Дорогой мой человек

      — Отчет по заданию! — жесткий властный голос в который раз отдает приказ. Он пытается сосредоточиться на его словах, но в голове все путается. Перед глазами всплывают образы, но он не может уловить их, чтобы точно понять, что же это такое.       — Отчет! — звучит еще более раздраженно.       — Сир, синхронизация с программой нестабильна, — он пытается сосредоточиться на том человеке, что сейчас говорит, но образы не дают, продолжая кружиться перед глазами.       — Что?! Как такое могло произойти?!       — Увидел вашего пса и поплыл, — хриплый чуть лающий голос кажется до ужаса знакомым. Он так часто слышал его…       — Откуда он там взялся?!       — Это Вы мне скажите, чего ваша шавка шляется где попало?! Я еле ноги унес!       — Он мне не отчитывается, а ты не забывай с кем разговариваешь. Знай свое место!       Имя. Он знает имя. Он знает человека, с которым дрался… Нужно вспомнить!!!       — Я-то свое знаю, Канцлер. Но и ты не забывай, какую услугу я тебе оказываю.       — Это угроза?       — Напоминание. Стоит вашему бравому символу узнать, что вы сделали с его обожаемым дружком…       Он знает! Знает!!! Ямочки на щеках, потрёпанный сборник стихов на чужом языке, теплый взгляд, мягкий бархатный голос…       — Ты смеешь мне угрожать?! Я сотру тебя в порошок голыми руками!       — Тогда кто будет прикрывать ликантропа? Без меня он бы не смог добить этого промышленника и его бабу.       — Но Чонов больше нет, и ты мне не нужен.       — Неужели? А если его щенок тоже не захочет сотрудничать?       — Он захочет. Жажда мести — великая вещь. Я устранил преграды на своем пути. Этот чокнутый Чхве наконец-то отдал концы, а теперь к нему присоединился и этот несносный выскочка. Теперь никто не сможет со мной тягаться. Ну, а о их наследниках я позабочусь.       — Гладко стелешь, канцлер. Вправьте мозги вашей игрушке, и мы свалим.       Он слышит их разговор, но мысли заняты другим. Он цепляется за обрывки воспоминаний, которые так и норовят ускользнуть от него. Голова просто раскалывается, но сдаваться нельзя.       — С ним все в порядке.       — Хрена лысого! Он чуть не всосал этому псу! Если бы не я…       — На то ты и нужен мне, так что заткнись!       Кто-то подходит совсем близко, хватая его за волосы.       — Я сказал, отчет по заданию!       Нельзя отвлекаться, чтобы не потерять концентрацию. Еще совсем чуть-чуть!       — Отвечай мне! — удар обжигает челюсть, но ему все равно.       Он вспомнил. Вспомнил!!!       — Намджун… его зовут Намджун… — шепчет он, улыбаясь сухими обветренными губами.       В помещении вдруг повисает пораженная тишина.       — Че за херня?!       — Доктор, вы же говорили, программа стабильна.       — Ннно, я был уверен…       — Верните его на нулевой цикл.       — Сир… это может привести к необратимым последствиям…       — У вас проблемы со слухом?! Я сказал — на нулевой цикл!       — Да, сир…       К нему подскакивают люди, сильнее прижимая к креслу. Он видит, как один из них тянет шприц с иглой к его шее, но ему все равно. Он вспомнил. Намджун. Теперь он знает.       Тело пронзает острой болью, и его резко накрывает темной густой пеленой.        «Я тебя помню».       — Черт! — тело вдруг пронзает судорогой, и Тэхен цепляется за Чонгука.       — Что такое? — обеспокоено спрашивает он, поглаживая Тэ по спине.       — Я никак не привыкну к своим новым силам. Постоянно синхронизируюсь с чьими-то чувствами, — морщится страж, слегка тряся головой, словно пытаясь скинуть с себя чужие ощущения.       — Не синхронизируйся ни с кем, кроме меня, — голос вервольфа звучит немного ревниво, и Тэхен смеясь, пихает его в бок.       — Почему это прозвучало с подтекстом, м? — подтрунивает он.       — Никакого подтекста. Ты — только мой, и я не потерплю конкурентов.       Эти слова отзываются в теле приятной истомой. Такая категоричность должна бы пугать Тэхена, поскольку он всегда был за отсутствие ограничений в отношениях, но ему почему-то это нравилось. Чонгук вообще перевернул все с ног на голову, и теперь Тэ не знает, что на самом деле он хотел.       — Ну, тогда докажи, — Тэхен слегка играет бровями,       — Не искушай меня, иначе я не сдержусь, — в шутливой манере предупреждает вервольф.       — Если ты еще не понял, то угрозы на меня не действуют.       — Это не угроза, просто говорю, как есть, — Гук прижимает Тэхена сильнее, опуская руки на бедра. Дело набирает обороты.       — Смотрю, ты уже начал демонстрировать всю серьезность своих намерений.       — Не притворяйся, будто бы ты против.       Тэхен не был против, он был очень даже за, но все еще морально был не готов.       Не то, чтобы он не доверял Чонгуку, но опасался, что инстинкты возьмут верх над разумом и Чон просто разорвет его, а умирать от внутреннего кровотечения не входило в его планы. Он не женщина, и уж тем более не омега, и не создан для жесткого секса без подготовки.       — Ты знаешь, что нет, но… черт, говорить прямо всегда так трудно?! — сокрушенно выдыхает Тэ, злясь на себя.       — Ничего, ты привыкнешь. Так в чем дело?       Тэ собирается с силами и выпаливает на одном дыхании:       — Мне страшно, что ты причинишь мне боль.       — Я?! — искренне удивляется Чонгук, смешно округляя глаза.       — Зверь, что внутри тебя, — уточняет Тэ, чувствуя, как предательски краснеют щеки. Он надеется, что Чону не придется конкретно объяснять, чего же он опасается.       — Если бы не он, я бы, наверное, еще долго не решился признаться. Он тебя выбрал, еще тогда, за саваном кайенского перца, — слова звучат так пронзительно, что Тэхен закусывает губу. Как у Чона каждый раз получается так?        Сам Тэ так не привык говорить то, что действительно чувствует. Это намного сложнее удобной лжи, которая надежно укроет своеобразным щитом, не давая другим видеть твою боль. Потому что нельзя быть слабым, ни в коем случае, иначе тебя просто растопчут.       И вот как снег на голову, является такой вот Чон Чонгук, и что с этим делать, абсолютно непонятно.       — Я до сих пор с трудом признаюсь, даже себе… — тихо произносит он, пряча лицо на широкой груди.       Гук аккуратно берет его за подбородок, заставляя посмотреть прямо в глаза.       — Мы не обидим тебя, Ким Тэхен. Клянусь всем, что у меня есть, — Чонгук находит его руку и подносит к губам, оставляя на ладони легкий поцелуй.       От этих слов внутри все сводит сладкой истомой. Чон Чонгук не врет ему, Тэхен видит это в его глазах, ощущает каждой клеточкой своего тела, и от этого, почему-то, хочется плакать.       Так нечестно. Неужели Тэ не заслуживает быть с тем, кто говорит ему такие слова, даже если это и не человек? Люди причинили ему немало боли и несчастья. Тогда почему он должен отказываться от чувств, только потому что общество, в котором он живет, осудит это?       Ведь Чонгук идет ради него на это, хотя их отношения вряд ли обрадуют его стаю. Но он готов к этому, он выбрал Тэхена. Тогда почему он сам ведет себя, как трус?       Сейчас Тэ стоит почти перед тем же выбором, что и Минхо в свое время. Более того, собирается поступить точно так же, как и он, прекрасно зная, какую боль это причинит. Потому что… что? Какие оправдания можно придумать для себя? Разве Чонгуку будет до них дело?       Нет. Он помнит ту боль. Она будет с ним до последнего вдоха, и именно она всегда будет связывать их с Минхо уродливым бледным шрамом на сердцах их обоих.       Тэхен не хочет так. Только не с Чонгуком. В их истории все будет по-другому. Он не оставит Чона в одиночестве, а встанет рядом спина к спине, сражаясь вместе с ним против этого и того мира.        — Я верю тебе, Чон Чонгук. Я верю, и хочу, чтобы ты тоже верил мне. Чтобы ни случилось, я буду с тобой, — Тэ переплетает их пальцы, скрепляя их клятву.       То, что происходит сейчас — главный выбор его жизни. Раньше он думал, что дать Чимину дом — вот то самое важное решение, которое он когда-либо принял.       Тогда все было проще. Он заставил Чимина притворяться тем, кем тот не является, превратив всю его жизнь в фарс просто потому, что самому Тэхену так было удобнее. Теперь то он это ясно видит, у него было достаточно времени все обдумать.       Было так жестоко требовать от Минни быть таким как все, хотя он не должен был, ведь это не его мир. Все это чуть не привело к катастрофе, и лишь череда удивительных совпадений помогла ее избежать. Ведь вся их история складывается именно из них. Если бы Чонгук не стал его слушать, если бы он не смог достучаться до Чимина, если бы тот не был метаморфом…       Наверное, это и правда происходит по какому-то особому плану, написанному для них той силой, у которой нет четкой формы и названия.       — Это значит, что мне официально разрешен доступ к телу? — Чонгук выводит его из раздумий своей похабной фразой, и Тэхен в отместку пихает его в бок.       — Обязательно было портить всю романтику, да?       — А я говорил, что не верю во всю эту чушь, — играет бровями вервольф, явно довольный собой.       Тэхену есть чем ответить. Если он признал свои чувства к Чону, это не значит, что теперь он начнет ему уступать. Этого не будет.       — Однако потащил меня глазеть на цветы, чтобы впечатлить, — с ехидной улыбочкой сообщает он, смотря, как вытягивается лицо Чона.       — Все было не так! Я просто хотел показать тебе окрестности! — возмущается он.       — Рассказывай! — хмыкает Тэхен, театрально взмахивая рукой.       Чонгук смотрит на него с обидой, но вдруг тоже начинает улыбаться.       — Даже если это и был план, то ты на него повелся!       Тэхен задыхается от такого гнусного поклепа. Он просто убрал прядь с лица Чона, только и всего. Это он набросился, словно голодный зверь, так что Тэ растерялся.       — Вранье!       — Это ты начал, не отрицай.       — Еще скажи, что я специально навернулся.       — Хм, я не думал об этом, но…       Этого Тэхен уже не может вынести и начинает вырываться из объятий этого наглого лжеца. Чонгук хохочет, еще сильнее прижимая его к себе.       — Пусти!       — Ни за что.       Чонгук одним движением подхватывает его на руки и начинает кружить. Разница в их силе очевидна, хотя Тэхен никогда не был таким уж хлюпиком.       — Тогда признайся, что это ты первый начал!       — Разве так важно, кто это был?       В который раз Чон Чонгук ставит его в тупик. Тэхену остается только удивленно моргать, потому что вервольф прав. Это действительно не имеет никакого значения. Ничего бы не случилось, не желай они этого обоюдно. Остальное — глупости.       Вместо ответа Тэхен целует своего вервольфа, обнимая его за шею. Чонгук улыбается в поцелуй, слегка прикусывая Тэ за губу.       — Брат? — растерянный голос заставляет Тэхена подпрыгнуть от неожиданности. По телу словно бы проходит электрический разряд, задерживаясь в кончиках пальцев неприятным покалыванием.       Чонхен смотрит прямо на него, со смесью непонимания и боли во взгляде, и Тэхена накрывает ледяной волной жгучего стыда. Тэ чувствует эмоции, что клокочут сейчас внутри у молодого вервольфа, и с удивлением отмечает симпатию, что питает к нему этот парнишка. Раньше она не была такой очевидной.       — Это не то, что ты подумал! Мы не…это…- оправдания начинаются литься из него неконтролируемым потоком. Тэхен не хотел этого делать. Не хотел чувствовать вину, не хотел искать отговорки. Это вышло автоматически, ведь он слишком долго привык жить с чувством стыда за то, что испытывает.       — Это именно то, что ты подумал, Чонхен, — в противоположность ему, Чонгук говорит спокойно и уверенно, в который раз показывая, что готов сражаться за них.       — Прости, — тихо шепчет Тэ в изгиб шеи, виновато потупив глаза.       — Ничего. Люди всегда такие сложные, — отвечает оборотень с легкой улыбкой.       Чонгук не должен бы, но понимает. Люди действительно слишком сложные. Так часто в своей жизни он сам все усложнял, следуя ожиданиям общества.       Тэхен всегда казался себе сильным, но сейчас, рядом с Чоном вдруг осознал, что всегда был слаб. Возможно, и с Минхо все вышло так из-за того, что, на самом деле, сражаться за их любовь не готов был ни один из них.       Говорят, что осознание — первый шаг к решению. Тэхен больше не будет прятаться.       Жестом он просит Чонгука опустить его на землю, и подходит к полному негодования парню.       — Прости, что солгал, но мне пока сложно дается говорить начистоту. Но я буду учиться, потому что Чонгук действительно небезразличен мне, — Тэхен чувствует, что сейчас произносит ровно то, что чувствует. Это немного пьянит.       — Почему он?! — ошарашивает их обоих Чонхен, гневно указывая на Гука пальцем.       — Что, прости? — раздраженно переспрашивает Чонгук, опасно прищуриваясь. Дело принимает совершенно неожиданный оборот.       Тэхен переводит удивлённый взгляд с одного на другого и не знает: смеяться ему или плакать?       — Он совсем тебе не подходит, Тэ, клянусь!       — Ты что ли подходишь?!       Чонгук сжимает кулаки, а Чонхен прожигает его гневным взглядом. Нет, все-таки это действительно смешно. Из-за него вот-вот готовы перегрызться пара вервольфов, причем он для этого не сделал ровным счетом ничего. Абсурд, да и только!       — Чонхен. Я ощущаю все то, что ты испытываешь, и, поверь, уважаю твои чувства. Но ты путаешь серьезное чувство с дружеской привязанностью, которая возникла между нами. Поверь мне, я точно знаю, — пытается успокоить подростка Тэхен, справедливо считая, что у старшего Чона достаточно ума, чтобы не влезать в драку первым.       — Но ведь это я старался для тебя, а он даже кормить тебя не разрешал! И он всегда говорил, что люди — враги и им нельзя доверять! — никак не унимается Чонхен.       Тэхен присаживается перед ним на корточки, беря его ладони в свои.       — И люди, и оборотни ошибаются, демонизируя друг друга. Нельзя судить, какой ты есть, исходя из расы, это путь в никуда. Наверное, мне суждено было оказаться здесь, чтобы Чонгук это понял. В своей жизни он натерпелся достаточно зла от людей, чтобы потерять в них веру, но я постараюсь это исправить.       — Но моя мама! Она никому не сделала плохого, а он! — видя слезы на его глазах, Тэхен притягивает мальчишку к себе, успокаивающе поглаживая по спине.       Он чувствует боль и обиду. Чонгук не смог принять его мать, не сумел или не захотел — теперь роли не играет. Именно поэтому Чонхен так тянулся к Тэ, путая романтические чувства с потребностью просто быть нужным кому-то, кто тебя понимает, потому что такой же, как ты.       — Чонхен… — Гук подходит к ним, кладя руку брату на плечо.       — Нет! Ты всегда меня стыдился, а теперь хочешь выглядеть перед Тэхеном героем! Это нечестно! — он отпихивает Чонгука от себя, сильнее прижимаясь к Тэ.       — Я не герой, Чонни, куда уж там… Ты прав, я виноват перед тобой и твоей мамой. Я свалил заботу о вас на Юнги-хена, а сам умыл руки — тихо произносит Гук, опустив голову.       Тэ знает, что Чон и правда жалеет, но не знает, как все исправить, и можно ли еще это сделать.       — Ты правда это понял? — тихо спрашивает Чонхен, слегка поворачивая голову в сторону брата.       — Прости, что так поздно.       И Тэхен вдруг осознает, что и у Чонгука были те битвы, где он оставил поле боя, хотя должен был сражаться до конца, и сейчас для него это не просто обыденность, а такое же испытание, что и для него.       Это делает его еще более родным и близким для Тэхена. Они оба совершали ошибки, но вместе обязательно справятся. Ради друг друга и самих себя.       Чонхен внимательно смотрит на Гука, закусив губу. Он безмерно любит и восхищается им, но обида не проходит по мановению руки, это длинный и трудный путь.       Чонгук больше не предпринимает попыток подойти, потому что тоже боится быть отвергнутым.       — Он любит тебя, Чонхен, я чувствую, — произносит Тэ, ласково трепля его по волосам.       — Правда? — с надеждой спрашивает парнишка, и он утвердительно кивает в ответ.       — Я прощаю тебя! — он резко оборачивается, и, преодолевая разделяющее их расстояние, порывисто обнимает Чонгука.       — Для меня это важно, — облегченно выдыхает Чонгук, прикрывая глаза.       Тэхен улыбается. Этим двоим предстоит пройти еще немало испытаний, чтобы принять друг друга, но первый шаг сделан. Это главное.        — Чонгук, у нас проблема, — их идиллию прерывает альфа из личного отряда Чонгука. Тэхен хмурится, чувствуя его беспокойство. Случилось что-то серьезное.       — Говори, Джунги, — Чонгук резко выпрямляется, приходя в боевую готовность.       — Ликантроп, с ним что-то не так, — Тэ мгновенно напрягается от этих слов.       — В каком смысле? — интересуется Гук, посмотрев в сторону Тэ.       — Тебе лучше увидеть все самому, — отвечает Джунги, нервно сжимая пальцы.       Они переглядываются, и Чонгук кивает Тэ.       Случилось что-то серьезное. Неужели у него все-таки получилось как-то подтолкнуть Джина к возвращению былой личности? Или же наоборот, окончательно свести с ума? Каждый из вариантов возможен, гарантий не даст никто.       — Я сейчас буду. Усилить охрану, — Чонгук кивает альфе, и тот, поклонившись, уходит исполнять поручение вожака.       — Я иду с тобой, — твердо говорит Тэ на случай, если Чон вдруг задумает возражать.        — Кто бы сомневался! Чонхен, обещаю, что найду тебя позже, — Чонгук позволяет себе легкую улыбку для брата. Тот усиленно кивает, даже не пытаясь просить взять его с собой.       Тэхен подходит к Чонгуку и переплетает их пальцы.       — Вместе?       — Вместе.       Они синхронно улыбаются друг другу и идут в сторону клетки Джина.       Чтобы их там ни ожидало, они справятся.