Холод и колыбель огня

      — Я не понимаю, Родерик, что не так с нашим Ильре? Не верю, что на игрищах не нашлось ни одного достойного внимания дракона, чтобы увлечь его, — произнесла Солана, расчёсывая у огня частым гребнем влажные после мытья золотисто-рыжие волосы.       — Почему же, были достойные, и не мало. Однако Ильре остался глух к их зову. Сегодня за столом мы говорили только о верхушке снежного горного пика, но есть то, из чего складываются горы.       — Не говори загадками. Что происходит с мальчиком?       Родерик хмыкнул, услышав про мальчика, ведь Ильре абсолютно ничем не уступал братьям, а силой давно превосходил оных.       — Да всё то же, Солана. Ильре одарён сверх меры. Как мы уже знаем, у него проснулся второй дар, полученный от Диаваля. Он лечит и убивает холодом, он великолепный боец и маг разума, но природа всё-таки не столь добра и обделила Ильре желанием дарить жизнь. Он носящий, который по внутренней сути альфир. Ничего не изменилось, наш сын по-прежнему предпочитает роль дарующего, — анор опёрся локтем на каминную полку, спокойно глядя на свою вириму.       — Вот оно что, — протянула Солана. — Никакой альфир не согласится стать нижним. Кроме истории его деда, я о таком и не слыхивала. Возможно, сия необычность тщательно скрывается, но от понимания истины не легче.       — Именно. Но это ещё полбеды.       — А есть и беда?       — Возможно. Ильре влюблён, и давно.       — В кого это? — Солана застыла с гребнем в руках, удивлённо глядя на своего анора. — Это явно не альфир, иначе Ильре давно бы окрутил его. Он не умеет отступать.       — Это стихийник по имени Хельви. И знакомы они ещё со школы.       — Как?! Почему же мы ни от одного из сыновей не слышали о нём?       — А ты подумай.       — Великие духи, они и здесь друг друга покрывали?! Глупые драконы!       — Да, вот так-то. Любовь дракона — это не просто слова. Она сильная и верная, способная жить, несмотря ни на что.       Солана и без напоминания знала, на что способна любовь дракона. Никакие годы без Диаваля не смогли стереть его образ из памяти Родерика. Она была уверена, что анор помнил всё: каждую мелочь, связанную с любимым.       — Понимаю. Но знаешь, Родерик, — задумчиво произнесла Солана, — мне почему-то смутно знакомо имя Хельви.       — И тебе? Вот и я ломаю голову, где мог слышать его?       Солана несколько раз машинально провела гребнем по волосам и вдруг остановилась. Глаза её широко распахнулись.       — Не может быть...       — Что?       — Родерик, эта встреча произошла, когда Ильре был совсем маленьким. Нам пришлось взять мальца с собой в мой клан, когда заболел старший из моих детей, Халир, потому что никакие няньки не моли уследить за этим непоседой. Помнишь, на обратном пути мы огибали Серебряный кряж и встретили обеспокоенную семью саганов, разыскивающих своевольного младшего отпрыска, который ускакал на едва объезженном жеребце в неизвестном направлении?       — Эм, я плохо помню то возвращение. Перебрал с твоим отцом и братом.       — Зато я прекрасно помню, мой анор. Так вот, пока они расспрашивали нас о том, не попадался ли нам на глаза маленький рыжий саган лет пяти верхом на скакуне, Ильре умудрился удрать и первым найти его.       — Ты хочешь сказать…       — Именно. Тот мальчишка и есть Хельви. Конь сорвался в пропасть, а Хельви удачно зацепился, повиснув на ветках дерева, растущего чуть ниже, прямо из расщелины каменного выступа. Ильре помог ему спуститься, едва сам не сорвавшись со скалы.       — Тогда ещё Ильре был копией темноволосого Диаваля.       — Не о том думаешь, мой анор.       — Прости. Так что я упустил, когда искал Ильре в другой стороне?       — Самое главное, Родерик. Хельви поблагодарил нашего сына на свой лад, так, как посчитал достойным. Он взялся своим мизинцем на мизинец Ильре и дал клятву.       — Какую?       — Я всегда рядом тенью. За тобой пойду. Не предам, от беды уберегу. Искру души тебе отдаю, так...       — Солана, да это ведь древняя клятва верности… И я узнаю об этом только сейчас?!       — Это бы ничего не изменило, Родерик. Ни я, ни родня Хельви не успели остановить их. Ильре без колебаний дал согласие. Он с таким восторгом глядел на это рыжее чудо и готов был пообещать что угодно, хоть светило с неба. Мы решили, что Агни не примет клятву мальцов, которым было всего по пять циклов. Но, видимо, ошиблись. Она была отложена до времени. В школе крылатых посланников они встретились вновь.       — И влюбились. Только Хельви надел держатель уз с другой, а Ильре остался ни с чем.       — Погоди. Звёздный камень не мог принять их клятву, раз Ильре обещал себя другому!       — То-то и оно, Агни клятву не приняла, но жестоко отомстила юнцам за пустые слова.       — А что Хельви?       — По словам Даная и Тита, там прямое отражение чувств Ильре.       — Тогда они оба обречены, — тихо сказала Солана. — Ни один из них не познает счастья. Родерик, нашему сыну не нужно напоминать ту давнюю историю. Хватит с него того, что есть.       — Согласен. Это был наш недогляд. То дела минувших дней, и не нужно ворошить старое. Пошли отдыхать, Солана.

***

      После яблочника пришли холодные дожди и пасмурные серые дни. В крепости Чернохвостых драконов было всё тихо. Урожай в этом цикле выдался богатым, особенно много было яблок, корнеплодов, орехов и грибов. Ильре всё так же исцелял раненых, сращивал сломанные кости и тренировался с другими драконами по утрам. Он никому не говорил, но ему стало мерещиться рядом постороннее присутствие. Ранее Ильре поспешил бы поделиться с братьями, но сейчас у Севрила хватало других забот, как у старшего сына Авейро. К тому же вот-вот должен вернуться из убежища Арджун с яйцом. Данай, запутавшийся в сетях очарования, пропадал с Сарином. Было ясно как день, что этих двоих связывает не просто дружба, а гораздо большее. Тит же переживал период страстности. Он с завидным упорством осаждал бастион сына мельника. Все его мысли стекались между ног. Так что Ильре никому ничего не сказал, но удвоил внимание. Дракон разделял опасения Ильре и тоже был на стороже.       Одним ранним утром, когда драконы дружно возвращались с пробежки по покрытой белой окидью траве, Ильре, бежавший чуть впереди, резко остановился, почувствовав странный запах, и на него тут же сзади налетел Данай.       — Чешуйчатый дрын тебе в зад! Ты чего остановился? — рыкнул Данай, сбившись с дыхания.       — А ты ничего не чувствуешь? — спросил Ильре.       Другие драконы их нагнали и тоже остановились, принюхиваясь.       — Это же чёрный каштан! — воскликнул Сарин. — Но ведь сейчас не ручейник, почему он цветёт?       — Плохой знак, — сказал Родерик, когда Ильре принёс в крепость цветущую ветку дерева. — Очень плохой.       Солана поджала губы и тоже покачала головой, поддерживая анора в его словах.       — Почему? — спросил Данай. — Это же просто цветущее дерево в начале зими.       — Старики говорят, что цветение чёрного каштана не в его пору — к беде.       Ильре вздрогнул. Он тут же вспомнил пророчество Рэна. У этого мира осталось не так много времени, чтобы спать спокойно.       — А когда в последний раз было замечено цветение каштана не в срок? — спросил он.       — Когда всего за один цикл едва не исчезли все эниры благодаря повелителям небес, — ответила Солана. — Тогда повсюду цвели каштаны. У саганов их ещё называют вестниками скорби.       — Но ведь сейчас тишина. Драконы так не лютуют, да и гора Миранжи спит под снежным одеялом, скрывая в недрах своих страшных пленников, — заметил Севрил.       — Это потому, что псы не любят холод, — сказал Родерик. — У них короткая шерсть. Она не согреет их в стужу. Пойду-ка я в старых свитках пороюсь, может, не всё так плохо, как кажется.       Гулким эхом отдавались шаги анора по каменным плитам пола, когда он шёл к выходу из зала. Едва Родерик скрылся за дверью, Солана, проводив массивную фигуру глазами, тут же велела прислуге принести молодым драконам согревающий целебный отвар. Драконы теплолюбивы, а им пришлось провести на морозе всё утро. Даже Родерик остался дома, когда как остальные последовали за упрямцем Ильре, словно на привязи. У младшего Авейро определённо был дар вдохновлять и вести за собой Чернохвостых. Солана слукавила бы, если бы сказала, что против того, чтобы Лару и Ману тоже пошли в своего отца. Нет, она желала этого всеми фибрами души. И была рада, когда Ильре муштровал мелких драконов на тренировочной площадке, не делая никаких поблажек своим братьям.

***

      — Где ты постоянно пропадаешь, Хельви? — спросила Ниэль, сложив руки на округлившимся животе. — Ты часто уходишь в горы, а возвращаешься, едва волоча ноги.       — Но возвращаюсь же, — отмахнулся от виримы Хельви.       — Ты совершенно не уделяешь мне внимания, постоянно в каких-то делах и заботах. Я вижу твоих родных чаще, чем тебя.       — Прости, но я не привык сидеть на одном месте. В отсутствие старшего брата я правая рука главы саганов.       — Вечные отговорки. У тебя времени хватает на всех и вся, кроме меня.       — И кто в этом виноват? — холодно спросил Хельви, снимая пропахшую потом рубашку и бросая на землю у колодца. — Я не заставлял тебя надевать держатель уз. Сама согласилась.       — Но я думала…       — Думала она… О чём, спрашивается? — буркнул Хельви, опуская ведро в колодец.       Вытащив полное ведро ледяной воды, он без раздумий опрокинул его себе на голову. Отряхнувшись, как мокрый пёс, Хельви направился к дому. Ниэль тяжело вздохнула, подняла с земли ведро и поставила на каменную скамью возле колодца. Посмотрев по сторонам и не заметив косых взглядов других саганов, она медленно пошла за Хельви. Соглашаясь на временные узы, Ниэль и предположить не могла, что всё сложится именно так. Хельви ничуть не изменился, оставаясь холодно любезным. Он не отказывался от близости, заботился о её удовольствии, открыто не хамил, неизменно выполнял разные просьбы, но мыслями был где-то далеко. Даже весть о её тяжести не тронула хлад его сердца, словно ему сообщили о перемене погоды, а не о скором пополнении рода. Хельви часто среди ночи покидал ложе и подолгу стоял на улице, накинув тёплый плащ, подбитый мехом горной ласки, устремив взор в небеса, как будто ища ответ на невысказанный вопрос и не находя. Даже за столом можно было наблюдать его отсутствующий взгляд, пока не выдернешь из думы какой-нибудь громкой фразой. Только сейчас Ниэль стала понимать, что в день, когда она считала, что выиграла у судьбы шанс, она с треском проиграла и сама себя обманула. Хельви не мог измениться. Он тот, кто он есть: красивый, сильный и недоступный, лишённый внутреннего тепла саган.       Ниэль прекрасно помнила, как пыталась первое время повлиять на сагана через Риэль, пожаловавшись на холодность Хельви. Но та лишь печально взяла руки Ниэль в свои и сказала, что в делах любви она бессильна. Риэль объяснила, что может пожурить сына и потребовать быть более отзывчивым и сдержанным в словах, но она не сможет заставить Хельви полюбить. Дирек Калента, глава саганов, вообще не вмешивался в дела молодой семьи. Ему нечего было сказать. Это Ниэль видела по взглядам, которые он изредка бросал на их чету за общим столом. Отцу Хельви и так было всё ясно, и он более не питал надежд на эту связь. Даже если Ниэль родит не одного, а двух-трёх детей за отпущенное узами время, это всё равно не удержит Хельви возле неё. От отчаяния Ниэль обратилась к шариш Зельде, обученной разным премудростям и умеющей говорить с духами предков, но и она не смогла помочь, загадочно проронив, что Ниэль разинула роток на чужой кусок. В итоге, потерянная, она пришла к Калиду и выплеснула на него весь гнев и обиду, но, вместо ответа в том же ключе, вдруг услышала, что Хельви посещает его редко, предпочитая жаркому утолению плоти на шкурах силовые тренировки в горах. Вот и получилось, что они оба ничего не получили от этих уз, только разочарование. Возле самой двери Ниэль поправила волосы, разгладила несуществующие складки на платье и как ни в чём не бывало пошла к сдвинутым столам перебирать душистые травы с Риэль.

***

      Зимь принесла в междуречье сильные холода и обильные снегопады, чего не случалось уже давно. Драконы роптали, расчищая снежные заносы, делая широкие коридоры для прохождения обозов, а также помогали откапываться жителям ближайших к драконам селений.       Здорово намахавшись деревянным заступом накануне, Ильре спал как убитый. Его новый человеческий любовник собрался чуть свет в кухарню, где работал помощником пекаря. В стужу драконы много ели и спали, и быстрые руки в кухарне были всегда нужны. Подоткнув одеяло Ильре, юный помощник пекаря выскользнул из остывших за ночь покоев и был таков. Дракон же продолжил спать, ведь спешить всё равно некуда. Внезапно его словно кто в бок толкнул. Ильре быстро сгруппировался, моментально бросив тело вперёд, схватил нарушителя покоя точно за горло и подмял под себя на полу. Разглядев Даная, Ильре разозлился.       — Едрёна вошь, я же мог тебя придушить! Ты что, бессмертный?! — воскликнул он, отпуская брата.       — Да я стучал, — полузадушенно сказал Данай, потирая шею, — однако ты снова спал, укрывшись с головой. Вставай. Годрик Шайн связался по кристаллу связи с отцом и сообщил, что была попытка проникновения в Туманную цитадель. Сам понимаешь, неспроста это.       — Вот же! Кому-то очень важно добраться до зеркала, — нахмурил тёмные брови Ильре, надевая настывшую за ночь одежду.       — Угу. Видимо, туманное зеркало кому-то сильно мешает и осложняет жизнь одним своим существованием. Но это ещё не всё. Впервые за долгое время зеркало отчётливо показало неутешительную картину будущего. А ещё вернулся Арджун с яйцом. Севрил горным туром скачет вокруг него.       — Ого, сколько новостей я проспал, — усмехнулся невесело Ильре. — Идём. Я готов.       В главном зале их уже ждали. Вместо завтрака Ильре и Даная встретила толпа Чернохвостых драконов, достигших возраста участия в клановых сходках. Они протиснулись вперёд и встали рядом с Севрилом и Титом.       — Все в сборе? — громко спросил Родерик, сидевший на возвышении в массивном деревянном кресле с высокой спинкой.       Ильре заметил, что отец впервые за долгое время водрузил на голову венец власти, что говорило о серьёзности намеченного разговора.       — Все, — ответил управляющий драконьей стражей Вергил.       — Тогда начинаем. Собратья, я призвал вас этим утром, отрывая от дел насущных, не просто так. У нас скверные новости из Вышграда. Ожило туманное зеркало. Оно показало картину смерти и разрушения во всей её неприглядности. Из полученных источников ясно, что это будет не зимь, а значит, немного времени на подготовку к нападению у нас есть. Враг придёт вместе с теплом капели. Зеркало никогда не лжёт, ибо беспристрастно. Война неизбежна. И несущие смерть — это не те, кого мы знаем. Этот враг, забытый всеми, дремал долгие пятьсот циклов, запертый в Хароне. Абисианские псы сильны, многочисленны и голодны. Они жаждут поквитаться за своё заточение и за лишения, которые им пришлось терпеть в пустынных землях с другой стороны этого мира. Мы не знаем, насколько Харон позволил псам увеличить своё поголовье, но, учитывая плодовитость их самок, ничего хорошего ждать не приходится. Злые, безжалостные, нацеленные убивать псы — это и есть наш враг.       — Анор, а что говорят другие кланы? — спросил кто-то из толпы.       — Они тоже не дураки и понимают всю опасность положения. В каменном кольце нейтральных земель будет большой сход глав кланов. Нам срочно нужны наблюдательные отряды. И, чтобы всё было честно, они должны сформироваться из представителей разных рас.       — А что теневая сторона? — спросил Ильре.       — Крылатые посланники не вмешиваются в наши дела. Они живут за гранью этого мира. Псам туда не пройти и не ступить на их территорию: то верная погибель.       — То есть они будут просто наблюдать за разорением разных народов? — возмутился Севрил.       — Они соблюдают нейтралитет. Это не их война. В первый приход псов они вмешались, приведя через портал крылатое войско. Но в тот раз у них была веская причина: их управитель светлого воинства перешёл на сторону зла, изменив белый цвет крыльев на чёрный. Сейчас Аббадон, лишённый силы, живёт в Хароне в Долине скорби. Псам туда доступа нет, и поэтому крылатые остаются не у дел, хотя для переговоров предоставляют Алёльский круг, — заметил Родерик.       — Нейтралитет, твою шась, — произнёс с досадой Тит.       — Через день я задействую портал. В нейтральные земли можно попасть только так. Открытие временной арки потребует отдачи силы, но выхода нет. У нас должен быть согласованный план действий на случай внезапной вражеской атаки, — сказал Родерик.       — Кто отправится с тобой, мой анор? — спросил Ильре.       — Севрил и Данай. Это не обсуждается.       — Ясно.       — А что с нашими семьями? — спросил один из драконов постарше.       — Пока не пришла оттепель, бояться нечего. Но это не касается эниров и детей. За ними глядеть в оба. Это наше будущее. Будьте честны с носящими. Они имеют право знать, что происходит. Детям постарше доступно объясняйте, а за младшими лучше следите и наказывайте за ослушание. А теперь все свободны. Идите к своим семьям, вам есть что обсудить. Чем меньше тайн, тем лучше, — произнёс анор, вставая с массивного стула. Когда все разошлись, семья Авейро собралась за завтраком. Ильре заметил, что нет Арджуна, а Сарин подозрительно тихий.       — Подслушивал? — спросил Ильре.       — А что оставалось делать, когда в зал не пустили. Только зря, наверное, я ослушался, теперь мне страшно.       — Всем сейчас страшно, Сарин. Просто у многих есть ответственность перед семьями. Наши родные — это наша слабость, но в то же время они самая большая сила.       Сарин внимательно посмотрел на Ильре и вдруг сказал:       — До сих пор не понимаю, как ты можешь быть эниром? — в голосе юного дракона слышалось неподдельное восхищение. — Ты такой сильный и смелый, как альфир. Не раз видел тебя после исцеления раненых по локоть в крови с абсолютным спокойствием на лице. Мне никогда не стать таким.       — А тебе и не нужно на меня равняться. Каждый из нас находится на своём месте, и у каждого своё предназначение. Ни к чему грустить. Ешь. На голодный живот здравые мысли голову не посещают, — улыбнулся Ильре.       На совете в нейтральных землях было принято единогласное решение собирать воинство. Удивительно, но никто из волшебных существ не отпирался и не остался в стороне. Все выразили готовность отправить своих воинов к горе по первому зову. Осталось присмотреться и сработаться, ведь воинства принадлежали к разным расам и никогда не тренировались вместе. Именно поэтому первый дозор должен был отправиться к горе Миранжи в самое ближайшее время, несмотря на ветра и стужу. Главы кланов понимали, что там, где бессильны наги, вполне хорошо справляются эльфы. Где не могут эльфы, проходят духи леса, где нужны высота и крылья, там незаменимы горгоны. Где нужно буйство стихий, на выручку придут саганы. А где нужен вес, сила и возможность летать — действуют драконы. Теперь эту истину нужно донести своим, и как можно доходчивее.       Через седмину Ильре в полной боевой готовности стоял на широком дворе, чтобы отправиться вместе с дюжиной Чернохвостых драконов к горе.       — Ильре, выезжаем, — раздался голос Севрила, приближающегося к конюшне со стороны сада.       — И когда ты только успел с Арджуном и сыном проститься? — усмехнулся Ильре.       — Меньше летать в облаках нужно.       — Так я не летаю, а наслаждаюсь приятным утром.       — На горе тоже воздух свеж и чист, а виды какие… Вот там и будешь наслаждаться.       — Не ворчи. Поехали.       Военный лагерь располагался на приличном расстоянии от горы Миранжи, чтобы в случае появления псов была возможность предупредить охранный отряд о нападении и занять удобную позицию для защиты. По всей долине горели костры и выросли разноцветные палаточные шатры. Прибыв на место, Ильре с удивлением отметил, что разные расы не собираются по кучкам и не делятся на своих и чужих. Приказ не чураться, а налаживать контакт соблюдался неукоснительно. Глазу приятно глядеть на широкоплечих высоченных драконов, которых разбавляли высокородные прекрасные эльфы, и как вместе грелись возле костров дриады рядом с горгонами и сонными нагами.       В эту ночь Ильре не пришлось спать, заступив в свой первый дозор следящим. Он обошёл почти все посты, когда обнаружил у одного из костров своего старого приятеля Кана. Тот ел овощное рагу с рассыпчатым белым хлебом и до жути обрадовался приходу Ильре. Кан рассказал, что они с отцом и братом под покровом ночи привели обоз с провиантом. Ещё показал опробованную новинку — гром-палочки, которые не только создают шум, но и неплохо разят неприятеля на приличном расстоянии. Упомянул и о мыльных камнях и светонакопителях. От разговорчивого Кана Ильре узнал, что Рэн сейчас в храме грезящих, куда вход открыт только посвящённым. Оборотню сейчас совсем худо: видения не дают покоя, терзая душу и тело днём и ночью. Поговорив ещё немного, приятели расстались. Кан занялся разбором провианта, а Ильре завершил обход оставшихся двух постов.       Возвращаясь вдоль линии шатров, Ильре неожиданно показался в воздухе шум крыльев. Он резко остановился и прислушался. Нет, всё-таки показалось. Однако не успел он расслабиться, как тишину ночи разрезал громкий звук тревожного рога. Ильре тут же рванул с места, устремляясь вперёд, чтобы занять линию обороны. После сигнала дальнего дозора лагерь сбросил оковы сна и ожил. Со всех шатров выбегали воины, на ходу прилаживая доспехи. Буквально за считанные мгновения вооружённые воины готовы были к схватке. И увиденное далеко впереди не разочаровало. Псы двигались быстро, словно чёрная волна неслась в направлении лагеря. Ильре, сталкивавшийся с этими зубастыми гигантами, знал их ловкость и силу. Он крикнул во всё горло, что у тварей наиболее уязвимы глаза, ноги и живот.       — Режьте сухожилия, слепите и вспарывайте животы! Не подпускайте близко!       Темнота усложняла задачу. К счастью оборотни, драконы и дроу, которые обладали ночным зрением, как и псы, выдвинулись вперёд, заняв переднюю линию обороны. Наги, эльфы, дриады и горгоны поняли всё без слов, моментально перестраиваясь на второй линии.       — Нам нужно больше огня! — крикнул Севрил, в прыжке срубая голову первому шустрому псу.       Ильре едва успел выдохнуть, встречая нескольких псов сразу, быстро работая парными мечами. Он старался крутиться на месте, нанося удары направо и налево, чтобы не нарушать строй. Другие воины тоже старались делать именно так. Кто из псов просачивался мимо, тут же натыкался на вторую линию защиты.       Внезапно по всем сторонам змеёй потянулся огонь. Он стремительно соединял костры горящей лентой, делая пламя выше и ярче. Ильре обрадовался: подоспела помощь от припозднившихся саганов. Видимость в разы улучшилась, и теперь сражение вспыхнуло с новой силой. В воздухе стоял запах гари, пота и крови. Снег уже приобрёл тёмный цвет от крови раненых и павших воинов, отдавших жизнь на поле брани. К рассвету всё было кончено. Ильре был уставшим и весь в чужой крови, но упорно искал глазами брата. Нашёл и успокоился: Севрил оттаскивал раненого собрата подальше от огня. Ильре поспешил к нему и вскоре вновь занимался привычным делом: останавливал кровь, вправлял кости и сращивал ткани плоти всем нуждающимся. Ему на помощь пришли маги и кто-то из саганов. Ильре некогда было осматриваться, всё его внимание требовали страдающие живые существа разных рас. Когда никаких сил не осталось, он просто повалился на шкуры в углу лекарского шатра и уснул.       Проснулся Ильре, укрытый с головой тёплым плащом, подбитым шкурой пушного зверя. Ему был знаком этот запах, такой близкий и волнующий. Даже сомнений не было, кому именно принадлежит вещь. Хельви. Нет, сейчас он пока не готов к этой встрече. Больно, где-то там, очень глубоко. Ильре решительно откинул полу плаща и поднялся на ноги. Он чувствовал себя прекрасно. Усталости как не бывало. К тому же кто-то озаботился смыть с его тела чужую кровь. И он надеялся, что это был Севрил. Вот только внутренний голос и дракон тихо посмеивались над его наивностью. Выйдя из шатра, Ильре вскинул взор, ища источник громкого смеха, и увидел возле костра воинов разных рас, что-то весело обсуждающих. Среди них был и Хельви. С появлением Ильре смех смолк как по волшебству, и все взгляды обратились на него.       — Ильре! — раздался голос Севрила.       Ильре повернул голову и посмотрел в сторону спешащего к нему брата.       — Ну-ну, я оклемался, — только и успел сказать он, оказавшись в удушающе крепких объятиях.       — Я знаю. Нелёгкая ночка у тебя выдалась. А ведь нас уверяли, что псы боятся холода. Каждый из управителей кланов уже послал весть домой. В Вышграде сомневаются, что псы по своей воле покинули горячие недра Харона. Они полагают, что абисианских псов кто-то ведёт.       — А вот это плохая новость. Значит, есть кто-то, кого мы не видим. Пожалуй, я пока переоденусь и разомнусь. Ты со мной?       — Нет, я уже выдохся.       — И кто ж согласился встать с тобой в спаринг?       — Хельви.       — Понятно, — усмехнулся Ильре. — Этот может вытянуть все жилы. Ладно, я пошёл.       — Ты что, обиделся?       — А есть за что?       — Нет.       — Тогда всё в порядке.       Ильре даже не посмотрел в сторону Хельви и остальных, быстро удаляясь к крайней у поля шатровой палатке. Когда он вошёл, то был неприятно удивлён появившемуся невесть откуда на задней стенке шатра ровному разрезу.       — Это ещё что такое? Неужели у нас завёлся хитник?       Ильре вынул из-за пояса мечи, аккуратно приподнял край разрезанного полотнища и выглянул наружу. Снова пошёл снег. С другой стороны рос густой лес. Ильре плавно выскользнул из шатровой палатки и, заметив на снегу уже припорошенные следы тяжёлых сапог, сделал несколько шагов к густому кустарнику дикой ружи. Но стоило ему приблизиться к колючей стене, как в затылок Ильре впились острые иглы, словно скопом напали разозлённые медоносы. Моментально развернувшись лицом к опасности, готовый встретиться с любой тварью, Ильре вдруг почувствовал, как быстро немеет тело. Мир закружился перед глазами, рассыпаясь на осколки, и он упал как подкошенный лицом в сугроб.       — Вот я и дождался своего часа, — из густого ельника вылез высокий дракон, в чьих волосах, казалось, запуталось само солнце. — Эти волшебники пустыни прекрасно знают своё дело. Не зря потратил золотой песок.