---
Чонгук был в своей комнате на втором этаже, пытаясь создать хоть какое-то подобие порядка в своём гардеробе, когда увидел чёрный пикап, остановившийся около дома. Человек, выбравшийся из него, однако, стал причиной широкой улыбки, — первой, на самом деле, с того момента, как они покинули Сеул. Он тут же бросает свитер, который держал в руках, и, сбежав вниз по лестнице, вырывается наружу, обогнав замешкавшегося отца. — Хоби-хён! — Чонгук буквально налетает на брюнета, который встречает его своей лучезарной улыбкой и лёгким, звонким смехом. — Мой малыш Чонгуки! — пищит Хосок в ответ, и они оба душат друг друга в объятиях, пока Чонгук не решает отстраниться. Во всей этой мрачной атмосфере переезда из Сеула он чуть не забыл о том, что его друг детства и наставник всё ещё живёт в Пусане. Хосок продолжает ворковать над ним, треплет его за щёки и ерошит волосы, пока Чонгук не отшатывается, надув губы. — Хён, — тянет он, чувствуя как краснеют щёки. — Я не ребёнок больше. Хосок запрокидывает голову и громко смеётся. — Ты всегда будешь ребёнком для меня. Ребёнком, который ходил за мной хвостиком, сжимая в руках того плюшевого динозавра… — Хён! — Хосок-а, — голос Санхуна прерывает их перепалку. Чонгук моментально трезвеет, возвращая лицу прежнее скучающее выражение в присутствии отца. Хосок, в свою очередь, словно начинает светиться ещё ярче, вероятно, пытаясь загладить вину за внезапную смену настроения у Чонгука. — Шеф Чон! — щебечет он и подается вперёд, чтобы энергично пожать руку Санхуна. — Спасибо, что пригнал машину, — говорит тот. Чонгук в недоумении оглядывается на пикап. Он принадлежал не Хосоку? Но спросить он не успевает, так как Санхун легонько подталкивает его к машине. — Он твой, Чонгук. Это небольшой… подарок по случаю приезда, что-то вроде того. Глаза Чонгука расширяются до размеров блюдца, и он резко оборачивается на пикап. Он не новый, но близок к этому, чёрная краска его корпуса сияет, а сам он явно в хорошем состоянии. Его челюсть чуть не падает на землю. — Ты… ты что… серьёзно? — Я помогал с ремонтом! — выпаливает Хосок, словно ему стоило огромных усилий не заявить об этом ещё с порога. Он потряхивает вытянутыми в сторону машины руками с тихим «та-дам» и балансирует на пятках, пытаясь справиться с неконтролируемым потоком энергии. — Разве он не обалденный? — Эм. да… да, просто отпад, какого чёрта… — Чонгук всё ещё не может подобрать слов. Мама ему даже заикаться о машине не позволяла, пока ему не исполнится восемнадцать. У Санхуна же, кажется, не было таких установок. Чонгук переводит взгляд сияющих глаз на отца. — Пап. Спасибо. Спасибо огромное, это правда очень круто. Санхун дарит ему мягкую, слабую улыбку, и Чонгук удивляется тому, каким неожиданно нежным становится выражение его лица. Куда нежнее, чем он ожидал от почти что незнакомого человека. — Ну? — Хосок прижимается к нему, закидывая на плечи свою руку. — Не собираешься теперь прокатить своего замечательного хёна на новой лошадке?---
Оказалось, что Хосок ходит не в ту же школу, в которую перевели Чонгука. Он попытался, как только узнал об этом, запросить перевод в школу к Хоби, но отец быстро отмёл эту идею. — Ты только зачислился, а уже хочешь перевестись? Наверняка есть какой-то лимит по количеству школ, которых ты можешь сменить за неделю. Именно поэтому Чонгук сейчас подъезжает к новой школе в полном одиночестве, не переставая хмуриться ни на секунду. Он не просто перевёлся в школу из такого типа городов, где все ученики знают друг друга с самой началки, но сделал это ещё и в самой середине семестра. Аргх. Он почти физически ощущает на себе взгляды, пока идёт от парковки ко входу. Как бы драматично это ни звучало, но ничего с этим не поделаешь, — Пусан совсем не похож на Сеул, где живёт так много людей, что неузнаваемость становится настоящим подарком судьбы. Там никто даже не обратит внимания, а если и обратит, то тут же забудет, на новенького парня в школе. Здесь же он словно белая ворона. От одной мысли об этом, он невольно вжимает голову в плечи и опускает глаза, пока уверенность в себе быстро испаряется, как никогда раньше. Он ускоряет шаг, двигается всё быстрее и быстрее, практически срываясь на бег в коридоре. Чонгук уже видит заветные двери в кабинет директора, но внезапно его резко хватают за плечи. — Эй, Чон Чонгук, так? — голос раздаётся у самого уха, отчего Чонгук снова морщится. Серьёзно, какого… Когда он оборачивается со скептическим взглядом и бешено колотящимся сердцем, он едва ли не сталкивается носами с незнакомым парнем. — Я Ли Дзинки. Главный редактор школьной газеты, — представляется парень и, кажется, вовсе не замечает возрастающего изумления и дискомфорта со стороны Чонгука. В следующую секунду он уже ведёт Чонгука по коридору, всё ещё держа руку на его плечах, словно они лучшие друзья, несмотря на то, что Чон даже не взглянул бы на этого чудика при иных обстоятельствах. — Что? — вот и всё, что ему удаётся выдать. — … глаза и уши этого места. Буду тем, кем пожелаешь, — и на этих словах Дзинки чуть сильнее сжимает его плечо. — Личным экскурсоводом. Партнером для ланча. Жилеткой для слёз. Будущим муж… Чонгук наконец умудряется вырваться из стальной хватки Дзинки, неровно отступая на пару шагов назад и глядя на парня широко распахнутыми от изумления глазами. — Эм. А, я… я справлюсь. Но эм, спасибо. Улыбка Дзинки ни на секунду не исчезает. — Без проблем, красавчик. Кстати об этом, нужно будет отвести тебя к одному из наших фотографов в обеденный перерыв. Сделаем отличный снимок на будущее, ты знаешь, — в ответ на поражённое молчание Чонгука он улыбается: — Ты — главная новость, детка. На первой странице. Господи Иисусе, убей его. — Эм… нет. Что? Нет, я… нет, спасибо. Я просто… пойду уже, — бормочет Чонгук, всё ещё в полном замешательстве и смущении от такой неожиданной встречи. Он отступает назад, но глаз с Дзинки не сводит, будто ожидая, что тот дёрнется или набросится на него ещё раз в любой момент. — Но, эм, рад был познакомиться, — выпаливает он прежде, чем заскочить в кабинет. Дзинки вздыхает слегка тоскливо. — Что за личико. Точно на первую полосу.---
Обеденный перерыв Чонгук ждал особенно сильно. Он высидел целых три урока, будучи новеньким в классе; три учителя заставили его выйти к доске, чтобы он неловко рассказал какие-то бесполезные три предложения в качестве «представления» своим сверстникам. Он высидел грубо говоря четыре часа, окруженный океаном любопытных глаз, оценивающих его с ног до головы, а затем слушал перешёптывания о себе из каждого угла. Он «новенький мажор из Сеула», отчего так и хочется закатить глаза, потому что тот факт, что он приехал из большого города, не гарантирует столь глупую характеристику. Или хотя бы не должно. В какой-то момент на литературе одна болтливая блондинка буквально наклонилась к нему и представилась, как Ёнсун. Она сказала, что была в школьной газете. Естественно, Ли Дзинки казался отвратительной предполагаемой ниточкой между ними, и Чонгуку стало интересно, был ли вопиющий энтузиазм необходимым условием для вступления в редакцию местной школьной газеты. Она подтверждает его догадки, когда, едва только прозвенел звонок, хватает его за руку и тянет в сторону столовой к определённому столику. На самом деле, он планировал спрятаться в туалете и жаловаться на жизнь своим друзьям из Сеула по видеочату, но ладно. Он гибкий, когда дело касается планов. За столиком уже сидит Дзинки, споря с каким-то высоким парнем и куда более спокойной тёмноволосой девушкой. Все трое тут же прекращают разговор, когда появляются Ёнсун с Чонгуком, и Дзинки встаёт, чтобы поприветствовать их со счастливой улыбкой. — Чонгук! Наш красавец с первой полосы, вот ты где. Чонгук чувствует, как краснеют его щёки от смущения и тех улыбочек, которыми одаривают его и Дзинки, и Ёнсун, словно он какой-то особенный. И всё только потому, что он новенький. Смешно. — Перестаньте, — вздыхает он и плюхается в свободное кресло. — Привет, я Минхо, — высокий парень, который до этого умолк, уставившись на Чонгука, протягивает руку. Он одет в джерси школьной баскетбольной команды. Чонгук жмёт руку, радуясь первому адекватному знакомству за весь день. — А я Хвиин, — предствляется темноволосая девушка с доброй, но спокойной улыбкой. Ему нравятся эти двое. Минхо и Хвиин, они кажутся относительно нормальными по сравнению с остальными в школе, а в данный момент нормальность — это единственный критерий, который Чонгуку жизненно необходим. Он дарит им короткую улыбку и разглядывает из-под чёлки. — Я Чонгук, — бормочет он. Минхо выглядит так, словно застрял в облаках, а улыбка Хвиин становится чуть шире. — Ну разве он не золото, — решает вставить свои пять копеек Ёнсун и наклоняется через стол, чтобы щёлкнуть Чонгука по носу, чем зарабатывает раздражённое бормотание в свой адрес. Он уже готов бросить в неё чью-то бумажную салфетку со стола, когда его внимание привлекает звук со стороны двери из внутреннего дворика. В столовую заходит группа из пяти парней, которые очевидно вместе, несмотря на то, что держатся по двое. Все они достаточно индивидуальны в зависимости от роста, цвета волос, черт лица, но… было что-то, более властное, что как бы объединяло их, выделяя на фоне других. Все они были невероятно, потрясающе красивыми. Как бы… в неестественном смысле. Он никогда не видел людей, хотя бы близко столь же красивых даже по телевизору или в журналах, не то что в реальной жизни. — Кто они? — спрашивает Чонгук невольно, несмотря на собственную установку, что его никто здесь не интересует (он ничего не может с этим поделать; они кажутся такими… притягательными). Самый высокий среди них, коренастый и возвышающийся над всеми, с несвойственным подросткам, по мнению Чонгука, серьёзным выражением лица, открывает дверь. Он придерживает её для другого парня, с которым шёл за руку, и тот, если честно, обладает самыми привлекательными чертами, которые когда либо видел Чонгук, даже на страницах журналов с тоннами фотошопа. Губы привлекательного парня изгибаются в мягкой улыбке из-за учтивого жеста высокого, превращая его лицо в нечто ещё более неземное. Всё это кажется нереальным. Хвиин прослеживает за взглядом Чонгука и понимающе улыбается. — Кимы. Ёнсун подаётся вперёд, понижая голос до шёпота, но сохраняя нотку драматичности. — Приёмные дети доктора Кима. Они все переехали сюда из какого-то городка в горах несколько лет назад. — Они держатся особняком. Вроде того. Всегда, — добавляет Хвиин. — Потому что они вместе. Типа, вместе-вместе, — Ёнсун играет бровями, будто тот непристойный тон, каким она произнесла «вместе», и так не дал всем понять намёк. — Тот супер сумасшедше красивый парень, Сокджин, и тот большой высокий парень, Намджун — они вместе. Не уверена, законно ли это вообще. — Ёнсун, они же не кровные родственники, — закатывает глаза Хвиин. — Но они живут вместе. А затем, низенький с розовыми волосами, Чимин? Он совсем странный, — и когда Чонгук поднимает глаза, он видит, как парень на выдохе смеётся и разворачивается на 180, двигаясь спиной вперёд, чтобы идти лицом к парню, которого держит за руку. — … и он с Юнги, блондином, который выглядит так, будто ему постоянно больно. Действительно, спутник Чимина обладал тем полусонным полуизмученным выражением лица в отчасти странном сочетании, но оно каким-то удивительным образом смягчалось из-за коротких улыбок всякий раз, как Чимин к нему обращался. Но никто так и не озвучил имени, действительно заинтересовавшего Чонгука. Он всё ещё пялится, не в силах оторвать взгляда от парня, вошедшего последним, высокого с широкими плечами и совершенно безразличным выражением, которое не должно выглядеть так очаровательно. — Кто он? — спрашивает он тихо, заворажённо. Парень не такой восхитительный, как Сокджин, который выглядит, как воплощение всех существующих фантазий в одном человеке. Однако он отчего-то наиболее притягателен — у него не очевидные, необычные черты, красота менее стандартная и гораздо больше… больше чего-то ещё, чего-то особенного. Когда Чимин говорит что-то Юнги, надув губы, он улавливает это и коротко улыбается, и, оу… Чонгук почти очарован квадратной улыбкой, что озаряет всё лицо парня. — Это Ким Тэхён. И тогда Тэхён оборачивается на них через плечо, словно простое упоминание его имени каким-то образом автоматически привлекает его взгляд. Что невозможно, но это всё, о чём Чонгук может сейчас думать. Его глаза, чисто чёрные, сталкиваются с напуганными Чонгука. Он спешно отводит взгляд, опуская его на свой обед, пока румянец расползается по щекам. Боже, это только первый день, а его уже поймали за жутким разглядыванием какого-то симпатичного парня в столовой. Прекрасно.---
После обеда стояла биология, которая, пусть это прозвучит по-ботански, была любимым предметом Чонгука. Биология простая. Литература, она вся… про метафоры, запутанные словосочетания, которые имеют двойной или тройной смысл, но биология — это просто биология. Она имеет чёткий смысл. И Чонгук чувствует, что ему не помешает немного здравого смысла, особенно сейчас. Так что он смело заходит в кабинет, однако первое, что он видит — это Ким Тэхён, и у него в животе словно завязывается тугой узел, сигнализирующий о том, что каким-то образом всё в его жизни идёт под откос. Можете звать его королём драмы, но ему всего семнадцать, окей? И он слишком привык к успокаивающей нормальности биологии, вместо которой он столкнулся с… … чёрными, как уголь глазами, которые буравят его с таким напряжением, что граничит с яростью. Так вот. Самый красивый парень, которого Чонгук видел в своей жизни, уже ненавидит его, причём, очевидно, с такой силой, достаточной, чтобы побороться с тысячью солнц, и соразмерную нескольким кровным местям или что-то вроде того. Отлично. Просто отлично. — … и, пожалуйста, садись, Чонгук, мы скоро начнём урок, — внимание Чонгука возвращается к учителю биологии как раз в тот момент, когда он указывает на единственное свободное место, которое… Прямо рядом с парнем, который выглядит так, словно проверяет теорию о том, возможно ли убить одним взглядом. Прекрасно.---
— Клянусь, Хоби-хён, он меня ненавидит, — вздохнув, хнычет Чонгук в трубку, изучая взглядом потолок над кроватью. Распластавшись на ней и раскинув руки и ноги, он чувствует невероятную усталость, но не физическую, а, скорее, моральную. — После уроков, когда я заходил в администрацию за парой документов, я видел его там же. Он хотел перевестись с биологического направления, — Чонгук хмурится от воспоминания. — И это, ладно, хорошо, ну попялился я на него немного. Не обязательно, блять, сразу менять направление, чтобы избегать меня, я же не… не какой-нибудь заразный. Смех Хосока каким-то образом умудряется распространять лучики радости даже через крохотный динамик в телефоне. Чонгук лишь сильнее дуется. — Чонгуки, это так глупо, — продолжает смеяться он. — Он даже не знает тебя, как он может тебя ненавидеть, глупышка. — Давай, зови меня глупым, хён. Скажи это ещё раз. Мне правда не навредит третий раз после сегодняшней порции самокопания, — сухо бормочет Чонгук. Он страдальчески прикрывает глаза, как только на том конце раздаётся звонкий смех.---
Чонгук не считает это глупым, несмотря на наставления Хосока. Он знает, что прав. Ему с лихвой хватило опыта с чередой маминых ухажеров и теперь уже нового мужа, чтобы узнать тот самый взгляд, направленный прямо на него. Он знает, что злой взгляд Ким Тэхёна предназначался именно ему. На самом деле, Чонгук накрутил себя до такой степени из-за несправедливости всей ситуации (это несправедливо, окей, он чувствительный парень, он не заслуживает быть предметом чьей-то случайной презренной ненависти), что уже на следующий день превратился в самого настоящего мужчину. С чёткой. Целью. Утром, задолго до звонка на первый урок, он ждёт, опершись на пикап и периодически сканируя взглядом парковку. Он ждёт прибытия Ким Тэхёна, чтобы наконец разобраться с ним во всём. К счастью, он выбрал именно утро для этого разговора, чтобы у него был запас времени перед неминуемо неловким уроком биологии, где им придётся сидеть рядом. Он тут всё спланировал, ладно? Когда приезжают Дзинки, Минхо и другие из его новообразовавшейся «компании», паркуясь прямо за пикапом, он игнорирует их призывные крики, предпочитая неотрывно всматриваться в сторону въезда на парковку. У него тут на горизонте серьёзный разговор. Однако весь его запас энергии и уверенности для Вселенной, очевидно, всего лишь пыль, потому что, когда Кимы приезжают, Тэхёна с ними нет. Он осознаёт это не сразу, потому что автомобили сами по себе привлекают добрую половину его внимания. Ярко красный кабриолет Мерседес S-класса въезжает первым с убранным складным верхом и скрипит резиной, когда водитель быстро с поворота паркуется на противоположной от Чонгука стороне парковки. За рулём оказывается Ким Сокджин (конечно же, думает Чонгук), который выходит из машины, словно мировая знаменитость на красную дорожку перед сотнями фотокамер, а не школьник, приехавший на уроки. На нём крупные, совершенно тёмные солнцезащитные очки и кремового цвета свитер, который вероятно, очевидно, сделан из кашемира. А Чонгук-то думал, что он может считаться элитой, посещав частные школы всю свою жизнь. Высшее общество Сеула, по-видимому, в подмётки не годится высшему обществу… Пусана. Чимин ехал с Сокджином — его розовая макушка была видна ещё на подъезде к парковке, но он практически выпрыгивает из кабриолета, не открывая дверь, чтобы оказаться в объятиях Юнги, который выходит из второй машины Кимов — огромного, тёмно-синего Джипа Рубикон, припарковавшегося рядом. Его водителем оказывается Ким Намджун, и Чонгук хмурится на мгновение от такого разительного контраста между несомненно спокойной энергетикой парня и машины, которой тот управляет. Но, опять же, самой удивительной вещью в Ким Намджуне по-прежнему остаётся не машина, а его выбор партнёра: поистине великолепный Ким Сокджин, который уже устроился под боком у Намджуна, а Чонгук даже моргнуть не успел. Было что-то удивительно нежное в том, как он сжимал руку Намджуна, перекинутую через его плечи, но затем до него доходит, что он совсем не знает этих людей, хоть и провёл большую часть вчерашнего вечера, представляя накаляющийся драматичный разговор с их братом. Кстати о нём, где Ким Тэхён? И затем, словно по сценарию и до жути синхронно, все четверо Кимов поворачиваются в его сторону, и даже в таком простом движении каждый из них по-своему грациозен. Они пристально смотрят на него, понимает Чонгук, и от этой мысли глаза расширяются, а сердце бьётся сильнее. Он спешит в сторону школы, часто моргая и стараясь унять бешено колотившееся сердце. Боже. Расскажите ему про устрашающую семейку.---
К тому времени, как начинается урок биологии, Чонгук придумал как минимум шесть сумасшедших, невероятных, неправдоподобных теорий о том, почему Ким Тэхён так и не появился в школе (три из них включали сценарии, согласно которым он ненавидел Чонгука так сильно, что вовсе сбежал из города), и провёл суммарно не менее сорока минут, ломая голову над вопросом, почему Кимы смотрели на него так по-странному прохладно на парковке. Словно они оценивали его или что-то вроде того. С блёклым любопытством и с полным отсутствием личной заинтересованности. На одно пугающе, смехотворное мгновение он даже задумывается о том, что они знали о его планах и собирались уничтожить его, защищая своего брата. Но это было бы смешно. Кимы же не могут читать мысли, даже несмотря на их потустороннюю красоту. Так ведь? Так. Тем не менее, отсутствие Тэхёна всю следующую неделю на биологии ощущается сильно из-за того, что Чонгуку приходится делать все парные лабораторные в одиночку. Он не сильно расстроен, поскольку биология всегда давалась ему легко, а программа средней школы в Сеуле явно ушла вперёд здешней. Но всё же. Он накрутил себя каким-то воображаемым разговором из ничего и теперь ощущал внутри какую-то неожиданную апатию. Теперь, заходя в класс и видя свою парту пустой, он мрачнеет всё сильнее, становясь всё более хмурым (читай: расстроенным) с каждым днём. Это глупо, он в курсе, его не должно волновать, что какой-то тупой смазливый парень из Пусана о нём думает, но… он не может. Мысль о том, что он отталкивает кого-то настолько сильно, что тот пропускает занятия целую неделю… Ему не стоило уезжать из Сеула. До этого, он ещё никогда не был причиной чьей-то ненависти.---
В понедельник на следующей неделе Чонгук заходит в школу, сгорбившись и крепко сжимая лямки рюкзака. Хоть он и встретился на выходных с Хоби, у него всё ещё была куча времени, которую он провёл наедине с собой и своими мыслями. Которые точно не были радужными, учитывая тот факт, что он всё ещё безуспешно зализывал свои раны, нанесённые осознанием того, что его ненавидит самый привлекательный парень в школе. В общем, время он провёл точно не здорово. Тем не менее, он тащится в школу и покорно высиживает весь день. Он стойко игнорирует шумные выходки Минхо и Дзинки, старается отклонять все приглашения Минхо, количество которых с каждым днём растёт («Хочешь сходить в кино после школы? Поиграть в баскетбол? Хочешь прийти ко мне на игру завтра? Пойдём в ту кафешку, которая недавно открылась? Хочешь…»). Чонгук уже чувствует невероятную усталость к началу биологии, но он намерен стиснуть зубы и перетерпеть. Как только он заходит в класс, к нему тут же подлетает Минхо. Высокий парень, по какой-то непонятной причине, ведёт баскетбольный мяч, проходя внутрь, глупо улыбается Чонгуку и ерошит его волосы с восторженным приветствием. — Я тебе говорю, Чонгук, ты похож на среднестатистического спортсмена, ты просто обязан сыграть со мной как-нибудь… Но всё его внимание тут же переключается на свою парту, и Чонгук замирает. Ким Тэхён сидит на своём месте, словно ничего необычного не произошло. Ну. Он по-прежнему буравит Чонгука взглядом, конечно, что вполне естественно для их редких встреч. Мысль о том, что ему придётся целый час сидеть рядом с Ким Тэхёном, заставляет что-то в груди затрепетать. Чонгук переживает кризис четверти своей жизни почти полсекунды, в течение которых он серьёзно обдумывает необходимость от них отдохнуть. Он мог бы сбежать, пока учитель ещё не увидел его. Или соврать о том, что отравился. Или что-то в таком духе. Но он не успевает претворить план в реальность, потому что Минхо, сраный Минхо, вальяжно закидывает руку на его плечи и провожает до парты, чтобы потом свернуть к своей. Всё это время Чонгук, совершенно не слушая его бесконечную болтовню, широко распахнутыми глазами смотрит на Тэхёна, который также не отводит взгляд. Вспышка чего-то мрачного на долю секунды мелькает на лице Тэхёна, когда его взгляд цепляется за руку Минхо на плече Чонгука. Однако стоит ему моргнуть, как от неё не остаётся и следа. Чонгук выкладывает на парту все необходимые принадлежности и старается изо всех сил, чтобы походить на невидимого человека, существование которого находится под вопросом. Он старается занять как можно меньше места (он всерьёз задумался о том, что может быть на самом деле настолько отвратительным, раз Тэхён ненавидит его так сильно… он вырос немного застенчивым, хорошо? Целая неделя размышлений о причинах чьей-то ненависти по отношению к тебе уж точно не поднимут самооценку), когда внезапно раздавшийся глубокий голос привлекает его внимание. — Здравствуй. Он замирает на месте, широко распахнув глаза, пока волосы на затылке потихоньку встают дыбом. Медленно, миллиметр за миллиметром, он поворачивает голову в мучительно долгой тишине, и ловит взгляд Тэхёна, в ожидании прикованный к нему. Стоп. Это Ким Тэхён сейчас говорил? — Ммм, — как красноречиво, Чонгук. — Мне не удалось представиться на прошлой неделе. Меня зовут Ким Тэхён, — медленно, осторожно проговаривает парень, словно каждое его слово является репликой из отрепетированного сценария, которое требует огромных, непонятных усилий. Может, так оно и было. В конце концов, наверняка не так уж и просто разговаривать с тем, кого ты на дух не переносишь. Чонгук всё ещё пялится, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот в лёгком изумлении. Ему отдалённо кажется, что он попал в какое-то другое, странное измерение, в котором Тэхён вернулся к существованию после недельного отсутствия, а затем появился вновь с очевидным желанием поговорить с Чонгуком, из-за ненависти к которому и уехал ранее. Тэхён склоняет голову набок одним плавным движением, из-за которого Чонгук лишь сильнее коченеет. Он не знает, почему. Это буквально самое обычное движение, но… было что-то особенное в том, как именно он двигался (как двигались все Кимы, если быть точным). В их манере было что-то пугающее. Практически хищническое. — Ты… Чон Чонгук, — продолжает Тэхён, подводя Чонгука всё ближе к панической атаке. — Ммм, — выдаёт он на выдохе неопределённый высокий звук. В свою очередь, Тэхён тоже напрягается. — Итак, класс, на вашем предметном стекле вы можете видеть клетки кожицы луковицы. Разделите и подпишите их по фазам митоза вместе с партнёром. Та пара, которая первой определит фазы верно, получит… сертификат на бесплатную пиццу в Pizzazz! Голос учителя выводит их из своеобразного транса, в котором оба пребывали, тупо рассматривая друг друга. Чонгук густо краснеет и спешно лезет в сумку за листочком и ручкой. Тэхён же пододвигает к нему микроскоп, оставаясь на своём месте в полуметре от Чонгука (тем временем другие придвигаются друг к другу поближе, чтобы удобнее было смотреть в микроскоп обоим, что вполне естественно). Это напоминает Чонгуку о том, что парень рядом демонстрировал свою неприязнь уже несколько раз, и он опускает плечи разочарованно. Точно. В молчании, плотно сжимая зубы и стараясь дышать, несмотря на давящую тяжесть в груди, он придвигает микроскоп ближе. Ладно. Всё… в порядке. Ему и не нужно нравиться Тэхёну. Пофиг. Он кладёт первое предметное стекло и настраивает линзы, благодаря преподавателя за то, что ему хотя бы есть, чем занять себя. Однако, разглядев скопление клеток через линзу, он не может не выпалить: — Тебя не было в школе, — он тут же прикусывает язык, сожалея. — Я уезжал из города. Семейные обстоятельства, — его голос звучит мягко, слишком мягко, когда он отвечает. Семейные обстоятельства. Точно. Чонгук не знал, считалось ли «отвращение к своему партнёру по лабораторным» законной причиной, попадающей в категорию «семейных обстоятельств», но он не стал спрашивать. Вместо этого он упрямо смотрит в микроскоп, избегая взглядов в сторону Тэхёна. — Профаза, — бормочет он и тянется, чтобы взять следующее стёклышко. — Могу я посмотреть? — спрашивает Тэхён. Внезапно Чонгук ощущает резкую вспышку гнева. Кем этот тупой, до смешного прекрасный парень себя возомнил? Чонгук принимал душ, так. Он был чистым. Он всегда вёл себя дружелюбно. Всё, что он сделал, это случайно залип на него на пару секунд в столовой, и затем его намеренно избегают, словно прокаженного, а сейчас… сейчас Тэхён имеет наглость сомневаться в знаниях Чонгука по биологии? Придурок, да он был сраным Луи Пастером среди всех старших школьников, окей? Однако в лице он не меняется ни капли, разве что сильнее поджимает губы, и отпихивает микроскоп в сторону Тэхёна. Точно не в этой жизни этот придурок встанет со своего места и сам придвинется ближе, так что они продолжают перекидываться тяжеленным прибором за кучу долларов. Нормально. Тэхён смотрит в микроскоп меньше секунды, заставляя Чонгука усомниться в том, понял ли он там хоть что-нибудь, после чего бормочет: — Профаза. Чонгук подкладывает следующее стёклышко, но не может сдержать тихого: — Как я и сказал. По какой-то непонятной причине эта фраза рассмешила Тэхёна, потому что решившись на короткий взгляд в его сторону, Чонгук замечает мягкую улыбку на его губах. Она преображает всё его лицо, добавляет нежности чертам, которую Чонгук не замечал за всеми этими мрачными взглядами. Он быстро опускает взгляд на изображение под микроскопом, пытаясь игнорировать сердце, грозящееся выпрыгнуть из груди. Тэхён же снова решает заговорить тем же спокойным, осторожным тоном, каким разговаривают с напуганным животным. Чонгук начинает терять терпение. — Как тебе дождь? Нервный, удивлённый смешок срывается с губ Чонгука быстрее, чем он успевает его остановить. Он поднимает голову от микроскопа, вздёрнув брови. — Что? — хрипит он. — Ты… о погоде? Можно подумать, что тот, на кого агрессивно зыркали, а затем избегали неделю, имеет право пропустить нудные формальные разговоры. Оказывается, что нет. Тэхён тоже находит это забавным, потому что в следующую секунду его губы растягиваются в более широкой улыбке по сравнению с прошлой. Чонгук не хочет признавать, что его слабые улыбки начинают вызывать у него привыкание, и вскоре он будет способен сделать сальто с крыши ради одной из них. Что за херня вообще происходит? — Хорошо, тогда… есть какие-нибудь планы на выходные? — ровно спрашивает Тэхён, и Чонгук давится. В голове этого парня заложены только сценарии с самыми банальными и избитыми темами для разговора? Затем Тэхён улыбается, и Чонгук вдруг осознаёт, что тот шутит. Или что-то вроде того. — Эм, просто высплюсь и поиграю в Овервоч, — бормочет он слишком тихо, морщась от убогого образа, который только что собственноручно нарисовал. Хорошая работа, Чон. Он, однако, удивляется, когда Тэхён на глазах расцветает, растягивая губы уже в самой настоящей улыбке, и даже его поза ощутимо меняется. — Ты играешь в Овервоч? — спрашивает он голосом, куда более живым, чем ранее. Он будто изнутри переполняется восхищением. Эта смена настроения выбивает Чонгука из колеи, и ему остаётся только вновь залипнуть на парня, сжимая третье предметное стекло в руке. — Угу. Тэхён, кажется, совсем не замечает внутренней паники Чонгука, потому что тут же начинает несдержанно жестикулировать с той же искренней улыбкой и сияющими глазами, болтая, вероятно, о главной страсти его жизни. — Кто твой любимый персонаж? Я пытался подсадить своих братьев, но они такие занудные и не хотят даже попробовать поиграть… Чонгук не может перестать подвисать на него до конца урока.---
Очевидно, из-за вновь обретённого общего интереса, прежнее отвращение Тэхёна к нему испарилось за считанные секунды. На самом деле, он так поглощён разговором, что сворачивает вместе с Чонгуком к рядам шкафчиков, что в паре метров от кабинета биологии. Он даже предложил понести стопку чонгуковых учебников (он ненавидит останавливаться у шкафчика после каждого урока, можете подать на него в суд), чем заслужил очередной удивлённый взгляд и румянец на щеках Чонгука. Чонгук так увлекается разглядыванием лица Тэхёна по пути, что неуклюже путается в собственных ногах и избегает встречи с полом лишь потому, что успевает ухватиться за дверцу шкафчика. Тэхён, однако, выглядит до чёртиков напуганным из-за недопадения с одной рукой, вытянутой в сторону Чонгука, будто в готовности поймать. Другая же его рука с лёгкостью держит целых четыре толстых учебника, которые сам Чонгук с трудом таскает даже обеими. — Ты в порядке? — выдыхает Тэхён с неподдельной тревогой, отразившейся в каждой черте его лица. — А, да. Да? Я ведь даже не упал, — с каждым его словом он понижает голос до смущенного шепота, концентрируясь на цифрах кодового замка на своём шкафчике, чтобы не думать о внезапной заботе со стороны Тэхёна. — Ох, точно, — Тэхён на выдохе хрипло, смущённо смеётся и возвращает вытянутую руку на место, поудобнее придерживая учебники. Чонгук уже три раза неверно набрал код из-за того, что пальцы не прекращали дрожать. «Что за херня, что за херня» — вертится у него в голове по кругу, так что он, собственно, не удивляется, когда и в четвертый раз ошибается в трёх цифрах. Как только он справляется с замком и открывает дверцу, Тэхён снова обращается к нему: — Так, почему ты переехал сюда? — Моя мама, — Чонгук делает паузу, — вышла замуж. В очередной раз, вернее, — говорит он обманчиво спокойно, пока воспоминания о беспечной пустой улыбке и коротком: «Гук-а, дорогой, ты немного поживешь у отца в Пусане» проскальзывают в памяти горькими отголосками похороненной обиды. — Оу, — Тэхён переносит вес на другую ногу. Все знали, что шеф Чон был отцом Чонгука. — Почему тебе пришлось переезжать к отцу, раз твоя мама снова вышла замуж? Чонгук замирает на мгновение, едва ли контролируя собственные эмоции, которые моментально отражаются на лице. Тэхён рядом с ним напрягается, уловив его эмоции, и Чонгук сглатывает. — Эм, мне не пришлось. Просто… ей нужен был перерыв, понимаешь. Чтобы пожить счастливо со своим новым мужем и всё такое. Естественно, потому что её понятие о счастье не распространялось на присутствие собственного сына. Он возится с замком на шкафчике и упрямо разглядывает металлическую дверцу, только бы не смотреть на Тэхёна. Повисает неловкая тишина, пока тот не подходит ближе, чтобы собственноручно сложить учебники внутрь. Его движения спешные и резкие, будто он пытается таким образом физически устранить напряжение после предыдущего вопроса. — Итак, ты точно можешь оставить себе сертификат, который мы выиграли, ты заслужил. Ты сделал почти всю работу. Отлично определяешь фазы, — Тэхён говорит быстро и непреклонно, словно пытается выдать все заученные слова за раз. Он отстраняется, убирая руки в карманы брюк, и выжидающе смотрит на Чонгука. Тот замирает. Они заняли первое место в определении фазы митоза и выиграли бесплатную большую пиццу в пиццерии, что рядом со школой. — Оу, эм, нет. Мы же вместе работали, — протестует он, смущённо глядя в пол. — Я не хочу, типа, присваивать все заслуги себе. Мы могли бы… пойти туда вместе, — выпаливает он прежде, чем Тэхён возразит. Тишина снова повисает между ними. О, боже. Иисусе. К чёрту тебя, Чон Чонгук, и твой длинный язык. Отличная идея пригласить того, кто тебя не выносит, поесть вместе… — Да, — мягкий ответ Тэхёна заставляет Чонгука поднять на него глаза, что размером с пару блюдец. — Да, — повторяет он с скромной улыбкой. — Я бы очень этого хотел. — О, — выдыхает Чонгук, и не знает, что ещё сказать. Улыбка Тэхёна становится шире. Он приоткрывает рот, чтобы, вероятно, сказать что-то, но кое-что вдруг привлекает внимание Чонгука. — Ты носишь линзы? — спрашивает он, и Тэхён замирает, как столб, за долю секунды. — Нет, — его голос низкий, на тон ниже прежнего. — А что? Чонгук тушуется. От Тэхёна чуть ли не физически несёт опасностью. — Эм, просто, твои глаза. Они были… чёрными раньше. А сейчас они… — он подбирает правильное слово. — Как будто золотые. Или ореховые, типа, светло-карие, понимаешь? — он запинается, понимая, как же по-тупому звучало это «золотые» (но он ничего не может поделать с этим, так и есть, они золотые, совершенно точно золотые, с красивыми переливами). Тэхён становится вовсе похожим на каменное изваяние, сильнее удивляя Чонгука. — Это просто флуоресценция, — говорит он в итоге резко и отрывисто. — Оу, — Чонгук зажимается в ответ. Его голос снова тихий и робкий, а руки инстинктивно сжимают лямки рюкзака. Он не понимает, стоит ли ему извиниться, потому что похоже на то, что он снова разрушил что-то особенное, как раз тогда, когда Тэхён только начал ему открываться… Тут выражение лица Тэхёна меняется снова, на этот раз становясь опустошённым и расстроенным. Его абсолютная серьёзность наверняка захватила дух, если бы Чонгук посмел дышать. Тэхён уже поднимает руку, чтобы коснуться его, но она застывает на полпути. — Пицца в пятницу? — спрашивает он вместо этого, осторожно и неуверенно, словно боится, что Чонгук может отказаться. Его голос снова привычно мягкий и низкий. Чонгук может лишь кивнуть, плотно сжав губы. Тэхён дарит ему последнюю слабую улыбку, наполненную сожалением и нежностью, перед тем, как развернуться и отправиться дальше по коридору, исчезая в толпе студентов. Чонгук ещё добрых пару минут стоит на месте, смотря ему в след.