Дорогой мой человек

      Чонгук абсолютно не понимал, что с ним происходит. Это не поддавалось никакой логике, разве что Ким Тэхен и правда мог как-то воздействовать на вервольфов. Потому что сам он в здравом уме не мог сделать то, что сделал.       Гук не собирался признаваться, что просто хотел этого, сама мысль казалась ему абсурдной.       Ким Тэхен совсем не прост, а он видимо недооценил Стража. Скорее всего, это была какая-то тонкая игра с его стороны, а Чон на нее повелся. Все было подстроено. Даже удивление на лице Тэхена совершенно точно было поддельным. Чонгук просто не сомневался в этом.       Потому что так не бывает! Никогда в своей жизни он не испытывал таких чувств по отношению к человеку. К человеку! Это просто уму непостижимо!       Половозрелый альфа может испытывать влечение только к омеге, так заложено природой, все остальное — противоестественно. Даже связи с человеческими женщинами, а об остальном даже думать не приходится.       Тогда какого черта произошло между ним и Ким Тэхеном? Почему он так хотел этого?!       Все покатилось к чертям с самого утра. Чон и рад бы был приписать Тэхену свое желание отдохнуть в источнике, но ведь он частенько проводил здесь рассветные часы, наслаждаясь уединением.       Естественно, никакого уединения не вышло, поскольку купель была занята. Он понял это сразу же, но почему-то решил посмотреть, кому еще не спится в такую рань. Это было ошибкой, и все могло бы сложиться иначе, развернись Гук и уйди, но он остался.       Почему? Он и сам не знает. Не смог, ноги словно приросли к земле, а взгляд впился в красивую линию плеч и темные влажные кудри, прилипшие по лбу. Чонгук смотрел на идеальный профиль своего пленника и невольно втянул носом воздух. Тонкий, едва уловимый аромат цветов, названия которых он никак не мог вспомнить, щекотал ноздри, заставляя участиться пульс.       Тэхен закрыл глаза, и лицо его было таким умиротворенным, что альфа невольно залюбовался. Он и раньше подмечал, как человек красив. Этого нельзя было отрицать. Чонгук вырос среди людей, и привитые в их обществе стандарты давали о себе знать, как бы Чон ни пытался это отрицать.       Захотелось подойти ближе, и он сделал шаг вперед, но Тэхен вдруг резко открыл глаза, старательно вглядываясь сквозь густую листву. Чонгук даже дыхание затаил. Если б человек его обнаружил, то ситуация была бы крайне неловкой, хотя теперь Гуку кажется, что так было бы лучше.       Но Тэхен его не заметил, и он остался. На свою беду. Потому что впереди Чонгука ждало неприятное открытие, которое он предпочел бы не делать. Тэхен ловким движением садится на край купели, позволяя Чону увидеть идеальную спину и округлые крепкие бедра.       И вот от такой, казалось бы, мелочи внизу живота разлилось знакомое тепло. Тэхен откинулся на руках, чуть запрокидывая шею, и протяжно выдохнул, а Чонгук снова чуть не выдал себя, переступив с ноги на ногу из-за дискомфорта, который был вызван внезапным возбуждением.       Слава богу, Киму не взбрело в голову прогуляться по росе, иначе Чонгук за себя бы не ручался. Ему и так до безумия хотелось подойти сзади и стиснуть в объятиях, чувствуя под пальцами разгоряченную кожу.       Пользуясь тем, что Тэхен занялся стиркой, он тихо ретировался с места, отходя и буквально переходя на бег.       Чонгук даже не помнил, когда в последний раз испытывал такой страх. Собственное тело предало его. Это никак не укладывалось в голове.       Что это было? Желание показать чужаку его место? Самоутвердиться в статусе главного альфы? Потому что не мог же он возбудиться от вида обнаженного человека, да еще и мужчины в придачу.       Женщина способна продолжить род, выносив ребенка, но не мужчина. В человеческой расе отсутствовал вторичный гендер, поэтому Ким Тэхен не мог привлекать его как потенциальный партнер. Тогда какого хрена?!       Чонгук так надеялся, что наваждение пройдет, и оно и правда, как будто бы прошло, правда ровно до того момента, пока он не пришел забрать Тэхена на прогулку и обнаружил его спящим. Без рубашки. То, что ему не удалось рассмотреть утром, предстало перед ним во всей красе.       Во сне Тэхен был таким беззащитным. Лицо его лишилось той надменной маски, которая так бесила Гука, и он казался совсем мальчишкой. Впрочем, он, наверное, и был им. Чон как-то не особо задумывался об их разнице в возрасте. Время для их рас течет по-разному.       Ему было слегка за сорок, однако он стал совершеннолетним незадолго до того, как добыл себе титул вождя. Сам Гук считал, что выйдет на пик своей формы лет через пять-шесть. Люди в этом возрасте уже начинают меняться, с каждым годом уступая старости все больше и больше. Юнги было около шестидесяти, и его язык бы не повернулся назвать пожилым. Человек же в его возрасте редко просыпается по утрам без боли в подряхлевшем теле.       Поэтому цифры Гуку ни о чем не говорили. Тэхену могло быть двадцать два или тридцать пять, для Чона он все равно был мальчишкой. Несносным и заносчивым, кстати. И красивым. Очень…       В этот раз Чон позволил себе подойти ближе, пользуясь тем, что Тэхен спит. Грудь его мерно вздымалась в такт глубокому спокойному дыханию. Его как будто бы ничего не тревожило, несмотря на все то, что с ним происходило. Это тоже поражало Гука.       Ким Тэхен достойно держался, этого у него не отнять, но Гук не любил своевольность. Волки живут стаей со своей иерархией, и никто не смеет ее нарушать. Тем более какой-то чужак, который вдруг возомнил себя равным ему. Такого не будет.       Это его территория и его стая, и все здесь подчиняются ему, Тэхену придется смириться, даже если он не привык к подобному. Никакой демократии Чонгук здесь разводить не собирался, тем более ради человека. Даже если тот вызывает в нем какие-то чувства.       Он смотрел на своего пленника и гостя одновременно, а грудь распирало от желания прикоснуться. В солнечных лучах, что пробивались из щелей в обшивке шатра, кожа казалась золотистой, а темные ореолы сосков притягивали взгляд.       Гук как будто впал в какой-то транс, совсем потеряв счет времени. Просто стоял и смотрел, как Тэхен спит. Конечно, раньше такого с ним не случалось. Даже с Мирой. Это всегда были лишь инстинкты, ничего более.       Она была сильной и привлекала его больше остальных. Однако Чон не мог представить, что смог бы вот так просто стоять у ее постели.       Чертовщина какая-то, ей богу! Хорошо, что Тэхен проснулся и рассеял тот морок, которым накрыло Гука. Он почти физически ощутил, как мир вдруг стал прежним. Стало ужасно неловко, и альфа поспешил ретироваться, к своему позору.       Нужно было вообще отменить эту прогулку, но он не мог позволить себе такую слабость. А зря! Очень-очень зря. Если бы он знал, чем все это кончится…       Тэхен оказался непозволительно близко, а адреналин в крови подскочил до предела. Терпкий горько-сладкий запах заполнил легкие, лишая остатков рассудка, и он впился в манящие губы, наконец-то ломая сопротивление этого несносного человека.       От этой податливости Чонгуку окончательно снесло крышу. Желанное тело было в руках альфы, подчиняясь его воле. У Гука все плыло перед глазами от этих ощущений, и он очнулся лишь, когда рывком подмял Тэхена под себя, услышав болезненное:       — Нет.       Его словно окатило ледяной водой, и Чон в ужасе отстранился, прикладывая руку к губам.       Тэхен тоже выглядел не вполне вменяемым. На щеках играл лихорадочный румянец, губы припухли и блестели, а расфокусированный взгляд блуждал из стороны в сторону.       Между ними произошла катастрофа. Оба были в этом виноваты. Да, Чонгук был инициатором, но ведь Тэхен его не оттолкнул. Значит, все обоюдно, что, быть может, даже хуже. Ведь так ситуация усложняется в разы.       Чон мог бы соврать что-то про гон, и Тэхен был бы вынужден ему поверить. А что теперь? И главное, как ему самому относиться к случившемуся? Неужели между ним и Ким Тэхеном действительно есть химия?!       — Нам лучше вернуться, — тихо произнес Страж, старательно пряча глаза.       С этим сложно было спорить. Поэтому Чон просто кивнул. Больше они не разговаривали.       Чонгук проводил Тэхена до шатра, а тот даже не обернулся, заходя внутрь. Это укололо альфу, но виду он не подал. Если бы тот решился заговорить, было бы, пожалуй, только хуже.       Настроение было отвратительным. Ужасно хотелось что-нибудь сломать, волк внутри него выл и скреб когтями грудную клетку. Он был ужасно недоволен тем, что хозяин не довел дело до конца.       Ким Тэхен проиграл бой, но не войну. Теперь Страж оправится, залижет раны и больше никогда не подпустит его так близко.       Гук негромко зарычал от досады. Опять все складывалось не так, как бы ему хотелось, и опять Тэхен был виноват в этом!       Хотелось побыть в одиночестве, поэтому он был совсем не рад увидеть Миру в своем шатре. Меньше всего Чонгук сейчас желал вести с ней беседы.       При виде Гука она улыбнулась, мгновенно прижимаясь к его груди. Чон не стал обнимать ее в ответ.       — Ты что-то хотела? — холодно спросил он.       — Я так соскучилась. Ты совсем не приходишь, — прошептала она, пробегая пальцами по мышцам пресса. Раньше Чону это нравилось, а сейчас он не чувствовал ничего, кроме раздражения. Она больше не казалась ему привлекательной, и между ними исчезла та магия, которая превращает глупые поступки в милые проказы.       — У меня есть дела, Мира. Ты же знаешь, что…       — Знаю! Ты все время с этим человеком! — обрывает она Чона, на что тот хмурится.       — Не забывай, с кем говоришь. Ты не моя нареченная и не имеешь никаких прав, — угрожающе произносит Чонгук.       Юнги уже не раз намекал, что Мира слишком много себе позволяет, но до этого момента она никогда не позволяла себе проявлять неуважение по отношению к нему. Не влияние ли это Ким Тэхена?!       — Прости, просто мне так одиноко, — сразу же меняя тактику, нежно проговорила она, но Гука этим провести было нельзя.       — Ты должна понимать, что все это очень серьезно. Ким Тэхен не обычный человек, и пока мы так и не знаем, что он делал в лесу. Точнее я не знаю, можно ли ему верить.       — Ты уделяешь ему куда больше внимания, чем мне, мы так давно не были вместе. Неужели ты больше не хочешь меня? — канючит она.       Раньше Чонгука такая манера разговора умиляла, но теперь казалась насквозь фальшивой. Уж лучше слушать искренние колкости в лицо.       — Мира, ты была и остаешься моей фавориткой. Не заставляй меня жалеть об этом. Омега моей стаи не должна навязываться альфе. Я пришлю за тобой, когда придет время. До этого тебе не стоит мне докучать, — она морщится от этих слов, нехотя кивая.       Гук знает, что Мира рассчитывала совсем на другое развитие событий. Возможно, в другой раз так бы оно и было, но только не сегодня.       Чон хотел не ее и не собирался довольствоваться хоть чем-нибудь. Все или ничего. Никаких компромиссов.       Мира предпринимает последнюю попытку, и тянется к его губам, но он отстраняется, окончательно давая понять, что она ничего не добьется.       — С тех пор, как он здесь, ты совсем другой, Чонгук. Зациклился на этом человеке, и все это видят, — говорит она, смотря на Чона с укором. Если так она пытается надавить на него, то и эта попытка оканчивается неудачей.       — Советую тебе и всем остальным меньше обсуждать действия своего вожака. А теперь иди. Я хочу побыть один.       Сама того не подозревая, Мира задевает Чона за живое. Он столько уговаривал себя, что Тэхен ничего не значит, и с его приходом ничего не поменялось, и вот теперь одной фразой она разрушила все то, в чем Чонгук себя старательно убеждал.       Он правда зациклился на Ким Тэхене. Пора принять очевидное, чтобы это ни значило.       Мира все еще не уходит, и Чону приходится жестом указать ей на выход.       С нескрываемым раздражением она задирает голову вверх и выходит из шатра, всем своим видом показывая крайнее недовольство.        Гука это поведение совсем не трогает, он просто рад, что она, наконец-то, ушла. Раньше он никогда не задумывался, что омеги могут быть навязчивыми.       Ему нужно было о многом подумать.       Где-то через полчаса к нему заходит Юнги, обсудить праздник летнего солнцестояния. В этом году он совпадает с полнолунием, что для них особенно важно.       Пусть вервольфы спустя долгие годы трансформации вида смогли обращаться вне зависимости от фаз Луны, их связь с единственным спутником Земли оставалась очень тесной.       Оборотни считали Луну своей покровительницей, и даже сейчас вязка новоиспеченной пары непременно происходит в полнолуние, иначе обряд считается несостоявшимся.       Со всей этой историей Гук как-то совсем забыл о празднике. Просто вылетело из головы. Однако пропускать такое событие было нельзя, особенно учитывая, как его ждут дети. Вервольфы не отмечали традиционные людские праздники. Исключением был лишь Новый Год, который наступал согласно лунному календарю. Подарки тоже считались атрибутами человеческой жизни, но пир во славу Луны был обязательным. К примеру, если пара собиралась продолжить род, то они приносили старшим членам племени дары, прося у них благословения.       По поверьям, на день летнего солнцестояния юные одинокие омеги могли увидеть в пламени костра лицо своего суженого. Для этого нужно непрерывно смотреть в самый его центр, пока звучит благодарность Солнцу. После многие омеги утверждали, что видели в огне лицо вожака, что каждый раз давало повод для подтруниваний от хена. Впрочем, сам Юнги тоже никогда не был обделен вниманием. Правда, с каждым годом надежды на то, что он выберет себе невесту, таяли на глазах.       Мин был прирожденным одиночкой, при всем этом веря в истинную пару. Чону это было непонятно, но в личную жизнь хена он предпочитал не лезть. Это только его дело.       Они обсудили с Юнги все детали торжества. Омеги уже приступили к украшению лагеря, а отряд альф ушел на охоту, чтобы добыть лучшего мяса для традиционного пира.       В который раз он поблагодарил высшие силы за то, что у него есть такой хен. Тот всегда успевал подумать обо всем. И пусть Юнги был уж слишком близок к людям, что сказывалось даже на его отношении к Тэхену, Гук готов был закрыть глаза на эти особенности Мина. Хотя отрывок разговора, что он услышал тогда на закате, его слегка насторожил. Небесный путь и любовь, безусловно, темы интересные, но их совсем необязательно обсуждать с человеком. Юнги был исключением из правил, а Чонгук сказал Тэхену правду о том, как оборотни выбирают себе пару. Он еще помнил эти сопливые истории, что по вечерам в зале Чоны любили смотреть всей семьей. Одна сплошная фальшь, прикрывающая такие же инстинкты.       Страх одиночества, желание спариться, необходимость продолжить род. Красивый фантик для горькой пилюли, ничего более. Хен слишком много прожил среди людей и впитал в себя потребность в этих ненужных декорациях. Оттого теперь обречен быть один.       В том, что Мин не уйдет к людям и не приведет одного из них сюда, Чонгук не сомневался.       Чтобы как-то развеяться, Чонгук решает лично посмотреть, как идут приготовления к празднику, ему просто необходимо было перестроиться на другой лад.       Выходя на улицу, он с тоской смотрит на шатер Тэхена и качает головой. Нужно попытаться как-то замять этот инцидент. Возможно, идея с гоном не так уж и плоха?       Правда, это будет служить плюсом в копилку заблуждений о том, что оборотни не контролируют волка внутри, но уж пусть лучше так. Для них обоих это будет самым приемлемым вариантом.       Гука едва не сбивает с ног не пойми откуда взявшийся Чонхен. Видимо, он не особо смотрел по сторонам, спеша куда-то.       — Осторожней! — шипит Чонгук, неодобрительно смотря на него. Чонхен был слишком активным и умудрялся наделать шуму из ничего.       — Прости, брат, — лопочет тот, старательно пряча что-то за спиной.       — Что это у тебя в руках? — прищуривается Гук, а младший вдруг вспыхивает алым румянцем. Ведет он себя крайне подозрительно.       — Ничего, так просто… — окончательно тушуется Чонхен, опуская глаза.       Чонгук поднимает бровь, ожидая, что брат, наконец, покажет то, что прячет.       Со вздохом тот достает из-за спины книгу.       Гук чувствует неладное.       С чего бы Чонхену просто так прятать ее от него? Чонгук только поощрял стремление к знаниям, в отличие от предыдущего вожака. Тогда с чего бы брату вдруг скрывать факт того, что он читает? Если только эта книга не для…       — Чонхен, ты что, снова собирался увидеться с пленником?! Мои слова для тебя ничего не значат? — сурово спросил он. В прошлый раз Чон всерьез собирался наказать молодого вервольфа за непослушание, но это совсем вылетело у него из головы. Опять же из-за Ким Тэхена!       — Это не так! Я уважаю тебя, и все сказанное тобой для меня имеет огромное значение, — горячо возражает мальчишка, но явно не говорит все то, что хотел.       — Но…       — Но ты не понимаешь! — на одном дыхании выпаливает он.       — Вот как. И что же я не понимаю?       — Меня. Никто здесь. Я чужой для вас. Даже ты меня сторонишься, — дрожь в голосе Чонхена заставляет сердце сжаться. Гук не может отрицать то, что Чонхен во многом прав. Он не такой, как они…       — Ты мой брат и я всегда буду заботиться о тебе, — это тоже правда, однако делает ли она их по-настоящему близкими?       — Да, но я же вижу, что ты не можешь смириться, что я гибрид. А он…ему было все равно. Я видел это в его глазах.       Чонхен не называет имени, но это и не требуется. Чонгук сразу понимает, о ком идет речь. Как будто бы этот человек вдруг переместился в самый центр его мира, и все вдруг стало вращаться вокруг него.       — Неужели? И как, интересно, ты это понял, м? — Гук даже не пытается скрывать раздражение в голосе. Еще не хватало, чтобы его собственному брату было комфортней в обществе Ким Тэхена! С Юнги он с грехом пополам смирился, но здесь — увольте!       — По его глазам. Они добрые.       Ответ заставляет Чонгука скептически фыркнуть. Ну да, эти синие глаза способны ввести в заблуждение кого угодно. Признаться, он и сам попался в эту ловушку.       — Слушай меня внимательно, брат. Ким Тэхен опасен. Каким бы милым он тебе ни казался, он — человек. И не просто человек, а один из Стражей. Мы считаем, что его силы не действуют на нас, но ты не такой, как мы и… — договорить он не успевает. Чонхен поднимает на него свои глаза, и Гук видит в них слезы. Не стоило так говорить, но он просто хотел объяснить, что Тэхен может читать мысли Чонхена, поскольку он гибрид.       — Да, я не такой как вы! Во мне течет кровь тех, кого вы считаете врагами. Я — ваш враг. Моя мама…моя мама была вашим врагом, я почти не помнил ничего о ней, лишь жалкие крохи, а он вернул мне ее! — Чонхен старательно трет глаза, стараясь не расплакаться. Сердце у Гука екает при взгляде на него.       Неужели Тэхен действительно сделал это просто так, без умысла? Ведь воспоминания о родителях ужасно важны, Чонгук точно знает.       — Я хотел сказать, что волнуюсь за тебя. Не хочу, чтобы этот человек навредил тебе или кому-нибудь из стаи, — уже мягче произносил Гук, кладя руку парнишке на плечо.       — Но он не такой! Он удивительный! Пусть люди враги, но разве среди них не может быть исключений? Ведь я тоже наполовину человек.       Чонгук не знал, что сказать. С одной стороны, ему было понятно желание Чонхена познакомиться с одним из тех, кем была его мать и кем, отчасти, является он сам.       С другой стороны, он не мог быть до конца уверен, что Тэхен оказался здесь случайно, и это не часть какого-то хитрого плана Канцлера. Тогда именно через Чонхена Страж может узнать все, что его интересует.       Хотя, если действительно предположить, что Ким Тэхен — шпион, посланный в их стаю специально, то это слишком безрассудная затея.       Оборотни могли убить Стража на месте, что и произошло бы, не окажись он в том патруле. Значит, план изначально провальный, а Чонгук был уверен, что БанШихек слишком умен для таких затей.       — Ты же понимаешь, что это риск?       — Я прошу тебя. Обещаю, что не буду проводить с ним много времени, — в его голосе столько мольбы, что Чонгук ощущает себя подлецом, отнимающим у брата что-то очень ценное.       Он действительно наполовину человек, как старательно бы Гук ни пытался закрыть на это глаза. Так может, пора дать ему возможность перестать пытаться это отрицать?       — Хорошо, но это не должно занимать больше пятнадцати минут. И если вдруг почувствуешь неладное, то немедленно доложи мне об этом, — строго говорит он.       — Да, брат, обещаю! — глаза у Чонхена радостно вспыхивают, и Гук ухмыляется про себя.       Ким Тэхен абсолютно точно может воздействовать на вервольфов, даже если это никак не связанно с телепатией.       — И, Чонхен. Раз уж ты раздобыл для нашего гостя книгу, то и одежду для праздника солнцестояния найдешь без труда. Покажем ему наши традиции, — чуть улыбается Гук, трепля брата по волосам.       -Да! Это здорово! — Чонхен едва сдерживает восторг, и Чонгук думает, что он совсем еще ребенок.       Пусть Ким Тэхен посмотрит на оборотней с другой стороны. Для всех них это будет полезный опыт. По крайней мере, Чонгук надеется на это.