Северус двинулся на него, и Поттер ускорил шаг; споткнулся о корень и упал спиной на дерево. — У меня нет намерений причинять вам вред, — медленно произнёс Северус. Поттер уставился на него широко раскрытыми от страха или гнева глазами. — О, неужели? — сказал он. — Пошёл ты, пошёл ты, я так и знал! Вот почему у меня снова болит шрам! Ты пытаешься вернуть его к жизни… так что, убьёшь меня прямо сейчас или просто вручишь ему на блюдечке? Шрам Поттера болит? Интересно. Но сейчас было не время; позже, позже. Северус поднял палочку. — Империо! А он совсем забыл. Прошло много лет с тех пор, как Северус в последний раз использовал это заклинание — больше десяти. Прошло больше десяти лет, и теперь, когда он бросил всю свою силу на заклинание, оно прорвалось сквозь него, как звёздный свет, как огонь; оно танцевало в его крови, пело внутри самой прекрасной из песен, и каждая из нот была кристально чистой и звонкой. Абсолютная власть. Контроль. На мгновение, когда глаза Поттера остекленели, Северус покачнулся, опьянённый, у него закружилась голова. Он мог сделать с мальчишкой все, что угодно. Он мог сокрушить его, сломать, подчинить любому своему желанию, любой своей воле… Нет. Он здесь не для этого; он не мог, не хотел отказываться от своей цели. Северус отчаянно вцепился в эту мысль и ринулся в сознание мальчишки; приглушённо он услышал крик Поттера, но ему было все равно. Он нырнул внутрь и распахнул все двери, пока его не захлестнул калейдоскоп цветов; прорвался через все барьеры, копая глубже, вниз, вниз, в тишину. Там он крутил и тянул, собирая тонкие нити и формируя их в узел — но деликатно, лишь чтобы исполнить свою миссию. Там он оставил часть себя, вплетая её в пространство между мыслями, как будто ничего больше не было. Возвращаться было больно, очень больно. Снимать оба заклинания — ещё больнее. Поттеру тоже было явно нелегко, потому что он застонал, слабо вздрогнув, лёжа на земле. — Что, — выдохнул Поттер, — что ты наделал? Глядя на него сверху вниз, Северусу не нужно было гадать, добился ли он успеха. Он чувствовал трещины в стенах своей защиты, словно зияющие дыры, трещины, через которые Поттер — только Поттер — всегда сможет проскользнуть с этого момента. Но это не имело значения. Поттер всё равно не был легилиментом. Скорее всего, никогда им и не станет. — Обливиэйт. __ __ Хотя ему и не требовалось подтверждение, тем не менее, он получил его — оно разнеслось по коридорам приглушенным шёпотом студентов Вы слышали? и Он сопротивляется Империусу! и Удержался от прыжка и врезался прямо в стол! Отлично. Оставалось лишь одно связанное с Драко неразрешённое дело, о котором бы он предпочёл вообще забыть, но которое по чистой совести не мог проигнорировать. К тому времени, как собрал слизеринцев с четвёртого по седьмой курс в одном из классов на первом этаже, Северус отдал бы все, чтобы оказаться где-нибудь ещё — абсолютно в любом другом месте. Однако он не позволил этому отразиться на себе, сохраняя бесстрастное выражение лица и прямую спину, наблюдая, как дети успокаиваются. Вскоре они уже с любопытством разглядывали его, и он, играя на нагнетании, несколько минут хладнокровно разглядывал их в ответ, медленно и размеренно шагая по классу. Только когда они смотрели на него с восхищённым вниманием, он остановился, стараясь развернуться достаточно резко, чтобы мантия взметнулась над полом. Никогда не помешает устроить шоу. — Без сомнения, вы теряетесь в догадках, зачем я собрал вас здесь, — произнёс Северус. — Или, если уж на то пошло, почему нет младших студентов, — он остановился и сделал ещё пару неторопливых шагов. — Вы здесь потому, что недавно — к моему большому неудовольствию, уверяю вас, — до меня дошло, что каждый из вас вот-вот вступит — или, во многих случаях, вступил довольно давно, — он взглянул на шестой и седьмой курсы, — в ту особую фазу вашей жизни, когда гормоны склонны искажать каждую частицу вашего разума. Несколько младших учеников захихикали, в то время как старшие выглядели в основном раздражёнными или оскорблёнными; один закатил глаза. — Молчать, — одёрнул Северус. Наклонился вперёд, коснувшись кончиками пальцев стола. — Позвольте мне быть предельно ясным: меня ни на йоту не волнуют безнадёжные романтические связи, в которые вы будете вовлечены в ближайшие годы, и меня не волнует, полностью ли они лишены романтики. Цель этой лекции не в том, чтобы рассказать вам, — он скривил губы, — о пестиках и тычинках. Теперь они просто выглядели смущёнными. — Есть только один вопрос, который я намерен обсудить с вами, — продолжил Северус, выпрямляясь и направляя палочку на доску. Через мгновение там появилось одно-единственное слово, написанное большими белыми буквами: СОГЛАСИЕ. — Я понимаю, — сказал Северус, пока они все ещё были заняты разглядыванием, — что это может быть новой концепцией для многих из вас. Кто-то может подумать, что это не должно относиться к членам этого факультета. Вы ошибаетесь. Если я когда-нибудь, хоть когда-нибудь услышу, что кто-то из вас вовлёк своего сокурсника — на каком бы факультете он ни учился — в сексуальную связь против его воли, я лично прослежу, чтобы этот человек был исключён. Он помолчал достаточно долго, чтобы разглядеть их хмурые и напряжённые лица. — К этому относится любое использование любовных или возбуждающих зелий, и любые, — его глаза метнулись к Драко, который побледнел, — подавляющие волю заклинания. Нет ничего хитрого в том, чтобы вызвать искусственное влечение, приготовив зелье; на самом деле, это такой вопиюще очевидный вариант, что любой из вас должен быть выше этого. Точно так же, если ваше достижение заключается в опаивании кого-то зельем каждый раз, когда вы ищете… компанию, можете считать, что в этой жизни вы не добились ничего. Проще говоря: нет — значит нет. На середине фразы боковым зрением он заметил, как открылась дверь. Глубоко раздражённый и в то же время испытывающий неловкость, он повернулся и впился взглядом в незваного гостя. Минерва уставилась на него, слегка приоткрыв рот. Северус подавил нелепое желание поёжиться и усилием воли подавил жар, который угрожал подняться к его щекам. — Да? — спросил он раздражённо. Минерва моргнула. — Прошу прощения, — сказала она, — у меня сложилось впечатление, что этот класс пустует. Северус нахмурился. — Очевидно, это не так. — Ну, — протянула Минерва, и на её губах заиграла лёгкая улыбка. — Раз уж «нет» значит «нет»… — и изящным движением она закрыла за собой дверь. Окончательно потеряв самообладание, Северус поправил мантию и повернулся к классу. — На чём я остановился? — Любовные зелья — не хитрость, — пробормотала Панси Паркинсон, явно не слишком довольная. — Именно так, — кивнул Северус. — А теперь, если у кого-нибудь из вас возникнут вопросы… На другом конце класса тридцать рук мгновенно взметнулись в воздух. Мысленно проклиная себя, Северус приготовился отвечать на вопросы о случаях с серой моралью, проецируя атмосферу уверенности, когда, конечно же, он был наименее квалифицированным человеком на земле для ответа на любой из них. Если бы только он стоял перед кучкой гриффиндорцев. Или ещё лучше: хаффлпаффцев. __ __ По крайней мере, у Кубка Огня хватило здравого смысла выбрать хаффлпаффца вместо одного из его слизеринцев. Северус, у которого было достаточно забот с возобновившимися попытками Лонгботтома отправить Поттера в могилу и досадным присутствием Каркарова, вздохнул с облегчением, когда Диггори скромно улыбнулся и исчез из зала. А потом пламя сменилось красным, а его облегчение — ужасом, потому что ещё до того, как Дамблдор поймал листок, ещё до того, как он прочитал имя, он уже знал, что там будет. Этот безрассудный, жаждущий славы дурак. Северус, выворачиваясь наизнанку, обращается к магии, которую поклялся больше не использовать по причинам, рискуя самой целостностью своего разума и раскраивая собственное «я», делает все, чтобы защитить жизнь Поттера — и только для того, чтобы этот ребенок пошёл и сознательно бросился в клетку с тиграми вопреки всем недвусмысленным намёкам. В этот момент даже привычное смирение не смогло умерить его ярость. __ __ — Само собой, существует альтернативный вариант, — сказал он Дамблдору после того, как все должным образом выразили свои протесты и ушли, оставив их — ненадолго — одних. — Я знаю, — мягко отозвался Дамблдор. — Но я не уверен, что это разумно. — Поттер может считать, что справится с этой задачей… — Гарри не вписывал своё имя в Кубок, в этом я уверен. — Поттер не в первый раз рискует жизнью, потому что отчаянно жаждет славы, — Северус прищурился. — Совсем как его отец. Дамблдор вздохнул. — Я нахожу удивительным, как кто-то, кто провёл столь много времени, наблюдая за мальчиком, может все ещё цепляться за мысль, что он хоть отдалённо похож на Джеймса, — особенно кто-то такой проницательный, как ты. Гарри не ищет славы; я подозреваю, что он её просто ненавидит. Если бы ты нашёл время поговорить с ним… — Я говорил, — сварливо ответил Северус. — Он высокомерный, не знает, что такое уважение, и не соблюдает субординацию. — И это его естественное состояние или он ведёт себя так, потому что ты обращаешься с ним как будто это правда? — Если не Поттер, — проговорил Северус, обрывая бесполезный разговор, — то кто, скажите на милость, вписал его имя? — Ох, — вздохнул Дамблдор. — Вот это и есть настоящий вопрос, не так ли? Боюсь, я тоже не смогу на него ответить, но кто бы это ни был, он хочет, чтобы Гарри участвовал в состязании, которое представляет большой риск для его здоровья и благополучия. Уже одно это вызывает беспокойство, не думаешь? В то же время, я боюсь, что, если ты вернёшься и будешь стоять, заслоняя собой Кубок, мы можем потерять наш единственный шанс определить его истинные мотивы. Я подозреваю, что они далеко не просты, но вполне могут быть… ключом к разгадке. Северус почти почувствовал, как закипает в венах кровь. — У Поттера болит шрам, — произнёс он после минутного раздумья. Дамблдор поднял бровь. — Да, я уже получал подобные сообщения. — От кого? Но Дамблдор не ответил. — Интересно, — сказал он вместо этого, проницательно глядя на Северуса, — что ты осведомлён об этом. Северус спокойно встретил его взгляд и, хотя знал, что это бессмысленная паранойя, бросил все силы воли на то, чтобы думать только о трещинах на стене напротив. __ __ Не стремится к славе, тьфу! Поттер, разумеется, не сумел убраться из его класса быстрее, чем мальчишка Криви произнёс сакральное «фотографию?». Он даже зашел так далеко, что искал восхищенных вздохов у Уизли, который, казалось, впервые в жизни вел себя так, как будто обладал зачатками разума и полностью игнорировал Поттера. Статья в «Пророке» на следующий день только доказала это, — Поттер доил из общественности сочувствие своей печальной историей брошенного сиротки, чего бы она ни стоила. И если у Риты Скиттер и была привычка несколько приукрашивать события, что ж, это ничего не значило. Просто на этот раз от нее потребовалось гораздо меньше усилий. В конце концов, маленькая дуэль Поттера с Драко перед уроком неопровержимо продемонстрировала одну вещь: он весьма преуспевал в том, чтобы быть в центре внимания. Северус выбрал маринованные крысиные мозги для отработки специально, преследуя две цели: тонко подбодрить Уизли на пути использования его мозгов и побудить Поттера, возможно, немного задуматься, почему у него, похоже, вообще их нет. По мере своего развития эта стратегия однозначно провалилась, но Северус всё равно остался позабавлен. __ __ Что-то где-то пошло абсолютно неправильно, и произошло это, разумеется, именно тогда, когда какой-то идиот решил выбрать драконов для первого задания. Полулежа в кресле в своих комнатах, Северус ничего не хотел больше, чем просто закрыть глаза и проигнорировать заварушку, которая разыгрывалась прямо перед ним, но он не мог, хоть убей, отвести взгляд. В какую же чёртову неразбериху он вляпался. — Это ты во всем виноват, — огрызнулся Снейп через всю комнату. — Если бы ты не промахнулся своим заклинанием и не отпустил эту чертову штуку… — Да неужели? — процедил Снейп номер три — или это был четвёртый? — Если бы ты все правильно понял с первого раза, мы бы вообще не попали в эту передрягу! — А если бы ты, — вмешался другой, — не появился в самый неподходящий момент и не встал у меня на пути… — Нет, это был он, — он вытянул палец, — не я. Не втягивайте меня в это, я совершенно ни в чем не виноват. — Потому что это была такая замечательная идея — дать обнаружить себя Скиттер, да? — Ты путаешь, опять. Этот нелепый инцидент был полностью на его совести. — И я бы никогда не появился в неподходящее время, если бы не ты, — произнёс Снейп номер… о, черт возьми, Северус совершенно сбился со счета. — Имейте в виду, вы оба тоже сделаете это, причём довольно скоро. — И безнадежно запутаемся, как и ты? Ни за что! — Это вообще не имеет смысла, — выговорил другой Снейп, скрестив руки на груди; по крайней мере трое других последовали его примеру. — Сама ткань пространства и времени уже должна была разорваться! Ни один из нас не должен быть здесь! — Какое глубоко полезное замечание! Из-за чего тогда, если твои несомненно здравые рассуждения… — Это твоя вина! — Нет, твоя! — Не мог бы кто-нибудь, — вмешался Снейп, который, как сильно подозревал Северус, принадлежал к временной шкале, в которой они находились, — любезно сообщить мне, что происходит?! За его вопросом последовала оглушительная какофония из криков десяти Снейпов. Северус хлопнул ладонями по столу. — Молчать! — заорал он в толпу. — Заткнитесь все, или, клянусь, я убью кого-нибудь в любую чертову секунду! Все замерли и уставились на него. — Ты убьешь только себя, — произнёс четвертый Снейп слева. — А ты кто такой? — спросил тот, что сидел рядом. Северус уронил голову на стол. — У меня болит голова. Огонь в камине зашипел, и через мгновение в него просунулась голова Дамблдора. Все Снейпы — включая Северуса — одновременно повернулись к нему, уставившись на него раздражёнными взглядами.*** — Ох, дорогой, — сказал Дамблдор, поглаживая бороду. — Возможно, мне следовало бы более энергично протестовать против использования драконов. — Возможно?! — закричали они в унисон. И, хотя директор был гриффиндорцем, он прожил достаточно, чтобы обрести мудрость. И моментально исчез. __ __ Как Северус справился с первым-чёртовым-испытанием, позже он объяснить бы не смог. Все, о чём он мог вспомнить — это что оно включало в себя максимально запутанные арифметические формулы и ещё много путанных набросков, приправленных кучей криков и угроз телесных повреждений. Большего чуда не существовало. Остаток недели Северус провел в своей темной спальне, оглушенный болеутоляющими зельями и под постоянными охлаждающими чарами, страдая от самой сильной головной боли в истории Вселенной, когда двенадцать — или, может быть, тринадцать — наборов отдельных воспоминаний соперничали за свое место в его жалком ограниченном мозгу. __ __ Ноябрь незаметно перетек в декабрь, и в течение месяца самым захватывающим событием было то, что Поттера убил один из уродливых гибридов Хагрида. Пришлось обратиться к нестандартному мышлению, поскольку никакой сколь угодно достоверной литературы о соплохвостах не существовало. Проблема стайки девушек, втоптавших Поттера в землю в борьбе за то, кто станет его спутницей на Святочном балу, решилась легче; Северус просто позаботился о том, чтобы довести их до бешенства и столкнуть, прежде чем они доберутся до мальчишки — их ногти сделали все остальное. Северус не ждал с нетерпением Рождества. Совсем. В этом году стандартная рождественская мишура казалась даже более раздражающей, чем обычно, а стены были увешаны волшебными огнями, мерцающими повсюду. Северус не мог понять, каким образом это должно было казаться чем-то, помимо вопиющего безвкусия, но его мнение на собраниях сотрудников старательно игнорировалось. Даже его намерение извлечь хоть малую долю удовольствия из ужасного зрелища бала и терроризирования влюбленных студентов провалилось, потому что Каркаров прилип к нему, как пиявка. — Ты должно быть заметил, Северус, — тихо сказал Каркаров, когда они шли мимо кустов. — И если все пойдет так, как я надеюсь, то это… Конечно, Северус заметил. Как он ни старался, ему так и не удалось научиться полностью избегать взглядов на собственную руку, а даже если бы и удалось, он все равно помнил бы, что Метка на ней существует. В самые темные ночи иногда казалось, что она ползает по его коже, шевелится, как будто она почти — почти — пробудилась. Это глубоко волновало его, но открыться Каркарову было равносильно самоубийству. — Просто игра света, — отмахнулся Северус. — Одна тень — и ты представляешь себе самое худшее. Сам я не вижу причин для беспокойства, Игорь. — Северус, ты не можешь притворяться, что этого не происходит! Всё становится очевиднее и очевиднее уже несколько месяцев, я начинаю серьезно беспокоиться, нельзя отрицать… — Тогда беги, — резко сказал Северус. — Сбегай, я принесу извинения от твоего имени. Я, однако, остаюсь в Хогвартсе. Если бы только этот человек заткнулся. Северус снова сосредоточил свое внимание на движении в кустах, спугнув заклинаниями парочку, но даже не смог почувствовать удовольствия от вида студентов, смущенно разбегающихся по сторонам. Они только разозлили его ещё больше. — Десять очков с Хаффлпаффа, Фосетт! И ещё десять очков с Рейвенкло, Стеббинс! Сказать, что он был взволнован, взглянув на тропинку и увидев там Поттера и Уизли, шатающихся, как и обычно, без всякой цели, со странно-любопытствующими выражениями лиц, было бы большим преуменьшением. — Чем вы двое занимаетесь? — Мы прогуливаемся, — отозвался Уизли самым наглым тоном. — Но это ведь не запрещено? — Тогда продолжайте прогуливаться молча! — рявкнул Северус и быстро пронесся мимо них. Но его надежды потерять Каркарова были напрасны; всю ночь он так и лип к Северусу, словно банный лист. __ __ Северус начал вести дневник смертей Поттера, хотя бы для того, чтобы иметь что-то, что напоминало бы ему в самые мрачные моменты о том, как далеко он продвинулся и чего достиг. Естественно, он зачаровал текст так, чтобы тот открывал истинное содержание только ему — если он попадет не в те руки, все, что они увидят, — это скучные описания ингредиентов зелий. Забодал единорог, написал он в начале января. Когда его мысли соскользнули на размышления о том, ошибались ли народные сказки, говоря, что единороги убивают только грешников, он на секунду уставился на страницу в откровенном ужасе, а затем поклялся никогда, никогда больше не думать о подобном. К несчастью, весь остальной мир, как назло, забыть ему ни о чём не позволял. Северус, как правило, избегал учительской в часы пик, предпочитая вставать раньше и заниматься бумажной работой до того, как туда слетятся толпы преподавателей, любящих поболтать. (Голуби-посыльные, доставлявшие упомянутые бумаги учителям, к несчастью, прилетали прямо в положенные им места в дальнем конце комнаты; Северус много раз безуспешно пытался перенаправить их в свою лабораторию). Поэтому на рассвете в пятницу, когда Северус разбирал бессмысленные записки, в дверь постучали, и он был единственным, кто мог открыть ее. — О, слава Мерлину, я думал, что здесь никого нет, — сказал Седрик Диггори. Он был бледен как полотно. — Сэр, вы должны пойти со мной, и побыстрее. Случилось нечто ужасное. —Вот он, чемпион, — подумал Северус, выходя вслед за юношей из комнаты и поднимаясь по лестнице. Спокойный и собранный перед лицом чрезвычайной ситуации, сохранивший достаточно рациональности, несмотря на шок, чтобы говорить связными предложениями — это только доказывало существующую (осторожную, молчаливую) симпатию Северуса к нему. Правда, Седрик был отвратительно популярен, но, в отличие от Поттера, он никогда не носил свою славу как знамя; он был скромным, трудолюбивым и всегда обращался к учителям с соответствующим почтением и уважением. Не мешало и то, что он неплохо разбирался в зельях. Короче говоря, он был одним из тех избранных студентов, которых Северус с радостью принял в свои классы подготовки к Т.Р.И.Т.О.Н.ам. У него даже хватило вежливости попытаться смягчить ситуацию, даже не подозревая, что Северусу это вряд ли необходимо. — Это плохо, — произнес он, открывая дверь в ванную старост. — Я все ещё не могу поверить… Северус переступил через порог. Рядом с богато украшенной ванной лежал Поттер — полотенце накинуто на его обнаженное тело. Проверять пульс было явно пустой тратой времени — судя по тому, как крепко сжались пальцы Поттера, трупное окоченение уже давно наступило. Северус все равно опустился на колени, уже ища подсказки. — Вы нашли его таким? — Нет, — ответил Седрик. — Когда я вернулся с утренней пробежки, он… — он замолчал, тяжело сглотнув, —…плавал. Поэтому я, разумеется, вытащил его и попытался реанимировать, но… —…он уже утонул, — сказал Северус — его пальцы нащупали шишку на затылке Поттера. Он уставился на липкую кровь, уже потемневшую и смешавшуюся с водой, и провел по красному пятну по кафеле. Большую часть крови с края ванной уже смыло, но её осталось достаточно, чтобы понять, куда ударилась голова Поттера. — Если бы я пришёл раньше… — сказал Седрик. — То все равно опоздали бы, — неловко произнёс Северус, взглянув на него. — Судя по его коже, он умер несколько часов назад. Но Седрик не испытывал ни малейшего облегчения; он прижимал руку ко рту, широко раскрыв глаза от ужаса. — Что меня в самом деле интересует, — продолжил Северус, пытаясь вспомнить, кто был старостой Гриффиндора, — так это как Поттер вообще оказался здесь. Седрик покачал головой, судорожно вздохнул и закрыл глаза. Северус почувствовал странное желание подойти и успокоить его, но это было абсурдно. Вместо этого он выждал несколько долгих секунд, решив дать тому шанс успокоиться. — Это я виноват, — проговорил Седрик, когда снова открыл глаза, и слезы текли по его щекам. — Я… я беру на себя всю ответственность. Я дал ему пароль. Когда мысли Северуса беспомощно метнулись к единорогам и розовым кустам с прячущимися там студентами, все сострадание, которое он испытывал секунду назад, мгновенно испарилось. — Ты знаешь, — сказал он довольно резко, — что Поттеру… было… четырнадцать лет. — Что? — спросил Седрик. — Нет! Нет, вы всё не… мы не… всё не так, вот, — он указал на что-то, скрытое от взгляда Северуса углом ванны; когда он наклонился, то понял, что Диггори указывал на яйцо Трех Волшебников. — Ключ к Загадке! — пояснил Седрик. — Я дал ему пароль, чтобы он мог её разгадать, но я никогда не думал, что что-то подобное произойдет, или я не… Северус вздохнул. — Вряд ли у тебя были на это причины, — согласился он, поднимаясь на ноги. — Мерлин знает только, как Поттеру это удалось… — Чуть не забыл! — перебил его Седрик. — Когда я пришёл, он был не один — она исчезла так быстро, что я не думаю, что хорошо рассмотрел ее, но… — Кто? — Призрак, эта девушка, та, что в очках? Бродит в женском туалете, кажется, как её там… — Плакса Миртл, — понял Северус, проклиная свою удачу. — Да, — подтвердил Седрик и тут же заметно сдулся. — Не то чтобы это имело значение. Он мертв, и что мне теперь делать?.. Я не думаю, что когда-нибудь смогу забыть, как он… — О нет, — сказал Северус, уже держа руку на палочке. — Забудешь ты легко. На самом деле, все, что ты запомнишь, так это то, что столкнулся с Поттером во время утренней пробежки. А потом ты сообщишь первому же встреченному гриффиндорцу, что он передал тебе, что пропустит занятия, чтобы поработать над Загадкой. Обливиэйт! Если Северус и напоминал себе немного Локхарта с тем количеством Обливиэйтов, которые сотворил за последние дни, то, конечно, это было нормально. В конце концов, он не вмешивался в сознание тех, кто доживет до… не вспомнит об этом; этот процесс он все ещё глубоко ненавидел. И кроме того, было намного проще проводить необходимые исследования, когда не приходилось одновременно бороться со скорбящими студентами и преподавателями. __ __ — Уходи, — простонал призрак, паря в женском туалете. — Я все о тебе знаю. Ты такой подлый, ты только посмеешься надо мной, — она икнула. — Они все так делают. — Тогда, возможно, — сказал Северус, незаметно доставая палочку из-под мантии, — нам лучше побыстрее покончить с этим, а? — Не думаю, — сказала она и полетела к кабинкам. Северус встал у нее на пути и поднял руку. — На твоем месте я бы этого не делал. Потому что я могу заверить тебя, что, будучи тем, кто я и есть, я знаком с заклинаниями, которые могут причинить боль даже призраку. Она неуверенно зависла в воздухе, глаза её влажно заблестели. — О, ты ужасный! Что я сделала, чтобы заслужить такое? Бедная несчастная Миртл, не защищенная даже от учителей, преследуемая, преследуемая при каждом удобном случае… — Чушь собачья, — огрызнулся Северус. — Ты прекрасно знаешь, что натворила. Покончим с этим. Поттер. Что ты с ним сделала? — Я уверена, что не понимаю, о чём ты говоришь. Как я могла, когда никто никогда не обращал на меня внимания? — Помнишь те заклинания? — намекнул Северус, взмахнув палочкой так, что с её конца посыпались искры. — Они тоже мерзкие, и я в одной секунде от колдовства… — Я не виновата, — завыла Миртл. — Я просто пыталась быть, — её взгляд стал лукавым, —дружелюбной, вот и все. Знаешь, девушке бывает одиноко. Ради всего святого, что не так с этой школой? Почему все вокруг вдруг стали одержимы сексом? — Ты пыталась приставать к нему? — О, как бесчувственно, — всхлипнула Миртл. — Как будто я могу приставать к кому-то в таком состоянии! — она провела прозрачной рукой по груди Северуса, как будто её бестелесность требовала демонстрации. — Я просто хотела немного посмотреть. У него такие красивые глаза… — она улыбнулась. — И бедра у него тоже были неплохие, когда я смотрела, как он раздевается. А его… — Да, да, — поспешно перебил Северус. — Значит, ты видела, как он залез в ванну, а потом? — Но ведь он стоял ко мне спиной, помнишь? Поэтому я решила, что лучше нырнуть в воду, чтобы хорошенько рассмотреть, пока есть такая возможность… Губы Северуса скривились от отвращения. — Откуда мне было знать, что он отшатнется и ударится головой о край? Сначала я думала позвать кого-нибудь, но потом решила, что, если он утонет… может, он тоже превратится в привидение, и мне больше не придется быть одной. Но я ждала и ждала, — её глаза снова наполнились слезами, — часами ждала, а он не превратился в призрака, так что я все ещё одна. Все остальные призраки избегают меня, ты же знаешь… — Даже не имею понятия, почему, — процедил Северус. Миртл икнула. — Не нужно быть таким жестоким. Почему ты не можешь быть более похожим на него? Он был единственным, кто когда-либо уделял время, чтобы выслушать меня, и теперь он тоже ушел, о, это ужасно… Северус услышал достаточно. Когда он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, Миртл с воплем бросилась через стену кабинки, а затем раздался громкий всплеск, когда потоки воды затопили пол. К счастью, Северус уже подошел к двери. Вопреки тому, что он сказал призраку, его репертуар заклинаний на самом деле не содержал никаких, способных оттолкнуть Миртл. Он знал основы, но способ манипуляции уже мертвыми никогда его особенно не интересовал. Ему достаточно было борьбы и с живыми. И он определенно никогда не сталкивался с заклинанием, отпугивающим чрезмерно влюбленных призраков; честно говоря, он сомневался, что такое вообще существует. Будь Миртл человеком — или гиппогрифом, раз уж на то пошло, — решение было бы очевидным: на выбор имелось огромное количество снадобий против похоти, каждое из которых легко модифицировалось. Но сейчас ему требовалось заклинание, и на этот раз энциклопедические знания, кажется, подвели его. Честно говоря, он так часто ловил себя на искушении заколдовать озабоченных подростков, что решил, что будет лучше, если он останется в неведении о быстром пути к достижению этого. Дамблдор точно не проигнорировал бы, если бы он стерилизовал одного из его питомцев. И вот ранний полдень застал его в Закрытой секции, где он выбрал материалы, теоретически, способные помочь. Однако он не рассчитывал на то, что в одном из проходов столкнется с Грейнджер. Или, скорее, Грейнджер влетит прямо в него. — Простите, сэр, — сказала она и быстро наклонилась, чтобы поднять книги, которые выбила у него из рук. Глаза Северуса расширились в преддверие неминуемой катастрофы, но уже было слишком поздно, чтобы попытаться предотвратить ее. Грейнджер уже схватила книги и по привычке пробежалась взглядом по корешкам. Она замерла. Её глаза округлились, словно блюдца, затем метнулись к нему, и ужас отразился в каждой черточке её лица. Она выглядела так, словно ничего не хотела больше, чем провалиться сквозь пол или, может, самовоспламениться — все, что угодно, лишь бы не видеть того, что она видела. Северус вполне мог понять. Залившись краской, он вырвал из её рук 101 Сдерживающее Похоть Заклинание, Усмири Своё Либидо!, и, что хуже всего, Овладения Порывом к Извращению и спрятал их в своей мантии, все время борясь с отчаянным желанием сказать, что существует совершенно невинное объяснение. — Глупая девчонка, — огрызнулся он, потому что вовсе не обязан был перед ней оправдываться. — Смотрите, куда идете! — он двинулся, чтобы проскользнуть мимо нее, но Грейнджер в тот же миг вскочила на ноги, заставив их конечности безнадежно запутаться в тесном пространстве между книжными полками. Она споткнулась и упала бы, если бы её руки инстинктивно не вцепились в его мантию; лицо Северуса запылало ещё сильнее. — Не прикасайтесь ко мне! — прорычал он и оттолкнул ее. Грейнджер пискнула, прижимаясь к полкам, когда он пронесся мимо нее и выбежал из библиотеки так быстро, как только позволяли его ноги. Осознание того, что она ничего из этого не вспомнит, было слабым утешением на пути к подземельям. Ему лучше найти решение в этих проклятых книгах, и побыстрее, потому что последнее, что ему нужно, — это разъяренная Минерва, стучащаяся в его дверь, чтобы обвинить его в том, что он приставал к её самой ценной ученице, как худший вид извращенца. __ __ Невинное объяснение или нет, но он все ещё чувствовал себя худшим из извращенцев, когда несколько часов спустя прятался в ванной старост, сливаясь со стеной под мощным заклинанием дезиллюминации. Но, не будучи уверенным, полностью ли сработало заклинание, которое он использовал на Миртл — ему пришлось объединить стандартное заклинание целомудрия с арифметической формулой, лежащей в основе обычных заклинаний изгнания призраков, — он не мог рисковать остаться в стороне. Если эксперимент провалится, он должен быть там, чтобы не дать Поттеру утонуть. Он почувствовал себя ещё большим извращенцем, когда Поттер наконец вошел в комнату. Хотя Северус уловил лишь едва заметную вспышку кожи, отвернувшись в тот момент, когда мальчишка начал раздеваться, шорох одежды, падающей на пол, был достаточной пыткой. Устремив взгляд на дальнюю стену, он молился, чтобы у Поттера никогда, никогда больше не было причин умирать голым, потому что это было просто невыносимо. Северус не шпионил за студентами. Конечно, он разлучал влюбленные парочки на Астрономической башне и в других укромных местах, но это был его долг, и единственное волнение, которое он получал от этого, было вызвано их смущением от того, что их обнаружили на месте преступления. Если бы это зависело от Северуса, никто из них не сталкивался бы с подобным сомнительным удовольствием. Миртл все ещё появлялась и флиртовала, но, к облегчению Северуса, выглядела довольно спокойной. Тем не менее, к тому времени, как Поттер наконец ушел, по коже бегали мурашки; беспокойное желание двигаться, когда он не мог этого делать, тоже не помогало. Северуc только-только размял ноги, впервые за, казалось, несколько часов, когда призрак, исчезнувший в кране, когда Поттер ушел, снова появился из него и завис у края ванны. — Он, кажется, даже не обрадовался, увидев меня, — печально пробормотала она. О, черт возьми. Застыв в неподвижности, Северус раздумывал, не проще ли просто сразу поразить её заклинанием изгнания, но в конце концов решил не делать этого. Он застрянет в этой временной шкале, и неважно, насколько маловероятно, что она сообщит об этом, ему не хотелось объяснять, почему он прячется под чарами в ванных комнатах, которые посещают студенты. Должно быть, прошел добрый час, прежде чем он остался один. К тому времени, вынужденного выслушивать от призрака совершенно невыносимые вопли жалости к себе Северуса уже потряхивало от раздражения. Ситуация даже отдаленно не улучшилась, когда он вошел в свою комнату только для того, чтобы Снейп выскочил из спальни с палочкой в руке. — О нет, только не ты, — сказал он. — А я-то думал, что сегодняшний вечер не может быть чудовищнее, чем уже есть. Попытка Северуса свирепо посмотреть на него провалилась из-за замешательства. — Что значит «чудовищнее»?» Насколько он помнил, спал он крепко — ну, так крепко, как никогда. Снейп выглядел не менее озадаченным. — Ты хочешь сказать, что не знаешь? Поттер ворвался в нашу лабораторию, опять принялся за воровство, а потом мне ещё пришлось разбираться с Моуди, когда… — Что он сделал? — переспросил Северус, чувствуя, как в нем поднимается гнев. — Когда? — Только что! Успел уронить свое проклятое яйцо — меня разбудил визг. Но, конечно, к тому времени, как я вышел, он уже скрылся под мантией. Если бы не карта, которую он тоже уронил, я бы никогда не узнал, кто это. Естественно, — его губы скривились в гримасе, — Моуди прикрыл его, и, поскольку у меня не было конкретных доказательств, а он, казалось, очень хотел раскрыть подробности моего прошлого Филчу, я был вынужден отступить. Северус не ответил. Он был слишком захвачен кипящей волной горячей ярости, чтобы говорить. В очередной раз он спас жизнь Поттеру и так… Именно так Поттер решил отплатить ему. __ __ Книжная полка рухнула ему на голову, записал Северус и задумался о чуде Поттера, внезапно обзаведшегося тягой к знаниям и тревожностью. Несмотря на свой гнев, он не мог не заметить, как турнир подействовал на мальчишку. Знаки были слишком очевидными, чтобы от них можно было отмахнуться, они были нарисованы на нем зловещими красками, — от постоянно темнеющих кругов под глазами Поттера до нервного барабанивания его пальцев по столу; от зевков и постоянного отвлечения внимания до растущего числа приемов пищи, во время которых Северус наблюдал, что ест он не так уж много. В более спокойные моменты Северус думал о словах Дамблдора в начале года и задавался вопросом, не было ли в них какой-то правды, если Поттер был так же вынужден участвовать в этом фарсе, как и сам Северус. В более спокойные моменты, когда он не наблюдал, как намеки на очевидное развитие истории не появляются в газетах, когда он не был занят предупреждением Дамблдора и составлением планов на худшее, он иногда корил себя за то, что вёл себя излишне резко. Когда Поттер погиб во время выполнения второго испытания, как и ожидал Северус, предотвращение смерти не составило труда; все, что ему было нужно, — это последний рывок, подтолкнувший того к поверхности воды. В ту ночь Северус лежал без сна, вспоминая об отказе Поттера бросить других заложников, и думал, что может быть, только может быть, не слава двигала им, а что-то гораздо более опасное, что-то вроде сострадания. Он засыпал только для того, чтобы увидеть тревожные сны, полные видений зеленых глаз, и впервые к ним не прилагалось ни пряди рыжих волос. Какими бы ни были его личные мысли о Поттере, они, казалось, исчезли в тот момент, когда он столкнулся лицом к лицу с мальчишкой, как будто отсутствие физической дистанции разрушило хрупкое заклинание, которое удерживало их, позволяло им вообще существовать. В тот момент, когда Поттер уставился на него, как обычно, как будто это было так же естественно, как дышать, что-то внутри Северуса щелкнуло, и он увидел правду. А затем он миллиард раз проклял себя и назвал дураком за то, что осмелился думать иначе, за то, что не видел очевидного: темные круги и зевки только свидетельствовали о подвигах Поттера — очевидно, он считал себя выше необходимости сна. Отвлечение внимания и постукивание пальцами базировались на скуке и высокомерии, а не на нервах или волнении — очевидно, Зелья были недостаточно веселыми, чтобы развлечь его. А что касается отсутствия на обедах… что ж, должно быть, Поттер был настолько тщеславен, что боялся набрать несколько фунтов; Локхарт тоже время от времени пропускал обеды, слишком озабоченный тем, чтобы выглядеть подтянутым и стройным для неизбежных газетных разворотов. Начало марта доказало это раз и навсегда, когда на коленях Поттера во время занятий оказался «Ведьмополитен». Северус получил огромное удовольствие, прочитав статью так, как она должна быть прочитана, подчеркивая каждую достойную насмешки ноту, каждый чрезмерно напряженный пассаж. Поттеру нужно было понять, что слава — это не что иное, как лицемерие, и что подобные статьи не стоят даже той бумаги, на которой напечатаны. То, как он отреагировал на то, что его разлучили с двумя самыми большими поклонниками, колотя ценные ингредиенты, только подстегнуло Северуса. — Внимание прессы, похоже, раздуло ваше и так значительное самомнение, Поттер, — сказал он. Поттер отказывался смотреть на него. Скорее всего, ему было стыдно, а это означало, что урок начинает доходить до него. — Возможно, вы пребываете в заблуждении, что весь волшебный мир впечатлен вами, — тихо продолжил Северус. Мальчишка продолжал молоть своих жуков-скарабеев, хотя они уже давно перешагнули порог полезности для зелья. — Но мне все равно, сколько раз ваша фотография появится в газетах. Для меня, Поттер, вы всего лишь мерзкий мальчишка, который считает правила ниже своего достоинства. Поттер принялся рубить имбирные корни — крайне неаккуратно — дрожащими руками. Возможно, не стыд, а гнев; честно говоря, Северуса это больше не волновало. Он думал обо всем, через что Поттер заставил его пройти, и какая-то часть его мрачно трепетала от возможности отплатить ему. В разумных пределах, конечно. — Поэтому я честно предупреждаю вас, Поттер, — сказал он. — Знамениты вы или нет — если я ещё раз увижу, как вы вламываетесь в мою лабораторию… — Я и близко не подходил к вашей лаборатории! — вспыхнул Поттер, яростно сверкая глазами. — Не лгите мне, — парировал Северус. — Шкура Бумсланга. Жаборосли. Оба из моих личных запасов, и я знаю, кто их украл. Нет, совсем не стыдно. Судя по тому, как Поттер смотрел на него, он, вероятно, вообще никогда не слышал слова «стыд». — Я не понимаю, о чём вы говорите, — солгал он, даже не моргнув. И подумать только, что Северус почти начал испытывать к нему что-то вроде беспокойства — возмутительно. — Вы не спали в ту ночь, когда в мою лабораторию вломились! Я знаю это, Поттер! Так вот, Грозный Глаз Моуди может и вступил в ваш маленький фан-клуб, но я не потерплю вашего поведения! Ещё одна ночная прогулка в мою лабораторию, Поттер, и вы заплатите! — Хорошо, — сказал Поттер, возвращаясь к своим имбирным корням, как будто у него была власть, власть игнорировать Северуса только потому, что он так хотел. — Я буду иметь это в виду, если мне когда-нибудь захочется туда войти. На мгновение Северус увидел перед глазами красную пелену. На мгновение он был в одном шаге от того, чтобы протянуть руку и задушить маленького вредителя голыми руками, но нет, это было бы неразумно. Ему останется только вернуться и поболтать с самим собой. Вместо этого он сунул руку под мантию и принялся рыться в поисках фиала, который в последнее время стал носить с собой на всякий случай. — Вы знаете, что это такое, Поттер? — спросил он, поднимая его. — Нет, — разумеется, ответил тот. — Это Веритасерум — зелье правды, настолько мощное, что три капли заставят вас раскрыть свои самые сокровенные секреты на всеобщее обозрение, — Поттер, лишенный защиты, но не одежды, естественно, а хамства и притворства. — Сейчас использование этого зелья контролируется очень строгими правилами. Но если вы не будете осторожны, то можете обнаружить, что моя рука дрогнет, — он слегка потряс фиал, — прямо над вашим стаканом вечернего тыквенного сока. И потом, Поттер… потом мы выясним, были вы в моей лаборатории или нет. Поттер ничего не сказал, но его молчание говорило о многом. Северус наблюдал, как он сделал вид, что снова сосредоточился на Зельях, наблюдал, как в его черты вползает страх, почти откровенная паника, и в течение долгих мгновений парил на вершине мира. Во всяком случае, он все ещё мог проникнуть под кожу Поттера, и, хотя это едва ли компенсировало кошмары и все остальное, знание забрало часть боли от переживаний, с которыми Северус боролся весь год. Ещё несколько удачных замечаний во время этого урока, и он, возможно, достигнет своего рода равновесия. Северус сидел, планируя их в мельчайших деталях, взвешивая каждое слово и интонацию для лучшего эффекта… А потом пришёл Каркаров, и разрушил его мечты. Потому что в жизни Северуса даже мелкие удовольствия не заканчиваются, как надо. __ __ Проглотил жука, который оказался Ритой Скиттер в — нелицензированной — форме анимага, которая трансформировалась ввиду паники и быстро разорвала его изнутри, написал Северус. Эти слова не казались ему смешными, хотя, наверное, должны были. Что касается смерти, то это было совершенно абсурдно и, кроме всего прочего, давало ему выдающийся материал для шантажа, если он когда-нибудь потребуется ему в будущем. Правда, зрелище было неприятным, но Северус считал, что привык к таким мелочам (то, что они иногда снились ему, не имело значения). Это была единственная смерть за почти три месяца. С каждым днем Метка на его руке становилась все ярче. Поттер рухнул на землю, схватившись за шрам, и сны Северуса все больше наполнялись красными глазами. Берта Джоркинс пропала без вести, и Крауч тоже… Кто знает, что случилось с Краучем? Если бы только Северус не поспешил отвлечь Поттера, когда тот попытался проникнуть в лабораторию директора. Если бы только, если бы только… Дата третьего испытания быстро приближалась. __ __ Наступило двадцать четвертое июня. За завтраком у Северуса пропал аппетит; почему-то ему тоже не понравилась статья, порочащая Поттера в «Пророке»; отложив газету, он почувствовал лишь сожаление, что не сдал Скиттер, когда ему впервые представилась такая возможность. Странно, какое влияние беспокойство может оказать на восприятие. Весь день он готовился к экзаменам, но мозг отказывался сосредоточиваться на задании. К тому времени, когда наступил вечер и начала собираться толпа, каждый мускул в его теле, казалось, вибрировал от напряжения. — Что значит, я не буду патрулировать лабиринт? Вы не можете просто так отправить меня на трибуны! — Боюсь, Аластор протестовал против твоего участия самому Людо Бэгмену, — с сожалением произнес Дамблдор. — Это не в моих силах, — он мягко ухватил Северуса за локоть. — Иди сюда, посиди со мной. — Не надо, — сказал Северус, не вполне понимая, откуда взялись эти слова, — не позволяйте ему войти туда. Пожалуйста. У меня ужасное предчувствие. Дамблдор внимательно посмотрел на него, нахмурившись. — У тебя есть ещё какие-нибудь сведения, о которых я не знаю? — Нет, — покачал головой Северус. — Это просто… — он замолчал, качая головой. Это было просто ощущение. Чувства, напомнил он себе, — это не факты. — Ты знаешь, что я разделяю твою тревогу. Но я не могу отменить турнир без веской причины. Пойдем, — повторил Дамблдор, — посидим вместе. Если говорить об опыте болельщика, то наблюдение за непроходимым лабиринтом должно было быть невероятно скучным, но его трепет заворожил Северуса. Эоны текли медленно, как патока; когда красные искры взметнулись над верхушками изгородей, Северус дернулся. Дамблдор положил руку ему на плечо. — Об этом позаботятся. Северус кивнул, но не почувствовал облегчения, пока наконец вдали не появилась Минерва, левитирующая тело перед собой. — Это Крам! — крикнула ведьма с омниокуляром тремя рядами ниже, и Северус рухнул обратно на свое место. Через несколько секунд он почувствовал это. Схватил Дамблдора за руку — не положил ладонь тому на локоть, а вцепился, судорожно сжимая и разжимая пальцами. — Ты не… — Дамблдор замолчал, как только увидел лицо Северуса. По крайней мере, так предполагал Северус. Он почти ничего не видел из-за головокружения, которое было абсолютно чудовищным. — Нет, — сказал он только одно короткое слово, но этого было достаточно. Высвободив пальцы Северуса, Дамблдор поднялся. Со стороны он выглядел бы совершенно спокойным, подумал Северус, борясь с желанием вцепиться в собственную руку. — Оставайся здесь, — сказал Дамблдор и плавно вышел из ложи. Несколько долгих мгновений Северус сидел, застыв. Вокруг него люди говорили приглушенным, возбужденным шепотом и смеялись, но их голоса, казалось, эхом отдавались далеко-далеко сквозь глухой рев крови в его собственных ушах. Нет, подумал он, только не это. Он уже забыл, как это больно, — как будто с него сдирали кожу до костей. Он забыл о притяжении, о том, как сильно оно было похоже на тоску, такую темную и горько-сладкую. Нет, нет, этого не может быть. Чем он занимается, просто рассиживаясь здесь? Все это казалось нереальным. А может, и нет. Может быть, он наконец свихнулся — с тем напряжением, которое он испытывал в последнее время, это не казалось таким уж абсурдным. Северус поднялся на ноги и скользнул мимо расплывающихся лиц вниз по лестнице. В тени под трибунами он замер в луче света, поднимая дрожащими руками рукав. Она смотрела на него в ответ, черная, черная, черная, пылающая. Он уронил рукав и задрожал, и его тело выбрало именно этот момент, чтобы отплатить ему за то, что он не ел весь день; под покровом темноты он втягивал с сипом воздух, и вздыхал, и вздыхал, и вздыхал… Ему нужно было взять себя в руки. Она была настоящей, но он не мог позволить ей завладеть им. Он мог со всем справиться, он должен был. Он уже делал это раньше. Северус вышел из-за трибун в тот самый момент, когда Поттер рухнул на землю с Кубком в руке, истекая кровью, цепляясь за Седрика, который уставился в небо мертвыми глазами. В последовавшем за этим столпотворении люди перепрыгнули через сиденья на первом этаже, и Северус затерялся в толпе; к тому времени, как он пробился наружу, Поттера нигде не было видно. — Кто забрал Поттера? — заорал он. __ __ Северус помчался к замку рядом с Минервой и директором. Он смотрел, как Дамблдор швыряет Моуди через всю комнату. Принес Веритасерум и выслушал рассказ Барти Крауча-младшего. В первую минуту тишины, пока Поттера переодевали и залечивали его раны, он стоял в углу Лазарета и беспомощно смотрел на золотые часы в своей руке. Дамблдор остановился рядом с ним и долгие секунды молча смотрел на Северуса. — Это в любом случае должно было случиться, — сказал он. — Мы оба знали, что живем взаймы. Северус сглотнул. — По крайней мере, теперь мы знаем, что мальчик выжил, — сказал Дамблдор. — Да, — очень тихо ответил Северус. И сжал пальцы. — Ты знаешь, что необходимо, — сказал Дамблдор. — Скоро начнется. Будь готов. Северус кивнул. Протянул руку и схватил Дамблдора за руку; маховик мягко звякнул, опускаясь в чужую ладонь. — Возьмите, — произнес он. — Скорее всего, я не добьюсь успеха. Мы не можем допустить, чтобы он попал в его руки. Дамблдор схватил его за подбородок, наклоняя голову Северуса к себе. Глаза у него были голубые, очень, очень голубые. — Я сохраню его, — сказал он, — пока ты не вернешься. __ __ — Северус, — сказал Дамблдор, — ты знаешь, о чём я должен тебя попросить. Если ты готов… если ты готов… — Да, — Северус кивнул. — Тогда удачи, — проговорил Дамблдор. Северус отвернулся от него и от Поттера и направился к своей смерти. __ __ Он шел по темной территории Хогвартса. Ночной воздух был холодным, но Северус этого не чувствовал. Он поднялся по лестнице; пальцы его дрожали, но и этого он не чувствовал. — Сахарные хлопья, — пробормотал он Горгулье, и не стал стучать в дверь. Дамблдор, сидевший за столом, поднял глаза, когда он вошел, и в каждой черточке его лица расцвело облегчение. Его Северус чувствовал меньше всего. — Мой мальчик, твое появление — услада для моих глаз, — сказал Дамблдор, вставая. — Садись, садись. Северус сел. — Он был недоволен, — сказал он. — Но он тебе поверил. — Я здесь, не так ли? Дамблдор изучал его, глубоко нахмурившись. Северус не смотрел в зеркало, но знал, что увидит. — Может быть, тебе стоит повидаться с Поппи, прежде чем мы начнем? — Я в порядке. — По крайней мере, — продолжил Дамблдор, уже наполовину обойдя стол, — позволь мне исцелить тебя. С потолка донеслась высокая нота; взмахнув крыльями, Феникс опустился на плечо Северуса. Тихо запел. Северус закрыл глаза и точно не заплакал. — Я прошу от тебя слишком многого, — пробормотал Дамблдор, проводя палочкой по ране на щеке. — Вы просите то, что необходимо, — ответил Северус и попытался поверить в это. __ __ В тот вечер, на Прощальном пиру, он сидел за высоким столом и наблюдал за притихшей толпой. Смотрел на пустое место за столом Хаффлпаффа и думал о Седрике Диггори, о его старательно составленных эссе и лёгкой улыбке, о его хорошо продуманных, проницательных вопросах в классе. — Благодарю вас, сэр, — были его последние слова, обращённые к Северусу. — Я многому у вас научился. Северус коротко кивнул в ответ. Когда он взглянул на гриффиндорский стол, Поттер наблюдал за ним. В его зелёных глазах не было ненависти, только пустота, как будто они забыли, как гореть. Его лицо было бледным, черты неподвижными, отражая тот же неестественный холод, который сам Северус чувствовал обёрнутым вокруг собственного тела, словно вуаль. Он выдержал взгляд Поттера, остро ощущая шёпот, торопливые, подозрительные взгляды, окутывающие его со стороны, и подумал, что, что бы Поттер ни сделал, он не заслужил — никогда не заслужит — этого. И отвёл взгляд.