ДА ЛАДНО, ЭТО ПРОСТО ЗНАКОМАЯ, КАТЯ
пятница, 22 февраля 2013 Катя ветром влетела в моё поле зрения и громко бросила сумку на соседнее кресло — строчки про красный занавес рассыпались в моих мыслях на одинокие буковки из вчерашнего супа. — Привет? — Ты видела? — Выпалила подруга вместо приветствия. Озираться на проходящих актёров долго не пришлось. — Сообщение ВКонтакте. — Нет, уже вышла из дома, видимо. А чт… Кэт ткнула мне в лицо экран телефона. Кто-то задумчивый сидел за рулём автомобиля под вопросом: «Это что за деваха там с ним?». Минутку, это же Гарри! И какая-то брюнетка. — На тебя немного похожа. — Не похожа! — Почти закричала Катя. — Вообще ни капли… — Она избавилась от дублёнки и села на соседнее кресло. — Думаешь, они могут… ну типа…? Ты поняла. — Да, у него много знакомых девушек… — Кэт изменилась в лице, и я поспешила разъяснить: — В смысле, не могут! Теоретически могут, но это Гарри, так что нет… — Звучит странно. — Прокомментировала подруга. — Всё это странно. Я уже не знаю, что думать… В ближайшем углу зала блеснули чёрные волосы. Алёна поморщилась и приложила руку к животу, но тут же выпрямилась и ослепительно улыбнулась кому-то. Высокая посадка джинсов и каблуки помогают ей выглядеть выше, а худоба только подчёркивает её великолепную грацию. — Ты меня слушаешь? — Одёрнула Катя на переднем плане. — Да, слушаю! — Её зелёные глаза пугают своей пристальностью сегодня на уровне Тимофея. — Ну не на сто процентов. Прости, я сегодня новые линзы надела, и все такие чёткие вокруг! Я считаю, тебе незачем так переживать. — Я не переживаю! — Ты волнуешься, чт… — И не волнуюсь! — Нет, но… — Я предельно спокойна. — Да-а, — протянула я, сдаваясь перед упрямостью Козерога. — И правильно. Потому что сейчас всё так, а потом может измениться. — В смысле? — Пока есть только расстояние и время. Они покажут… что чего стоит… и стоило. Катя ничего не ответила и поникла в телефоне. Вечный поток, что мы зовём временем, Позgравляет меня с побеgой, Но я уже стала тенью. Тенью… Этот месяц говорит от твоего имени: Серый асфальт, зелёные листья — Прироgа сама мне не gаёт отстраниться. Ты gалеко, но как никто gругой близко. Так почему же ты не зgесь? Не важно, кто ты мне… Некоторые вещи уже давно позади и не стоили ни секунды внимания, но навсегда останутся пунктом жизненной истории, как бы ни хотелось от них избавиться, стряхнуть их с себя, потому что теперь они — пыль. Надеюсь, у Кати никогда не будет ничего похожего на моё. Кстати, о том, что… Хотя не важно. Где Тимофей? Мне поплохело, а ему на удивление легко удаётся это исправить. Моих ушей достиг серебристый смех Алёны. Внезапное наблюдение: мне становится необычным образом не по себе, когда она рядом. О, синекрылые птички, она идёт сюда. Прямо ко мне? Совсем того, что ли? — Я скоро, — изрекла Катя и под ритм моей мысленной паники зашагала к выходу из зала. На пути она чуть не налетела на Лесную Фею. Как её можно не заметить? — Проходит, и даже не обнимает, — вкрадчиво пролепетала Алёна с долей обиды и заключила меня в лёгкие объятия. Мы уже обнимаемся? Когда я упустила момент изменения наших отношений? Я не готова к такому. — Привет, — как ни в чём ни бывало протянула я, касаясь её неземных прядей дрожащими почему-то пальцами. Свежие линзы сделали меня чересчур впечатлительной. Отпустив меня, но не отрывая сверкающего взгляда, Алёна спросила: — Как дела? Внезапное головокружение заставило опереться о ручку кресла, выдыхая: — Всё путём. Вопрос: каким путём? Давление меня не щадит сегодня. Левого предплечья кто-то коснулся. — Привет, — поздоровался Кто-то, опуская на меня тёплый взгляд.Его красная рубашка иронично аккомпанирует моему новому ощущению опасности. Я ждала тебя, Тимофей. Спаси меня. — Всем здравствуйте. — Зазвучала со сцены вежливая версия режиссёрского голоса. — Не стоим, готовим сцену с фортепиано! — ФОРТЕПИАНО!!! — Громко обрадовалась я и закашлялась. Накурятся, а мне потом страдай. Прежде чем скрыться за кулисами, Алексей кинул в меня острый синий взгляд. Филологи разошлись, а Катя вдохнула, по-королевски уселась в кресло и вопросила: — Что там про фортепиано? Эти репетиции сведут меня с ума: слишком много сногсшибательных людей на одно помещение.× × ×
Слишком много обещаний! И разочарований тоже слишком много. Как же мне надоело, что всё так. Точнее, что всё не так! Почему всё не так? — Не надо, как это самое… как насильник. — Осуждал режиссёр движение Тимофея. — Надо спокойнее подходить. — А я… — начала Лена с дивана. — А ты, — перебил Алексей, — просто сидишь и читаешь свои рецепты. Вздохнув, он отставил бутылку Колы на край сцены. Лучше б воду пил обычную. Между рядами бодренько прошла ещё одна актриса этого спектакля. Напрасно спешит — сцена должна быть с фортепиано, а к нему никто даже не подходит. — Здравствуйте, здравствуйте, простите за опоздание! — Привет, Светочка. — Отвечал Точкин. — Мы до вас с Мишей ещё не дошли. А со мной поздороваться даже не соизволил. Я сегодня очень раздражительная. Это всё Гарри и эта… как её там! — Короче. — Режиссёр с места запрыгнул на сцену. — Ты рассматриваешь свой портрет, не стой спиной к зрителям только, а она отвлечь тебя должна. — Он критично взглянул на Лену. — Поправь волосы там… Снова он приковывает моё внимание, просто невозможно оторвать взгляд. Почему я смотрю только на него? Хотя все на сцене это делают, и внимательно. Кроме Лены: она вжалась в диван, когда он приблизился. Алексей красиво развернулся. В смысле, красиво? Танцевально! С чего бы мне думать, что он красиво разворачивается. — Играть умеешь? — Обратился Точкин ко мне, властно указав пальцем на фортепиано. — Ну да. — Поднимайся. Так и быть. — Привет, — ласково произнёс он, когда я оказалась на сцене. — Я сегодня не успел поздороваться даже. Слишком много дел. С этим не поспоришь. Мне ещё статьи скачивать про Дюркгеймов и Парсонсов всяких. — Мы сегодня попробуем с тобой прогнать эту сцену, — вещал режиссёр, — чтобы не путаться с самого начала: Алёна совсем не умеет играть. А должна! Будет учиться! — Буду учиться. Её обещание прозвучало как-то слишком наиграно. Алексей повторил× × ×