Держи жабу!

- Мы должны что-то сделать с твоим убежищем! - Флетчер вскарабкался на камень, с которого Рей наблюдал за тем, как стрекозы и пара пауков сортируют их запасы. Засушенных насекомых и ракушки можно было убрать в глубину грота, где они смогут долго пролежать и не испортиться, а вот водоросли, фрукты, хлеб, который удалось стащить у людей, нужно было сложить поближе, чтобы к ним был доступ. До зимы ещё далеко, но, если они хотят тут осесть, стоит позаботиться о пропитании. - Реймонд? - Хм? - Я говорю, отстань ты от своих стрекоз. Идём, я нашел прекрасную поляну с прекрасной травой. Мы можем перенести её к тебе и сделать твой домик не только совершенно безопасным, но и совершенно уютным. Реймонд покосился на него с сомнением, но поддался на уговоры. Отпустив своих подопечных восвояси, он отправился за Флетчером, который воодушевлённо пересказывал ему (и всем, кто их услышит) последние новости. Трава и в правду оказалась хороша. Она была очень мягкой, приятно пахла и не колола нежную кожу на брюшке и внутренних сторонах лапок. Реймонд потоптался на травниках, соглашаясь, что спать на них будет приятнее чем на земле. - Итак, какой план? - О, очень простой, милый мой. Сначала мы нарвём, столько, сколько сможем, а потом перенесём всё к тебе. Звучало слишком расплывчато, но Флетчер же умудрился как-то обустроить свою норку. Так что, Реймонд решил ему довериться. До утра они перекусывали травинки и складывали неподалёку. Реймонду казалось, что он напился травяного сока на жизнь вперёд, но Флетчер продолжал сиять энтузиазмом, так что ворчать на него было неудобно. После того, как Флетчера устроило количество травы, они в несколько походов оттащили всё к дереву Реймонда. Где Флетчер нашел несколько листьев, и устелил ими землю. Затем Реймонд выбрал место для сна, и они начали устраивать ему маленькое гнёздышко. Такое, чтобы в нём поместилось две жабы. В конце концов дело было сделано. В убежище теперь вкусно пахло травой, а в лапки и брюшко больше не впивались маленькие камушки и песчинки. - Хм, и вправду стало уютнее. - А я о чём? Теперь ты будешь жить в комфорте, как и подобает жабе. Реймонд фыркнул и выбрался из корней наружу. - Завтрак? - Обязательно, Реймондо! *** Забравшись на поваленное дерево, они караулили раннюю на подъем мошкару. Хотя из-за трескотни Флетчера, насекомые облетали их десятой дорогой. - ... И тогда эта лягушка взял под свою опеку нескольких головастиков! И они называют его Тренером, раз он тренирует их жизни. Ты можешь себе это представить, Реймондо? Я всегда думал, что вылупляясь из икры дети сразу же становятся самостоятельными. А поди-ж ты. - Хм. Многие виды заботятся о своём потомстве. Я не понимаю, почему этого не может произойти с лягушками? - Ну, может быть, потому что у них не принято заботиться о друг друге. - Хм... Реймонд задумчиво стрельнул языком в зазевавшегося комара и начал его пережёвывать. У лягушек действительно было не принято гулять парочками, делить убежище и растить маленьких головастиков. У жаб это тоже было не принято. Но почему, тогда Рею не кажется неправильным это ощущение покоя, когда он засыпает рядом с Флетчером? Почему, когда он смотрит на то, как воркуют Микки и Розалинд, он чувствует червячок зависти? Переступив с лапы на лапу, Флетчер уныло жевал свой длинный язык. Уверенность, что он ляпнул что-то совершенно глупое и, возможно, обидное крепла с каждой минутой молчания Реймонда, а идей как исправить ситуацию, как на зло, не было. Утро плавно переползало в день, и пора бы уже спать, но напрашиваться в гости стало неловко, а уходить к себе - почему-то грустно. Флетчер повернулся было к Реймонду, отчаянно пытаясь придумать, что сказать, но в этот момент откуда-то со стороны корней дерева раздался чужой голос. - Реймонд? Тот встрепенулся и быстро пополз к зовущему: - Да, босс. - Идём, у нас переговоры с белками, можно наладить с ними взаимовыгодный обмен. - Да, босс. Одну минуту. Он повернулся к Флетчеру и отстраненно-вежливо кивнул. - Увидимся, Флетчер. - Конечно. Пока, Реймондо. - Флетчер выдавил из себя улыбку, спрыгнул с дерева и направился к себе. Засыпая в одиночестве, зарывшись носом в сухую траву, он позволил себе признать, что совершенно не так хотел бы заканчивать прошедшую ночь.