KARRY. Книга вторая. «2x2» и cлавная игра

      суббота, 23 февраля 2013       Второй день подряд заходя в серую дверь здания театра, я поймала себя на мысли, что ходила бы сюда вечность.       Но это длилось недолго.       В углу у входа металлом и чернотой зиял настоящий мотоцикл.       — Что в проходе стоим? — Послышался сзади голос Паши. — Привет!       — Привет, — буркнула я, игнорируя дрожь в руках. — С праздником.       Надеюсь, не пересекусь с этим мотоциклистом.       — Как невесело… — Бросил Блондин и, не ожидая ответа, исчез с радаров.       Естественно, невесело! Раскрой глаза, мистер: тут в углу железный монстр! К тому же, сам ты недавно напомнил тот тип школьников (обычно среднего звена), которые смеются над всем, что движется и нет, ради удовлетворения собственного эго и компенсации маскировки своей неуверенности, разумеется. С такими я весело не общаюсь — исключительно вынужденно.       — …много всего. — Звучало из зала. — Быстрее! Сразу на сцену! Начинайте разминаться. Я сейчас вернусь.       Лишь дюйма не хватило до двери, чтобы ударить меня. Чёрный Предводитель окинул меня критичным взглядом.       — Здравствуйте, — пикнула я.       — Антон начал разминку, — кинул Алексей уже с лестницы и исчез.       Переодевшись, я поняла одну малоприятную вещь: теперь я сочетаюсь с актёрами по цвету формы, но не чувствую себя частью этой маленькой секты. Недостаточно хороша для этого.              Знакомое место.       Черты, параллели —       Сбиваюсь со счёта.       Окрасим в чёрный       Всё, что можно:       Зелёный, синий,       Красный, белый       Чтобы исчезли.              — Что у тебя руки какие холодные! — Воскликнул Режиссёр позади.       Когда я обернулась, он уже проходил, а Катя странно засмеялась.       — Да они всегда такие.       Вот у меня тоже всегда руки холодные. Так уж есть.       — Какой ты сегодня мешочек, — заметила Лариса на сцене.       Алёна опустила густо накрашенные ресницы.       — Это очень стильный мешочек! — Вырвалось у меня, а Безупречная ответила мне печальнейшим взглядом. И этот поражающие магическими отблесками синие глаза не выходили из головы, пока не пришёл Редкий Педагог… со своей программой выбивания моего духа.       — Кайфуем! — Объявил Босс название программы.       Я поняла, почему братья Санкины прозвали его Носочкиным: при чёрной форме на занятиях, он один сверкал белыми носками.              I died today,       But I’m still breathing,       Bleeding.       For now, I’m broken.              Какая песня! Нужно срочно найти её и прослушать полсотни раз подряд!       — Вот у вас такая хрень, — Точкин повернул руку ладонью вверх и загнул четыре пальца, изображая нижнюю челюсть, — и воздух выходит вот так, — Редкий педагог показал движение воздуха второй рукой. — Он объёмный, и нужно это прочувствовать. Ш-ш-ш-ш! Я вот сейчас болею, у меня хрипит там всё. У вас должно получиться даже лучше! Три-четыре!       — Ш-ш-ш-ш.       — Больше!       — Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш.              После бросания старых и новых буквенных пучков мы принялись в тишине пустого зала развивать (изучать, в моём случае) сценическое внимание: с закрытыми глазами вставая со стульев строго по одному, не поворачивая голову и полагаясь лишь на свой слух. Второй раунд с хаотичными передвижениями по сцене зажмурившихся актёров мне понравился больше. Я даже внезапно осталась в двойке финалистов, ни разу ни на кого не наткнувшихся! Это, вероятно, из-за обострившегося от кошмарного зрения слуха — я начала замечать его ещё в школе.       — Я тебе скажу потом кое-что, — шепнула Кэт в минуту передышки.       — Ладно. А сейчас…?       Она покачала головой, косясь на актёров вокруг.       Дальше всё произошло слишком быстро, чтобы что-то изменить или даже анализировать. Главный ворон разделил чёрную стаю пополам, посадил на сцену лицом в центр и приказал плакать. Это было всего лишь очередное упражнение: на актёрское мастерство, раскрепощение, мимику или чёрт знает, что. Мы должны были делать вид, что плачем. Слух наполнили весьма натуральные рыдания. Когда мои скудные актёрские ресурсы подошли к концу, я опустила дрожащие руки и сквозь помутнение линз уловила единственную фигуру, вставшую в чёрной массе напротив и бросившуюйся к дверям. С замиранием сердца я узнала каштановый затылок и покинула сцену вслед за подругой.       Я нашла её в туалете, у раковин. Она сидела на полу, с блестевшим от слёз лицом.       Коленки подкосились.       — Катенька!       Я опустилась к всхлипывающей обладательнице глаз Гарри Стайлса. Моё сердце готово выпрыгнуть из груди и шлёпнуться между нами, но это ей не поможет.       — Я… больше не могу… — проговорила Катя сквозь слёзы, — …я так устала… Просто… всё накопилось, и… нет сил.       Сорвав салфетки из диспенсера над нами, я вложила их в мокрые руки подруги.       — Дурацкое задание.       — Никто не знал… — выдохнула Кэт, шмыгая носом. — Даже я не знала. Он уехал, и всё закончилось. — Зелёные глаза вновь наполнились слезами. — Мы общались… и я просто… И потом эта… Дженнер с ним… в машине… Куда они поехали, как ты думаешь?.. Что они там делали?       Я покачала головой, глотая комок в горле.       Немного помолчав, Катя поднялась на ноги.       — Я не хотела это слышать и принимать, — трагично продолжила она перед зеркалом, ритмично стирая растёкшуюся тушь. — Но глупо было верить в такие отношения.       Я верю. Я глупая. Переживу и буду верить дальше.       — Надо возвращаться в зал, — грустно констатировала я.       Кэт метко кинула почерневшие салфетки в мусорку и ответила:       — Я выбежала оттуда, как псих.       — Нет.       — Да.       Все мы немного психи.       На сцене тем временем происходила какая-то театральная версия игры «Крокодил»: сверкающий платиновой головой Паша то дирижировал, то кланялся, а остальные кричали:       — Почитать?       — Управлять!       — Служить?       — Доставать!       — Подчиняться!       — Воспевать!       — Да! — Паша щёлкнул пальцами в режиссёра, и тот чуть не растворился в выражении абсолютной королевской гордости. Однако она чуть погасла при нашем приближении.       Вместо следующего непредсказуемого задания Алексей спросил, кто из девушек сможет помочь выносить цветы на каком-то там мероприятии. Вызвались кудрявая блондинка и — неожиданно — Катя.       — Отлично, спасибо! — Заключил ведущий концертов, проводя рукой по тёмным волосам. — А теперь! Перерыв десять минут!       — Двадцать минут! — Парировал Антонов.       — Пятнадцать, — бросил Точкин, и его взгляд нашёл меня.       Ради капучино, пощадите!       — А вы! — Он указал пальцем на меня и рядом. — Учитесь играть на фортепиано!       — Без проблем, — ответил Рядом голосом Тимофея.       Одна проблема уже здесь; у неё бледная кожа и воскресные уроки гитары.       Всевышний повернулся к Кате.       — Поучи их.       Он ей улыбнулся? Он улыбнулся ей!       — Да блин! — Ответила Кэт, шмыгнув.       Уснуть мне на лекции декана! Режиссёр ей ещё раз улыбнулся!       — С чего начнём? — Спросил Тим.       — Садитесь, что ли, — Катя махнула на пуфик цвета нашей формы.       Мы сели в точности как в сценке, и Тимофей поднял крышку фортепиано.       — Вау, твои руки! — Выпалила я, не думая.       — Что? — Переспросил парень.       — Такие… эстетичные!       Будь проклято кофе перед репетициями.       — Где? — Тим повернул ладони перед собой.       — Везде! — Следующее я сказала Кате: — Он должен быть в этой сцене один. Это можно устроить?       — Не начинай, — выдохнула подруга.       Я поискала глазами Чёрного Командира, чтоб поделиться идеей, но безуспешно.       — Лен, ты не смотришь, — окликнула Катя в середине своего объяснения.       — Смотрю.       — Нет, — отрезала Зеленоглазая.       — Я… смотрю, что у Тимофея отлично получается!       — Спасибо, — ответил музыкант, — попробуй и ты.       — Давай, — предложила я подруге, — ты будешь его учить, он будет играть, а я буду просто смотреть.       Так я меньше всего испорчу.       Катя вздохнула и заключила:       — Ну я показала… Я не знаю, пробуйте.       — У тебя всё так шикарно, — признала я после очередной попытки Тимофея. — Я не могу играть на этом чуде, и эту милую Лапочку-Анечку тоже не смогу.       — Как по мне, — проговорил рыжеволосый, — ты лаконично смотришься в этой роли.       — Я… что?! — Вопросила я дрожащим от несогласия голосом.       — Мне нравится играть с тобой.       — Это ты делаешь каждую сцену уникальной! — Запротестовала я.       Тим усмехнулся, словно на шутку.       — Куда-а? — Протянула я в след уходящей Кате. — Куда она?       Партнёр по роли сложил звуки нескольких клавиш в забавную мелодию — я улыбнулась, но тут же сникла. Пропасть слишком велика. Я, вероятно, слишком никчёмна для попыток находиться здесь.       — Я не могу, — заключила я через очередь своих уродливых попыток, — всё так плохо.       — Хочешь, — машинальное прикосновение Тимофея скользнуло по моему плечу, когда я решительно поднялась с места, — покажу, что понял?       Гармоничный контраст карих глаз вернул меня обратно.       Хочу, ещё бы.       Но я просто кивнула.       Когда-нибудь я научусь не только под кофе ГОВОРИТЬ с людьми о том, что думаю о них, а не молча писать песни к себе в тетрадочки.       — …мастерство актёра! — Приглушённо тараторила откуда-то самая бодрая актриса труппы. — Нужно знать, как начать и вовремя остановиться.       — Ларис, — обратилась к ней спина кудрявой блондинки за ближайшими кулисами, — вот сейчас вообще не вовремя.       Все встречали её радостно сегодня, потому что та вернулась с больничного, но я готова пожать ей руку лишь за эти слова.       — Переиграла, бывает. — Важно зазвучал незнакомый женский голос.       Excuse me?!       Это, должно быть, новенькая длинноволосая брюнетка. Мало того, что она вела себя напоказ и бросала слишком много фраз для своей первой субботы, бревна в своём глазу не видит!       — Ещё молоды, — рассудила Лариса, — гормоны.              Снова с ресниц капают слёзы.       Люди бросаются шутками,       Когда всё так серьёзно.              Я поспешила заглушить их трёп почтизвуками фортепиано.       — Сцену без меня репетируете! — Воскликнул Точкин сзади после моих курируемых Тимофеем прикосновений к клавишам. — Молодцы!       Последнее было в унисон моему:       — Нет!       — Как это НЕТ?!       Святой прибой! В его глазах были искры! Кто ещё видел?       — Конечно, репетируем, — ответил Тим предельно спокойно.       — Но теперь не без Вас, — подыграла я.       — ВСЕ НА СЦЕНУ.       Я безнадёжно уткнулась лбом в плечо музыкального наставника.       Вот сейчас будет действительно сложно!       — Спасибо… — пролепетала я Тимофею, вставая в строй рядом с ним, — за… новый урок игры. Получилось славно.       И ты славный.       — Я сам недавно научился, — улыбнулся рыжеволосый.       — Всё равно спасибо. Мне стало легче.       О, кто-то начинает открываться?       — Рад помочь. — Ответил Тим на фоне подгоняющих команд Точкина. — У тебя всё получится.              Если б, если б всё было так, как в твоих глазах.       Если б, если б правgа была такой, как в твоих словах.              Танцы — это не для меня. Я говорила, говорю и буду это говорить. Точкин решил для какой-то там сценки на себе и смущённой Алёне показать всем танец Ромы-Тимофея и Анечки-меня, и угадайте, у кого ничегошеньки не получилось! Угадайте, кому Редкий Педагог рыкнул: «не ной!». Я всё только порчу. Почему всю мою жизнь всё, как в школе, не может получаться легко (ценой репутации, сна и зрения — подумаешь) и с первого раза?       На пути к вещам для внешнего мира я нашла Алёну. Не то чтобы она не выделялась прекрасными бликами своих магических чар…       — Извини за стильный мешочек. Я постаралась поддержать. Просто плохо получилось.       — Иди ко мне, — Безупречная протянула ко мне руки.       — Прости, п-пожалуйста, — вымолвила я в объятии.       — Всё нормально, — прошелестела девушка в мой затылок, — всем не угодишь.       — Я бы и в первый раз не стал пытаться, — прокомментировал Тимофей, и Алёна поглядела на него, словно знала, о чём речь. Я — нет.       — Ты очень красивая, — я даже задохнулась её волшебной манной.       — Если бы.       ЕСЛИ БЫ?!       Она почти угадала название моей мысленно начатой песни, но всё же…       — Что, прости?       — Что? — Лесная Фея моргнула густыми ресницами.       — Если бы?       — Вы так ещё долго будете? — Поинтересовался Антонов, убирая в рюкзак кружку с усами — подарок женской части труппы.       Я тут пытаюсь выражать свои мысли в прозе, между прочим!       — Вы обе красивы, — снова зазвучал Тимофей, — но нам надо домой.       Мы обе красивы? Да я даже рядом с ней стоять слишком стрёмная! Как можно было ЕЁ заменить МНОЙ в сценической паре с НИМ, хоть и пробно?       — Тебе ли не знать, — промямлила Алёна.       — Я обещал Семёну проверить сочинение, нам в шесть вставать, ему ложиться не позже одиннадцати, а уже десятый час.       — Как много цифр, — заметила я, обнимая Музыканта вслед за Безупречной, — голова уже не работает.       Проводить субботнее занятие вечером было не лучшей идеей.       — Это всё Вареньевич, — объяснил полицейский, — после него всё не заработает.              — Он взял меня за руку.       В последующей за этим короткой паузе я даже сама почувствовала, как округлились мои глаза — морозу понравилось.       Речь о режиссёре?       Катя обернулась на ходу и продолжила:       — Просто подошёл и взял за руку, а потом сказал, что холодные руки.       Теперь речь точно о режиссёре.       — Я видела… что-то непонятное боковым зрением. Какой-то частью сознания я отметила, что странно, как он это узнал… Очень нестандартное было действие.       — Так да. Странный жест для человека, с которым у меня отношения на уровне преподаватель-ученик. Ну или на уровне коллег по театру: не близкие отношения.       — И ты согласилась выносить какие-то цветы! — Вспомнила я. — Зачем?       — Да… хочу отвлечься. — Кэт вздохнула, выпуская пар в синеву вечера. — Мне всё равно нечем будет заняться в этот день.