Tame Impala — Posthumous Forgiveness
Пластиковые стрелки на висящих в офисе часах ведут скрупулёзную гонку, обозначая ею чудаковатое время, которое в последнее время текло струями липового мёда, пока коварностью судьбы не превратилось в уничтожающие капли мышьяка, попадающего на открытые раны. Минорный ход дня сегодняшнего словно пророчил мелодраматичный эпилог разговора с начальницей, а утешительная улыбка Джека при входе оповещала о бушующем настроении Алексы. — Грейс, это реально срочно? — она раздражённо отбивает ритм блестящей ручкой от Swarovski по папкам с эскизами, устремляя взгляд холодной лагуны прямо в эпицентр моих поникших и уставших глаз. Чанг ещё не отведала утреннего кофе, следовательно с моей стороны вызывать её на подобного рода разговор именно в данный момент было крайне невыгодным решением, однако продолжать находиться в тени всего происходящего вокруг меня никакого намерения не было: — Думаю, у тебя найдётся минутка для этого, — уголки губ с настойчивостью сопротивляются, напрочь отказываются плыть вверх по лицу, создавая заветные изгибы, однако штампированная вежливость оказалась могущественнее. Алекса хищно ерзает по стулу всё ёще не спуская с меня взор, худощавые пальцы наконец-то отпускают блестящий атрибут офисной канцелярии, а из пухлых губ выходит лёгкая струя воздуха: — Если ты про отправку тканей в Гемпшир, то Джек уже всё уладил и- — Когда ты собиралась сказать мне, что я была просто утешительным призом для твоего друга? — в злосчастном моменте все буквы произнесённые мной кажутся озвучены другим человеком, той холодной и отстранённой девушкой, которую я всеми дряблыми силами желала закопать где-то в Нью-Йорке, похранить не устроив прощальной церемонии, ведь её даже оплакивать было некому. Если прислушаться, можно услышать падение микроскопический частичек пыли на мебель или то, как шуршат лепестки на настольных растениях при дуновении еле ощутимого ветра из приоткрытых окон, поскольку слух пытается уцепиться хоть за малейшие звуковые вибрации, дабы не задохнуться во всепоглощающей тишине, созданной Алексой. Девушка отказывается даже моргать и пару секунд просто смотрит на меня, словно выискивая какой-то брак в своём же творении, но всё же одаривает меня заветным клише: — Чего? — каменное лицо корчится в изумлении, которое в данную секунду походит больше на проявление отвращения, — Грейси, о чём ты? — она, кажется спустя десятилетия, хлопает длинными ресницами, а при моих ускоренных ударах сердца и выработке немыслимого количества адреналина в пульсирующих венах, каждое её соприкосновение ресниц со слизистой словно создаёт сбивающий с ног ураган. — Когда ты хотела рассказать про то, что тебе не просто так захотелось привести меня на ту чёртову вечеринку, которая оказалась в честь завершения его тура под предлогом «выгулить меня»? — Чанг лишь приоткрывает рот чтобы снова закрыть его и продемонстрировать ещё более запутанное выражение лица. Актёрский талант не пропьёшь: помню, как она кичилась своим камео в Сплетнице, — Тебе не надоело водить своих подруг в его постель? Алекса, он что, платит тебе за это? — последующий прилив гнева, обиды и изнывающей грусти заливает моё виденье красными красками, которые ужесточают этот мир и его обитателей, превращая меня в неконтролируемую бомбу с запустившимся финальным отчётом, а фильтр мыслей снижается до стадии «без ретуши и отработки». — Грейс, я - — Алекса запускает лицо в пальцы в надежде собраться с вихрем причин, оправданий, утешающих фраз, но попытка оказывается оборванной: — Я верила тебе, думала, ты единственный человек, который искренне желает мне только хорошего, помогает, — моя мгновенная пауза также не становится её шансом объясниться, ведь я продолжаю, — А знаешь, теперь для меня тайна твоей небесной доброты раскрыта, — противный смешок выскальзывает из моих уст словно нож, направленный в истоки нашей дружбы, — Ты такая же, как и все они, если не хуже, — лишь губами проговариваю, пытаясь уловить в её глазах хоть какой-то знак раскаяния, однако средь её кошачьей радужки читается только шок и лёгкий шлейф горечи, будто она сожалеет не о содеянном, а о том, что была поймана. Выдержка успешно доходит до своей финальной точки и без какого-либо плана или дальнейшей тактики действий я срываюсь с места, как приофобик при пожаре, в надежде поскорее избавиться от окончательного подтверждения всех моих изгниляющих изнутри догадках. Слёзы, которые я сдерживала всем своим подавленным нутром начинают туманить округ, рука импульсивно тянется за ручкой, но я впадаю в ступор при её восклицании: — Стой, — Алекса смотрит на меня озверевшим взглядом, но по её тону читается злость в первую очередь на себя, — умоляю, выслушай меня, я могу всё объяснить, — ставшая за последний год родной хрипотца проявляется на последнем предложении особо точно, а с недлительной паузой моё дыхание успевает восстановиться, — я не прошу тебя простить меня, пожалуйста, просто выслушай, — она снова садиться за стол и обессилевшим взглядом приглашает меня сесть рядом. Как бы желание вытворить немыслимую чушь в порыве бешенства не ныло внутри, капая на мозг, я не могу поступить так: хотя бы из-за всего, что она делала ради меня даже и не с самыми чистыми намерениями. Она заслуживает шанса хотя бы ответить на вопрос «Почему?». Я снова словно натренированный щенок поддаюсь командам других, убеждая себя в собственном желании свершить ими указанное, но дикая потерянность и разруха среди всех каскад, которые строились вокруг меня, делают сознание уж очень податливым, а путь, который я выбрала в надежде на счастливое будущие, перманентно ограждается хмурыми облаками-карателями, своей блеклой палитрой весь жизненный пейзаж угнетая. С отсутствием хоть грамма доверия и уже безнадёжным настроем опускаюсь на гладкую поверхность кожаного стула, рефлективно задушив левой ногой правую, переплетя их, как пару змей в смертоносностей схватке. Алекса продуманно выдыхает и спустя несколько мгновений уже с полной уверенностью о том, что я не вылечу с истерическими криками: «Я ненавижу тебя!», тихо и подавленно начинает: — Мне правда очень жаль, всё не должно было быть так, — она прикусывает овал ногтя на большом пальце и задумчиво отводит взгляд в другую половину офиса, избегая моего попадания в её поле зрения, — Я не думала, что у вас правда что-то завяжется. Знала, как он тебе нравился, а ещё, как ему необходимо было найти хоть какой-то луч света в тёмном туннеле, в котором она его оставила, — то, с каким отвращением она проговаривает «она» могло запутать меня несколько дней назад, но, оказывается, интернет может рассказать больше лучшей подруги и о том с кем всё это время проводил неудавшийся герой-любовник романа жизни Алексы, предпочитая именно ту златовласую француженку, сходясь в предпочтениях с Гарри, — Мы с Джеффом подумали, что это действительно к лучшему. Ты бы обосновалась в Лос-Анджелесе, наконец-то смогла жить нормальной жизнью после Дрью, Гарри бы смог перестать карать себя за выдуманные иллюзии, забыл бы о том сколько боли ему причинила Камилль, ваше знакомство не должно было причинить никому боль, — её тихие буквы громко режут остатки моей веры в лучшее на никому ненужные кусочки барахла, предварительно высмеивая их. — Джефф знал об этом? — глотка сжигается в агонии даже при выпуске всего лишь жалкого шёпота, я мытарно пытаюсь не сломиться даже при одном упоминании имени «Дрью». Алекса мигом поворачивается ко мне, позволяя взглянуть на хаотичный кураж её лица: — Грейс, я повторяюсь, мы не думали, что всё так повернётся, — она поднимает свои глаза на меня с подобием мольбы, — Гарри был в ужасающем состоянии, отказывался от помощи профессионалов, не выходил из дома, прекратил общаться с близкими, мы теряли его, у нас не было выбора, — от её слов мандраж пробирает всё тело, выхватывая у меня самоконтроль клочьями, — и тут в моей жизни появилась ты: добрая, любящая девушка, способная на сопереживание, ласку. У меня не было ни малейших сомнений, что ты сможешь помочь ему, отнять хоть часть его ноши, одарить его лицо улыбкой. Разве меня можно винить в том, что я хотела исправить свою ошибку? Уберечь его от своего же решения познакомить его с ней? — Поэтому ты решила превознести в его жизнь новую «ошибку»? Замену, альтернативу? Психотерапевта, мать, подругу, любовницу — всё в одном флаконе? — Чанг моментально начинает мотать головой, только после осознав тяжесть собственных слов, — Кто давал вам право решать, что именно я должна страдать ради Гарри, что должна забирать его боль себе? Почему ты не сжалилась надо мной? Ты же знаешь, что я тоже человек со своими чувствами, с таким же травмирующим прошлым. Почему Алекса? Скажи, за что? — обрывистый вдох предвещает надвигающийся шторм, — Почему вы были так уверены, что у нас с ним не получится ничего серьёзного? — кристальная капля оставляет солёный вкус на нижней губе, — Потому что я никогда не смогу заменить её, да? — шёпот пугливо и мрачно пробегает по пространству. Алекса до боли прикусывает губу, повторно отводя взор от меня и оставляя последний риторический вопрос без очевидного ответа. Быстро киваю в подтверждении всех догадок, безумно улыбаясь своей же глупости и жалкой наивности, тыльной стороной правой ладони вытираю следы душевного терзания с покрасневших щёк, — Спасибо за твою честность хоть в этом. POV HarryPhoebe Bridgers — Savior Complex
«Дом» Для меня это всегда было крайне абстрактным понятием. Что это? Родные стены, тёплый ковролин, детская кровать или диван, подаривший двенадцатилетнему подростку первый поцелуй? Улыбка мамы или шуточные подколы сестры? Рамки с фотографиями детской версии себя, от которых иногда уши покрываются слабым румянцем? Аромат свежей выпечки из нелюбимого места первого рабочего опыта? Или же «дом» — это что-то вне времени и материи, чувство полного умиротворения и сохранности? Мир с самим собой и мало кем поведанной гармонией? Я находил и терял свой «дом» сотню раз, ложно распознавая его в людях, постройках, местах и моментах, однако словно кончиком мизинца невидимой нитью всегда был перевязан лишь к одной загородной дороге с потрепанной табличкой при въезде, оставляющей приятное ностальгические послевкусие при прочтении: «Холмс Чапел». Возвращение оттуда в другие города всегда по-началу вызывало какое-то микроскопическое покалывание в области груди, словно мнимая оса пыталась ядом своего жала нашептать мне: «Тебе тут не место», однако я быстро научился заглушать её жужжание, а, как известно, эти насекомые умирают со своей же попыткой ужалить, поэтому эффект этот не мог длиться долго. — Мистер Стайлс, прошу, — дверь в лакированный Порше с затемнёнными окнами мгновенно открывается при моём появлении напротив, в глазах всё ещё танцуют свой зловещий танец вспышки бездушных камер, а слух уже не акцентирует внимание на привычные провокационные выкрикивания, кожаный чемодан бережно перемешается из моих рук в крепкую хватку Джона, позволяю себе снять очки только при полном отсутствии звуков снаружи машины, на моё присутствие в салоне мгновенно реагирует Эрл: — Гарри, добро пожаловать в Лос-Анджелес, — мужчина демонстрирует тёплую улыбку, и я имитирую в ответ такую же, — Мистер Азофф уточнил, что Вас нужно доставить в его резиденцию, планы не изменились? — отчасти у моего приезда сюда есть одна цель — увидеть Грейс и понять причину её отстранённости и чуждой ей апатии, поэтому оставаться у Джеффа никогда и не было в каких-то «планах». — Эрл, если тебе не сложно, отвези, пожалуйста, на Вермонт-авеню, — долгий перелёт выдаёт мою усталость через голос, ведь я не нахожу в себе сил даже его повысить. — Как Вы пожелаете.***
За настойчивыми стуками в дверь следует лишь ночная тишина и растущее раздражение внутри: Грейс попросту нет дома. На мои сообщения ответа так и не последовало, а текста с описанием моего прибывания в родном городе отмечались меткой «Доставлено». Что-то неладное зарождалось из непривычных повадок девушки, однако забираться на бушприт и бить тревогу ещё рано, по крайней мере, таковым всё кажется мне. Наплевав на нормы дозволенного, отчаянно роюсь в сумке в поисках моей копии ключа. Когда кончики пальцев наконец-то соприкасаются с металической материей, торопливо захожу в очередной «дом». Освежив лицо прохладной водой, пальцами крепко впиваюсь в края белоснежной раковины и, возвышая взгляд в зеркало, встречаюусь с жалким незнакомцем. Последние несколько месяцев мой режим воплями кричит о себе, капризничая, одаривает своими наказаниями мою внешность: мешки и тёмные круги под глазами стали неотъемлемым атрибутом облика, ровно так же, как и именные очки, прикрывающие их, покраснения на коже и высыпания грядкой посеялись средь редкой щетины, а полоса между бровями не на шутку напрашивается на укол с гиалуроновой кислотой.Lav — From Me, the Moon
Скитания по пустым комнаткам в маломальской надежде обнаружить там Грейс завершаются реалистичным разочарованием, телефон давно не разрывался в габитуальном рингтоне, а фотография с улыбающейся Кейб и её именем на дисплее в последнее время перестали быть константой. Долго не задумываясь, ощущаю прохладный экран на своей щеке и вибрации от тянущихся в вечность гудков. — Гарри? — расслышать её голос на фоне орущей музыки и обилия чужих голос даётся мне с неприятной сложностью. — Да, Грейс, — обстановка резко меняется, звуки гаснут, словно она вышла из этого помещения, — у тебя всё хорошо? — меняю свой изначальный вопрос на более актуальный, ведь её местоположение и сохранность до сих пор остаётся под вопросом. — Слушай, сейчас реально не время, ты меня отвлекаешь, — слова вьются в лианах, а лёгкое запинание уже не оставляет никаких сомнений. — Грейс, от чего? Где ты вообще? — хотелось бы добавить «с кем?», но прикусив язык, останавливаю ненужный поток любопытства. Последующая пауза пугает меня, я отстраняю телефон, чтобы убедиться в её наличии на другом конце трубки, но Грейс подаёт голос уже с непоколебимой твёрдостью и чёткостью: — «Где я?» — она, преувеличивая, оттягивает гласные, явно вскрикивая на всю улицу, — Ты себя слышишь? Почему я должна отчитываться тебе, когда ты можешь просто исчезнуть на неделю, и как ни в чём не бывало заявиться ко мне, ожидая объятий и поцелуев? От её резкости, кажется, сердце пропускает пару ударов, ведь когда такой нежный, гуманный человек кипит в негодовании, становится поистине дурно, а мозг начинает поиски причин, и пока что все из них сурово указывают пальцем в мою сторону. — Я не собираюсь и дальше по щелчку пальца прибегать к тебе, мириться с твоими личными проблемами и влажными мечтами о Кам- — её сумбурные пьяные высказывания обрывает мужской голос, взывающий её к себе: — Кейб, ты долго ещё? — неопознанный голос слышится всё ближе, а она отстраняет трубку, чтобы ответить. — Гарри, мне пора, — её тембр снова возвращается в тихий и непоколебимый, словно пару секунд назад в неё вселился дух негодования, а сейчас непременно покинул, — нам нужно серьёзно поговорить, но не думаю, что я сейчас в состоянии. — Грейс, скажи хотя бы с кем ты, — реализация ещё шоковым вихрем настигает меня, однако я не могу спокойно продолжить, не имея ни малейшего понятия где она, и будет ли всё с ней хорошо. — Я с людьми, для которых не являюсь чей-то заменой. Воцарение тишины в ухе равносильно несметному количеству ударов плёткой по обнаженному позвоночнику, а кончики орудия возмездного аккуратно оборачиваются около шеи, больно надавливая на кадык. Телефон с яростью отлетает вдоль стола, мятежная рука стремится мёртвой хваткой вцепится за корни волос, а я только сейчас осознаю, что натворил.