НАШИ ДИРИКИ ДАРЯТ ВКУСНУЮ ЕДУ, ДА, КАТЯ?
× × ×
Что-то не нравится мне этот Алексей. Концерт он вёл бодренько и уверенно так, конечно. Ему надо быть ведущим. Но до этого он посмотрел на меня, словно я что-то ему сделала, а сейчас, когда ушли в комнатку за сценой пить чай, сидел напротив и притягивал к себе всё моё внимание. Я даже не могу объяснить себе, почему я смотрела на него. Он вроде нормальный, но какой-то странный. Как наш с Леной одногруппник, Ваня. Он и внимание постоянно тоже притягивает, но с Ваней всё ясно — он просто очень энергичный, громкий и постоянно в поле зрения, ведь мы вместе учимся. А ведущий этот близким по темпераменту Ване явно не кажется. Хотя активно переговаривался с полицейским и был явно навеселе, скажем так. Они вели себя как друзья, вместе посмеялись над тем, как выглядели Лиам и Луи, когда им не пришлась по вкусу окрошка с квасом. Может, я бы меньше смотрела на него, будь мне постоянно с кем поговорить, но Гарри вскоре увлёкся обменом гастрономическими впечатлениями с парнями, музыкантами и охраной, лишь изредка спрашивал меня, нравится ли мне тот или иной салат и что в нём такое. С другой стороны, его можно понять. Меня бы тоже увлекла такая гора новой еды. Этот Алексей ещё и повторил пару раз свой странный взгляд, от которого мне снова стало, мягко говоря, неуютно. И это после того как я для него через Гарри и Зейна выясняла ответ на его вопрос: «В этом пироге есть грибы, кто знает?»! А когда мы пили чай, я потянулась к одной конфете, и он цапанул именно её. А ведь там гора их лежала. Повёл разок концерт у популярной группы, и всё можно теперь, что ли? Лена заняла место справа от меня. Мы взяли себе почти одинаковые салаты (отличалась только моя любимая селёдка под шубой, которую Лена не ест из-за рыбы), налили себе одного зелёного чаю и обсуждали съедобные подарки Дирекшионеров. Но во второй половине чаепития она стала поворачиваться к двум похожим парням, с которыми разговаривала во время интервью Ван Ди. Так мне и оставалось, что поддаться необъяснимому желанию смотреть на этого синеглазого мужчину напротив. Теперь жалею. Из-за этого я совсем не заметила, как чаепитие закончилось. А вместе с ним к концу подошло моё время с Гарри. Пока со стола убирали мусор, а со сцены — инструменты, я была в состоянии ступора. Не помню, как выходили из здания. Очнулась уже среди шумящих парней, их музыкантов и охраны, собравшихся в круг в свете автобусных фар. Но скоро чья-то рука вывела меня из круга. Это была рука Гарри, кого же ещё. Со своими торчащими из-под шапки кудряшками и блестящими глазами он стоит передо мной и глядит на меня, словно никогда больше не увидит. Зачем ты так со мной, Гарри? — Katy, — произнёс он, выпустив пар изо рта. — Listen. Парень взял меня за вторую руку. Последние две недели, с того момента, как он улетел, не было ни дня, чтобы я о нём не думала. И вот, он снова со мной. Я снова почувствовала, как то, чего не хватало, наконец, возвратилось! — I am so sorry, I can’t take you with me, — сказал Стайлс в своей медленной манере. Я так по ней скучала. — I’m sorry too, — отвечала я неровным голосом. Гарри продолжал смотреть на то, как мои глаза наполняются слезами. Один из немногих людей в моей жизни, которому я вот так быстро смогла доверять, с которым нет никаких психологических преград, с которым так просто и приятно разговаривать, которого хочется видеть, слушать… С ним в мою жизнь как будто сказка пришла. И что же теперь?! У меня снова отнимают его! — There’s something else. — Гарри шмыгнул носом почти одновременно со мной. Вот только я — не от холода. — Katy, please, don’t cry. Он приблизил лицо ко мне. Как будто это поможет мне успокоиться! — I just want you to know. — Проговорил Кудрявый. — We’ll all come back to the right at the end. Remember it. Его эти философские высказывания. Разве могут они что-то изменить? На деревянных ногах я вместе с Гарри вошла в круг ребят. — Yeah, I was saying this. — Включился Стайлс в общую болтовню. — Those were your words too, by the way. I remember writing them first on your paper. Луи. Он говорит с Луи. Я почти не слушала. Поймала на себе Ленин тревожный взгляд и боролась с желанием разреветься. Вскоре, — сперва Зейн, а затем и все остальные — парни, жутко замёрзшие, ушли в автобус. Гарри сделал шажок ко мне. Снова взял за руку. Сколько ещё таких прощаний мне нужно пережить, прежде чем ты уедешь, кудрявый?! — Remember what I told you, — сказал он неторопливо: — If something happens… O-o-or if you feel bad or lonely… Or you think it was… it all was wrong and… in vain, just remember that. Okay? — Окей. — Вымолвила я. Что ещё мне оставалось? Гарри повторил за мной это русское: — Окей. Я снова шмыгнула носом и почувствовала, как слезится глаз — на этот раз от холода, — но только крепче сжала руку Гарри. Желание плакать вновь сменилась ступором. — Come to me, — позвал он, чтобы обнять меня. Стало так хорошо. — I don't wanna let you go, — произнёс Гарри мне на ухо. Я зажмурилась, а в следующую секунду услышала Ленино: — Don't. Гарри пошевелился, но не разомкнул объятий. — If I could… — с сожалением сказал он под рёв проезжающего мимо автомобиля. Тут он посмотрел на меня и поцеловал. Его последний поцелуй был очень печальным, но от этого стал ещё более зачаровывающим. Вкус этого прощания всё ещё на губах. Если б он мог не отпустить меня тогда. Если б мог взять меня с собой. Если б он мог. Если б. Мы постоянно думаем об этом. Однако у нас есть только одна реальность. Нельзя наверняка знать, что было бы в случае альтернативного развития событий. Мы выбираем лишь одну из дорог, отказываясь от других и претерпевая последствия этого выбора.× × ×