---
Менее чем через десять минут после ухода Хосока Тэхён проскальзывает обратно через открытое окно в своей комнате, как делал и на прошлой неделе. Преимущества иметь парня-вампира, который может незаметно пробраться мимо больничного персонала, используя свои сверхчеловеческие способности. Поэтому Чонгук просто сидел в своей постели в ожидании, прислонившись к подушкам, которые Тэхён тщательно расставил ещё перед уходом. — Почему так долго? — поддевает Чонгук, чуть пододвинувшись, чтобы недовольному этим фактом Тэхёну было куда прилечь. Как и каждую ночь на прошлой неделе, Тэхён колеблется, когда подходит к краю кровати, на что Чонгук закатывает глаза и тянет Тэхёна за руку. — Можем, пожалуйста, пропустить ту часть, где я убеждаю тебя лечь со мной? — Мне не стоит этого делать, — хмурится Тэхён. — Кровать и так слишком узкая даже для одного, а тебе предстоит долгая дорога завтра… — Чонгук фыркает. — Мне вполне удобно на стуле, Чонгук, ты же знаешь, вампирам не нужно спать. — Но я хочу пообниматься с тобой, — Тэхён закусывает губу, и Чонгук, заметив противоречивый взгляд в глазах Тэхёна, строит свою самую жалостливую мордашку: — Пожалуйста, Тэ? Тэхён не выдерживает и пяти секунд, сдавшись, снимает обувь и устраивается рядом с Чонгуком. Когда тот прижимается к Тэхёну с абсолютно довольной собой улыбкой, Тэхён вздыхает. Этот маленький засранец точно в курсе того, сколько власти над Кимом имеет. Тэхён совершенно не против, к слову. Он передаёт Чонгуку пульт от маленького телевизора, установленного в палате, а другой рукой крепко обнимает парня за плечи. Они вдвоём провёли все предыдущие вечера примерно так же: листали каналы в поисках чего-то стоящего их разжижающихся при этом мозгов, пока не заснули. (Ну, до тех пор, пока Чонгук не заснул; Тэхён проводил ночь, попеременно наблюдая за Чонгуком и периодически осматривая окрестности, на всякий случай. Рыжая, в конце концов, всё же сбежала.) Как только Чонгук занимает достаточно удобное положение (то есть прижимается достаточно близко к груди Тэхёна, чтобы с максимальным удобством уложить голову под подбородок, где он неизбежно заснет), начинает процесс перебора каналов. Он останавливает Тэхёна на повторном показе какого-то старого ситкома. — Я рад, что вы с Хоби наконец познакомились, — бормочет он, не отрывая глаз от телека. Тэхён замирает, но быстро берёт себя в руки, чтобы продолжить перебирать волосы Чонгука. — М? — он старается звучать равнодушно. — Почему? — Потому что, — Чон поднимает голову и упирается подбородком в грудь Тэхёна, чтобы смотреть ему в глаза, — я хотел, чтобы два моих любимых человека были знакомы. — Да? — он ловит взгляд Чонгука с удивлением. Я твой любимый человек? Чонгук, моментально уловив неозвученный вопрос даже не имея способностей Тэхёна, улыбается широко и счастливо. — Ага, — соглашается он, зарываясь носом в тэхёновы ключицы, — конечно же. Тэхён закрывает глаза и прижимается подбородком к макушке Чонгука, наслаждаясь ощущением того, как его грудь наполняется теплом, несмотря на то, что для такого существа, как он, должно быть невозможно чувствовать что-либо, кроме холода. — О, эм, мне нужно тебе кое-что сказать. Открыв глаза, он сканирует нерешительное, немного обиженное выражение на лице Чонгука, и начинает нервничать. — Хоби-хён отвезёт меня в Пусан завтра вместо тебя, — Чонгук говорит это с извиняющейся интонацией, теребя пуговицы на рубашке Тэхёна. -… Почему? — мысль о том, что его дорогой Чонгук проведёт целую кучу времени в одной машине с этим псом, заставляет его внутренности сжаться от ужаса. — Из-за отца, — хмурится Чон. Ах, да. Санхун, мягко говоря, не был в восторге от Тэхёна. Тот факт, что его единственный ребенок сорвался в Сеул после того, как якобы поругался с ним, но впоследствии попал в больницу из-за ужасной аварии, ясно даёт понять и даже оправдывает его отношение к Киму. Тэхён несколько раз видел, как у Санхуна подрагивали пальцы, словно они инстинктивно рвались к его пистолету в кобуре, прежде чем он смог полностью вернуть контроль над собой. Обычно это происходило, когда Тэхён держал Чонгука за руку. В ответ на затянувшееся молчание со стороны Тэхёна, Чонгук садится на кровати, и выражение его лица становится ещё более сожалеющим. — Прости, Тэ, мой отец просто… Он просто упрямый и слишком меня опекает, я знаю, что он ведёт себя несправедливо по отношению к тебе, мне правда жаль. О, Чонгук. Тэхён успокаивает его поцелуем в переносицу, нежно сжимая его щеки. — Солнце, я не расстроен, не накручивай себя, — Чонгук по-прежнему хмурится, поэтому Тэхёну приходится поцеловать его ещё несколько раз, пока он не перестанет переживать. — Всё хорошо, если тебе будет комфортно ехать с э… Хосоком. Чонгук моргает от напряженной паузы, которую взял Тэхён перед тем, как произнести имя Хосока. — Ага, — медленно проговаривает он, окидывая Тэхёна любопытным взглядом, который, прочистив горло, делает вид, что увлечён ситкомом. — Мне комфортно с Хоби-хёном, естественно, — Тэхён едва сдерживается, чтобы не поморщиться. — Я просто не хотел, чтобы ты ехал в одиночестве. Тэхён немного тает от этого, выражение его лица становится совершенно мягким, когда он поворачивается и снисходительно улыбается Чонгуку. Его драгоценному, милому сердцу. — Не волнуйся обо мне, Гук, — смеётся Ким, не в силах противиться желанию поцеловать Чонгука в нос ещё раз. — Я большой мальчик, справлюсь. К тому же, — хмыкает он, но его голос звучит подозрительно расслабленно, — скорее всего, я просто попрошу кого-то из братьев отогнать мою машину домой, а сам последую за вашей. Чонгук молча пялится, и в его взгляде Тэхён улавливает тонны недоверия. — Ты… побежишь за машиной Хосока. Все четыре часа, — без тени эмоций говорит Чонгук. — Зачем тебе… — На всякий случай, — защищается Тэхён. Хосок сегодня тоже упоминал это: «На всякий случай». Да что со всеми сегодня? На какой всякий случай? — Не смеши меня, Тэ, со мной ничего не случится за пару часов в машине. Тэхён выглядит так, будто собирается поспорить, но затем вздыхает. Он наклоняется, нежно обнимая ладонями щёки Чонгука, прижимаясь лбом к его лбу. — Я думал, что потерял тебя, Гук, — его голос опускается до едва различимого шёпота. — Я знаю, что веду себя немного как сумасшедший, — Чонгук вскидывает бровь, и Тэхён невесело усмехается. — Ладно, не немного. Но… Просто… Просто позволь мне побыть сумасшедшим, хотя бы чуть-чуть, хорошо? — он чуть сильнее сжимает лицо Чонгука ладонями, которые слегка подрагивают. — Мне просто… нужно видеть своими глазами, что с тобой всё в порядке. Что ты здесь. Чонгук прижимается к нему, закрывая глаза. — Хорошо, Тэ, — бормочет он. — Делай то, что считаешь нужным.---
Просыпается Чонгук уже в одиночестве. Однако он находит у своей кровати небольшую записку от Тэхёна, нацарапанную его изящным почерком: «Мне пришлось уйти сегодня немного раньше, потому что медсестры начали приходить рано. Я хотел дать тебе выспаться, поэтому не стал будить, но я увижу тебя, как только начнётся время посещений. — Всегда думаю о тебе, Т» Чонгук сохраняет листок бумаги, осторожно убрав его в небольшую сумку с вещами, которую отец принес ему ещё в начале недели. Как и предупреждал его в записке Тэхён, медсестра заходит в его комнату немного раньше обычного. Она осматривает его в последний раз, и через мгновение заходит доктор, чтобы дать ему окончательное разрешение на выписку. Первым приходит Хосок-хён. Со складками на одежде и с взлохмаченными волосами он выглядит так, словно провёл последний час, стоя в очереди перед больницей в ожидании начала часов для посетителей. То есть, как все те люди, что с палатками ночуют у входа в магазин за новой моделью айфона. — Чонгук, — здоровается он вполне приветливо, но только подойдя к кровати, он начинает морщиться и принюхиваться. — Хён? — Привет, детёныш, — Хосок натягивает ещё более широкую улыбку. — Готов к обалденной поездке со своим ультра-супер-фантастическим хёном? — Да, конечно, — смеётся Чонгук. — Пора выдвигаться, — говорит Хосок, чуть ли не вприпрыжку начиная собирать оставшиеся личные вещи Чонгука. Он кружит по комнате, как торнадо, движется быстро и торопливо, как будто ему не терпится вытащить их оттуда. Чонгук в замешательстве хмурится. Однако прежде чем Хосоку удаётся вытащить Чонгука за дверь, появляются Кимы. Тэхён первым заходит в палату, практически влетая, чтобы оказаться под боком у Чонгука, и ведёт себя так, будто тот скудный час, который они провели в разлуке, был десятилетием. Он абсолютно не обращает внимания на Хосока, который просто неподвижно стоит у кровати Чонгука, поразительно напоминая сторожевую собаку. — Чонгук, — вздыхает он, касаясь его щеки ладонью, — ты как? Всё в порядке? — Тэ, прошёл час, как максимум. Я в порядке. — Час, говорите? — голос Хосока звучит, скорее, спокойно, чем удивлённо; будто он только что нашёл подтверждение своим подозрениям. Чонгук переводит на него взволнованный взгляд. — Ох, м, Тэ, он, то есть мы, эм… Мы созванивались по фейстайму утром. Не то чтобы он мог сейчас рассказать Хосоку, что его парень на самом деле вампир, который способен незаметно прыгать через окно третьего этажа даже после того, как часы посещения истекли. — Мгм. Сокджин, пользуясь неким замешательством, проходит в палату со своим парнем. Верный своему слову, он приходит с ещё одной массивной сумкой, наполненной едой. Чимин и Юнги заходят следом, и последний кажется особенно хмурым с плотно сжатыми губами. У Чонгука нет возможности заняться этим вопросом, потому что его внимание полностью, полностью приковано к пакету с едой, который пахнет очень, очень аппетитно. Сокджин, поймав восторженный взгляд Чонгука, протягивает пакет с приглушенным смехом. — Обязательно съешь всё, — предупреждает он. — Я горбатился у плиты не для того, чтобы еда ушла в помойку. — Горбатился? — изумлённо переспрашивает Чонгук, и Сокджин с покашливанием отводит взгляд. — Ладно, нет. Заткнись. — О, да, он определённо горбатился. Вчера он вломился на целых две кухни, потому что на одной из них не было необходимых ингредиентов… — Чимин, да заткнёшься ты уже, мелкий… — Чонгук заслуживает знать о том, какая ты нервная мамочка-наседка. — Чимин! Тэхён со вздохом игнорирует их. Вместо этого он тянется вверх, чтобы поиграться с прядью волос Чонгука, мягко укладывая её то на один бок, то на другой. Возится, как непонятно кто. Чонгук, смущённо фыркнув, отбивает его руку. — Тэ, со мной всё будет в порядке. Пожалуйста, перестань смотреть на меня так, будто я на войну собираюсь. Прежде чем Тэхён успевает ответить, Хосок наклоняется и приобнимает Чонгука за плечо, начиная оттаскивать его в сторону. Тэхён напрягается. Чонгук, всё ещё немного озадаченный, позволяет увести себя к двери. — Что ж, это всё очень и очень мило, но нам пора идти. Пробки, сами понимаете, — тараторит Хосок с широкой улыбкой, но взгляд его настойчиво прикован к двери. Юнги хмурится сильнее. — Эта грёбаная шавка пытается отогнать Чонгука от нас, как будто он овца, а мы волки, или что-то в этом роде, — рычит он Тэхёну, который лишь сжимает кулаки, спрятав руки в карманы. — Хоби-хён, подожди, у нас где-то пожар? — Чонгук смеётся, немного сбитый с толку, и вырывается из хватки Хосока, чтобы вернуться к Тэхёну. Напряжение покидает тело Кима в тот момент, когда Чонгук снова оказывается рядом, и его руки автоматически ложатся на талию Чонгука. — Пока, Тэ. — Ты вернулся только, чтобы сказать мне «пока»? — Ну, да, — Чонгук поднимает руки, чтобы обнять Тэхёна за шею, и легко улыбается. — Я хотел обнять тебя на прощание. — О, господи Иисусе, — вздыхает Чимин, и Тэхён показывает ему средний палец, не отрывая глаз от Чонгука. — Я бы не отпустил тебя без этого, — великодушно соглашается Ким, прижимая парня ещё ближе. Они продолжают глупо улыбаться друг другу, покачиваясь из стороны в сторону, пока Хосок не прерывает их, прочищая горло очень многозначительно. — Это, опять же, очень трогательно, и все дела, но нам правда давно пора выезжать. Когда Чонгук поворачивается к нему спиной, чтобы посмотреть на Хосока, Тэхён использует этот шанс, чтобы смерить оборотня мрачным взглядом. Хосок лишь усмехается в ответ, обнажая зубы. — Ладно, — Чонгук вздыхает, высвобождаясь из хватки Тэхёна, который изо всех сил старается не выглядеть слишком опустошенным (он ничего не может с собой поделать, его парень уходит, чтобы сесть в машину с оборотнем, что выглядит как настоящий конец света, окей?). — Увидимся завтра, Тэ. — Позже, — поправляет его Ким. Как будто он не собирается проверить своего парня, который всё ещё в гипсе, после четырехчасовой поездки с волком. Забавно. Чонгук сияет, услышав это, и делает небольшой прыжок, пока идёт к ожидавшему его у двери Хосоку. Даже Чимин должен признать, что этот мальчик — самое дорогое на свете. — Хорошо. Пока, хёны, и спасибо за, ну, за всё, — Чонгук выглядит слегка смущённым с лёгкой улыбкой на губах. — И, Сокджин-хён, спасибо за еду. В этот момент Хосок практически вытаскивает Чонгука из палаты, но тот всё же умудряется ещё раз помахать Кимам на прощание. В ту же секунду, когда они скрываются за дверью, Сокджин глубоко выдыхает. — Ах, я не дышал всё то время, пока этот мерзкий аромат псины витал в воздухе. — Я всё ещё не могу поверить, что ты позволил этому псу везти своего парня, Тэхён, — говорит Юнги, прожигая взглядом окно, словно в попытке понять, уехала ли уже машина Хосока. — Не то чтобы у меня был выбор, — почти болезненно отзывается тот. — Так захотел отец Чонгука. И он его лучший друг. И вот с этим будет пиздец как трудно разобраться. — Мы могли бы позаботиться об этом, — тянет Чимин с абсолютно невинным выражением на лице и сложенными за спиной руками. — Возможно, этот комочек шерсти, скажем, попадёт в небольшую аварию сразу после того, как подбросит Чонгука. Выражение лица Юнги оживляется впервые за долгие годы, когда он слышит подобный расклад. — Так, нет, — перебивает Намджун. Лучше всего избавиться от этого дуэта убийц как можно раньше. Прежде, чем они обрекли всю семью на кровную вражду с местной волчьей стаей. — Никто не попадёт ни в какие аварии. И не встретится с преждевременным концом. И никакие из подобных вариантов. Выражение лица Юнги снова становится слегка недовольным, а Чимин пожимает плечами. — Просто говорю. Если Чонгук будет бегать с гребаными волками, то мы — гораздо лучшая альтернатива. И да, Тэхён не может с этим не согласиться.---
Чонгук заставил Тэхёна пообещать, что он просто поедет обратно в Пусан со своими братьями и даже не попытается бежать за машиной Хосока. Тэхён имел полное намерение отступить от своего обещания, пока его братья не узнали об этом, и тогда уже Намджун и Юнги, можно сказать, силой затащили его в машину. — Тэхён, не будь идиотом, они поедут по шоссе, а не какой-нибудь лесной дороге. Ты не можешь бежать посреди гребаной автострады. И поэтому Тэхён с Чимином несут ответственность за то, чтобы отогнать обратно грузовик Чонгука, в то время как остальные Кимы ведут свои автомобили. Тэхён ведёт себя так тихо и замкнуто, что ко второму часу пути Чимин пытается оживить атмосферу разговором. — Всё ещё не могу поверить, что друг детства Чонгука оказался оборотнем. Тэхён не отвечает. После ещё одного часа молчания Чимин взволнованно пихает Тэхёна локтем в бок. — Тэ, что творится в твоей голове? Тэхён так долго не отвечает, что Чимин начинает думать, что его банально игнорируют. — Я думаю, что совершил ошибку. — В чём? — С Чонгуком. — Тэхён, — Чимин пристально на него смотрит. — Он же человек, Чим. Мне следовало этого ожидать. — Господи, Тэхён, ты всё ещё думаешь об этом? Всё в порядке, Чонгук выжил, мы уберегли его… — иногда Чимин откровенно готов задушить своего брата. — Уберегли? — голос Тэхёна вдруг звучит ниже на пару октав и тише, заставляя Чимина замолкнуть. — Ты видел его, Чимин? Он был… Он был… Он в гипсе, он три дня в себя не приходил… — голос Тэхёна становится таким рваным и натянутым, как бывает, когда он на грани срыва. — Тэхён, — Чимин пробует успокаивающий тон в силу явного беспокойства Тэхёна. — Ладно, он пострадал, но с ним всё будет в порядке, так сказал врач. Проходит минута прежде чем: — Я едва не убил его, — его голос обрывается на половине фразы, а невидящий взгляд устремляется куда-то перед собой. — Не убил же. — Одного раза вполне достаточно. — Тэхён… — Я… Я не достоин его. Чонгука. Ему не следует быть рядом со мной. Чимин серьёзно собирается задушить своего брата. — Тэхён, ты издеваешься надо мной? Этот парень смотрит на тебя так, словно ты развесил все звёзды по небу, конечно же он хочет быть с тобой. — То, что он хочет этого, ещё не значит, что ему это нужно. — Ну, и что тогда? Расстанешься с ним? Снова провернёшь эту хрень, когда ты отталкивал его, вёл себя как абсолютный мудак по отношению к нему и заставлял его плакать? Тот самый гениальный план? Тэхён не отвечает. — Это, блять, идиотский план. — Я не говорил, что это мой план. — Тэхён, ты любишь его. — Я знаю. — Нет, типа, ты не просто любишь его. Ты любишь его, как я люблю Юнги, и как Сокджин любит Намджуна. Ты любишь его, как любят свою пару. — Чонгук человек… — Тэхён плотно сжимает челюсти. — Да что ты заладил со своим «человек, человек», боже, — Чимин пихает его в плечо. — Человек, оборотень, да хоть ебаный вендиго, пофиг. Когда ты любишь кого-то, как свою пару… ты не игнорируешь это чувство. Тэхён не говорит больше ни слова до конца поездки.---
Странности продолжились и после того, как все вернулись в Пусан. В частности, тому виной Хосок, который сделал своей целью на жизнь проводить как можно больше времени с Чонгуком, причем именно в его районе. Бывают дни, когда он внезапно появляется в школе после последнего урока, громко сигналит и жестом приказывает Чонгуку сесть к нему в машину. Бывают дни, когда он появляется в доме Чонгука без предупреждения и соблазняет Чонгука едой, играми и любимыми фильмами, только бы он завалился к нему. Страннее лишь то, что Тэхён ведёт себя так же. Он не позволит Чонгуку скрыться из виду, если такое возможно, и не раз или два Чонгуку приходилось просить помощи у Чимина, чтобы убедить Тэхёна пойти на его собственные занятия вовремя, а не стоять до упора у чужого кабинета. В их первый день в школе, Тэхен сумел растоптать большинство аргументов Чонгука, каким-то образом получив разрешение всех своих учителей на то, чтобы прийти на урок немного позже, используя предлог, что ему нужно помочь с учебниками Чонгуку. Чонгук однажды пытается серьёзно поговорить с ним о том, что ему правда пора успокоиться и дать немного свободы. Но Тэхён лишь обращает на него опустошенное выражение, дрожащим голосом говорит о том, как он все ещё напуган, ведь рыжая вампирша всё ещё где-то поблизости, и иногда его пугает мысль о том, что Чонгук может исчезнуть из-под самого его носа. И не похоже, чтобы Чонгук может спорить с этим, не так ли? Находясь между Тэхёном и Хосоком у Чонгука не остаётся возможности продохнуть. Кимы полностью приняли Чонгука в свой круг, и теперь он проводит каждый обеденный перерыв за их печально известным столом, решительно пытаясь игнорировать пытливые взгляды Ёнсун и Минхо. Сокджин, к трепету и восторгу Чонгука, продолжает каждый день приносить ему собственноручно приготовленную еду на обед. — Откуда ты умеешь так вкусно готовить? — спрашивает однажды Чонгук, пока его щеки набиты последним божественным творением Сокджина: пулькоги. Тэхён сидит рядом с ним, так близко, что они с таким же успехом могли сесть на один стул, каждый раз нежно вытирая его подбородок, даже если кусочек еды соскальзывает вниз. (Юнги определенно косится на них с отвращением, но Тэхён умело его игнорирует). Сокджин же выглядит невероятно довольным. — Джинни был шеф-поваром, когда ещё был человеком, — отвечает за него Намджун таким голосом, как будто он создал лекарство от рака. — Он всё ещё пытается готовить, но уже в качестве хобби. Жаль, что никто из нас не может по достоинству оценить его еду. — Не то чтобы это останавливало тебя от поедания киллограммов его стряпни. Даже если после тебя непременно стошнит, — бормочет Юнги, но Намджун лишь пожимает плечами. — Джин же приготовил, — говорит он, как будто этого должно быть достаточно, чтобы объяснить, почему вампир охотно потребляет огромное количество неусваеваемой человеческой пищи, несмотря на то, что даже его парень пытается остановить его. — Ты наверное был шеф-поваром со звездой Мишлен, или что-то в таком духе, — Чонгук бормочет, полностью сосредоточившись на еде. Сокджин приободряется. — Это неестественно, — восклицает Чимин, хлопнув по столу обеими ладонями. — Что? — Тэхён накалывает на вилку овощи и подсовывает Чонгуку, который заглатывает и их тоже. — Твой мальчик, Тэ, ты посмотри на него! — в образовавшейся тишине Чимин пылко указывает на Чонгука рукой. — Не может такого быть, чтобы человек такого размера, как Чонгук, ел столько всего и не набирал ни грамма веса. — Я спортом занимаюсь, — улыбается тот. — Ты не занимался недели две, твоя рука всё ещё в гипсе. — Я же могу бегать, недолго. И на велотренажёре. И приседания. Юнги выглядит встревоженным, и Тэхён на это его выражение печально вздыхает. — Я знаю. Поймал его за этими занятиями спустя два дня как мы вернулись. Он не слушает меня. — Должен же я оставаться в форме для тебя, малыш, — Чонгук без сожаления отмахивается и пихает в себя ещё больше еды. Тэхён лишь возводит очи горе. — Мда, звучит неправдоподобно, — медленно проговаривает Чимин, наблюдая за тем, как Чон нечеловечески ест свой обед. — Тэ бы слюни по тебе пускал даже если бы ты был, типа, под пятьсот фунтов, все это знают, — он игнорирует рычание Тэхёна. — Ты просто как мускулистая свинка. Чонгук дуется. Тэхён целует его, прямо с соусом на губах и всё такое, и тогда внимание Чонгука полностью переключается на Тэхёна, его глаза сияют, когда он улыбается ему. — Тэхён, перестань совращать мальчика, пока он ест, — Сокджин, надавив пальцем ему на лоб, отодвигает его голову в сторону. — Совращать… да я не совращаю! Тем более Чонгук мой парень. — Эй, помнишь старые добрые дни, когда ты так жалко страдал по нему? — усмехается Чимин, укладывая голову на плечо Юнги, который тихо хихикает. Даже Намджун тепло улыбается. — Я не… Я не был жалким… заткнись. — Ты страдал? По кому? — Чонгук хмурится, смотря вниз на еду так, словно она лично его оскорбила. — О, боже, он не лучше, — фыркает Сокджин. — По тебе, Чонгук. Чонгук выглядит так, будто только что выиграл в лотерею миллион долларов. Он выпрямляется, на его лице появляется необычайно довольное выражение, и он поворачивается, чтобы посмотреть на Тэхёна. — Ты страдал по мне? — Не только страдал, — добавляет Юнги, вскинув бровь. — Он павлином вокруг тебя бегал. Пытался произвести впечатление и всё в таком духе. Это было так печально со стороны. — Когда? Как? — Чонгук выглядит довольным. Тэхён же, наоборот, сейчас с лёгкостью предпочёл казнь через повешение. — Прекратите, все. — Ну, — мягко говорит Намджун, пристально разглядывая йогурт, который давненько помешивает. (Пятеро из них, несмотря на то, что никогда не нуждались в человеческой пище и не получали от неё удовольствия, все же прилагают усилия, чтобы хотя бы выглядеть так, как будто едят, даже если большая часть из этой процедуры состоит в том, чтобы толкать еду по тарелке до тех пор, пока перерыв не закончится). Вот почему Намджун не замечает едва не случившийся приступ истерии Тэхёна в его попытке пихнуть брата, чтобы тот заткнулся. — Та штука с Феррари, например. — Какая штука с Феррари? Тэхён со звуком, отдалённо напоминающим последний вой умирающего животного, закрывает лицо руками. Чонгук же неумолимо дёргает его за рукав. — Какая штука с Феррари? — снова спрашивает он, посмеиваясь над состоянием Тэхёна. — Тэ, ну же, расскажи… — Ты, наверное, заметил, что мы стараемся не выделяться особо? Такая политика включает в себя вождение в школу тех автомобилей, которые не выдадут наше состояние, которого хватит на несколько жизней, — замечает Чимин. — У Сокджина Мерседес кабриолет, — припечатывает Чонгук. — Да, но это же Сокджин, — отвечает Чимин так, словно этот факт всё объясняет. — Посмотри на моё лицо, Чонгук, — Сокджин склоняет голову и изображает притворно соблазнительное выражение лица, но даже сейчас он действительно выглядит как какой-то падший ангел, а не человек. — Можешь представить меня за рулём ёбаной Хонды? — он говорит «хонда» словно это проклятие. — Хонда вполне респектабельная, нормальная машина, — качает головой Юнги. — Если ты это ты, то возможно. Но не когда ты выглядишь, как я. Верно, Джун? — Да, Джинни. Юнги закатывает глаза. — В любом случае, вернёмся, пожалуйста, к унижению Тэхёна, — хмыкает Чимин, широко и ехидно улыбаясь. Приглушённый болезненный хрип доносится оттуда, где лицо Тэхена всё ещё скрыто за руками, в отчаянии. — У нас у всех есть пара автомобилей для развлечений, мы просто никогда не ездим на них в школу. Но Тэхён вытащил свой маленький Феррари, чтобы он мог порисоваться, когда вы вдвоём пошли поесть пиццы… — Я не пытался порисоваться! — защищается Тэхён, всё ещё в отчаянии прячась за ладонями. — Феррари была… для меня? — Чонгук с трудом прячет улыбку. Тэхён не отвечает, будучи слишком занятым, одновременно оплакивая конец своего достоинства и планируя смерть Чимина. Чонгук полностью поворачивается на стуле лицом к нему и наклоняется вперёд, ближе к Тэхёну. Он дёргает, на этот раз сильнее, за одно из его запястий. — Ну же, Тэ, — смеётся он. — Взгляни на меня. — Нет. — Почему нет? — Ты будешь смеяться надо мной. — Нет, не буду. — Ты уже смеёшься, Гук. Чонгук хихикает. Тэхён сейчас не может решить, любит он этот звук или ненавидит. Чонгук кладет голову на плечо Тэхёна, затем наклоняется так, чтобы он мог видеть его лицо. — Ну, Тэхён, пожалуйста. Тэхён ненавидит тот факт, что не может найти в себе силы отказать Чонгуку, когда он говорит этим своим голосом: «пожалуйста». С глубоким подавленным вздохом Тэхён наконец опускает руки, надувая нижнюю губу. (Чонгук любит видеть Тэхёна таким, когда он ведёт себя порывисто и немного по-детски, с таким мальчишеским шармом обычного семнадцатилетнего подростка. Чонгук просто любит Тэхёна.) — Тэ, — бормочет Чон, всё равно улыбаясь, несмотря на приложенные усилия. Тэхён же упрямо смотрит на кого угодно, кроме Чонгука. Со смехом тот поднимает руку, чтобы схватить щеку Тэхёна, и пытается повернуть его лицом к себе, но без особого успеха, поскольку Тэхён сопротивляется. — Тэхён, перестань, ну же. Посмотри на меня, пожалуйста. После ещё одной секунды сопротивления, Тэхён уступает Чонгуку и обращает своё наполовину смущённое, наполовину угрюмое выражение лица. То, что он там находит, заставляет его мёртвое сердце на мгновение чувствовать, что оно оживает: Чонгук в мешковатом свитере (свитере Тэхёна), с весельем, танцующим в его глазах, и солнечным светом, заставляющим его сиять; выражение его лица выглядит невероятно, до невозможности счастливым. — Тэ, ты действительно приехал на Феррари только чтобы произвести на меня впечатление? И хорошо. Его достоинство и так уже растоптано в клочья. Тэхён полагает, что если это делает Чонгука таким счастливым, он может уступить. — Да, может быть. Чонгук мгновенно начинает сиять от восторга. — Как это мило, — он наклоняется, чтобы чмокнуть Тэхёна в нос. — Но, если честно, тебе и не нужно было ничего делать, чтобы меня впечатлить. При этом мрачное выражение лица Тэхёна наконец превращается в улыбку. — Да? — Чонгук кивает. Тогда Тэхён возвращает руки на привычное место вокруг талии парня, придерживая его и защищая от падения с края стула. — Так, ты думал, что я горячий или что? Чонгук немного краснеет. Пожимает плечами. На этот раз настаёт очередь Тэхёна выглядеть довольным. — Да, у тебя определённо получилось унизить Тэхёна в этот раз, — голос Сокджина звучит сухо и совсем не впечатлённо. Чимин же хмурится, хоть и явно пытается подавить улыбку, и закатывает глаза. — Я же не виноват, что мерзость между этими двоими не поддаётся никакому объяснению. Тэхён с Чонгуком, кажется, даже не замечают того факта, что остальные Кимы смотрят, каждый с разной степенью отвращения.---
Так Чонгук и провёл остаток своего лета, разделив всё своё время между Тэхёном и Хосоком. Он влюблялся в Тэхёна всё сильнее и сильнее, хотя подобное казалось ему попросту невозможным. Чонгук даже не подозревал, что его сердце способно на такую глубину чувств; ему казалось, что в какой-то момент наступит предел тому количеству любви, которое он может отдать другому человеку. Но он ошибался. Но ведь как он мог не влюбляться, когда Тэхён смотрел на него, как на что-то бесконечное, когда относился к нему так, как могут относиться лишь к самому дорогому украшению в мире? Однажды, когда Чонгук лежал боком на коленях Тэхёна, его голова удобно уместилась под его подбородком, пока они вдвоем смотрели что-то по телевизору. Он не понял, как заснул, а когда проснулся спустя почти пять часов, обнаружил, что всё ещё находился почти в том же положении. В ужасе Чонгук принялся извиняться, спрашивая, почему Тэхён не переложил его, он же всё равно спит, как убитый. Тэхён же с самой невозмутимой улыбкой наклонился, поцеловал его в лоб и ткнул в щеку, сказав: — Глупый, я бы с радостью держал тебя, пока ты спишь, хоть пять сотен часов. Я был бы самым счастливым. Так вот, почему Чонгук вообще допускал, что его падкое и крайне слабое сердце не решит по уши влюбиться после такого? Но чем больше он начинает любить Тэхёна, тем больше страха он одновременно испытывает, все эти тёмные закоулки в его разуме шепчут, что рыжая всё ещё где-то рядом, и что Тэхён и его семья всегда будут в опасности, пока она существует. Его также немного пугает, насколько ему все равно, что рыжая должна умереть, если это будет означать, что Тэхён в безопасности. Ему даже начинают сниться кошмары, из-за которых он не может уснуть летними ночами и безмерно благодарен тому, что не ходит в школу по утрам. Но даже если ему удаётся заснуть, он вскоре просыпается, на его лбу выступают капли холодного пота, а сердце бьётся сильнее, чем следовало бы. Тэхён, в конце концов, это замечает. Конечно же. Всё-таки, немного сложно скрыть подобное, когда он с мешками под глазами прибывает в дом Кимов на запланированный им с Тэхёном киномарафон. Когда он засыпает, не досидев даже до половины первого фильма. И труднее всего, когда он просыпается спустя час, задыхаясь, будто кто-то его душит. Тэхён, глядя на него с беспокойством, не позволяет ему уйти от ответа. — Что происходит, Чонгук? — он спрашивает мягко, насколько это возможно, но совершенно неумолимо, и Чонгук прикусывает губу. — Чонгук, пожалуйста, ты меня пугаешь. И, да, Чонгук знает, что если он не скажет Тэхёну правду, тот более чем способен придумать в голове несколько сотен пугающих идей, которые намного страшнее реальности, так что… — Просто… Та рыжая девушка. Хёна, — Тэхён мгновенно напрягается. — Она же была парой Хёджона. Тот факт, что она разделяла ту же маниакальную кровожадность, что и её парень, и что этот самый парень только что был убит семьей Тэхёна, точно не заставляет кого-то заблуждаться относительно угрозы, которую она представляет в будущем. — Она не коснётся и волоса на твоей голове, — говорит Тэхён серьезно и мрачно. Совершенно безэмоциональное спокойствие, с которым он это говорит, соперничающее с убеждениями обманутого фанатика, пугает Чонгука. Как будто Тэхён ушёл настолько далеко за границу простого гнева и теперь исчез в этой опасной чёрной дыре. Чонгук сжимает его руку так крепко, что костяшки слегка белеют. — Я не за себя боюсь. — Чонгук… — взгляд Тэхёна мгновенно смягчается. — Она опасна, Тэхён. Так сказал тот парень, Хью. И теперь она… — «потеряла свою пару» остаётся неозвученным. Однажды Чонгук спросил, что означает «пара» — не является ли это просто вампирским заменителем слова «супруг» или «супруга». Чимин промычал, задумчиво наклонив голову, прежде чем покачать головой. — Нет, — ответил он тогда, — когда ты вампир, всё ощущается… сильнее. Мы быстрее, сильнее. Мы также… более ревностны, понимаешь? Мы переживаем наши эмоции — особенно негативные — в несколько сотен раз острее. Как будто бы мы таким образом компенсируем тот факт, что мы никогда не двинемся дальше. Поэтому, когда мы говорим «пара», это… конечно, это близко к «супругу» или «супруге». Но всё же это гораздо сильнее этого. Более, чем любая связь между смертными может даже представить, — Чимин улыбнулся, красиво и зловеще. — Я бы сделал ради Юнги всё, даже то, что за гранью здравого смысла. Вещи, которые ты даже представить себе не можешь. Поэтому, если Хёна была опасной и невменяемой до смерти Хёджона… Спустя мгновение Чонгук снова заговаривает: — Почему ты остановил моё обращение? — Тэхён смотрит на него поражённо, и Чонгук морщится. — То есть, почему ты не позволил яду сделать своё дело? Я мог бы сейчас быть таким, как ты. — Чонгук, — голос Тэхёна звучит так, будто бы кто-то выкачал весь воздух из его лёгких за один присест, — ты же… ты не можешь хотеть быть вампиром. Это… это навечно, Чонгук. На всю вечность. Буквально. — Я знаю, просто… — Чонгук вздыхает. — Если бы я был вампиром, я был бы таким же сильным, как ты. Тэхён даже не удостаивает подобное ответом. — Может, тебе правда стоит обратить меня, — Тэхёна давится. — Тогда я смогу защитить тебя. Тэхён не понимает, то ли он тронут заботой своего парня, то ли он в ужасе. Ужас, в конечном итоге, побеждает. — Серьёзно? Ты хочешь, чтобы я обратил тебя? Тэхён никогда, никогда бы не смог этого сделать, не со своим дорогим Чонгуком. Однако тёмная, потаённая часть его, что заперта глубоко внутри — настолько глубоко, что даже он сам этого не осознает — хочет этого. Он хочет этого, как будто он никогда раньше ничего не хотел, как будто он больше никогда ничего не захочет. Поэтому он держит эту часть себя взаперти, в тайне, чтобы никогда не позволить ей увидеть дневного света. — Да, может быть. Нет. Я не знаю, — потому что Чонгук любит Тэхёна, но он реалист, и он никогда не потеряет эту последнюю, крошечную часть себя — ту его часть, чей первый урок любви был дан его родителями, которые любили себя больше, чем они могли хотя бы надеяться полюбить друг друга, так сильно, что они не смогли даже полюбить Чонгука. И эта самая часть его не верит, что что-то может длиться вечно. Даже любовь. Особенно любовь. Затем Тэхён вдыхает, выдыхая, вместе с дыханием выпуская наружу энергию. Он наклоняется, пробираясь носом к стыку шеи и плеча Чонгука, дрожа, как будто этот разговор его утомил. — Чонгук, тебе семнадцать. Ты… у тебя впереди ещё столько времени. Поэтому, пожалуйста, не… не говори со мной об этом больше. Тэхён терпеть это не может. Не может выносить мысли о том, что его драгоценный, прекрасный Чонгук будет проклят на вечность. (Не может вынести явного, свирепого желания, которое пузырится внутри него, как чудовище, из-за эгоистичной перспективы оставить Чонгука навсегда.) Чонгук вздыхает. Соглашается. — Угу, — когда Тэхён расслабляется, он говорит: — Просто к слову, если бы я был вампиром, я бы всем жопы надрал. Тэхён смеётся, и его смех звучит, как что-то среднее между болезненным хрипом и удивлённым весельем. Чонгук улыбается.