Дорогой мой человек

      Тэхен почти не спал. Ночью снова стоял удушающий зной, и он ворочался в мокрой от пота одежде, пока не разделся до белья. Стало легче, но и это его не спасло.       Как только на горизонте забрезжил рассвет, он кое-как нацепил на себя рубашку и брюки, а потом выскользнул из шатра.       Осмотревшись по сторонам, Тэхен направился к ручью. Хотелось хорошенько вымыться, поскольку он ощущал себя ужасно грязным.       Роса на траве приятно холодила ступни, ботинки Тэ надевать не стал.       Услышав привычный шум воды, он облегченно вздохнул, до последнего сомневаясь, правильно ли запомнил дорогу. Наконец-то можно будет окунуться с головой!       — Там есть горячий источник, — голос заставляет его вздрогнуть, и Тэхен чертыхается сквозь зубы. И почему оборотни передвигаются так тихо?       Юнги подходит к нему и протягивает руку.        — Что это? — спросил Тэ, с недоверием косясь на нечто странное на ладони вервольфа.       — Мыльный корень. Думаю, по названию понятно, что это аналог мыла, хотя и не такой эффективный.       — Ты что, мысли мои прочитал? — Тэхен блаженно улыбается, предвкушая, как, наконец, смоет с себя грязь.       — На самом деле нет. Я заглянул к тебе, чтобы предложить проводить до источника, но тебя не было.       — Спасибо.       — Здесь недалеко. А пока идем, я расскажу то, что собирался сказать вчера, пока нас не прервали.       — Что ж, внимательно слушаю.       — Вчера у меня состоялся разговор с Чхве Минхо. Не буду делать вид, что это была милая дружеская беседа.       Сердце вдруг тревожно замирает от такого знакомого имени.       — Минхо… Почему? Я же сказал Минни идти к Хоби!       Только не он. Только не сейчас.       — Ты знаешь, почему, — будничным тоном отвечает ему Юнги.       Да, он знает. Именно поэтому нельзя было впутывать сюда Минхо. Это до сих пор слишком больно. Для них обоих. Даже если чувства ушли, рана все еще не затянулась и, наверное, не затянется уже никогда.       — Это ошибка, — сокрушенно качает головой Тэ.       Даже ненависть Хосока можно направить в нужное русло, а вот чувства Ми — вряд ли. Они слишком любили друг друга, чтобы просто стать друзьями. Да, они общались, но это не стало чем-то действительно искренним и настоящим.       Тэхен сделал вид, что простил, и даже сам поверил в это, но в глубине души он знал, что они уже никогда не будут по-настоящему близки.       Предавший раз — предаст и дважды. Плевать, что для Минхо это было так же тяжело, как и для него самого. Он сделал свой выбор, Тэ его принял, остальное — лирика.       Его нереализованное чувство — бомба с часовым механизмом. Вопрос времени, когда она взорвется. Тэ не может позволить этому случиться.       — Теперь уже неважно. Он дал мне десять дней, чтобы ты вернулся домой.       — Или?       — Или ад покажется всем нам раем. Очень в духе религиозного лидера, — хмыкнул Юнги, закатывая глаза. Видимо, он был в курсе прошлого Ми.       Тэхен устало выдыхает. В этом-то и дело. Минхо имел все для того, чтобы стать Архиепископом, который превзойдет своего деда. Минхок возлагал на внука большие надежды, и, хотя он ошибся, это не отменяло факта, что Минхо обладал всеми качествами, чтобы стать лидером религиозной секты. Сильный, харизматичный, хорошо умеющий скрывать свои эмоции, жестокий…       Тэхен виноват, что не уберег Ми от этого. Тогда это казалось ему правильным, а по итогу вышло, что он просто самоустранился, позволив Минхоку взять внука под полный контроль, даже не попытавшись сделать хоть что-то. Минхо ни о чем его не просил, а он был только рад этому.       Тогда у Тэ хватало других забот. Они с Чимином остались одни, и ему приходилось отбивать атаки алчных родственничков, жаждущих стать его опекуном и прибрать к рукам состояние отца.       С ним Минхо всегда был другим, и Тэ предпочитал закрывать глаза на все, отгородив его мысли барьером.       Теперь эти ошибки уже не исправишь. Поздно означает никогда.       — Как убедить вашего лидера отпустить меня? — спрашивает он Юнги, пытаясь отогнать от себя ненужные мысли. Сейчас не время для сожалений.       — Об этом я и хотел поговорить. Постарайся не лезть в бутылку. Будь более покладистым, и тогда у нас будет шанс.       — Я не виноват, что у Чон Чонгука несносный характер.       — Придется потерпеть. Слишком много стоит на кону.       Юнги был прав, и они оба знали об этом. Ему до ужаса не хотелось уступать Чонгуку, но в сложившейся ситуации было не до принципов. Минхо способен на все, и слов на ветер не бросает. Значит, нужно засунуть свои убеждения куда подальше и стать шелковым. Чону это должно понравиться.       — Ты не думал все рассказать ему? — вдруг спрашивает Тэхен. Он сам не знает, к чему этот вопрос. Понятно, что теперь это было нереальным.       — Думал, но момент сейчас крайне неподходящий. Боюсь, Гук может воспринять все не так, как есть на самом деле, — Юнги пожимает плечами.       Действительно, если Чонгук вдруг узнает, что они были знакомы раньше, и Юнги даже был у него в доме, вряд ли это сыграет им на руку. Чон может напридумывать себе бог знает что, особенно учитывая, что у Юнги и так было слишком хорошее отношение к людям.       Юнги тем временем раздвигает ветви плакучей ивы, и Тэ видит природную купель, на краях обложенную листьями. От водной глади поднимался небольшой пар и Тэхен едва подавил желание начать раздеваться прямо при Мине, чтобы скорее окунуться.       — Я понял тебя, Юнги-я. Со своей стороны постараюсь сделать все возможное, — он кивает в подтверждение своих слов.       — Я вернусь через час, чтобы проводить тебя обратно.       — Спасибо, — Мин, видя его нетерпение, кивает в ответ, и оставляет его одного.       Когда он скрывается за плотным саваном ветвей, Тэ облегченно вздыхает, стягивая с себя ставшие ненавистными вещи.       В обычной жизни он мог менять по несколько нарядов в день, особенно если вечером предстояла очередная вечеринка, а теперь на белую рубашку без слез и не взглянешь.       Раздевшись, он пробует воду, опуская туда ступню. Температура как раз такая, какую Тэ любит, он присаживается на край купели, постепенно опускаясь вниз. Она оказывается довольно глубокой, и ему приходится встать на носки, чтобы не уйти под воду с головой.       Он берет принесенный Юнги мыльный корень и трет в руках, смачивая водой. Образуется мягкая белая пена, которая правда напоминает мыльную. Тэ окунает голову и наносит пену на волосы, прикрывая глаза от наслаждения. Как оказывается мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым!        Внезапный шорох заставляет его напрячься и открыть глаза, но осмотревшись по сторонам, он никого не видит. Тэхен никак не привыкнет к тому, что, по сути, находится в дикой природе и здесь полно посторонних звуков.       Вымывшись, он на какое-то время вылезает из купели, чтобы почувствовать приятную прохладу от контраста утреннего воздуха и теплой воды.       Присаживаясь на аккуратно разложенные листья, Тэ опускает ноги по щиколотку, задумчиво водя пальцами по темной воде.       Если постараться, то можно представить, что он оказался на необычном спа-курорте, специализирующемся на природном отдыхе.       Вот только рубашку здесь придется стирать самому. Признаться честно, Тэхен этим никогда не занимался, но был уверен, что уж с этой-то задачей он точно справится. А вот не дерзить Чон Чонгуку будет куда сложнее.       Да, Тэ был в корне не согласен с вервольфом почти во всем. Он прекрасно понимал, откуда у Чона такое стереотипное мнение о людях, во многом справедливое, но нельзя грести под одну гребенку всех.       Юнги был совсем другим, и от этого вдвойне удивительно, что именно он воспитывал Чонгука. Правда, из рассказа Чонхена было не очень понятно, с какого именно возраста Мин взял над ним шефство.       Тэхен сам вырос в обществе, стигматизировавшем оборотней, но он всегда имел свое мнение на этот счет. Нельзя отрицать, что большую роль в этом сыграл Чимин, однако факт остается фактом. Чон Чонгук слишком категоричен, а это никогда не приводит ни к чему хорошему.       Выстирав рубашку и белье, Тэхен еще немного понежился в теплой воде перед приходом Юнги. Брюки он решил оставить как есть, потому что надо было в чем-то возвращаться в шатер.       Тэ накинул рубашку на спину рукавами вперед, и мокрая ткань сразу вызвала мурашки по коже, даже несмотря на то, что утренняя прохлада уже практически сошла на нет. Он снова услышал подозрительные шорохи, но обернувшись, опять никого не увидел. Похоже, у него начала развиваться паранойя.       Юнги пришел за ним к назначенному времени, и они молча дошли до шатра, каждый думая о своем. Тэхен чувствовал на себе взгляды, но сам смотрел вперед, старательно игнорируя повышенный интерес.       Вдруг дорогу им преградила статная женщина с длинными когтями и пушистым хвостом. Ее красные глаза смотрели на него со смесью презрения и негодования.       — Сир запретил контакты с пленником, Юнги. Или ты не знал? — с вызовом обратилась она к Юнги.       — С каких пор ты стала представлять нашего лидера, Мира? — спокойно ответил ей Мин, всем своим видом показывая, как эта беседа его утомляет. Тэхен впервые видел кого-то из вервольфов в лагере так близко. Если убрать все условности, то она была довольно красивой.       — Я его фаворитка, и ты это знаешь!       — Ты была ей, Мира. На данный момент у тебя нет ни одной из привилегий, положенных фаворитке.       — Это из-за него! Чертов человек! — она сделала резкий шаг ему навстречу, и теперь они стояли почти лицом к лицу. Тэ был с ней одного роста и плюс-минус одной комплекции, если не считать характерные женские особенности.       Она хотела, чтобы он отступил, но Тэхен не собирался реагировать на провокации. Сама ситуация казалась комичной. Он как-то умудрился отправить в отставку действующую фаворитку. Но только как? Неужели так довел Чона, что тот решил отыграться на любовнице? Вот уж, действительно занимательно!       — Осторожней, Мира. Ты знаешь приказ, так не нарушай его, — Юнги аккуратно задвигает его за себя, становясь между ними. Она обнажает клыки, но ничего не отвечает.       Просто уходит, громко фыркнув напоследок.       Тэхен пожимает плечами, а Юнги кивком головы показывает ему, что они могут продолжить путь.       — Кто это вообще? — шепчет Тэ вервольфу на ухо, когда они отходят чуть подальше.       — Ее зовут Мира, и она мнит себя парой вождя, хотя Чонгук поводов так считать ей не давал.       — Почему она так взъелась на меня?       — Чонгук отдал тебе ее шатер, а Миру переселил в общий, где живут одинокие омеги. Ну и не звал ее к себе больше с того времени.       — Вот это номер.       Выходило, что он своим присутствием нарушил половую жизнь Чонгука. Не то, чтобы это его волновало, но некоторое злорадство Тэхен все-таки ощущал. Не он один страдает.       — Будь осторожнее, наши женщины ничем не отличаются от ваших. Они могут быть такими же мстительными, — предупреждает Юнги. Тэхен кивает, хотя сами претензии в его адрес кажутся абсурдными.       Как будто бы он просил Чона селить его в шатер своей любовницы, а потом еще и спать с ней запретил. Даже звучит дико! Тэ думал, что это люди любят винить в своих проблемах других, но оказывается, это не зависит от расы.       Когда они доходят до его нынешних апартаментов, Тэхен обнаруживает рядом с кроватью поднос с завтраком.       — Спасибо, Юнги! — глядя на еду, Тэ сразу почувствовал спазм в желудке. Прогулка заставила его проголодаться.       — Это Чонгук распорядился. Вам же предстоит прогулка, как я понял.       — Оу, неожиданно. Да, мы вчера договорились, что он покажет мне окрестности.       — Не упусти шанс, Тэхен.       — Постараюсь.       Юнги оставляет его наедине с завтраком. В деревянной плошке оказывается вареная кукуруза с каким-то мясом. Тэхен не знает точно, но, похоже, что это кролик.       Все ужасно вкусно, даже простая вода здесь кажется ему гораздо лучше, чем та, что якобы добывали из голубых льдин в горах. Хотя, может быть, он просто никогда раньше не чувствовал голода и жажды.       После еды он решил прилечь на свою импровизированную кровать и сам не заметил, как провалился в сон.       Проснулся Тэ от ощущения, что на него кто-то смотрит. Приоткрыв глаза, он увидел стоящего рядом Чонгука. Сон сняло в мгновение ока, и он подскочил на постели.       — Я не хотел тебя напугать, — видя его реакцию, произнес Чон, отступая назад.       — Давно ты здесь? — немного осоловело спросил Тэхен, часто моргая.       — Минут пятнадцать… наверное… — уклончиво отвечает оборотень, опуская глаза вниз.       — Надо было разбудить, — Тэхен потягивается и собирается встать, как вдруг понимает, что раздет по пояс. Рубашка благополучно сушилась на спинке стула.       Он вдруг краснеет, непонятно с чего. Почему-то становится как-то стыдно, что Чон разглядывал его в таком виде.       Рывком он тянет рубашку со стула и впопыхах натягивает ее на себя. Чонгук вдруг тоже словно бы тушуется, что еще больше добавляет неловкости.       — Ну, в общем, если ты готов к прогулке, то… — прочищает горло оборотень, все так же смотря куда-то в пол.       — Да! Готов! — слишком воодушевленно отвечает ему Тэ, желая как можно скорее как-то разрядить атмосферу.       — Отлично! Тогда я подожду снаружи! — радостно подхватывает Чон и пулей вылетает из шатра.       Тэхен облегченно выдыхает. Что-то странное только что произошло между ними. Точнее не произошло. Он запутался. Лучше просто не думать об этом.       Натягивая ботинки, Тэ считает про себя до десяти, чтобы немножко успокоить внезапное волнение в груди.       Рывком поднимаясь на ноги, он делает резкий выдох и идет к ждущему его Чонгуку.       Тот, судя по всему, испытывает нечто подобное и при его появлении давит из себя улыбку. Выглядит это одновременно смешно и жутковато.       — Я покажу тебе лес, в котором уже не одно десятилетие не ступала нога человека.       — Звучит не особо воодушевляюще, — хмыкает Тэхен.       — Почему? — удивляется вервольф.       — Значит это совсем уж дикие места.       — Да, так и есть, но это хорошо. Уверяю, такого ты еще не видел.       — В этом я не сомневаюсь.       Надо признать, что Тэхен был городским жителем до мозга костей. Да, он любил парки, но никогда не находил особой прелести в дикой природе, она его не привлекала.       Эта их прогулка не сулила ничего хорошего, и сама по себе была довольно рискованным занятием. Кто знает, какие животные обитают в этих дебрях. Умереть от укуса энцефалитного клеща не хотелось от слова совсем.       Однако отказаться сейчас означало обидеть Чона, а этого делать было нельзя. Поэтому он шел рядом с оборотнем, понурив плечи.       Они вышли из лагеря с противоположной стороны, и направились по лесной тропинке, усыпанной старой хвоей.       — Ты не привык к такому? Тебя это пугает? — вдруг спрашивает Чонгук, и в его голосе нет издевки или насмешки, лишь любопытство.       — Неизвестность всегда пугает в той или иной степени. И да, для меня это непривычно.       — Не бойся. Со мной ты в безопасности, — Тэхену стоит больших усилий, чтоб не засмеяться. Чон Чонгук прямо рыцарь без страха и упрека.       — Слово вожака? — ухмыляется он       — Конечно! — звучит так искренне, что Тэхену на какой-то момент даже становится стыдно за свою шпильку.       Вдруг он чувствует сильный, яркий аромат, заставляющий его остановиться.       — Что это? — удивленно спрашивает Тэ, смотря на Чона. Тот все понимает.       — Пойдем, — тянет он его за руку, уводя с тропы влево. С каждым шагом запах становится все сильнее, и они вдруг оказываются на большой поляне, полной лесных орхидей. Красота такая, что дух захватывает!       — Боже! Это просто чудо! — Тэ никогда в своей жизни не видел живых орхидей. Они считались утраченным видом, и сохранились только в виде гербариев.       Он ожидал увидеть все, что угодно, но не это. Хотелось подойти ближе, и Тэхен двинулся вперед, совсем не смотря под ноги.       — Осторожно! — услышал перед тем, как земля ушла из-под ног. Он запнулся о выступивший корень, не заметив его в густой траве.       Тэ зажмурился, приготовившись к удару, как вдруг почувствовал сильные руки вокруг своей талии, а приземление оказалось довольно мягким.       Открыв глаза, он понял, что лежит на Чонгуке. Тот в последний момент успел подхватить его и принял весь удар на себя.       Тэхен растерялся. Они впервые были настолько близко. Оборотень тяжело дышал. Наверное, ему было больно.       Было странно, но хорошо чувствовать каждую мышцу в чужом теле.       Чонгук смотрел на него вопросительно, и в глубине золотых глаз читалось беспокойство. Взгляд вервольфа буквально гипнотизировал, и Тэ завороженно поднес ладонь к его лицу, убрав со лба непослушную прядь.       Чонгук как будто ждал какого-то условного сигнала. Разрешения. И получив его, резко подался вперед, накрывая губы Тэхена своими.       Он настолько растерялся, что позволил вервольфу проникнуть в свой рот, увлекая себя в требовательный страстный поцелуй.       Руки Чона опустились на его бедра, а в голове у Тэхена пронеслась всего одна мысль:       — Это пиздец.