Алиса в стране Чудес

      Монстр рухнул, неудачно для него напоровшись лишний раз на обломок бетонного каркаса здания. Генос довольно оценил работу: в кои-то веки Демонический уровень не смог даже поцарапать, не то что оторвать руку.       Парень оглянулся на компаньона, который, тихо ругаясь, вытаскивал любимый меч из-под завала, одновременно пытаясь курить. Получалось плохо и то и другое: завал был приличной величины, а начавшийся дождь упорно тушил огонек сигареты.       Киборг невольно улыбнулся. Иногда Зомбимен выглядел таким бестолковым, честное слово! И Геносу жутко нравилось, что эту его черту видит он один. Правда, в последнее время товарищ стал как-то по-особенному угрюм, и все бросал на парня странные взгляды. После каждой этой встречи глазами киборгу становилось нехорошо. В глотке совсем по-человечески перемыкало, а тело переставало слушаться. Системы тупили: парню хотелось то отвернуться и убежать прочь от этих красных глаз, то, напротив, приблизиться настолько, чтобы весь мир затопило красным. Да и вообще видеть Зомбимена теперь было тяжело, особенно когда он, скинув плащ и футболку, стирал кровавые разводы. Полуобнаженный, поджарый, жилистый, мужчина заставлял киборга затаивать дыхание и источать статическое электричество.       Что оно означало – Генос раньше не знал. А вот после Сайтамы понял.       - Потопали, - буркнул Эрик, совладав, наконец, с мечом. Правда, сигарету пришлось доставать новую. Киборг послушно последовал за ним. Нет, надо с этим заканчивать!       - Малыш, профессор Кусено нашел тебе квартирку, он говорил об этом? Как раз в конце недели сможешь, наконец, переехать из моей конуры в нормальную…       - Зачем?.. – Киборг остановился, как вкопанный, недоверчиво глядя на Зомбимена.       «Ками-сама, он еще и спрашивает!!!»       - Ну мы ж договаривались, что ты поживешь у меня около месяца. Так? – Ну, если хрыч Кусено утаил это от паренька!..       - Так, - медленно кивнул киборг, не сводя глаз с Эрика.       - Ну вот. За этот месяц ты, на мой взгляд, поправился. В смысле, депрессию свою переборол. А я по сути своей все-таки одиночка. Одним словом, малыш, я тебя всегда поддержу, но пора тебе уж самому свою жизнь налаживать.       «Свали от меня подальше, добром прошу!»       Генос молчал. Дождь усиливался. Зомбимен внезапно отметил, что вокруг какая-то особенно глубокая темень, глухой колодец стен домов и один-единственный фонарь, оранжевым светом выхватывающий из тени фигуру киборга.       - То есть вы… тоже гоните меня, да?.. – очень тихо спросил Генос, и впервые в его голосе была едва заметная угроза. «Мля-я-а-а…»       - Гнать? Гонят собак или кошек. Мы, вроде сошлись, что ты человек с механическим телом. Я честно говорю и искренне считаю: тебе нет больше нужды жить со мной.       - А если я так не считаю?.. – Генос медленно сделал в сторону Зомбимена шаг.       - Генос, - Эрик распрямился и посмотрел на парня прямо и строго. – Я в самом начале говорил тебе, что не совсем понимаю однополую любовь?       Парень вздрогнул. Эрик действительно говорил такое. Долго, осторожно, чтобы не ранить чувства мальчонки. Но прямым текстом. Возможно, Генос мало проникся смыслом, но, во всяком случае, запомнил эту отповедь. А напомнить о ней сейчас – значит, в какой-то степени надавить на киборга. Дать понять, что он исключительно сам неправильно истолковывал поступки и чувства Зомбимена, а не тот его обманывает. По сути, свалить ответственность на Геноса. Жестоко? Возможно. Но шанс киборгу Эрик давал.       - А при чем тут это? – наконец спросил Генос.       - Не делай вид, что не понимаешь, малыш. Ты делаешь из меня второго Сайтаму, - на этих словах парень снова дернулся, а руки непроизвольно сжал в кулаки. - И не надо так злиться. Я дал тебе понять, что готов о тебе позаботиться и стать другом, но на большее ты не должен был рассчитывать.       - А вам не пришло в голову, что я не могу контролировать то, что чувствую? – Генос отбросил притворство. Да. Да! Вот уже две недели он не может дышать, не то что говорить в присутствии Зомбимена! Вот уже неделю просыпается от ярких и мучительных снов, от которых весь футон покрывается статическим электричеством. После которых смотреть на этого человека вообще невозможно – на его тело, улыбку… - Стоило немного решительнее отвергать меня, если вам действительно было противно мое присутствие, а то я ни на миг в это не поверил! – парень сделал еще несколько шагов.       - Да при чем тут противен, черт подери! Ладно, плевать, думай, как хочешь. Но знай: я тебя не обманывал и не собирался какую-то надежду тебе давать, понял?!       - Какой ты глупый, Эрик, - выдохнул Генос. Как же так? Неужели душевная рана Зомбимена настолько глубока? И неужели киборгу до сих пор не удалось ее излечить? – Зачем ты был таким заботливым? Ты же не отстранялся! Ты прикасался ко мне, прекрасно видя, как я реагирую на твои прикосновения. Тебе же нравилось доводить меня до такого состояния! Я видел, как ты улыбаешься мне! Ты же хотел, чтобы я был с тобой! Так почему же… Сейчас ты отрицаешь, что чувствуешь то же, что и я?       Зомбимен поперхнулся воздухом. Вот такого поворота он не ожидал. Как ловко эта озабоченная железяка извернула ситуацию! Честно говоря, на такое заявление даже отвечать было нечем – просто потому, что происходящее было до безобразия абсурдно.       - Ты ведь тоже одинокий, - Генос подошел совсем близко. – Я же вижу, как тебе не хватает тепла. Ты виртуозно скрываешь свое одиночество. Но я вижу тебя. Я хочу быть рядом. Я хочу стать твоим теплом.       А-а-а-а-а-а!!!!!       Ками-сама, за что!!??       В этот момент случилась катастрофа – Вселенная надавила своим естеством, и отрезвляющая дрель в виске вдруг исчезла.       Зомбимен посмотрел Геносу прямо в глаза. Киборг не врал. Он искренне хотел быть рядом. Он был тем, кто по-настоящему понимал, какого это – быть отличающимся. Получать увечья, раз за разом проходить через боль и – вставать.       Киборг сделал еще шаг. Они стояли почти нос к носу.       Его одежда прилипла к телу, выгодно подчеркивая мышцы идеально сложенного тела. Его желтые волосы были мокрыми, капли воды стекали по коже, рисовали тонкую и красивую линию носа, губ…       - Эрик, я…       Слишком близко…       «Он ведь слетит с шестеренок, если ты сейчас откажешься от его чувств. Он ведь Демон-киборг, который начал уничтожать людей после предательства Сайтамы» - тихо и ласково шептала Вселенная…       - …тебя… - Зомбимен чувствовал его горячее дыхание на щеке…       «Все правильно, все правильно. Не сопротивляйся».       Еще миг – и мир исчезнет, останется только этот парень напротив…       - ДА ХРЕНА ЛЫСОГО ВЫ ОТ МЕНЯ ЭТОГО ДОЖДЕТЕСЬ!!! – возопил Эрик.       Генос шарахнулся назад, а Зомбимен, не теряя ни секунды, рванулся прочь. Может, другие Герои и умели сносить любые преграды на своем пути всякими супер-ударами, зато в умении ориентироваться в самых темных, запутанных и кишащих препятствиями переулках Зомбимену не было равных. Как юркая, некогда лабораторная крыса, пожившая на улице и ставшая опаснее кошки, он запутывал след, не снижая темпа и не переставая отдаляться от опасного места. По сравнению с побегом из лабиринтов Палаты Эволюции такая пробежка – пустяк.       Генос объявил о себе спустя минут шесть после исчезновения Эрика. Взрыв ощутимо всколыхнул землю и обрушил с одного из домов несколько кирпичей. Но Зомбимен был уже далеко, а главное, не там, где Генос мог бы его искать. Конечно, его высокотехнологичные датчики никто не отменял, но бессмертный (и внезапно очень остро ощутивший вкус жизни) человек решил, что это будут тепловизоры. А их он обходить привык – приказал своему телу понизить температуру до окружающей среды. И судя по тому, что он все еще бежит, а не летит вверх кармашками, пока такая хитрость работает. А это значит, надо убраться как можно дальше, раньше, чем Генос догадается воспользоваться другими датчиками.       Его поставили перед выбором: либо создать психа-киборга, который будет гораздо меньше жалеть людей, либо отказаться от самого себя и… От нее. Вселенная считала, что выбор очевиден. Эрик тоже.       «Что, съели?! На-ка, выкуси-ка!! Это не мой мир, не тот Генос!!! Так что идите вы все к чертям собачьим!!!»       Зомбимен летел по чернильно-черным переулкам, чувствуя, что прошел очень сложное испытание.