Дорогой мой человек

      Впервые за все это время Чонгук задумывается о том, кто же в действительности подошел бы на роль лидера людей, и приходит к выводу, что ни Намджун, ни Тэхен не являются подходящей кандидатурой.       Безусловно, народу нужен символ, кто-то с понятной всем историей, выдающимися моральными и душевными качествами, но достаточно ли этого? Чтобы вдохновить людей на сражения — вполне, но для управления обществом — определенно нет.       Ким Намджун — воин. Он привык бороться со злом на поле боя, но не в душных кабинетах.       История с Сокджином показала это довольно ярко. Если бы не сам Джин, он бы просто наплевал на все, и ни за что не отпустил друга. Между людьми и Джином, Намджун не задумываясь выбрал второе. Разве это правильно? Ведь по большому счету, Бан Шихек поступал точно так же, ставя свои интересы выше общественных.       Тэхен в его нынешнем состоянии списывался со счетов, хотя Чонгук считал, что и раньше он мог бы быть духовным лидером, но не тем, кто будет управлять всеми сферами жизни общества.       Для Тэ с его силой это стало бы слишком тяжким бременем, которое со временем разрушило бы его изнутри, возможно, превратив в диктатора еще хуже, чем нынешний канцлер. Потому что люди по природе своей слабы, и, находясь у власти, неизменно врут. Тэхен не сможет прятаться от этого вечно, а значит, рано или поздно разочаруется и возненавидит всех.       А вот Бен Бэкхен — совсем другое дело. Гук, наблюдая за ним пару дней, пришел к выводу, что из всех Стражей именно он был бы идеальным лидером.       Во-первых, в своих поступках он руководствовался разумом, четко анализируя возможные последствия. Чон был уверен, что прежде, чем связаться с гибридом, он взвесил все «за» и «против», а не просто кинулся в омут чувств с головой.       При этом он ценил дружбу, поскольку сделал все, чтобы помочь Тэхену, хотя это было рискованно. В то же время он не остался в стороне, когда Минхо решил соврать Тэ, даже несмотря на то, что с Чхве они были хорошими друзьями.       Ну и он был близок к вервольфам, что тоже является немаловажным фактом. Сын Дейю — наследник вожака Мягкой поступи. А кто еще способен объединить расы, если не тот, кто себе в пары выбрал почти оборотня.       Сюда же плюсуется гениальный ум и здоровая доля цинизма.       Выходит, что на роль нового канцлера Бэкхен был лучшим кандидатом.       Сам он вряд ли думал о подобном, поскольку даже Стражем согласился стать негласным, но для них всех было бы лучше, реши Бен взять эту ответственность на себя.       — Как планируешь вернуться? — спрашивает Бэк, наблюдая, как Чонгук надевает на себя олимпийку с капюшоном, что еще раз убеждает Чона в правильности своих выводов.       — Честно, пока не знаю, — он пожимает плечами.       На самом деле Гук понятия не имеет, как ему добраться до границы. У него было два варианта: Намджун или Бэкхен. Второй, как оказалось, тоже думал об этом, что упрощало дело.       Когда Джин уходил, Бэкхен снабдил его всем необходимым на первое время, в том числе безымянной кредитной картой.       — Ясно. Тебе нужен проводник. Не из нашей компашки, потому что это слишком рискованно. Минхо я тебя доверить не могу, а к Джуну сейчас слишком много внимания.       Бэкхен говорит, как человек, взявший на себя контроль за ситуацией. Он уже продумал возможные варианты и выбрал наиболее подходящий из них. Бен был спокоен, словно все то, что сейчас происходило, было абсолютно обыденным.       — Знаешь такого? — Чонгуку понятно, что Бэкхен связан с сыном Дейю, но тот скорее всего никогда не был по ту сторону забора.       Неужели Бен знаком не только с гибридом, но и с другими оборотнями, живущими здесь?       — Знаю того, кто знает, — Бэкхен как будто отвечает на его вопрос, давая Гуку понять степень своей связи с вервольфами.       Скорее всего, изначально Бен не знал, с кем сблизился, потому что Чону трудно представить, чтобы такой человек, как Бэкхен, связался бы с гибридом. Он бы не стал усложнять себе жизнь, предпочтя сразу пресечь такое общение. Это было в натуре Бена.       Тем временем Бэкхен достает свой второй телефон и набирает знакомый номер. Трубку берут практически сразу. Их сигнал шифруется, так что пока можно не думать о конспирации.       — Чанель, мне… — сразу начинает Бэк, даже не поздоровавшись, но импульсивный Пак все равно перебивает его, не давая договорить.       — Бэки, ты видел это? Отец в ярости, уверен. Сейчас все… — он явно на взводе, и Бэкхен начинает опасаться, как бы тот не наделал глупостей.       — Ель, послушай. Ты должен приехать ко мне. Прямо сейчас. Сможешь?       — Но… да, наверное… вернее, конечно, приеду. Все в порядке?       — Со мной — да. Просто приезжай.       — Буду через полчаса.       На этом их разговор заканчивается.       — Это не слишком опасно? Здесь и так собралось слишком много народа, — спрашивает Гук, вспоминая, что сейчас в этом доме находятся почти все Стражи, причем уже несколько суток. Это как минимум подозрительно.       — Джун уже уехал. Минхо я просил о том же утром, да и после нашего разговора ему нужно время обдумать все в одиночестве. Чимин вернется домой, как только поговорит с Тэ. Как ты помнишь, ко мне приехал именно Тэхен, и уехать должен он же. Позже я сам привезу настоящего Тэ в поместье.       — Ты все предусмотрел.       — Предусмотреть все невозможно, но в сложившейся ситуации это позволит нам выиграть немного времени. Ты должен не допустить, чтобы вервольфы напали первыми, Чонгук. Сейчас многое зависит от тебя. Кто переступит черту — и будет проигравшим. В любом случае. Канцлер сейчас сосредоточится на поиске врагов внутри, ожидая ваших действий. Не облегчайте ему задачу. Не дайте шанса.       Взгляд Бена чрезвычайно серьезен. У самого Гука не было времени анализировать действия канцлера, все его мысли были заняты Тэхеном. Бэкхен был прав, Бан Шихек сделал ход, и теперь будет ждать их реакции. Дейю будет в ярости, и не он один, а на эмоциях легко наделать глупостей. На это канцлер и рассчитывает.       — Знаешь, я рад, что ты не на его стороне, иначе у нас не было бы шансов, — Чонгук озвучивает то, о чем давно думает.       Бен Бэкхен — козырь, который совершенно случайно оказался у них на руках. Канцлер вряд ли брал в расчёт, что тот может быть связан с оборотнями напрямую. Скорее Бан Шихек предполагал, что он выберет нейтралитет.       — На его стороне будет Хосок, этого вполне достаточно, — хмыкает Бен, опуская взгляд в пол.       Очевидно, что он не хочет вступать в это противостояние, но прекрасно понимает, что сейчас нужно выбирать, иначе нельзя.       — Он всегда был на той стороне, — справедливо замечает Чон.       — Да, но одно дело иметь старую почти затянувшуюся рану, и совсем другое — вскрытую, снова кровоточащую, которая заставляет тебя забыть обо всем остальном. Всем известно, что Хосок всегда был против оборотней, но он никогда не был против Намджуна.       И тут в голове Чонгука что-то щелкает. Это действительно очевидно.       — Канцлер прикрыл себя Хосоком?       — Ты сам видел, как Джун среагировал на желание Джина уйти. Он готов был бросить все ради своего друга. Думаешь, он даст Хосоку убить Сокджина?       — Нет. Никогда.       В этом Чонгук не сомневался.       — Значит, конфликт неизбежен. Бан Шихек знал, что Джин жив, и, видимо, ему известно, что и Намджун знает.       — Даже если у него не получится настроить людей против Намджуна, у него остается Хосок и его ненависть…       — Всегда считал Канцлера гениальным стратегом.       И это действительно так ужасающе просто, и в тоже время настолько продумано, что хочется выть от несправедливости.       — Мы должны ему помешать! — Чонгук в порыве чувств хватает Бэки за плечи, смотря прямо в глаза. Бен не отводит взгляд, и это почему-то успокаивает       — Да, и мы сделаем все.       Бекхен знает, какие слова ждет от него Чонгук, и произносит их, пусть даже сам до конца не верит в то, что у них получится. Но это неважно. Даже если есть один шанс из тысячи, они должны попытаться. Потому что это все равно шанс.       К тому моменту, когда Чанель подъезжает к воротам, в доме Бэкхена остается только Чимин. Это на руку всем, потому что большое скопление народа в настоящий момент выглядит крайне подозрительно.       Бэкхен не знает, что канцлер думает о нем. Скорее всего, пока он вне подозрений, даже при условии плотного общения с Намджуном. Шихек ставит на его благоразумие, которым Бэк всегда отличался. Если Чанеля еще не арестовали, значит, Джихоль хранит молчание, хотя в умении Апостолов развязывать язык Бэкхен не сомневался.       Так что у них все же есть небольшая фора. Плюс, если заражение Тэхена — дело рук канцлера, то для него сейчас большим сюрпризом стало появление Тэ. Он будет думать, почему его план не сработал. Значит, затаится, выжидая.       Они с Чоном спускаются вниз на технический этаж.       — Бэк…       — Ель.       Приветствие выходит немного скомканным. Чанель смотрит на него пару секунд, а потом сгребает в объятия, вызывая у Бэкхена удивленный вздох.       Чонгук наблюдает издалека, никак не обозначив своего присутствия. Ему выпадает возможность получше рассмотреть гибрида, и он отмечает, что Чанель ужасно похож на отца, разве черты лица более правильные, и глаза явно достались от матери.       — Началось, — шепчет он Бэку в макушку.       Чанель всегда был слишком порывистым. Бэкхен считал, что Пак — любимчик Фортуны, поскольку ни разу не попал в поле зрения Апостолов. Потому что никогда особо не скрывался.       Для человека он всегда был слишком странным, если не сказать больше. С самого начала их знакомства Бена не покидало ощущение правильной неправильности. Другого выражения он подобрать не смог. Это было настолько ново, что Бэкхен был очарован и слегка заинтригован, он любил все то, что не мог сразу понять. Он увлекся ярким, слегка сумасшедшим Чанелем, а когда понял, что загнал себя в ловушку, было поздно.       — Да. Остаться в стороне больше не получится, — озвучивая свои мысли, произносит Бэкхен.       Что бы ни случилось, в конечном итоге, он был рад, что в его жизни появился Пак Чанель. Только рядом с ним он научился чувствовать по-настоящему. Ради этого стоит умереть.       — Ты не должен пострадать. Если меня раскроют, я скажу, что всех обманывал, в том числе тебя. Все отрицай, — горячо произносит Пак, сжимая Бэкхена за плечи.       — За кого ты меня принимаешь, в конце концов?! Мы будем бороться. И если проиграем, то вместе. Я не оставлю тебя, — искренне возмущается Бен, порываясь скинуть с себя чужие руки.       Глядя на них, Чонгуку невольно приходит на ум, что двое из пяти Стражей выбрали себе в пару врагов человеческой расы. Есть в этом какая-то ирония, или же, наоборот, тайный смысл. Потому что неважно, какой расы, положения или внешности твой избранник. Главное, что это твоя родственная душа.       — Бэкки… — вдруг Пак замирает, резко хватая носом воздух. Он хмурится, взглядом ища источник запаха.       Чонгук понимает, что Чанель почувствовал его. Оставаться в тени больше не было смысла, и Гук решает выйти из своего импровизированного укрытия.        — Меня зовут Чон Чонгук. Я знаком с твоим отцом, — Чон решает сразу расставить все точки над «и», чтобы не было вопросов.       — Значит, Бэкхен уже сказал, кто я.       — Я догадался. Ты почти копия своего отца.       Чонгук не говорит, что Бэкхен отдал ему феникса. Пак может истолковать это как-то превратно, а ссориться им сейчас ни к чему.       — Чанель, нам нужна твоя помощь. Чонгуку нужно перейти границу.       Чанель внимательно смотрит на него, не отрывая взгляда. Гук чувствует, что Пак не доверяет ему, но это правильно, иначе гибрида уже давно бы разоблачили. Осторожность — главное кредо Мягкой поступи.       — Как вы оказались здесь? Что происходит? — Гук готовится вкратце обрисовать Чанелю последние события, но в разговор вмешивается Бэкхен.       — Ель, сейчас не время для допросов. С каждой секундой наши шансы уменьшаются, а Чонгук обязательно должен вернуться. Ты поможешь? — эти слова имеют какое-то волшебное действие на Чанеля, и он сразу смягчается.       Чону интересно, так же ли он выглядит со стороны, когда дело касается Тэхена. Сердце болезненно колет от воспоминаний о его человеке. Сейчас он не имеет возможности даже просто дотронуться до Тэ, и это невыносимо.       — Конечно, Бэк. Все, что попросишь, — Пак аккуратно проводит ладонью по щеке Бэкхена, словно правда боится ненароком причинить боль.       Они смотрятся контрастно. Чанель высокий, с широкой спиной и длинными руками, а Бен миниатюрный с маленькой ступней и тонкими запястьями.       Тэхен всегда казался ему хрупким, но на деле это было не совсем так. Смотря на этих двоих, Чонгук как никогда это понимает.       — Будь осторожен, сейчас никто больше не может чувствовать себя в безопасности, — склоняясь ближе, почти шепчет Бен.       — Мне есть, что терять. Ты ответил на мои чувства, и никто не сможет у меня этого отнять.       И Чонгуку хочется уйти поскорей, чтобы не видеть чужого счастья, пусть тайного и осторожного, но взаимного. Он сейчас отдал бы все за это. Если бы Тэхен вспомнил, Гук перевернул бы Землю. Сейчас он уходит, не зная, сможет ли когда-нибудь вернуться к своему человеку. Ведь больше он не выдержит этот непонимающий, чужой взгляд.       — Спрячешь Чонгука в машине. Я дам тебе картину, якобы для благотворительного аукциона твоей матери.       — Да, под задним сидением есть специально оборудованное место на всякий случай. Его не засекут. Не волнуйся, наши ребята переправят его даже в нынешних условиях. Пока Ким Намджун не нарушил молчания, все затаились в ожидании, хотя все стало сложнее.       — Позвони мне по нашему номеру.       — Хорошо.       — До встречи.       Они не целуются на прощанье, позволяя себе только недолгое объятие, но в этом коротком прикосновении столько чувств, что ничего больше не нужно.       Бэкхен вручает Паку какую-то абстрактную мазню, которую тот демонстративно кладет на переднее сиденье.       Бен подходит к Гуку, вновь протягивая руку, как и при их первой встрече.       — Удачи, Чонгук. Я не даю тебе ничего для связи. Дейю поможет тебе вернуться.       — Так уверен в моих силах?       — Да. Потому что тебе, как и Чанелю, есть что терять.       — Тогда до встречи.       — Береги себя. Ты нужен Тэхену, пусть он и забыл об этом.       Бэкхен кивает Паку, и тот заводит мотор. Чонгук ложится в образовавшееся место под сидением, и Чанель нажимает кнопку, скрывая его черной кожей.       Гук глубоко вдыхает и думает о том, что покидает Тэхена на неопределенное время. Неизвестно, что ждет их всех впереди, и суждено ли им вновь увидеться. Сейчас на кону стоит жизнь, и если Чонгук проиграет, значит подведёт своего человека. Он будет биться до последней капли крови, и даже если Тэхен не вспомнит его, Гук сделает все, чтобы он снова полюбил.       Чонгук даёт себе слово.       ***       Чимин чувствует дикую усталость. После заявления канцлера из-под ног словно выбили почву. Только они радовались, что Тэхен пришел в себя, и тут такой удар.       Он как мог откладывал разговор с Тэ, но теперь времени больше не осталось. Им нужно поговорить обо всем начистоту, пусть это и тяжело.       Когда он заходит в комнату, Тэ сидит на стуле с книгой. Он успел встать, но все же выглядит слегка бледным.       — Тэ, я сейчас уеду домой, — Тэхен оборачивается на голос, и Чимин понимает, что вырвал его из плена размышлений.       — Оставляешь меня здесь? — интересуется он.       — Бэкхену нужно пару дней понаблюдать за тобой. Но прежде мы должны поговорить. Не скрою, это тяжело для меня, но держать тебя в неведении я больше не могу.       Тэхен складывает руки на груди и глубоко вдыхает. Чимин понимает, что он этого ждал.       — Бэк сказал мне, что эта война началась из-за меня, а Минхо, наоборот, что мне не нужно вмешиваться. Так кто из них прав?       Удивительно, но Тэхен не спрашивает, правда ли война идет. В это он готов был поверить. Ему важнее были ее причины.       — Никто, Тэтэ. Эта война началась из-за меня, — Чимин прикрывает глаза, произнося эти слова.       Почему-то он ужасно боится увидеть осуждение в глазах брата.       — Минни, о чем ты?       — Взмах крыла бабочки. Я вызвал это цунами. Я полюбил оборотня, привел его в наш дом, потом решил бежать с ним в Дикие земли, из-за чего ты отправился за мной и попал в плен. Если бы не я, ты никогда бы не встретил его…       — Чимин, я… — Тэхен пытается вмешаться, но он не даёт, боясь, что если остановится, то уже не решится сказать это вновь.       — Нет, не перебивай. Что бы ты ни сказал, я знаю правду, не нужно пытаться меня оправдать. Я разрушил твою жизнь, Тэхен. Ты влюбился в оборотня. Ты решил свергнуть Канцлера. Ты чуть не умер из-за всего этого.       Стало ли ему хоть чуточку легче? Возможно, но груз вины никуда не делся. Просто правда нужна была Тэхену, и Чимин надеялся, что она поможет ему.       Тэ молчит какое время, а потом вдруг улыбается ему той самой мягкой понимающей улыбкой.       — Даже если все, что ты сейчас сказал — правда, я делал это по собственной воле. В вопросах любви я никогда никого не слушал, ты же сам прекрасно знаешь. Видимо, это еще один мой дар.       — Ты всегда пытаешься меня оправдать, — Чимин качает головой, всем видом давая понять, что Тэхен неправ.       — Потому что я знаю тебя, ЧимЧим. Ты всегда был слишком требовательным к себе, — Тэхен тянет к нему руки, и Чимин обнимает его со спины, склоняясь, чтобы поцеловать в висок.       — Я не знаю, что такого сделал в прошлой жизни, раз в этой мне послали тебя, — шепчет он, вдыхая родной запах.       — Ты много грешил, — улыбается Тэхен, похлопывая Чимина по плечу.       — Перестань! — возмущается Минни, получая заливистый смех в ответ.       — Я спрошу тебя еще кое о чем. Ты сказал, что я влюбился в оборотня. Ко мне заходил мужчина по имени Чонгук. Это… был он?       Тэхен чувствовал какую-то связь, словно между ними была протянута невидимая нить. Это было странно и ново для него.       — Да. Он пришел сюда за тобой.       — Почему ничего не сказал?       — Даже самые сильные не готовы получить удар в сердце.       Тэхен понимающе кивает. Почему-то сама мысль о том, что он мог полюбить оборотня не вызывает у Тэ удивления, словно это само собой разумеющееся. Раньше он никогда не задумывался об этом.       Для него всегда было важно отстаивать права гибридов, но Тэ никогда не мог представить себя в отношениях с кем-нибудь из них, что уж говорить об оборотнях.       Но вспоминая Чонгука, Тэхену кажется вполне естественным, что он выбрал себе такую пару. Он не понимал природу своих чувств и не мог объяснить их логически. Это просто было данностью.        — Я как будто бы пропустил целую жизнь, — качает он головой.       Тэхену до безумия хочется вспомнить. Потому что он не может позволить себе забыть кого-то важного, кто смог настолько изменить его жизнь, раз Тэ решился на такое.       — Наверное, так и есть. За эти месяцы случилось столько всего, что хватит на несколько.       Вдруг по лицу Тэхена пробегает тень.       — А… Хосок? Он?..       — Нет. Ему сейчас сложно. Я пытался поговорить, но он сказал, что когда будет готов, то сам выйдет на связь.       Чимин отводит взгляд в сторону. В последний раз, когда они разговаривали, Минни едва узнал его голос. Чона как будто подменили, и это до ужаса пугало. Исчезла теплота и задор, так свойственный Хосоку. Это был совсем другой человек. Холодный, жесткий, бескомпромиссный.       Смерть родителей сильно повлияла на Хосока, и как бы Тэхен ни пытался сгладить ее последствия, эта тема для Чона всегда была табу. Кровь за кровь, другого он не приемлет.       Сейчас он знает, кто его цель, и это ужасает.       — Что-то выяснилось, да? — Тэхен словно бы чувствует это, хотя его способности так и не вернулись.       — Да. Я оставлю тебе планшет, чтобы ты сам мог все увидеть. Сейчас мне нужно уехать, но Бэкхен скоро привезёт тебя домой. Тогда я отвечу на вопросы, которые возникнут у тебя, — Чимин больше не собирается уходить от темы, просто Тэхену лучше самому увидеть и речь канцлера, и то видео, и реакцию на него общественности.       Потом они смогут вернуться к их разговору.       — Тогда иди, ЧимЧим. Что бы ни случилось, мы обязательно найдём выход, обещаю тебе, — Тэ забирает у него планшет, сжимая его чуть сильнее, чем следовало бы.       Чимин пытается улыбнуться ему, но выходит плохо. Наверное, потому, что он больше не хочет врать.       — Я люблю тебя, Тэтэ, — произносит он прежде, чем уйти.       Ведь это то, что осталось константой в этом сумасшедшем мире. Чимину нужно постоянство, чтобы не сорваться. Что бы ни случилось, Тэхен все ещё его якорь. Пока он рядом, Минни будет пытаться выплыть. Ради всех них.       ***       Минхо вернулся к себе в растрепанных чувствах. Тэ не помнил этого чертова оборотня, но это не сделало их ближе, словно что-то глубоко внутри него цеплялось за Чона. Минхо хотелось оборвать эту тонкую нить, вырвав этого вервольфа из сердца Тэхена с корнем, как поганый сорняк.       В душе он был рад, что канцлер перешел к активным действиям. Что бы ни случилось, он сможет защитить Тэ, а на остальных ему плевать. Пусть всех оборотней Диких Земель истребят, чтобы не осталось никого. Скверну нужно уничтожать.       Чон Чонгук посмел покуситься на святое, а такое простить нельзя. Искупить этот грех можно только кровью и страданиями, никак иначе.       Ярость клокочет в груди кипящим маслом, и он идет в конюшню, чтобы хоть как-то отвлечься. Верный Нефилим встречает любимого хозяина радостным ржанием. Минхо с нежностью оглаживает черные бока жеребца, и выводит его из стойла. Накинув седло, он в одно движение садится верхом, и как только они оказываются снаружи, переходит на галоп.       Конь мчится по выжженной летним солнцем траве, и Минхо прикрывает глаза, подставляя лицо ветру. В такие моменты он забывает обо всем, кроме удивительного ощущения свободы. Ни одна поездка на автомобиле не дарила ему подобного. Сейчас Минхо чувствует себя единым с Нефилимом, словно у них одно сердце на двоих. В ушах бешено бьется пульс, а ноги сжимают упругие бока коня. Ярость и боль отступают, сменяясь забытым чувством почти детского восторга.       Любовь к лошадям передалась ему от матери, она как будто была рождена в седле. Каждый раз садясь на коня, Минхо чувствовал ее присутствие рядом. Если бы она не оставила его так рано, он мог бы стать совсем другим человеком. Светлым, чистым, сострадающим, ведь именно таким она хотела видеть своего сына. Как Тэхен… Если бы она была жива, Минхо не нашел бы в себе сил посмотреть ей в глаза.       Теперь уже ничего не исправить. Он тот, кто он есть. Та самая темнота, в которой звезды, такие как Тэ, сияют особенно ярко. Минхо принял это. У каждого свое предназначение.       Минхо теряет счет времени, и возвращается только тогда, когда чувствует, что Нефилим устал.       Кортеж канцлера у ворот поместья несколько его удивляет. Бан Шихек никогда не приезжал просто так. Минхо не испытывал даже капли волнения, поскольку был уверен, что его канцлер предпочтет видеть в качестве союзника, а значит, приехал договариваться.       При виде Минхо, ведущего коня под уздцы, дверь машины отворилась, и из нее появился Бан Шихек, с неизменной легкой улыбкой на лице.       — Чем обязан визиту? — спросил Минхо, протягивая канцлеру свободную руку.       Нефилим недовольно заржал, и ему пришлось усилить хватку, чтобы удержать коня. Мама всегда говорила, что лошади тонко чувствуют людей.       — Я так давно не был в этом доме. Только сейчас это понял, — канцлер повернул голову, рассматривая территорию, будто бы действительно скучал по этому месту.       — Наше поместье никогда не было местом приятного времяпрепровождения.       Они оба прекрасно знают, что происходило в здешних подземельях.       — Таких мест и так в избытке, — замечает Шихек.        Минхо пожимает плечами, и идет в сторону конюшни, канцлер следует за ним. Его охрана остается в машине. Таким образом он как бы пытается показать, что доверяет Минхо, но это слишком очевидно, поэтому Ми никак не реагирует, оставаясь настороже.       — Так зачем Вы здесь? — Минхо возвращается к своему вопросу, не желая ходить вокруг да около. Ему ни к чему эти ненужные прелюдии.       Знает ли Бан Шихек обо всем наверняка или только догадывается? Ему важно узнать, насколько хорошо канцлер осведомлен.       — Думаю, не стоит делать вид, что это обычный визит вежливости. Я здесь, чтобы просить тебя поддержать Хосока. Я должен собрать совет, все ждут от меня этого. У Чона есть план, который вряд ли понравится Намджуну и Тэхену. Да, он довольно жесткий, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.       Минхо прищуривается. Ему изначально не нравится эта просьба. Он не будет делать ничего, что может навредить Тэ. Ни в коем случае. Канцлер может делать что угодно. Да и с Чоном они никогда не были близки, скорее наоборот.       — В чем же он заключается? — Ми снимает седло с коня, и потрепав его за загривок, заводит в стойло.       Он намеренно игнорирует канцлера, занимаясь своими делами.       — Хосок жаждет найти и наказать всех причастных, при этом не ограничивая себя никакими рамками, в том числе закона.       Минхо ухмыляется про себя. Его всегда восхищало умение канцлера говорить обтекаемыми фразами. Ведь они оба понимают, что Хосоку нужна кровь. Он не успокоится, пока не прикончит Сокджина и всех, кто попытается ему помешать. Но Бан Шихек не говорит так, потому что он мудрый и справедливый канцлер. Расправа — это негуманно, наказание виновных — совсем другое дело.       — То есть он хочет получить карт-бланш на любые действия?       — Твой дедушка назвал бы это индульгенцией.       Минхо впервые смотрит канцлеру в глаза. К лицу словно приросла эта маска отстраненного дружелюбия, которую Ми так хорошо знает с детства.       Конечно, дедушка одобрил бы все это, пусть даже и ненавидел Бан Шихека всем сердцем. Все-таки они были пугающе похожи, именно поэтому им всегда было так тяжело выносить друг друга.       — Хотите, чтобы я пошел против друзей?       — Если бы они были твоими друзьями, я бы сюда не пришел. Мы оба знаем, что тебя волнует мнение только одного человека.       Вопреки всему, Минхо чувствует болезненный укол от этих слов. Наверное, потому, что Бан Шихек был прав. Намджун всегда был с ним приветлив, но они не могли считаться настоящими друзьями.       С Бэкхеном их свело одиночество и то бремя, которое они не выбирали, но вынуждены были нести. Минхо относился к Бену с теплотой, но был ли тот его другом? После того, как он заступился за этого оборотня, Ми не мог сказать наверняка.       Возможно, если бы дело было только в них, Минхо задумался о выборе, но когда на чаше весов стоит Тэхен, для него есть один путь.       — Тогда вы знаете, что я отвечу на вашу просьбу. Я отлично понимаю Хосока, и считаю его желание мстить обоснованным, но я не пойду против Тэ, пусть вы и правы насчет друзей.       Минхо знает, что канцлера разочарует такой ответ, однако он достаточно умен, чтобы этого ожидать. Значит, у него есть еще что-то.       — Я все-таки прошу тебя поторопиться с решением. Тэхен живет в мире, где любого можно понять, чтобы он ни сделал. Чего же ты боишься, Минхо, если сейчас ты уже его потерял? Не я твой враг. Подумай об этом. Я пришлю приглашение на совет, — Бан Шихек не дожидается ответа. Просто разворачивается и уходит, оставляя Ми наедине со своими мыслями.       Минхо не верит красивым речам, канцлер это знает, но нельзя отрицать, что на данный момент в его словах есть доля правды. Ликантроп сказал, что Шихек причастен к отравлению Тэхена, но доказательств этому нет.       Рассказам того, кто столько лет жил в стане оборотней, да еще и убивал по их указке, Минхо доверять не собирался. Да и уничтожение оборотней никак не помешает Ми после устранить канцлера.       Сейчас, встав на его сторону, Минхо сможет подобраться поближе и потом нанести удар, от которого Бан Шихек уже не оправится.       Канцлер прав, на сегодняшний день у него другой враг, которого нужно устранить. Чон Чонгук должен исчезнуть с лица земли точно так же, как исчез из памяти Тэ.