Холод и колыбель огня

      В крепости Чёрных хвостов всё стояло вверх дном. Пропал не просто дракон, а сын анора, к тому же самый видный и наделённый редким даром. Родерик Авейро лично явился в лагерь возле горы Миранжи и привёл своих лучших воинов и следопытов. Драконы вместе с оборотнями снова прочесали окрестности, но тщетно: больше никаких зацепок они не нашли. Зато по ходу дела выяснили, что из горы есть ещё один выход. Лаз значительно меньше и гораздо уже, но это не меняло дело. Дозор нужен и здесь.       Анор Родерик бесился, не зная, что делать и где искать сына. Севрил снова подробно рассказал отцу про ночную битву с псами, про исцеление раненых и про утреннее решение Ильре уединиться, после чего его больше никто не видел. Родерик в который раз переваривал сказанное, в раздумьях глядя на то, как воины перетаскивали трупы псов подальше от лагеря и скидывали в глубокий ров. Затем так же молча наблюдал, как драконы сожгли останки, чтобы не было зловония и по округе не распространилась зараза. Видел, как все вернулись в лагерь, когда он всё так же неподвижно и отрешённо стоял на краю поля вместе с Севрилом.       — Я совсем ничего не понимаю. Ведь многое бы объяснило, если бы Ильре кому-то отказал. Однако никто в последнее время со мной не связывался и не просил о встрече с ним, как и полагается, когда есть желание создать пару, — рассуждал Родерик. — Вместо этого кто-то подло похитил Ильре. И похоже, что этот кто-то точно знал, что ему откажут, решись он действовать открыто. Великие духи, и где сейчас мой сын? Что же с ним будет?.. Он же не покорится силе, Севрил, скорее, умрёт.       — Отец, Ильре вообще никому не покорится. Он ненавидит давление. Боюсь, что похитителей ждёт разочарование.       — Конечно. Ильре нужен особенный дракон. Ай, да что там говорить, совсем не дракон, но особенный, — в ярости стукнул по рядом стоящему дереву Родерик, за что и был осыпан хвоей.       Он грубо выругался и направился к большой шатровой палатке управителей воинством.       Хельви стоял, не шелохнувшись, за массивным древним дубом и слышал весь разговор отца и сына от начала до конца. Он понял, что Ильре кем-то увлёкся и что тот принадлежит другой расе. Как же так? Ещё недавно белый дракон ему говорил, что скучал, а теперь выясняется, что стоило пропасть из вида, как он уже увлёкся другим. Ну нет, Хельви никому не позволит увести Ильре у себя из-под носа. Ильре смотрел и всегда будет смотреть с восхищением только на него одного, и никакая вирима и дети не смогут изменить того, что он однажды решил. Хельви никогда не хотел этого союза, и не его в том вина, что так сложились обстоятельства. Но он сделал всё, что мог, чтобы выкрутиться и уменьшить время разлуки. Да, сейчас Хельви честно признал, что по уши влюбился в Ильре ещё в школе. Буквально с первой встречи все мысли были заняты только белым драконом. Других словно не существовало. Он встречался и бросался в короткие любовные интрижки с другими учениками, чтобы досадить Ильре. Он прекрасно помнил, как иногда выворачивало наизнанку от невозможности видеть и касаться, как изводил себя ревностью, когда замечал ласковые взгляды Ильре в сторону любовников, и как торжествовал в душе, ловя жадный взор дракона на себе. Хельви не забыл, как не спал ночами, ворочаясь с боку на бок, мучаясь горьким страхом, что Ильре однажды встретит пару, отвернётся и уйдёт навсегда. Невидящим взором Хельви глядел вперёд, не замечая никого и ничего вокруг.       — Хельви Калента?       Саган плавно изменил положение тела, оперевшись плечом на ствол дерева и сложив руки на груди, насмешливо глядя на представшего перед ним дракона.       — А то ты не знаешь, кто я.       — Мне нужно поговорить с тобой, — понизив голос до шёпота, произнёс незнакомец.       — Странно, вот незадача, но наши желания абсолютно не совпадают. Мне не до задушевных разговоров, — протянул Хельви.       — Думаю, твоё отношение изменится, когда я скажу, что у меня есть важная новость, не требующая отлагательства.       Глаза Хельви на миг грозно полыхнули огнём, видя, что навязчивый дракон и не думает отступать, но он справился со своим недовольством.       — И от кого весть? — всё-таки спросил он.       — Не здесь. Я рискую головой. Боюсь, за мной следят.       Хельви прищурил зелёные глаза, а потом резко оттолкнулся от дерева и коротко сказал:       — Идём. На мою палатку наброшен полог тишины. Нас никто не услышит.

***

      Рауш знал, что за ним неусыпно следят. У него тоже имелись в клане свои шептуны, которые и донесли о наблюдении. И это было скверно. Теперь он и близко не мог подойти к покоям, где держали пленника. Соглядатаи, приставленные отцом, сменяли друг друга, не смыкая глаз ни днём, ни ночью. Они всюду тенью следовали за ним, лишая возможности поговорить с Ильре. Рауш не знал, как ему поступить. Не хотелось подставлять весь клан под удар, но и прослыть подлецом, неспособным на смелый поступок, не хотелось вдвойне. Конец его метаниям и самокопанию положил сам анор.       Спустя несколько дней уставший после ночного дозора Рауш возвращался к себе, когда увидел, как из покоев пленника стремительно вылетел отец и, пыша гневом, быстро направился в его сторону. Лицо Мархуна Бродека было всё в крови, одежда изодрана в клочья, и в прорехах хорошо просматривались глубокие царапины на теле, оставленные острыми когтями. Рауш успел лишь двусмысленно хмыкнуть, когда огромный кулак отца с силой впечатался в его живот. Не ожидавший подвоха Рауш согнулся пополам, задохнувшись от боли.       — Заслужил, — резко бросил Мархун, продолжив путь.       Рауш сделал несколько глубоких вдохов и выпрямился. Не теряя времени, он поспешил следом за злющим отцом. Настрой анора внушал ему опасения. Не заметив стражи, Рауш приблизился к полуоткрытой двери отцовских покоев. Едва он подошёл, как услышал рычание его зверя. Дракон был в ярости и желал немедленно расправы.       — Соверилл, у нас ещё остались отравленные иглы карнегии?       — Да, мой анор. Ещё несколько есть в запасе.       — Нужно снова усыпить Ильре. Без этих игл он близко меня не подпускает. Ух и силён, — в голосе Мархуна слышалось неподдельное восхищение. — В наручах, лишённый магии, с запертым внутри драконом, он всё равно с лёгкостью валяет меня по полу и швыряет в стену, будто ветер сухие листья.       — Анор, может, не нужно? Если Ильре понёс, то дополнительная доля яда, который не до конца покинул тело, поможет скинуть ему нежеланный плод.       — А что прикажешь делать?! — ярился Мархун. — Его ищут повсюду. Клан Чёрных хвостов не сдаётся. Даже в Зарудане уже знают об его исчезновении. А если, не ровен час, слухи выйдут за пределы замка, то это война. Уповать на помощь не приходится. Наш клан многим не по душе.       — Анор, а что даст насилие? Конечно, дракон получит желаемое, но энир воспылает ещё большей ненавистью, и тогда приручить его и склонить к узам не получится.       — Наверное, ты прав, — голос Мархуна стал тише. — А если выкрасть его меньшего брата-энира… Глядишь, Ильре присмиреет.       — Да вы что такое говорите, анор?! — воскликнул Соверилл. — К крепости Чернохвостых сейчас за версту ни подойти, ни подлететь! Охрана удвоена. Клан полностью приведён в боевую готовность.       — И всё равно нужно подумать и рассмотреть эту возможность, — не унимался Мархун.       На лестнице послышались голоса, и Рауш не стал дожидаться, когда его заметят. Ретировавшись в противоположную сторону, он принялся усиленно думать. Вспомнив, что утром к горе Миранжи улетает дюжина золотых драконов на смену клану Зелёных хвостов, Рауш понял, что это единственный шанс передать весть родным Ильре. Всю ночь он не смыкал глаз, прикидывая так и этак, как лучше составить послание, чтобы оно не стало поводом для войны, но, как назло, ничего путного в голову не приходило. Умаявшись, он тихонько покинул покои, чтобы немного пройтись, и, как это водится, совершенно случайно подслушал разговор своих соглядатаев. Они стояли за углом, ближе к боковой лестнице, и Раушу ничего не оставалось, кроме как приникнуть всем телом к стене, дабы не быть быстро обнаруженным.       — Эх, хотел бы я в дозор к горе. Там, говорят, нескучно. Даже эльфы нос не воротят, а едят из одного котла со всеми.       — А я бы хотел взглянуть на того сагана, с которым наш пленник в школе крылатых препирался. Помнишь, друг Рауша рассказывал? По описанию он красивый и на язык острый.       — Дубина, по слухам, он уже обзавёлся виримой. Род-то Калента известный.       — Я ж ничего такого, только поглядеть.       «Вот оно, нужное решение! — подумал окрылённый Рауш. — Ильре и Хельви всегда придирались друг к другу, но в нужные моменты действовали сообща, отбрасывая все распри, как несущественные. Чего только история с псами стоила! Хельви появился там, где его не должно было быть, и бесстрашно кинулся в бой, перетягивая в нужный момент внимание псов на себя. Этот саган — реальная возможность выручить Ильре без вмешательства Чернохвостых. Насколько я помню, Хельви Калента привык всё сложное делать сам, не доверяя другим. Просить помощи он считал ниже своего достоинства, а это значит, явится один. Ну, а тут я непременно помогу Хельви выручить Ильре Авейро из плена».       Словно хитник, крадучись по коридору, Рауш, никем не замеченный, проскользнул обратно в свои покои и принялся наскоро составлять послание для Хельви. Написав, он снова перечитал его, чтобы убедиться, что саган всё поймёт верно.       С сильным партнёром воевать веселее, а когда его нет, то вдвойне сложнее. Иди за солнцем вверх к горам, где пахнет мёдом вереск по утрам. Где Свира мирно воды несёт, и Орден могучих драконов живёт. Никто в гости тебя не ждёт, но только сила сокровище вернёт.       Рано утром Рауш передал послание своему другу Коулу, бросив при прощальном объятии тайком за шиворот. На полный недоумения взгляд он произнёс одними губами: «Посмотришь потом».       Коул сгорал от нетерпения узнать, что же Рауш хотел этим сказать, но мужественно терпел до поздней остановки на ночлег. Умывшись в ручье и обтерев чистым полотном шею, молодой дракон увидел, что остался у воды один, и тут же вытряхнул из одежды свёрнутый в несколько раз тонкий лист писчей бумаги. Глянув, что послание не для него, а для сагана Хельви Калента, Коул только плечами пожал, подумав, что по прибытии в лагерь со всем разберётся. Он не знал, что затеял друг, но просьбу решил выполнить.       Оказалось, что найти Хельви Калента в лагере было несложно. Несмотря на обилие разных рас, этого сагана знали все. Улизнув от своих, Коул встретился с Хельви один на один и передал послание, которое буквально жгло руки: так хотелось поскорее от него избавиться. Хельви поразил Коула своей необыкновенно красивой внешностью и откровенной грубостью манер. Однако второе обстоятельство вовсе не мешало пялиться на сагана, как на чудо света.       Хельви, не обращая внимания на откровенное восхищение незнакомого дракона, не спеша развернул послание. Дважды перечитав, он нахмурился, словно чёрная туча набежала на солнце, спрятав светлый лик. Дураком Хельви никогда не был и тут же догадался, о ком шла речь.       — Эй, любезный, это ведь в вашем суровом крае растёт вереск? — спросил неожиданно он золотого дракона.       — Да. И самый разный. А ещё у подножия гор течёт богатая рыбой река Свира. Но сейчас у нас везде снег и лёд. Чтобы в полноте оценить красоту гор, нужно дождаться ручейника, — ответил Коул, обрадованный, что может поддержать разговор с этим горделивым красавцем.       — Ты даже не представляешь, как сильно мне сейчас помог, дракон, — мягко улыбнулся Хельви, который прекрасно знал, как действует на всех его улыбка.       И не ошибся. Коул захлопал глазами и покраснел.       — Меня зовут Коул Ларген.       — Ну, моё имя ты знаешь, Коул. Так как имя того, кто приглашает меня посетить вересковый край?       — Рауш Бродек. Это сын нашего анора.       — Благодарю тебя на добрую весть. Я подумаю.       Коул, видя, что разговор окончен, развернулся, выглянул из палатки и, не увидев никого поблизости, поспешил уйти.       Не успел полог опуститься за гостем, как всё благодушие вмиг слетело с Хельви. Послание в его руке вспыхнуло и сгорело, превратившись в чёрную пыль.       — Дождись меня, Ильре. Совсем скоро я приду за тобой, — прошептал он в пустоту.       Этим же вечером, сославшись на срочное послание из дома, Хельви собрался и уехал. Никто и слова ему не сказал. Вид у сагана был такой, что никто, несмотря на любопытство, не рискнул спросить, что же случилось и к чему такая спешка. Даже Кром, нахохлившись, тихо сидел на плече Хельви, будто понимал всю серьёзность сложившейся ситуации.       — Куда это он? — повернувшись к Севрилу, спросил Родерик.       — Видно, что-то произошло на Серебряном кряже. Хельви передал управление саганами воздушнику Залесу, а сам…       — Никто не защищён от худых вестей, — сказал со вздохом Родерик и направился к общему костру.       Хельви отъехал от лагеря на приличное расстояние и стал вслух рассуждать:       — Знаешь, Кром, нам с тобой не помешает небольшая маскировка. Хочешь стать белым крумкачом?       Кром молча таращился на Хельви, не решаясь каркать.       — Умная птица. Понимаешь, что я всё сделаю по-своему. Но на Серебряный кряж заедем, нужно повидаться с шариш. Думаю, у неё найдётся снадобье для изменения цвета волос и твоих перьев. Зельда, скорее всего, утром будет на западном склоне. Сейчас для сбора морозостойкой кислицы самое время.       Хельви пришпорил коня и не останавливался всю ночь. К утру он был на месте и даже не удивился тому, что Зельда сама вышла к нему навстречу с небольшим заплечным мешком в руках.       — Светлого утра, Хельви. Я ждала тебя. Тут всё, что тебе нужно, — и шариш потянула ему мешок.       — Как дома, Зельда? Всё хорошо?       — Да. Но Ниэль родит до срока.       — Точно знаешь?       — Обижаешь, сын огня. Звёзды и древние руны никогда не лгут. Твоё дитя будет крепким, но не таким сильным, как ты. Я помогу огненной деве явиться в этот мир, а ты ступай. Там впереди тебя ждёт суровая правда. Больно будет, но ты переживёшь. Самое неприятное открытие ещё впереди.       — Благодарю, шариш.       Хельви отправился пешком вверх по склону, ведя коня под уздцы. Узкая тропка петляла среди огромных валунов, то теряясь из вида, то вновь появляясь перед глазами путника. Кром перепрыгнул с плеча Хельви на луку седла и теперь, слегка покачиваясь, неотрывно глядел вперёд. Вдруг возле одного из камней Хельви увидел танцующую в воздухе полупрозрачную фигуру. Стихийница легким пёрышком парила над землёй, но, заметив наблюдателя, плавно опустилась вниз и приняла обычную человеческую форму. Подхватив с ближайшего кустарника тёплый плащ, воздушница закуталась в него и стала ждать приближения Хельви.       — Светлого утра, Ялика. Упражняешься?       — Не совсем. Коротала время, пока тебя ждала. Зельда сказала, чтобы я не смела больше ничего скрывать и сегодня открыла тебе всё, что знаю.       — Не понял. Что именно ты должна рассказать?       Вместо ответа Ялина встала полубоком и, глядя куда-то перед собой, начала рассказ:       — Много лет назад из нашего форта пропала юная стихийница. У неё была слабая магия огня, но сильный дар исцелять холодом. Её долго искали, да так и не нашли. Прошёл цикл. Тогда я ещё была слабой воздушницей, едва вошедшей в пору зрелости тела, и усиленно тренировалась. Моя цель на то время была непростой — научиться быстро сливаться с ветром и направлять его поток по своему желанию. Сила постепенно росла. В один из дней я так увлеклась тренировкой, что не заметила, как меня отнесло на север к горам. Хельви, я видела гибель твоей сестры так же, как сейчас вижу тебя. Я поняла, что Алуэтт всё время силой удерживали в замке Ордена Золотого дракона. Про этот замок давно ходила дурная слава, и в тот момент я наконец осознала, почему. Но самое ужасное, что я ничего не могла сделать. Моё тело отказалось повиноваться. Я оцепенела от ужаса, наблюдая за падением Алуэтт с высокой башни. А потом из-за мерлота выглянул её преследователь, и я от страха ухнула вниз, теряя лёгкость и разорвав связь с воздухом. Обидчик рода Калента — это анор Ордена Золотого дракона, Мархун Бродек.       Хельви слушал откровения Ялины, ничем не выдавая своего напряжения, но, когда она закончила, он, сжав кулаки, резко произнёс:       — Почему же ты никому не рассказала об увиденном, стихийница?       — А что бы это изменило? Мы в меньшинстве. Драконы своими распрями хорошо постарались, лишая нас не только плодородной земли, но и жизни. Нам было не выстоять перед их мощью. А моя попытка изжить свою вину и донести правду до Декарса Калента привела к его гибели от яда на кончике хвоста дракона Мархуна Бродека. Я бы больше никому не рассказала о том случае, но ко мне вчера на вечерней заре пришла Зельда и потребовала, чтобы я встретилась с тобой сегодня и облегчила душу, поведав правду. Мол, сейчас самое время вершить судьбу. И я не посмела ослушаться. Шариш никогда не ошибается. И поэтому с самого утра я здесь караулю.       Хельви отвернулся и смежил веки, ибо глаза застилала кровавая пелена. Он тяжело дышал, пытаясь совладать с бурлением огня в жилах. А когда более-менее пришёл в себя и снова открыл, то Ялина отшатнулась, потому что цвет глаз Хельви изменился, став ярко-красным с чёрными точками зрачков в середине. Кожа сагана побелела, словно только что выпавший снег, отчего волосы казались ярче и напоминали жидкое пламя, которое выплёвывают иногда из своих недр горы.       — Возвращайся в форт, Ялина, — скрипучим, словно старая половица, голосом сказал Хельви. — Передай анору Диреку, что у меня есть срочное дело. Как только закончу, сразу вернусь.       — Ты куда? — встревожилась стихийница.       — Неважно. Но я вернусь. Ступай.       Ялина кивнула и, подобрав повыше плащ, побежала вверх по склону. Она сильно испугалась такого Хельви, ведь сейчас саган был сам на себя не похож. Ялина чувствовала, что ещё немного, и он обратится в пламя, уничтожающее всё на пути. И, зная мощь Хельви не понаслышке, она опасалась самого страшного проявления его стихии — смертоносного огненного смерча.       Едва Ялина скрылась из вида, Хельви без сил рухнул на камни, низко опустив голову между согнутыми коленями. Снова всплыло проклятое имя анора Ордена Золотого дракона. Хельви в который раз убедился, что всё тайное когда-нибудь становится явным. Даже через много лет всплыла правда о том, как и куда сгинула Алуэтт. В раздражении он потёр лицо, пытаясь привести мысли в порядок. Находясь в непонятном ступоре, Хельви не заметил, как вокруг него образовался островок тёмной каменистой земли из-за стремительно таявшего снега. Он опомнился, лишь почувствовав, как плотная ткань штанов напитала талую воду. Хельви непонимающе посмотрел по сторонам и наткнулся глазами на лежащий рядом заплечный мешок, который дала Зельда. Развязав верёвицу и заглянув внутрь, он усмехнулся. В мешке лежала сменная одежда из грубой ткани, две прозрачные склянки с порошком внутри, пузатая бутылочка с каким-то маслом и походный котелок. Ай да шариш!       Вечерело. Хельви прибыл в нужное место и расположился у небольшого горного озера недалеко от замка драконов так, чтобы его костёр отчётливо был виден дозорным со стен. Он прикинул, сколько у него есть в запасе времени до появления здесь стражи, и быстро принялся за дело по изменению внешности. С помощью масла светлая кожа Хельви приобрела оливковый оттенок, а разведённый в котелке порошок окрасил волосы в тёмно-каштановый цвет. Немного погодя, саган взялся за Крома, силком напоил его разбавленным порошком из второй склянки. Перья крумкача постепенно менялись, в итоге став нежно-кремового цвета. Переодевшись, с чувством выполненного долга воодушевленный Хельви сел у огня ждать хозяев этой земли. Солнце ещё не скрылось за горными вершинами, как позади Хельви послышался шум больших крыльев и на каменистый берег приземлился сначала один золотой дракон, а следом ещё двое. Они изучающее уставились на Хельви большими чёрными глазами, в глубине который светился ум.       — Ну, и чего так неласково глядите? Я к вам в ворота не стучал и ночлега не просил. Возвращаюсь в свой клан по короткому пути, который, так уж вышло, пролегает рядом с вашим замком. Из оружия меч да кинжал. Можете сами убедиться. Мне скрывать нечего, — развёл руками Хельви.       Выслушав его, драконы переглянулись между собой, и вдруг один во вспышке света перекинулся в человека. Перед Хельви предстал совсем молодой голый парень с непослушной гривой чуть вьющихся золотистых волос. Не стесняясь своей наготы, он заговорил.       — Моё имя Рауш Бродек, и мне кажется, что мы с тобой уже встречались в школе крылатых. Ты ведь саган земли?       В глазах дракона Хельви прочитал явное предупреждение. Саган спокойным взором окинул крепкое обнажённое тело с головы до ног и, поддерживая предложенную игру, приветливо ответил:       — Да, я тоже помню тебя.       — Ну, раз так, и мы разобрались, то могу я предложить тебе стать гостем в моём доме?       Хель сделал вид, что раздумывает, а потом кивнул в знак согласия.       — Я принимаю твоё щедрое предложение, Рауш. Ночи сейчас холодные, да и небезопасно нынче путешествовать в одиночку.       — Вот и ладно. Буду ждать тебя у ворот замка…       — Моё имя Хель Виннер.       — До встречи, Хель.       Рауш снова перекинулся в дракона и улетел вместе с собратьями, а Хельви обернулся к выглянувшему из-за куста Крому.       — Дружочек, кажется, всё не так уж плохо, и мне пока не придётся никого убивать. Этот Рауш Бродек — неглупый малый.       — Хеля злой, — заявил важно крумкач.       — Вернее и не скажешь. Но злюсь я не на тебя и за дело. А сейчас собираемся. Нас ждут, и там мы очень нужны.       Кром встрепенулся. Ещё раз удостоверившись, что они у озера одни, он деловито прошёл вперёд и запрыгнул на камень.       К ночи Хельви вступил на широкий двор замка Ордена Золотого дракона. Он неприметным движением пальцев погладил метку огня на виске и тихо приказал: «Спи».       Знак огня тут же потух и исчез с кожи, словно его никогда и не было. Этой волшбе саган научился совсем недавно. Только сильнейший маг огня мог приказывать стихии и требовать повиновения. Хельви не был магом — он был самой стихией, облачённой в самую соблазнительную форму, вводящую многих в заблуждение своей плавной грацией и утончённостью черт.       «А вот теперь поиграем», — подумал Хельви, направляясь в сопровождении Рауша к открытым дверям замка под заинтересованными взглядами его обитателей.       — Удивительно, — прошептал едва слышно Рауш, — но даже в простой одежде и с изменившимся цветом волос ты поразительно красив, саган.       — Как он? — вместо ответа на комплимент спросил Хельви.       — Держится, — Рауш не стал делать вид, что не понимает, о ком речь. — Прошу, Хельви, держи силу в узде. В замке ни в чём неповинные эниры и дети. Они не в ответе за то, что творит мой отец, их анор. Дай слово, что у меня будет возможность увести тех, кто решит оставить замок и уйти со мной.       — Если у тебя есть сторонники, то пусть уходят, — бросил Хельви. — Скоро здесь будет жарко. Предупреждаю, чтобы не было недопонимания. У меня личные счёты с твоим отцом и давняя вражда. Мархун Бродек умрёт в любом случае. А если он причинил вред Ильре, то умрёт в муках. И лучше всем золотым драконам держаться подальше. Я убью всех, кто встанет на моём пути, но доберусь до анора.       Хельви сказал это как само собой разумеющееся, без всякой бравады, так что Рауш сразу поверил, что именно так и будет. Рауш намеренно умолчал о насилии над Ильре. Не зря его считали рассудительным драконом в клане. Судя по тому, что он сейчас видел, тут намечалась не просто выручка боевого друга, а совершенно иное. Хельви явился на зов, и явился так быстро, как только мог. Ситуация была необычной и настораживала, что рождало в душе безотчётный страх. Наблюдательный Рауш видел, как трудно Хельви держать истинную природу в узде, а если он раньше положенного узнает о том, что произошло с Ильре в стенах этого замка, то… Он даже отказывался домысливать, чем это обернётся не только для него, но для всего клана.       — В сей момент Ильре в цепях и наручах, лишающих силы и перекрывающих магические каналы, привели в большой зал. Отец хочет показать, чего лишается белый дракон, отказывая ему в создании уз, — просто сказал он.       — Ваш анор безумец. Ильре этим не возьмёшь. Не тот дракон.       Рауш благоразумно промолчал.       В это самое время гора Миранжи снова ожила и извергла из своих недр псов числом, куда больше прежнего. А чуть раньше Родерик Авейро и все кланы узнали по кристаллу связи, что бывший управитель светлого воинства Аббадон покинул Долину скорби в Хароне, разрушив лишающую сил печать в своей ауре, полностью вернув утраченную магию. А это означало только одно: грядёт самая настоящая война, когда живые позавидуют мёртвым.